У него глаза безумца,
Он поёт колыбельную волкам
Какие глаза могут быть у безумца? Большие? Красные? Злые? Вадим попытался себе представить певца с подобным взглядом, но не смог. Единственное, чего он добилсяэто воскресить в памяти образ одного известного артиста, славящегося своим пучеглазием. Вадим даже хохотнул.
Ну ведь бред же, заключил он вслух, закрыл браузер и нажал на кнопку выключения компьютера.
Заснул он почти сразу, едва лёгсказалось то, что он не забивал себе голову работой. Поначалу сон протекал без видений, но потом из глубокой серой воронки без дна стали возникать образы. Вадим вдруг обнаружил, что стоит в узком проулке между двумя кирпичными зданиями. Ветер гнал по земле обрывки пожелтевших газет и продувал Вадима насквозь. Он поёжился и огляделся. Со всех сторон была темнотани одного огонька. Только на расстоянии пары шагов что-то можно было разглядеть. Приходилось выбирать направление наугад. Решив идти в ту сторону, куда он смотрел изначально, Вадим зашагал вперёд. Кирпичные стены не заканчивались, и он не знал, долго ли шёл. Время стало вязким, как желе.
Остановился Вадим, когда он обо что-то споткнулся. Пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть. Восстановив равновесие, Вадим взглянул под ноги и увидел лежащую поперёк прохода девушку. Она не дышала. Желтая куртка на ней была изодрана в лохмотья и перепачкана в крови, вытекшей из глубоких рваных ран на туловище, руках и ногах девушки. Невидящие голубые глаза уставились в тёмное небо.
Вадим узнал её. Это она выходила из «ленд крузера» вечером и села в него же пару минут спустя. Что с ней произошло? Кто мог?..
Словно в ответ на его немой вопрос, из темноты раздалось рычание.
Кто там? спросил Вадим.
Рык повторился. Из мрака выползли две тёмные фигуры, прижимающиеся к земле. Их глаза горели нехорошим жёлтым пламенем. Волки. Серая шерсть на их шеях стояла дыбом.
Вадим посмотрел назад, готовясь дать деру. Но и там уже мелькали силуэты. Бежать было некудахищники наступали с двух сторон. Через несколько мгновений они набросятся на него и растерзают, как бедную девушку.
«Он поёт колыбельную волкам», вспомнил вдруг Вадим строчку из песни. И где же онтот, кто утихомирит этих тварей своим пением?
Он завертел головой в отчаянии. Кирпичиволкиещё кирпичиснова волки Больше ничего.
Лишь только в последний миг перед тем, как волки накинулись всей сворой на него, Вадим догадался посмотреть вверх.
Он стоял на крыше левого здания. Несмотря на крутой угол обзора и темноту, почему-то Вадим увидел его лицо очень чётко. Несомненно, это был не человек, хотя сложение его тела и напоминало человеческое. Широкое лицо существа сплошь заросло рыжей шерстью, и длинные кривые зубы выглядывали из-под толстых губ, даже когда он молчал. Нос напоминал свиной пятачок, а глаза
Да, это были глаза безумца. Теперь Вадим понял, как они должны выглядеть. Не большие. Не красные. Не злые. Самые обычныено только пустые, как яйцо, из которого высосали содержимое. Глаза существа, которое знает всё о своей обречённости.
Пой же! страшно закричал Вадим. Ты должен!
Существо на крыше не двинулось с места. Но его рот приоткрылся, острые жёлтые зубы зашевелились, и вместо пения Вадим услышал тихие шелестящие слова. В тот же момент зверь серым ядром прыгнул на его грудь.
Он проснулся.
Волосы промокли от пота, одеяло почти сползло на землю. Вадим шумно выдохнул, извернулся и посмотрел на ночные часы, стоящие на подоконнике. «22:01». На его глазах единица сменилась двойкой. Значит, он спал всего час. Приснится же такое Вот что значит слушать перед сном что попало.
Вадим перевернул подушку, откинул одеяло в сторону и лёг на живот, закрыв глаза. На улице шумел ветерон усиливался с каждой секундой, нагоняя мороз. Недолгая оттепель ноября две тысячи тринадцатого года от Рождества Христова в Краснопольске закончилась.
Он почти уснул снова, когда тишину нарушила резкая трель мобильного телефона. Не размыкая век, Вадим нащупал рукой телефон, лежащий на полу рядом с кроватью, и поднёс его к лицу. «РОМАН», светилось на экране. Муж Галки. Что ему понадобилось от Вадима в такой час?
