Где-то там Беру качает малыша, успокаивая и напевая колыбельную, а Оби-Ван вспоминает слишком яркие для человека голубые глаза. В них пустота черных дыр и вечность.
У Люка Скайуокера золотые волосы, в завитках которых вспыхивают протуберанцы, он сияет, словно сверхновая, сжигающая своим светом все вокруг. За его спиной хлопают невидимые остальными крылья, их перьяэто тысячи заточенных до неимоверной остроты лезвий, они звенят и гудят сейберами, сталкивающимися друг с другом в черноте ночи, и Кеноби отворачивается, не в силах видеть разноцветные вспышки.
Он скользит по песку, и все живое убирается с его пути, визжа на все лады от ужаса, тускены обходят ферму по широкой дуге, джавы никогда не воруют, и даже крайт-драконы, этот бич Татуина, никогда не появляются там, где живет Люк.
Он пытается дружить, но люди инстинктивно сторонятся, избегая его при малейшей возможности, и только Оби-Ван иногда скрашивает его одиночество Джедай смотрит, как растет мальчишка, и страшится того дня, когда придет пора наставлять это существо. Хотя Что он может сказать?
Сила поет вокруг Люка, она всегда с ним, она окутывает его коконом, разливается океаном Тихим и спокойным. Там нет прячущихся в глубине чудовищ, как у Энакина, там не бурлит жизнь, там нет биения сердец Кеноби страшится заглянуть в бездонную глубину, прозрачную, туда, где на дне лежат костяки, белоснежные, как первый снег.
Когда Беру и Оуэн погибают, Люк кричит, но не плачет. Его глаза равнодушные и чистые, как драгоценные камни, и Кеноби теряется, не зная, что сказать. Он выворачивает правду наизнанку, пытаясь найти хоть что-то, чем можно прошибить эту неестественно спокойную глыбу, мерно взмахивающую хрустальными крыльями, отблески которых слепят глаза. Ему кажется, что удалось найти верные слова, когда щупальца пробираются ему под кожу, впиваясь когтями, врастая, не отпуская, он чувствует их, когда стоит перед Вейдером, вдыхая запах гари, он надеется, что все это наконец-то закончилось, облегченно закрывая веки, не пытаясь уклониться от взмаха алого меча.
Он видит застывших в напряжении Люка и Лею, но не обращает на девушку внимания, она того не стоит, ведь Леякопия матери, всего лишь человек.
И единственное, что смущает, это проблеск несоответствияЛюк кричит, протестуя, но ничего не делает, а потом щупальца вырывают джедая из его тела, когти держат слишком цепко, чтобы вырваться
В улыбке Люка слишком много зубов и торжества, и совсем нет сочувствия.
И Кеноби вынужден наблюдать, как Скайуокер летит, парит, несется на истребителе сквозь хаос боя, как мерно взмахивают хрустальные и металлические крылья, стабилизируя полет, как машина скользит к намеченной цели, как взмывает вверх, он слышит ликующий вопль, а затем в космосе распускается огненный цветок, Сила наполняется болью и ужасом, смерти полутора миллионов людей рвут пространство на части, и Скайуокер хохочет, наслаждаясь каждым мгновением.
Кеноби плачет, не в силах видеть, как Люк окончательно сбрасывает с себя шелуху человеческой морали.
4. Люк и Вейдер
Вейдер стоит на мостике, глядя сквозь панорамное окно в черноту космоса, полную звезд. Офицеры ступают неслышно, словно тени, опасаясь нарушить его покой. Мужчина молчит, отпуская свою Силу, растекаясь океаном на сотни парсеков.
Щупальца танцуют вокруг него, исполняя невидимый окружающими танец, руки трогают звезды, перебирают трассы и гиперпути, крылья мерно взмахивают, поднимая и гася ураганы. Он полон гнева, сожалений, ярости и боли, вокруг него кружатся искры страха, оседая в сердцах окружающих.
Он ждет, и его губы растягиваются в нежной улыбке, когда разума касается чужая мысль.
Он делает несколько шагов, потом замирает, и когда двери распахиваются, ситх удовлетворенно кивает.
Люк Скайуокер идет к нему, гордо развернув плечи, и штурмовики сглатывают, их руки, сжимающие оружие, трясутся, а офицеры облегченно выдыхают, когда он проходит мимо.
Они встречаются на середине мостика, окруженные сотнями испуганных глаз, и одновременно склоняют головы, признавая друг друга.
