Белоснежка захрипела. Боль в груди стала невыносимой, и она едва могла понять, что говорит королевич. Лунный свет померк, спальня стала пустой и тёмной, но изломанный силуэт ещё высился над ней и вещал самодовольным голосом:
Прощайте, моя королева. И уж будьте уверены, что больше не вернётесь в мир живых, я об этом позабочусь. У вас удивительная живучесть, которую не одолела ваша покойная мачеха, но, думаю, всепожирающее пламя справится с этой проблемой
Ноги задергались в судорогах. Белоснежка на последнем дыхании собрала остатки своих сил, чтобы закричать, позвать на помощь стражу, дабы те увидели истинное лицо её супруга, разоблачили его злодейский план
но открыла глаза и увидела высокий белый потолок, озаренный зеленоватым светом электрической лампы. Над головой что-то назойливо попискивало. Она задвигала рукой, и приклеенная к запястью игла капельницы шевельнулась, вызвав ноющую боль в месте проникновения под кожу. Она застонала и обмякла, уразумев, что всего лишь увидела плохой сон. Неудивительноголова её гудела, вся простыня была мокрой от пота, а к горлу подкатил сладкий ком, который рос в размерах с каждой секундой. Поняв, что долго не выдержит, она привычно нашарила указательным пальцем кнопку под кистью и нажала её.
Долго ждать не пришлось. Через полминуты дверь открылась, и в палату торопливо зашла рыжая медсестра в белом халате. Первым делом она взглянула на приборы. Убедившись, что ничего страшного не произошло, она заметно расслабилась, но всё же спросила:
С вами всё хорошо, миссис Уайт?
Ведро, попросила она, удивившись, как сильно просохло за ночь горло: голос походил на скрип ржавой калитки.
Пока медсестра отошла к шкафу, миссис Уайт осторожно присела на койке, сдерживая рвотные позывы. Когда, наконец, перед ней оказалось белое пластмассовое ведерко, она склонилась над ним.
Позже, когда ведро было убрано, а медсестра подала ей стакан воды и вытерла края губ влажной салфеткой, она поинтересовалась:
Который час?
Половина одиннадцатого, миссис Уайт.
Во сколько назначен осмотр?
Планируется в два часа пополудни, но если вы почувствуете себя хорошо, то доктор Сингх к вашим услугам в любой момент.
Давайте сейчас.
Медсестра посмотрела на неё с сомнением:
Советую сначала позавтракать, миссис Уайт. Вы сейчас очень слабы.
Я и после вашего пюре останусь слабой и больной.
Медсестра виновато отступила назад, и она почувствовала укол стыда:
Простите, дорогая, мне не следовало так говорить. Чем раньше начнём, тем скорее все разговоры и процедуры закончатся, и я смогу отдохнуть.
Понимаю, миссис Уайт.
Скажите доктору, что я готова к осмотру, а я пока схожу в туалет. Вы можете отключить капельницу? Думаю, она достаточно накапала мне в вену.
Никто в коридоре не встретился ей, пока она шла в туалетную комнату, на которую указала медсестра. Она шла медленно, переваливаясь с ноги на ногу, преодолевая желание хвататься за стены. Белый коридор то раздувался перед глазами, то становился настолько узким, что грозил стиснуть её бока. В висках стучали маленькие чугунные молоточки.
«Чёртова терапия. Ведь до того, как я согласилась стать подопытным кроликом для них, всё было сносно, а сейчас Послать бы их всех куда следует и тихо умереть».
Умывая руки, она всё-таки не смогла удержатьсяоторвала взгляд от крана и глянула на себя, хотя зареклась не смотреться в зеркала месяц назад. Первое, что поразило еёто, что кожа её, казалось, светилась: она обрела такую невесомую бледность, что выглядела чуть ли не прозрачной. Должно быть, под более яркой лампой можно было бы легко разглядеть все лабиринты вен, которые пролегали под этой поверхностью, напоминающей папиросную бумагу. Лицо было похоже на маску: щеки ввалились, глаза, наоборот, выкатились, губы иссохли. Правда, какой-то румянец на щеках сохранился, но и он больше напоминал размазанный по лицу кровавый плевок, и в нём не было ничего здоровогодолжно быть, разрывы капилляров. Только густые тёмные волосы остались с ней от прошлой жизни. Она робко улыбнулась, но жутковатый вид собственных зубов, выглянувших из-под истощенных губ, напугал еёона отвернулась от зеркала. Что радоваться? Наверняка и волосы тоже скоро выпадут
Через пятнадцать минут она вошла в просторный светлый кабинет с окном на всю стену. Врачневысокий индус интеллигентной внешности, в круглых очкахторжественно начал, едва она уселась:
Миссис Уайт, прежде всего, позвольте вас поблагодарить от себя лично и от имени всего общества за ваше самопожертвование и мужество, которое вы проявляете в тяжёлых обстоятельствах. Наша клиника сделает всё возможное, чтобы
Прекратите, она устало махнула рукой. Доктор Сингх запнулся:
Простите?