Алло?
Здравствуй, Вадим, голос Романа звучал тревожно. Слушай, а Галка всё ещё у тебя, да? Что-то она припозднилась, я тут беспокоюсь
Галка что?
Телефон, выпав из руки, шлёпнулся Вадиму на плечо. Роман в динамике что-то говорил, но Вадим его не слушал. Он вспомнил конец странного снате слова, которые ему сказало печальное существо.
«Прости. Я потерял голос. Не смогу. Прости».
Холодея, Вадим присел на кровати и прислушался к звукам за окном. Так и естьни одного поскрипывания качелей, даже далёкого. Над Краснопольском нависла стылая ночь возвратившейся зимы, в которой бродили хищники, и не было в этот тёмный час никого, кто мог бы спеть колыбельную волкам и отвести беду от их жертв.
2014 г.
Обман
Дейл Монкхауз, капитан «Проксимы», первого звездолёта в истории, слыл человеком, скованным из железасобственно, потому ему и доверили встать во главе столь ответственной миссии. Но сейчас даже человек из железа испытывал волнение. Лицо сохраняло бесстрастность, сердце билось в обычном ритме, руки не дрожалино волнение было, и капитан это не пытался отрицать. Дейл Монкхауз не терпел самообмана, как и любого обмана вообще.
Он стоял в рубке «Проксимы» в полном парадном обмундировании, сцепив ладони за спиной, и вглядывался в широкий фронтальный иллюминатор. Камеры, которыми была напичкана рубка, снимали капитана с разных ракурсов и отправляли изображение и звук на Землю, но миллиарды зрителей на голубой планете должны были увидеть капитана лишь по прошествии полутора суток. Столько времени требовалось, чтобы сигнал дошёл до Земли из далёкого тёмного пространства, в котором сейчас находилась «Проксима». Монкхауз понимал, что эти кадры войдут в историю как очередная величайшая веха в покорении Вселенной людьми. Поэтому капитан должен был выглядеть безупречно. Сейчас он олицетворял собой не только свой звездолёт, команду и родной Оксфорд, а всё человечествони много, ни мало.
Тридцать секунд до условной точки, сообщил штурман. Судя по звенящим интонациям в обычно сухом голосе, значимость момента зачаровала и его.
Условной точкой было преодоление «рубежа Вояджера». Капитан хорошо помнил жаркие споры среди учёных во время подготовки к экспедиции. У каждого из мужей науки было своё мнение о том, когда именно следует провозгласить выход человека за пределы Солнечной системы. В конце концов, они постановили, что «моментом икс» будет являться достижение того расстояния от Солнца, на котором потерялась связь с последним «Вояджером-М». Стартовавший тридцать пять лет назад автоматический зонд был значительно быстрее и надёжнее сородичей из двадцатого века; он смог продвинуться в межзвёздное пространство куда глубже предшественников за более короткое время, но и он в конце концов перестал подавать сигналы. «Рубеж Вояджера» многие годы обозначал дальнюю границу проникновения человеческого гения в космос. Но сегодняна шестой месяц полёта «Проксимы»положение должно было измениться.
Двадцать секунд до условной точки
Обычно в полёте фронтальный иллюминатор работал в режиме информационного монитора, разбавляя пустоту космоса пиктограммами, надписями и линиями. Но сегодня по особому случаю монитор был отключён, чтобы зрители на Земле могли вместе с экипажем видеть неприукрашенный лик Вселенной. В вакууме, где не было атмосферы, способной рассеивать свет, даже самые яркие звёзды становились тусклыми серыми песчинками и не избавляли наблюдателя от жуткого ощущения непостижимой бездны. Но самому Монкхаузу нравилось смотреть на настоящий космоспускай без фильтров, графиков и подсказок, но зато и без иллюзий.
Десять секунд до условной точки!
Ещё чуть, и цель будет достигнута. Очередная, но не последняя. «Проксима» носила имя ближайшей к Солнцу звезды и летела на свидание с ней. По расчётам, звездолёт должен был долететь до Проксимы Центавра за двенадцать лет. А там год наблюдений и исследованийи ещё двенадцать лет на обратный путь. В сравнении со сроками, которые могли предлагать технологии прошлых веков, это был прорыв, но и пустяковой прогулкой двадцатипятилетнюю миссию нельзя было назвать. Но скучать в полёте долгие годы экипажу не было нуждычерез три месяца, завершив первую фазу исследований, люди на корабле погрузятся в анабиоз до прибытия на пункт назначения.