Отец.
Сын.
Их крылья распахиваются, касаясь кончиками плеч друг друга, щупальца свиваются клубками, змеи в волосах Люка приветственно шипят, танцуя.
Они смотрят друг на другазолотые глаза и голубые.
В золоте вспыхивают пожарища и растет трава, там ревут океаны, там рождаются ураганы и хлещут ливни, дарующие жизнь искалеченным войной планетам. Там боль, и ярость, и гнев, и счастье, и радость, и все чувства, присущие живым существам.
Сила Вейдера ревет водоворотами, грохочет водопадами, сжигает и окутывает нежным теплом. Это лучи солнца, дарующие надежду умирающим, это свет звезд, направляющих путников Это все биение жизни, наполняющей галактику.
Голубые глаза Люка Скайуокераэто бездна, наполненная черными дырами и потухшими звездами, это вечность и бесконечность, это холод, убивающий все живое, это песчаная буря, стирающая горы с лица планеты, это кислотные дожди, это ядовитые испарения вулканов, это яд, испепеляющий все вокруг.
Его Сила наполнена тишиной и агонией миллионов, она холодна и прозрачна и наполнена милосердием смерти, приходящей к каждому.
Они смотрят друг на друга, и улыбаются, понимая друг друга без слов. А потом их руки встречаются, и будущее умирает и рождается в этом мгновении.
Кеноби падает на колени, не в силах вынести увиденное, и только рука его мастера, лежащая на плече, не дает ему сойти с ума Призраки смотрят, как два ангела обнимают друг друга трепещущими крыльями, а потом Вейдер отдает приказ следовать на Корускант.
Их ждет император.
Люк кивает и бросает на так и не ушедших в Силу джедаев веселый взгляд, и Джинн смиренно прикрывает глаза, прозревая грядущее.
Когда-то Орден Джедаев пал, теперь пришла пора ситхов
Равновесие,шепчут Идущие по Небу, улыбаясь. Корабль несется сквозь гипер, небо раскалывается, когда он выныривает над столицей, и отец и сын идут по мостику, готовясь нанести визит.
Джинн кланяется, когда они проходят мимо, а потом смотрит им вслед, усмехаясь.
Мы будем править, как отец и сын,в голосе ситха течет лава Мустафара, и Люк сжимает его плечо.
Конечно.
* * *
Император встречает их в тронном зале, погруженный в свои иллюзии, забывший за годы кажущейся покорности, кто на самом деле носит черные доспехи.
Двери смыкаются, и Жизнь зажигает алый, словно кровь, клинок, а Смерть следует за ее левым плечом.
Жизнь, Смерть и
Корабль-мир разваливается на куски, и Люк прикрывает в экстазе глаза, полыхающие небесно-голубым светом. Крылья делают взмахи обломки закручиваются в вихре, дробя друг друга. Сотни щупалец сжимают все еще живых обитателей уже погибшего корабля, высасывая жизньи это восхитительно.
Его торжествующий рёв ломает пространство, сминает, дробит на части.
Огромный «разрушитель», матово-черный, гладкий и изящный, скользит в тишине космоса, словно рыба в океанелегко и непринужденно. Люк улыбается, и дыхание холодит его клыки, сотни глаз обшаривают все вокруг в поисках жертв, а руки перебирают звезды и туманности.
Он смотрит сквозь транспаристиловое окно, и ярко-зеленый луч распыляет на атомы пытающихся удрать. Далеко впереди и совсем рядом плывет корабль его отцаснежно-белый «Палач», и Люк прикрывает веки, чувствуя, как щупальца Вейдера ерошат его волосы.
Сила наполнена смертями тех, кто отверг ее, и Скайуокеры брезгливо кривят изящно очерченные губы. План вонгов провалился, и пусть погибло множество живых существ, пусть планеты превращены в кошмарное месиво, захватчики уничтожены.
Вейдер ухмыляется под шлемомон уже давно ему не нужен, эта примитивная скорлупа, однако ситх продолжает носить доспехразумеется после полной реконструкции. Он ловит мысль сына, и кивает.
Время пришло.
* * *
Люк идет по коридорам дворца, и все живое склоняется перед ним. Шаг за шагом, коридор за коридором, дверь за дверью Он чувствует пульсацию света, манящую путеводную звезду, зовущую его к себе.
