Помещение таверны было заставлено простыми, потемневшими от времени и употребления, тяжелыми деревянными столами и скамьями. Все просто и без претензий на роскошь. Пол посыпан прошлогодними стружками и опилками. Винтовая серая лестница вела на второй этаж в номера.
Посетители таверны были одеты в камзолы всех мыслимых и немыслимых расцветок. Они бравировали трофейными золотыми перстнями и цепями, при виде которых новый русский обязательно превратился бы в старого савковца. Зал шумел и кричал. Клиенты, дошедшие до кондиции, стучали по столам большими деревянными кружками, азартно грызли говяжьи мослы, лущили сушеную рыбу, кусали бананы, сплевывая кожуру под ноги или бросая шкурки в сторону дверей и прокопченных серых стен, играя в замысловатую игручья банановая шкурка провисит на стене дольше. У части пиратов на коленях сидели, смеясь и повизгивая, свободные женщины. В общем, обычная тусовка того времени.
Власов вошел первым, по-хозяйски огляделся и всплеснул руками, поскользнувшись на банановой кожуре. Носком сапога он брезгливо отшвырнул её в сторону, поправил на носу солнцезащитные очки.
Грянул дружный залп хохота, постепенно сменившегося тяжеловесным, гнетущим и настороженным молчанием. Нас с интересом разглядывали. Пьяницы вызывающе тыкали заскорузлыми пальцами и что-то смеясь комментировали собутыльникам.
Власов невозмутимо водил головой в поисках свободного стола. Солдаты, сжав рукояти автоматов, напряженно замерли. Наконец Власов увидел самый дальний, спрятанный в углу стол, за которым сидели трое изрядно выпивших флибустьеров. Полковник, играя тростью, направился к столу. Солдаты, шаг в шаг, за ним.
Занято, вызывающе объявил один из троицыширокоплечий громила, с красным рубином, покачивающимся в мочке уха. Его серые грязные волосы были стянуты на затылке оранжевой лентой.
Власов, скривившись, осторожно взял молодца за косичку и приподнял над столом. Пират удивленно и широко раскрыл глаза. Власов улыбнулся и профессиональным хуком отправил корсара в угол зала. Корсар стукнулся о стенку, сполз на пол и уснул. Друзья пострадавшего схватились за рукояти ножей, но не успели вмешатьсясолдаты выдернули их из-за стола, молча пронесли через таверну и выкинули на улицу.
Молчание в таверне стало осязаемым, так бывает перед бурей, когда природа замирает в настороженном безмолвии, а по небу начинают плясать малиновые зарницы. Мы расселись за освободившимся столом. Власов посмотрел в сторону трактирщика и ударил кулаком по столу, сметая на пол кружки, миски, кости. Тишину сменил ропот удивления, пронесшийся по залу.
Эй, человек, вина и еды, звучно приказал «полковник Блад».
Трактирщик не торопился, а из-за соседнего стола поднялся долговязый франт, в белом камзоле, украшенном малиновой перевязью. Букли завитого белого парика падали на плечи и спину, распространяя по залу дорогой парфюм. Он подошел к нашему столику, улыбнулся, подкрутил тонкие ухоженные усики и демонстративно подбоченился. Из-за красивого, лимонного цвета, пояса торчали две рукояти пистолей, инкрустированные крупными жемчужинами, на бедре в ножнах висел широкий палаш.
Господа, вы обидели моих людей, франт вызывающе посмотрел на Власова. Вы должны заплатить штраф и убраться из этого трактира, долговязый хищно улыбнулся. Я понял, почему он шепелявилу него не было двух передних зубов, как у нашего поп-певца Шуры. Вам крупно повезет, если в будущем я вас больше не увижу.
Иди к черту, ответил Власов. Хозяин, вина и мяса, не заставляй нас ждать!
Улыбка франта стала шире:
Господа, если вы так несведущи и глупы, я должен раскрыть свое имя
Ну, раскрывай, как тебя зовут? Власов устало вздохнул.
Лолонуа, горделиво объявил франт.
А-а-а, протянул Власов, так это ты тот тип, который отказался платить губернатору Ожерону за гостеприимство и безопасность?
Лолонуа положил ладони на пистолеты.
Это у тебя тридцатипушечный фрегат «Роза ветров»?
Лолонуа торжественно кивнул и произнес:
Убирайся, грех убивать слепого, но от любого греха можно откупиться, купив папскую буллу.