Вы мой седьмой лечащий врач за год. Речей я уже наслушалась сполна, и они мне до смерти надоели. В том, что я по счастливой случайности умираю от этой заразы не так быстро, как другие люди, нет моей заслуги, поверьте. Если будете продолжать, чего доброго, ещё поверю, что я такая смелая и особенная, она сделала попытку усмехнуться. Так что сразу к делу, прошу.
Сингх кивнул:
Хорошо, миссис Уайт. Как хотите.
Он пододвинул к себе большую стопку бумаг на столе:
Консилиум нашей клиники подробно ознакомился с историей вашей болезни и методами лечения, которые применялись. Сочувствуем, что ни один из них не показал эффективность, но именно на основе изучения данных, полученных во время их применения, мы разработали новый метод, который принципиально отличается от всех предыдущих и может избавить васа значит, и десятки тысяч других людейот этой болезни.
Доктор встал и подошёл к стенду, на котором были развешаны какие-то схемы и снимки. Может быть, он думал, что миссис Уайт в них что-то понимает, но для неё всё это было китайской грамотой.
Итак, в чём суть нового метода? Если предыдущие попытки найти лекарство от Injusta Noverca были направлены на то, чтобы простимулировать организм выработать антитела на инфекционных агентов, то мы сосредоточились на исследовании сопутствующих явлений, которые происходят в организме при заражении
Я ничего не понимаю, сказала она. То, что меня целый год таскали по больницам и исследовательским центрам, не значит, что я теперь разбираюсь в своей болезни. Доктор Сингх, я обычная аризонская домохозяйка со средним образованием, даже таблицу умножения почти не помню. Пожалуйста, говорите проще. Я всё равно соглашусь на любое лечение и подпишу бумаги.
Доктор смущённо поправил очки:
Простите, миссис Уайт, ради Бога Я и сам сейчас волнуюсь. Слишком много изучал историю болезни, и теперь, когда вижу вас по-настоящему
Не волнуйтесь, ободряюще сказала она. Я никуда не денусь и на всё готова. Просто делайте, что должны, и я буду вам благодарна.
В общем, если в двух словах Вы, конечно, в курсе, что в большинстве случаев болезнь сначала поражает печень и лёгкие, хотя прямых причин этого не найденопосле попадания в кровь инфекция может проникнуть в любой орган. У нас есть определённая гипотеза, почему именно эти два органа попадают под удар инфекции, и если она подтвердится
то это может быть ключом к созданию лекарства, закончила она за него.
Именно.
Печень и лёгкие. Конечно, ей ли не знать, каково этомучиться ночами от удушья, когда из носа вместе с придыханием вылетают брызги крови, и сидеть, скрючившись пополам из-за тупой сосущей боли под грудью
Звучит интересно, сказала она. А каков шанс, что всё получится?
Мы надеемся на лучшее, уклончиво ответил доктор и сел за стол. А теперь, миссис Уайт, перейдём к формальностям
Она подписала бумаги, которые Сингх разложил перед ней, даже не пытаясь читать, что на них написано: всё её внимание было сосредоточено на том, чтобы вязь подписи получилась изящной, и рука не дрогнула, выписывая уродливую ломаную вместо овала.
Сейчас я направлю вас на томографию для предварительного обследования, сказал доктор. Перед началом курса лечения нужно зафиксировать текущее состояние вашего организма. Впрочем, если вы устали, то можно это отложить до вечера.
Миссис Уайт и правда чувствовала, что слаба, но и откладывать неизбежное ей не хотелось.
Нет, всё в порядке, ответила она.