Дверь распахивается, медики разбегаются к стенам, пряча глаза. Молодая рыжеволосая женщина с трудом поворачивает голову, прижимая к себе крошечное тельце. Люк нежно улыбается, подхватывая младенца на руки. Змеи в его волосах шипят приветственную песню, протуберанцы танцуют в восторге, крылья распахиваются, звеня и сверкая бритвенно-острыми краями. Он разворачивается и уходит, а тело женщины обмякает и растворяется в светеподарок той, что привела в этот мир еще одного Скайуокера.
Он ласково целует дитя в щечку, и смеется. В его смехеагония умирающих, взрывы сверхновых и коллапс звезд. Там вой бури и мертвая тишина безжизненных пространств, треск раскалывающихся гор и осыпающихся скал, грохот и шипение вырывающейся из недр магмы, плеск накатывающего цунами.
Вейдер протягивает руки, Люк передает ему младенца, испускающего первый крик.
У него слишком яркие для человека глазаневероятно голубые, и в них прозрачность неба и глубина океанов, сияние звезд и шепот волн. Там все закаты и восходы вселенной, там нежность влюбленных, ярость защищающих потомство матерей и отцов, решимость воинов, идущих вперед из любви к родине, праведная ярость вождей, оберегающих народы.
Малыш смеется, и крошечные змейки в детском пушке цвета солнца изгибаются, жмуря глазки и подставляют спинки под ласковые пальцы Вейдера. В его смехеликование живых существ, встречающих еще один день, там радость от встреч, там грусть расставаний, там ревность и бесконечное терпение, там ласка и чудовищная жестокость, там тотальная самоотверженность и бесконечное собственничество.
Крошечные крылышки трепещут, расправляясь. Онисжигающий все живое свет, милосердная тьма, утирающая слезы, тень, прячущая тайны в своих складках, кромешный мрак и бездна, полная звезд.
Люк поднимает своего сына, и младенец агукает, восхищенно разглядывая бесконечный космос через панорамное окно.
Этонаша вселенная, сын,шепчет Люк, и Сила окутывает его кладбищенскими туманами, расползаясь по «Затмению».
Этонаша вселенная, внук,грохочет Вейдер, и сотни щупалец раскрываются вокруг него чудовищным цветком, поблескивая ядовитыми когтями, а крылья пронзают пространство, когда он расправляет плечи.
Жизнь гордо улыбается, окутывая тяжелым черным плащом своего сынаСмерть, и его ладони подхватывают малыша, последнего из их семьи, завершающего триаду.
На их руках лежит самое прекрасное чудовище и самое кошмарное чудоЛюбовь.
Выбрать судьбу
Полностью седая женщина привычными движениями укладывала густые длинные волосы в прическу. Пальцы сами отделяли пряди, скручивали и уверенно собирали в сложный узел.
Принцесса Лея невидяще смотрела в зеркало и машинально совершала привычные действия, погруженная в свои мысли. В серебристой поверхности отражалась совершенно седая женщина, хорошо выглядящая, подтянутая, почти без морщин. Вот только тусклые глаза, наполненные усталостью и равнодушием, портили всю картину.
Лея закрепила последнюю прядь и вздохнула. Быстрый взгляд охватил ее всю: форма сидела идеально, ни одной складочки. Женщина снова вздохнула, горько искривив на миг полные губы.
И вот ради этого ты старалась?
Вопрос остался без ответа.
Лея грустно улыбнулась, вновь погружаясь в свои мысли. Разве могла она предположить тридцать лет назад, какой станет ее жизнь и она сама спустя годы? Тогда она была молода и в душе ее горело неукротимое пламя. Она мечтала о справедливости, о том, как падет Империя и возродится Республика.
Наивная и упертая идеалистка, она видела только то, что хотела видеть, не замечая очевидного, она боролась, погрузившись в процесс с головой, она шла вперед, преодолевая препятствия, она считала себя честной и поступающей абсолютно правильно.
Гибель Императора и Вейдера Лея встретила со слезами радости на глазах. Ей казалось, что вот теперьвсё, всё закончилось, тирания пала и неминуемо наступит без сомнения светлое будущее. Она радовалась как ребенок, задыхаясь от восторга и счастья, погубившие ее планету мертвы и долгожданная месть исполнилась наконец. Это был счастливейший день ее жизни Вот только потом нагрянули суровые будни.
Как-то неожиданно выяснилось, что сектора и планеты не горят желанием вступать в возрожденную Республику, которая принимала в воображении принцессы черты идеального государства. Она искренне не понимала причин, но изо всех сил старалась исправить эту ситуацию. Шли годы, она все больше посвящала себя политической борьбе, семья оттеснялась на вторые роли, но принцесса упорно продолжала считать, что все в порядке, пока жизнь не показала ей наглядно, насколько она ошибается.