Власов снял очки, положил их на стол. Задрав рукав, взглянул на часы.
Хочу сказать, Лолонуа, что у тебя нет больше старого тридцатипушечного корыта под именем «Роза ветров».
Что?
С моря донесся взрыв. Стены таверны вздрогнули, посетители бросились к окнам и дверямпосмотреть, что случилось. Расталкивая пиратов, Лолонуа побежал к выходу.
Приготовились, процедил сквозь зубы Власов.
Лолонуа обернулся. Длинная тень протянулась к нашему столу, вырастая из светлого прямоугольного провала дверного косяка. Пираты, стоящие рядом, мигом раздались в стороны.
Глаза и лицо франта были такого же цвета, как и камзол с парикомбелыми от ярости и бешенства.
Смерть собакам! взвыл Лолонуа, выхватывая из-за пояса тяжелые кремневые пистоли.
Власов оказался быстрее. Выстрел его «пушки» вышвырнул в дверной проем тело пирата, лишенное головы. Я закрыл глаза, такие зрелища не для меня, в свое время я насмотрелся их предостаточно. И я не то чтобы боюсь кровавых картиня их ненавижу. Коротко прогрохотали автоматы
Выстрелы сменила робкая тишина
Резкий стук кулака по столу.
Хозяин, черт тебя дери, ты что, прирос к стойке? Вина и мяса! Сергей Петрович, не расстраивайтесь, пираты, сами знаете, отбросы общества. Одному Богу известно, сколько они загубили невинных душ. В них нет ничего святого. Такой век. Как говорят: «Век мой, зверь мой, кто сумеет заглянуть в твои зрачки». Их смертьничто для истории, а нам необходимо показать себя и зарекомендовать в этом обществе крутыми парнями, с которыми лучше не шутить. Здесь уважают силу и характер.
Я открыл глаза.
А вам это нравится? В таверне, кроме нас, никого не было. К нашему столу спешили мордатый бармен, одноногий повар-китаец и трое официанток с подносами, доверху груженными снедью и бутылками с вином.
Однажды дядя показал мне, как крестоносцы брали Иерусалим
Да? Это интересно Власов впился зубами в баранью ногу.
Они сжигали на центральной площади города трупы, чтобы потом извлечь из горячей золы проглоченные или спрятанные в одежде драгоценности, после чего шли молиться к Господнему Гробу.
Практичные люди, кивнул Власов. Хм, крестовые походыинтересное предложение
Я прикусил язык. Аппетит пропал. С тоской подумал о дяде и его неясных замыслах. Что он предпримет и когда? Понимал, что ему сейчас нелегко под пристальным оком коммивояжера Зубрикова и ядовитой завистью профессора Любомудрова. Ведь пришлось решить проблему с топливом, наверняка предложение Любомудрова и теперьувеличение срока командировки. Это после первых золотых дублонов и перстней, а что будет потом, когда аппетит разгуляется? Прибудут новые катера с самозваными Бладами и подводная лодка с майором Немо? Появятся танки и самолеты? Великолепная возможность поднять экономику республикиограбить и опустить парочку стран Старого и Нового Света. Дядя тысячу раз правнаука и политика несовместимы.
Не унывай, герой, Власов дружелюбно толкнул меня в бок.
Я поморщился.
Наши методы в этом мире не новы, он отхлебнул из кружки алого, похожего на кровь, вина. Хорошая выпивка и бараньи мослы. Попробуй что-нибудь.
Спасибо, не хочется что-то.
Напрасно, он отрезал от окорока кусок мяса и с набитым ртом поинтересовался:Нравится, ребятки-солдатки?
Так точно, ответили, пережевывающие пищу ребятки.
Вот и губернатор Ожерон пожаловал, объявил Власов.
В таверну вошел невысокий толстяк в голубом камзоле, украшенном на груди пышными пенными кружевами. Он держал в руках голубую шляпу с алым плюмажем, украшенным бриллиантовой фибулой. Красное лицо апоплепсика и беспробудного пьяницы улыбалось в обрамлении буклей каштанового парика. Концы тараканьих усиков напомажены и подкручены вверх.
Губернатор подошел к нашему столу. Протянул Власову руку:
Благодарю вас за службу французской короне, капитан Блад. Вы избавили остров от нахального и самоуверенного пирата. Король Людовик Четырнадцатый в моем лице берет вас под свою защиту и опеку.