Когда она в сопровождении рыжей медсестры пришла в кабинет томографии, молодой лаборант стал вводить ей в вену контрастный раствор. Её удивил цвет жидкостиэту дрянь ей вводили уже десятки раз, и она привыкла к тому, что контраст бывает либо прозрачным, либо имеет голубоватый оттенок. А тут он был ярко-красным, как сама кровь, как перезрелое яблоко. Каплю за каплей контраст цедили в руку, и она чувствовала холодок, распространяющийся по телу.
«Отрава, думала она, борясь с вернувшейся тошнотой. Ещё пару раз, и она, наверное, заменит мне всю кровь».
Миссис Уайт, вы хорошо себя чувствуете? лаборант всматривался в её лицо с беспокойством. Если вам плохо
Нет-нет, она встала с табурета, привычно зажав место укола куском ваты. Куда идти?
Сюда, пожалуйста.
В комнате с приглушённым светом громоздился томографустройство, испугавшее её, когда она увидела его в первый раз. В тот раз врачу пришлось битый час уговаривать её лечь и позволить этому чудищу из металла и пластмассы засосать её в своё жерло. Весь первый сеанс она лежала, закрыв глаза и сжав кулаки так сильно, что ногти поцарапали ладонь. Миссис Уайт всегда боялась тесных пространствдаже лифтом в доме старалась лишний раз не пользоваться, предпочитая подниматься по лестнице. А тут её заточили в узкую трубу, где нельзя было даже шевельнуть головой без того, чтобы стукнуться о стенку. Тот сеанс она пережила кое-как, вслушиваясь в громкий пугающий стук над головой. Ну а в следующие разы было проще: страх постепенно уходил, и скоро томограф стал для неё такой же привычной вещью, как кресло или кровать.
Но этот экземпляр её удивил. Миссис Уайт растерянно оглянулась на лаборанта:
Почему он такой?
Что вы имеете в виду?
Он выглядит не совсем обычно.
А, вы о томографе? лаборант улыбнулся. Это обычный аппарат, только с особой конструкцией. Наша клиника получила его для опытного использованияскоро в каждой больнице будут такие же. Многие испытывают дискомфорт, когда им приходится ложиться в трубу, вот и появилась идея сделать аппарат прозрачным, чтобы не провоцировать клаустрофобиювсё видно и всё слышно. Наши пациенты уже оценили преимущества этой модели. Уверен, вам тоже понравится.
У неё возникло неприятное чувство, когда она посмотрела на прозрачный томограф. Длинная труба из синего стекла выглядела не то чтобы странно зловеще. Это было подходящее слово. Знакомый ужас, с которым она распрощалась много месяцев назад, дунул ей в затылок.
Пожалуйста, ложитесь, миссис Уайт
Из трубы выдвинулась полкатоже стеклянная. Она легла на неё, не чувствуя своего тела. Захотелось крикнуть: «Нет-нет, я не готова, мне стало плохо, давайте потом!»и ей, конечно, позволили бы вернуться в палату
Готовы? лаборант склонился над ней, заслоняя свет, и она кивнула.
Отлично, давайте начнём.
Она въехала в трубу, и небьющееся стекло заключило её внутрь себя, отрезав от мира. Да, стены тут были прозрачными, и через них можно было видеть чуть размытый белый потолокно она всё равно была одна, более одинока, чем когда-либо, и эта издевательская прозрачность лишь подчеркивала этот факт. А в тот, первый разпускай ничего было не видно, и она умирала со страху, но зато рядом был он; он ждал её, и она это знала. Это уже потом, полгода спустя, он сбежал от неё, гаснущей, как свеча, виновато сказав, что не может больше это выдержать. После этого только и осталось, что продолжать притворяться сильнойа какой был выбор?..
Она полуприкрыла глаза и стала смотреть на лампу, вслушиваясь в мерное постукивание устройства. Вздрогнула, когда белое сияние кто-то загородил. Это оказался доктор Сингхон нагнулся над томографом, опершись рукой о толстое стекло:
Как вы там себя чувствуете, миссис Уайт?
Всё хорошо, спасибо, сказала она раздражённо. Что он тут делает?
Рядом с Сингхом появился второй силуэт:
Миссис Уайт, мы все очень благодарны вам за то, что вы для нас сделали и будете делать
Доктор Андерсон? она удивлённо заморгала, узнав своего прежнего лечащего врача. Вы тоже приехали сюда?