Первым ее покинул Бен. Не тогда, когда в пятнадцать плюнул на все и ушел туда, где его ждали с распростертыми объятиями Нет. Это произошло гораздо раньше, когда ее сын впервые взглянул на нее с раздражением в ответ на страстную речь о демократических ценностях и ужасах тирании.
Бен родился одаренным. Он демонстрировал прекрасные возможности, он страстно хотел узнать о своей семье, но Лея люто ненавидела Вейдера и все, что с ним было связано, у нее язык не поворачивался сказать о нем хоть что-то хорошее, невзирая на все попытки Люка пролить свет на дела давно минувших дней.
А запретный плод, как известно, очень сладок.
Вскоре ее покинул брат. Просто взял и исчез в один из дней, Лея, погруженная в очередную политическую дрязгу, даже не сразу узнала об этом факте. Она знала, что Люк жив, вот только на контакт он не шел. И причину этого побега она так тогда и не узнала.
А потом судьба нанесла добивающий удар. Хан не выдержал того, что его супруга вышла замуж за политику, он пытался стать частью ее жизни, вот только контрабандисту там было не место, и мужчина, после очередной провальной попытки обратить на себя внимание, просто сдался.
Верный Чуи вновь занял место второго пилота, «Тысячелетний сокол» расправил крылья и унес своего хозяина в неизвестность. А Лея осталась одна. Кризисы шли один за другим, мир все также не наступал, принцесса продолжала бороться, упорствуя в своих заблуждениях Сила решила, что ее терпение не безгранично, а шоковая терапия иногда самое лучшее средство для снятия розовых очков и рассеивания иллюзий.
Долгие годы правящая железной рукой, Мон Мотма слегла совершенно неожиданно. Болезнь навалилась на нее неотвратимо, как лавина, женщина угасала на глазах, дикие боли глушили чудовищными дозами болеутоляющих, от которых госпожа Президент или спала, или бредила, пялясь куда-то в потолок. Лея решила проститься с той, кого считала соратницей и наставницей, она рассчитывала просто постоять рядом и уйтидел было невпроворот, но Мотма встретила ее неожиданно мутным взглядом и горячечным бредом.
Непонятно почему Мон приняла Лею за Бейла. Она вспоминала старые добрые дни, проведенные в Сенате старой Республики, а у Леи уши вяли, когда она слушала, как господа сенаторы рвали конкурентам глотки в попытке урвать свой кусок бюджета, прыгали в постель к любому, кто мог способствовать карьере, лизали пятки набирающему мощь Палпатину, пытаясь примазаться к его связям. Особенно Бейл, который так и мечтал занять место его правой руки, намереваясь спихнуть с пьедестала Сета Пестажа.
Мотма говорила и говорила, выплескивая на благодарную слушательницу всю грязь закулисной борьбы и историю создания Альянса, а потом Лею едва не хватил инфаркт, когда женщина, цинично посмеиваясь, неожиданно вывалила истинные причины того, что планы Звезды Смерти перевозила именно она, юная принцесса Органа.
Это была очень красивая комбинация, в которую наивная патриотка Лея влетела на полном ходу, с полного одобрения отца. Бейл ненавидел Вейдера, ненавидел люто, и возможность нанести вред врагу перевесила здравый смысл, чем и воспользовалась Мотма.
Аналитики просчитали вероятность того, что яхту принцессы остановят, они просчитали все варианты, включая самые ужасные, вот только ошиблись в одномв ответе имперцев на попытку ограбления. Рассчитывали максимум на оккупацию и бомбардировку пары городов в качестве устрашения, если бы командовал Вейдер, то так бы и было. Никто и подумать не мог, что Таркин получил карт-бланш на использование Звезды по назначению, а Вейдер на тот момент попадет в кратковременную опалу у Императора.
Впрочем, Мадин, к этому моменту ставший главой разведки, ухватился за предоставленную моффом возможность всеми конечностями. После такого в Альянс побежали даже самые сомневающиеся, а принцесса Лея стала символом борьбы за свободу и против тирании.
Их всех прекрасно использовали И ее, сжигаемую жаждой мести, и Люка, плохо понимающего, чем на самом деле занимался орден Джедаев во времена Республики, и многих, многих других.