Спасибо, Власов крепко пожал пухлую ладонь Ожерона. Губернатор тихонько охнул.
Приятно с вами сотрудничать.
Ожерон дотронулся до усиков и снисходительно улыбнулся.
Взаимно. Хочу вас и ваших друзей пригласить в гости к себе домой. Там обсудим наши дела. Знаете, я подумал, что
Да, недовольно перебил Власов, поднимаясь из-за стола. Я готов набрать людей, а вы снарядите корабли для похода в Панаму или Картахену. Это вы хотели предложить?
Капитан, от вас ничего нельзя скрыть, лицо Ожерона сморщилось в улыбке, как печеное яблоко.
Подъем, отдал приказ Власов. Солдаты синхронно поднялись, я вслед за ними.
На улице нас ожидал почетный эскорт из десяти солдат французского гарнизона, вооруженных мушкетами и шпагами. Начищенные кирасы ярко блестели на солнце.
Власов и Ожерон пошли впереди, ведя неторопливый диалог. Я устало тащился позади всех.
«Алчность, думал я, чувство понятное и одинаковое для всех времен и народов. Дядя-дядя, где ты?» Кожа под браслетом невыносимо зудела, вероятно, от жары и пота; если бы мог, с радостью снял бы подарок
6
Поздним вечером мы вернулись на борт катера. Солдаты сытно и пьяно отрыгивали, ковыряли спичками в зубах. Кто-то гнусаво напевал:
Четыре храбреца на сундук мертвеца. Ий-хо-хо и бутылка рому!
На плече Власова сидел большой изумрудный попугайподарок губернатора. Птица возбужденно вертела головой и иногда, под громкий смех полковника и команды, хрипло кричала: «На абордаж! Пиастры! Пиастры! Полундра!». Я грустно улыбался, вспоминая роман Роберта Стивенсонаписатели великие провидцы.
Нас встретил бледный, трясущийся сержант. Он едва смог выговорить:
Товарищ полковник, беда
Власов рывком притянул его к себе. В его кулаках собралась вся свободная материя от пятнистой рубашки сержанта. Служивый задыхался.
Что!?
В рубке, по невыясненной причине, произошло возгорание, прохрипел сержант.
И?!
Это из-за сейфаон расплавился. Мы все затушили, больше ничего не пострадало
Идиот! Власов отпихнул сержанта. Там лежал наш обратный билет.
Попугай на его плече захлопал крыльями и пронзительно заверещал:
Капитана на рею! Пиастры! Пиастры! Полундра!
Уберите птицу! рявкнул Власов, сбивая с плеча орущего попугая.
«Итак, дядя начал действовать», радостно подумал я.
Власов тяжело уставился на меня.
Что скажешь, инструктор?
Моя рука нестерпимо зудела под бронзовым скифским браслетом. Я просунул под него пальцы и скреб кожу ногтями. Не помогалозуд не исчезал. «Осталось подцепить какую-нибудь тропическую болезнь, типа бери-бери».
Твой дядя шутник, да? Но племянника он ведь не оставит, иначе злобные пираты его разорвут руками и растерзают зубами на мелкие клочки. Взгляд Власова упал на злополучный браслет.
Вот, онапутеводная нить Ариадны. Я знал, что он не простой. Снимай. Когда увижу твоего дядю, Артура Львовича, заставлю сполна ответить за глупую шутку. Снимай! Стальные пальцы полковника обхватили мое запястье. Снимай браслет, говорю тебе.
Я не могу.
Власов дернул меня за руку, я пихнул его в грудь.
Снимай! прорычал Черный Человек.
Зуд под браслетом усилился, стал невыносимым. Власов тянул меня за кисть, вцепившись в браслет.
Жжется, сволочь, прошипел Власов.
Внезапно браслет начал сползать с руки.
Ага! обрадовано воскликнул Власов.
Я дернул руку, браслет соскочил с кисти и остался в руке полковника. По инерции я отлетел к борту. Ударившись спиной о невысокий борт, я перелетел через него и упал в воду. В тот миг, когда я падал, вспыхнула ослепительная вспышка. В мертвенно-бледном свете я отчетливо разглядел злые серые глаза Власова, его озабоченно нахмуренный лоб; растянутые, бледные лица солдат; глупую и довольную улыбку сержанта; попугая, сидящего на его саженном плече, распахнувшего крылья и самозабвенно орущего:
Пиастры! Пиастры!