Стеклянный склеп обступили ещё несколько знакомых людей.
Доктор Фридман? Доктор Форд? Доктор Вилковски ей стало дурно. Как вы сюда попали? Что происходит?
Вилковски, пожилой плешивый врач с большим родимым пятном на левой щеке, прижался лицом к стеклу и плотоядно улыбнулся:
А вам бы пора проснуться, миссис Уайт. Вы сослужили хорошую службу обществу, но скоро ему понадобятся новые услуги от вас
Да, у меня аж уже чешется между ног, расхохотался пузатый доктор Смит, поглаживая свою пышную черную бороду. Врачи загоготали, наклоняясь к ней, и её мозг вдруг пронзила острая игла осознания:
Нет-нет-нет, этого не может быть, перестаньте, оставьте
Просыпайтесь
меня
Мы идём, о, мы придём
в покое
Вы нужны нам
Мы вас получим
поимеем
Нет!!!
Она забила руками и ногами, сжала руки в кулаки, пытаясь уцепиться за гаснущее видение, но так и не поймалаеё выбросило из сна, блеск больничной лампы померк, превратился в серый свет заходящего солнца из кривого окошка. Она встала на четвереньки, потом на колени, заставив стальные звенья цепи недовольно клацнуть. Трясясь всем телом, она огляделась вокруг, отказываясь принять то, что видитгрязные углы, провонявшие мочой, деревянные колоды, шипы и гвозди, ржавое ведро с водой и тяжёлую дубовую дверь, через порог которой её заставили ступить много дней назад. Солнца здесь видно не было, а его лучи, проникая сквозь мутное стекло, теряли доброту, становясь продрогшими и больными, как она сама. Её ноги подогнулись, и она вновь упала, как подкошенная, на холодный земляной пол и схватилась за железный ошейник, как будто могла его снять. Но замок на обруче сидел крепко, ключ был у её мучителей, и не было никакой надежды спастись.
Она подползла к дощатой стене и прислонилась к ней голой спиной. На стене остались следы от её ногтейв первые дни плена она питала надежду, что сможет как-то сломать эти доски, выдернуть, пробить. Но это оказалось тщетным занятием, и она давно прекратила эти попытки. Что ей теперь оставалосьсидеть с закрытыми глазами, обхватив руками колени, и пытаться заснуть и видеть сны, в которых она была далеко от этого зловонного места. Но сейчас погрузиться в грёзы у неё не выходило: во-первых, она выспалась, во-вторых, колючие боли на местах синяков и порезов усилились, а в-третьих, в голове всё повторялось эхо голосов из последнего странного сна. Сам сон уже рассыпался в прах, но злорадные голоса остались и всё повторяли, что они идут. И она знала, что это правда: плохое предчувствие никогда её не обманывало.
Почувствовав сухость во рту, она наклонилась вперёд и притянула к себе ведро. Поднеся его к потрескавшимся губам, она стала жадно глотать воду, которая противно отдавала рыбой. Напившись, она подобрала разбросанные по земле вокруг неё почерневшие кусочки и положила их в рот. Зубы больно вдавались в десны, когда она жевала испортившееся мясо. Скоро выпадут вовсе, если её продолжат кормить этой гадостью. Хотелось хлеба и зелени, хоть самую малость. Но просить ни о чём тех, кто к ней ходил, она не собиралась. Давно поняла, как дорого это может ей обойтись.
Дневной свет почти погас. Наступала ночь, и в дом подкрадывался холод. Будь он посильнее, то давно убил бы её, избавив от страданий, но даже природа была заодно с её мучителями. Впрочем, в её голову приходили и другие варианты того, как всё закончить: биться головой о стену, пока не расколется череп, или удавиться держащей её цепью, или Даже самая скверная смерть не могла быть ужаснее её нынешнего существования, но что-то её удерживало от последнего шага. Вот и сейчас она, обсасывая большой палец, как маленький ребёнок, просто сидела в углу и ждала неотвратимого.
И они пришли. Голоса слышались издалеканестройный хор бормотаний, выкриков и резких звуков, одновременно похожих на собачий лай и смех сумасшедшего. Она прикусила кончик языка, чтобы не закричать от ужаса. Голоса становились громчеи вот по окну прошлись длинные тени, перекрывая последние светлые лучи.