Пять секунд.
Капитан улыбнулся. Делал это он нечасто, но для хроники мрачное лицо не подойдёт. Человечество должно вылезти из колыбели с улыбкой на устах.
Четыре
Три
Две
Одна
Условная точка!
Капитан торжественно кивнул в наступившей тишине:
Поздравляю, господа. Мы в дальнем космосе.
Члены экипажа зааплодировали. Когда их будут показывать на Земле, то, несомненно, наложат фанфары, торжественную музыку и мигающие надписи о великом свершении. Но здесь и сейчас это была очередная секунда долгого полёта, примечательная лишь тем, что когда-то на том же удалении от Солнца другой космический аппарат погрузился в вечное молчание. «Проксима» же продолжала своё путешествие.
Когда аплодисменты стихли, тревожно заверещал зуммер на приборной панели.
Сэр?
Дейл Монкхауз повернулся к первому помощнику.
Сэр, у нас сбой в системе навигации. Датчики потеряли опорные звёзды и не могут их найти первый помощник вдруг нахмурился. Сэр, и не только звёзды! Датчики не могут обнаружить сигналы любого вида в первых двух квадрантах. Удалённое гравитационное напряжениенулевое, электромагнитное излучениенулевое по всей длине спектра, даже реликтовый фон пропал!
Это невозможно, отчеканил капитан. Значит, вышли из строя датчики.
Датчики в порядке, сэр. Сигналы со стороны Солнца и планет обрабатываются исправно. Создаётся впечатление первый помощник запнулся. Сэр, такое ощущение, будто все объекты дальнего космоса просто исчезли.
Активировать информационный монитор! приказал Монкхауз.
Фронтальный иллюминатор окаймился голубым сиянием, но кроме этого ничего не изменилось. Компьютер тщетно старался найти хотя бы один объект во мгле, разверзшейся перед «Проксимой».
Матерь Божья прошептал штурман. Что происходит?
Капитан оставался хладнокровным:
Дайте данные с реверс-камер.
Побледневший второй помощник склонился над приборной панелью, и изображение на мониторе поменялось. Этот вид был более привычен для глаз: камеры, направленные назад, снимали крохотное пламя далёкого Солнца, вокруг которого кружились разбросанные по чёрному бархату камешки планет. Компьютер быстро распознал их и сопроводил надписями и линиями орбит. Люди вздохнули с облегчением, увидев слово «Земля» в этом ворохе. Родная планета не сгинула в пустоту, как звёзды.
Но что-то всё равно было не так. Объектов было слишком много, и компьютер не мог их опознать, растерянно выделяя их красной обводкой. На мониторе множились знаки вопроса. К тому же все светила и планеты выглядели размазанными, дрожащимитак бывает, когда смотришь на что-то через толщу воды. Лишь спустя время бортовой компьютер смог кое-как сопоставить неожиданно возникшие лишние звёзды с характеристиками в своей базе данных, и вместо вопросительных знаков начали появляться названия.
Проксима Центавра? удивился первый помощник. Как? Мы же летим к ней, она должна быть перед звездолётом!
Смотрите, там есть и остальные компоненты Альфы Центавра, указал штурман. Толиман Хадар Ничего не понимаю.
Глядите на расстояния! воскликнул кто-то.
Монкхауз всмотрелся в числа возле надписей. Если им верить, то звезды, к которой они планировали лететь двенадцать лет, они должны были достичь через пятнадцать секунд шестнадцать семнадцать. «Проксима» удалялась от своей цели. Расстояния до остальных звёзд тоже были столь же смехотворными и увеличивались с каждым мгновением. Фальшивые звёзды чуть подрагивали вместе с гигантским полотнищем, по которому они были рассеяны. По расчётам компьютера, «полотнище» представляло собой почти плоскую сплошную стену с очень большим радиусом кривизны.
И тут капитана осенило. Радиус кривизны! Это была не стена, а исполинская сфера вокруг Солнечной системы, заключившая в себя центральное светило, планеты и кометыи только что «Проксима» проткнула поверхность сферы изнутри, пустив по ней возмущение, и оказалась за её пределами.
«Голографический экран. Или что-то подобное».
Монкхауз не поверил собственной догадке. Неужели всё, что они знали о дальнем космосе, включая саму цель их путешествияне более чем картинка на этом космическом мыльном пузыре?