Такое бывает, когда вспыхивает магний фотокамеры и яркая белая вспышка на миг останавливает движение и следовательно жизнь, чтобы позже втиснуть мертвый фрагментчерно-белое фотов памятный альбом.
Я погрузился в воду и тьма поглотила меня
Когда я вынырнул, шумно отплевываясь от воды, никакой пиратской гавани не было. Впереди, объятая алым пламенем, горела дача. Я почувствовал под ногами дно и выбрался на островок. Там стояла покинутая пустая палатка. Я заполз в неё и устало закрыл глаза.
«Золото конкистадоров накрылось. Правительство и банки получат фигу с маслом, а не золото инков и тольтеков. Халявы не будет, бесплатный сыр бывает только в мышеловке, что и требовалось доказать», думал я и улыбался, прислушиваясь, как ревет пламя охваченной огнем дачи. Где-то вдали завыли пожарные сирены. «Дядя уел чиновников и разведчиков. Спасибо, что и про меня не забыл. Интересно, куда вы, Артур Львович, отправились? Когда мы встретимся?»я провалился в сон.
7
Дядя смылся, исчез, пропал, лег на дно и затаился, навострил лыжи в неизвестном направлении, сгорел в лаборатории. В последнее предположение не верю Но оно устроило правительственных чиновниковнесчастный случай во время лабораторных экспериментов, где полностью игнорировалась техника безопасности. То есть сам виноват.
Власов и его люди сгинули в иномирье. Впрочем, сгинулисильно сказано, такие люди так просто не пропадут. Думаю, они нашли и получили то, о чем мечтали. Не удивлюсь, если окажется, что Власов стал губернатором Панамы, а сержант заведует Ямайкой и экспортом табака и рома в Европу
Я вернулся. Вопрос о везении остается открытымцелый год меня мурыжили по всевозможным секретным и несекретным инстанциям, даже больницам, пробовали метод кнута и пряника, глубокого гипноза, надеясь выведать секреты дяди. Конечно, ничего нового про дядю и про его работы никто не узнал. Мои фантастические рассказы пришили к полузакрытому делу и превратили в суровую прозу.
КоммивояжерЗубрик Валентин Самуиловичлюбил, встречаясь со мной, повторять, что истина где-то рядом. Может, оно и так, только попробуй рассмотри её, такую маленькую. Ни специальные комиссии, ни напичканные в меня новейшие стимуляторы и наркотики по развязыванию языка и переплетению мозговых полушарий, ни профессор Любомудров не смогли разглядеть и отыскать спрятанную во мне истину.
Меня неохотно отпустили и оставили в относительном покое. Хорошо, что после всевозможных исследований и процедур я не угодил на «девятый километр», где стоит желтый дом. С меня взяли клятву о том, что я не буду разглашать сверхсекретную государственную тайну под кодовым названием «Флибустьеры». А кто поверит, попробуй я утверждать такое? Никто. Возьмут под белые рученьки и приведут в палату номер шесть. Люблю классику!
Меня выпустили
Прошел год
Моя новая книга так и не вышла, в редакциях меня подвергли остракизму. Догадываюсь, по чьей злой воле. Рукопись вернули с пометками: «Рекомендовано в печать»перечеркнуто, «Запретить»подчеркнуто дважды красным карандашом. На съезд мировых фантастов я не попал и по этому поводу расстраивался больше. С работой оказалось не так все гладко, сказалось отсутствие уважительных причин, чем я занимался прошедшее время. В организациях и учреждениях, через которые я прошел, справок не выдают
Итак, я остался один в большой трехкомнатной квартире. В свое время родители успели её приватизировать, иначе меня лишили бы и её, предоставив в общежитии железную панцирную кровать и тумбочку для мыльных принадлежностей.
От дяди осталась добрая памятьпомните браслет на моем запястье? На руке появилось ожоговое пятно: пара летящих коней, а над ними улыбающийся лик скифского царя Таргитая.
Что делать? Что делать? Так любили спрашивать себя Гамлет и Чернышевскийоба не находили ответа, как и я. Тоскливой чередой потянулись одинаковые и пустые, серые и бессмысленные дни. Правительство сделало щедрый жестмне выдали деньги за участие в эксперименте, что-то вроде компенсации за трагическую развязку и молчание. Когда я расписывался в толстой бухгалтерской книге, напротив моей фамилии стояла пометка«главный специалист». На мой немой вопрос Зубрик пожал плечами и ответил, что бухгалтерии везде одинаковы.