Капитан, разрешите переключиться на фронтальный обзор, первый помощник привстал с места. Там это нужно увидеть.
Переключайте, отозвался Монкхауз.
Сфера, звёзды и планеты сменились знакомой пугающей бездной. Но пустота уже не была абсолютнойв ней появилось какое-то шевеление. Будто волны пробегали по чёрной выжженной поляне космоса, тут и там возникали смутные образы, вспыхивали и гасли огни из чистого белого сияния, которое не слепило глаза.
«Пробуждаются», подумал капитан и сам подивился этой странной мысли.
Что это такое? тихо спросил первый помощник.
Монкхауз не стал отвечать, хотя у него имелось предположение. И если бы он решил высказаться, то произнёс бы всего одно слово: «Обман».
Сфера была источником величайшего обмана. На протяжении многих тысяч лет она создавала иллюзии, которыми питалось человечество. Подобно монитору, подменяющему собой настоящий вид из иллюминатора, она генерировала ложь. Может быть, на заре времён она показывала грозных богов, гуляющих по небосводу среди звёзди лишь потом богов сменили галактики, туманности, взрывы сверхновых; сфера стала испускать потоки фотонов, нейтрино и гравитонов в угоду любопытству людей. И люди, лишённые возможности дотянуться до неба, верили ей, строя на фундаменте её сказок свои представления о мироздании.
Капитан не знал, как устроена сфера, кто её создал и с какой целью. Он не имел понятия, что их ждёт впереди, не представлял, что это за гигантские силуэты, которые лениво ворочаются во мгле впереди. Единственное, в чём Дейл Монкхауз был уверенв том, что всякий обман ему не по нутру. Он был намерен установить истину, сколь бы невероятной и жуткой она ни оказалась.
Приготовиться к корректировке курса, распорядился капитан. Господа, взбодритесь. Мы продолжаем полёт.
Первый звездолёт в истории человечества направлялся в неизвестность.
2014 г.
Гинорас
Под утро Ивану приснился сон. В нём он купался в озере возле загородного домика, куда часто ездил в детстве с семьей. У берега вода едва доходила ему до груди, но поодаль дно уходило круто вниз. Поэтому папы запрещали ему отходить от берега и всегда бдительно наблюдали за ним. А Ивана смутно тянуло вдаль, к середине озера, где солнечные брызги кипятили синюю гладь. Будто бы случайно в перерыве между плесканиями он делал мелкие шажки в ту сторону. Обычно после пятого-шестого шага он слышал окрик и тут же послушно шёл обратно. Но во сне Иван всё шёл и шёл вперёд, и никто его не останавливал. Вода дошла до его подмышек, до шеи, до подбородка. Тело, подхваченное ею, стало очень лёгким, песчаное дно едва ощущалось под пятками. Иван испугался и уже хотел сам повернуть назад, но тут его внизу чья-то рука схватила его за щиколотку. Он вздрогнул и едва не упал. Из-под воды, отфыркиваясь, вылезла Марина, неизвестно как тут оказавшаяся.
Ну, чего встал? засмеялась она, явно наслаждаясь его ступором.
Ты? Иван неуверенно посмотрел назад. У озера были люди, много людей, но лиц ни у кого он разглядеть не смог.
Давай, Марина потянула его вперёд, туда, где глубоко. Пойдём дальше!
Нет, это опасно. Надо возвращаться.
Ну и трусишка же ты! она звонко засмеялась и откинула за спину мокрые волосы, которые тут же прилипли к её белым плечам. Ладно, хочешь здесьдавай здесь.
Ты о чём? только успел спросить Иван, и тут она прижалась к нему, обвила руками шею и стала неистово целовать, буквально впиваясь в его губы своими. Ивана охватил пронзительный ужас.
Маришка, не надо! Нас увидят они увидят!
Увидят, прошептала она, и её тёплое дыхание защекотало ему нос. Ну и пусть. Пусть видят. Это ничего. Это нормально.
Она снова накрыла его рот поцелуем, и Иван поддался нарастающей волне страсти, спиной чувствуя презрительные взгляды людей на берегу. Кто-то издал удивлённый возглас, кто-то громко фыркнул, кто-то закричал: «Какая мерзость!». Он узнал этот голосто был его чопорный старший отец. Ивана охватил стыд, но прекратить поцелуй он был не в состоянии.