Прошло время, и с моря задули холодные ветра. Началась война, сказали оцепеневшим от ужаса жителям города, и все взрослые мужи должны отправиться в бой, чтобы защитить родной край с железом в руке. Муж Анны и старший сын отправились на войну, сама она осталась с младшим, который только учился говорить. Анна чувствовала себя так, будто попала в дурной сон; она не понимала причин завязавшейся войны и не могла взять в толк, зачем людям понадобилось резать друг друга, если раньше они жили в ладу между собой. В дни её путешествий не было войнеё юность прошла в убеждении, что человеческий разум всегда найдёт лучший выход из сложившегося положения, не позволит злу расцвести чёрными лепестками. Теперь иллюзии потерпели жестокий крах, и ночами женщина плакала в подушку, очень тихо, чтобы не разбудить спящего в кроватке рядом сына.
А война шла, выжигая сердца и города, добавляя соли в человеческие слёзы и крови на лезвия копий. Она растянулась на месяцы, потом на годы. Уже стало забываться, с чего она началась, каких условий требовала для своего завершения; воины помнили лишь, что им нужно стремиться вперёд, давить, убивать, уничтожать, чтобы враги не сделали то же самое с ними. Во все стороны с полей сражений разлетались серые голуби с чёрными вестями. Анна вставала с рассветом, кормила малыша, куда-то шла, что-то делала, но это всё было не взаправдуединственным настоящим в её существовании было мучительное ожидание, приправленное страхом. Она не знала, где муж и сын, и всякий раз, когда она видела на небе почтового голубя, сердце её отзывалось болезненным скачком но печальная весть оказывалась предназначенной не для неё. В эти дни Анна поняла, что истинная вечностьэто время ожидания, когда краткий миг превращается в нескончаемое страдание.
Война кончилась на шестой год. Забрав десятки тысяч жизней, она не собиралась этим довольствоваться. Поверженная страна подверглась разграблению, мирные жители были обращены в рабство. Та же участь досталась и Анне. Она видела, как корабли победителей входят в гавань, как с них пьяной лавиной сходят опаленные войной люди; видела, как горит, чернеет и рушится её дом; видела, как предают мечу её младшего сына. Она готовилась умереть и сама, и была бы этому даже рада, как избавлению от кошмара, однако её вместе с другими женщинами вывезли кораблём на родину победителей и там отдали пожилой богатой семье, пожертвовавшей много золота ради победы своей армии и тем заслужившей награду в виде захваченных трофеев и пленников.
У хозяев было большое стадо коз, и Анну определили в доярки. Весь день с утра до вечера она занималась тем, что наполняла деревянные ведра теплым молоком, выжимая его из скользкого козьего вымени. В первые месяцы каждое ведро молока содержало капли её слёз, но потом отчаяние сменилось отрешенностью. Без конца повторяющийся распорядок постепенно убил все чувстваАнна теперь осознавала лишь, что если вокруг темно, то нужно спать, если брезжит полумракжевать сухие хлебцы, запивая их холодной водой, а если солнце встало над горизонтом, то пора идти к козам. Кислое молоко сделало её некогда гладкие руки морщинистыми и бледными, от наполняющего хлев козьего дыхания постоянно щипало глаза, но Анне было уже всё равно. Со временем ей становилось всё уютнее жить в этом простом и понятном цикле всепоглощающего безразличия, где существование было низведено до простейших правил, а малейшая попытка отступить от них пресекалась окриком надсмотрщика.
Но однажды всё рухнуло. Ночь была тёмной и безнадёжной, как обычно, утро принесло всегдашние хлебцы и воду, козы ждали дойки в стойлах. Анна взяла ведро, уселась на низенький стул и принялась за работу. Через часили два, или три, она не считала временина улице раздались крики. Люди бегали, свистели стрелы, звенели копья, был хохот и плачно для Анны всё это было лишь досадной помехой, мешающей сосредоточиться на дойке. В конце концов, от козьего стойла её насильно оттащила другая доярка, тоже рабыня, но помоложе и оттого всегда бывшая более строптивой. Анна вышла вместе с ней из хлева и почти без удивления наблюдала, как по двору носятся вооружённые люди в доспехах, а на высоком шесте перед входом в дом реет стяг её родины. Воины казнили надсмотрщиков, убили стражников и пронзили копьями насквозь толстых хозяев и их детей, поставленных на колени в середине двора. Бывшие рабы смеялись и хлопали в ладони. Анна не могла понять, чему они радуютсяона ждала, когда ей разрешат вернуться к своей работе.
Один из пришлых воинов ходил меж освобождённых рабов, кого-то высматривая. Оказавшись рядом с Анной, он вздрогнул и подошёл к ней вплотную. Она отшатнулась в ужасе.
Анна? недоверчиво произнёс воин.
Анна молчала.
Хвала Небу, ты жива! Мне сказали, что тебя отправили сюда, но я до последнего не верил
Голос из-под закрытого боевого шлема показался ей знакомым. Анна почувствовала, как её сердце забилось чаще. Давно забытое ощущение.
Ты? прошептала она.
Воин снял шлем, и она узнала под железом лицо, которое уже не мечтала когда-либо увидеть. Это был её муж, ушедший на войну и там пропавший без вести. Лицо пересекал наискось глубокий рубец, челюсть была сжата и напряжена, в глубине голубых глаз поселилась стально это был он, и он смотрел на Анну с такой же любовью, как раньше. Анна зарыдала, и он еле успел её подхватить, прежде чем она упала без сил. Анна оказалась в его крепких руках, и тут к ней внезапно вернулось всё, что она растеряла в черно-белом пространстве, где обитала последнюю вечность: цвета, мысли, чувства, жизнь, она сама.
Оказалось, разгром был не полным. Войскам пришлось отступить в горы, чтобы не быть уничтоженными на корню. Поначалу все думали, что это конец, что разрозненные остатки армии никогда не смогут дать отпор врагу. Победители тоже в этом уверились и перестали преследовать в ущельях мелкие отряды. Взамен этого они выставили кордоны у подножий гор, чтобы они не пускали выживших солдат обратно в страну. Но захватчики недооценили противникасо временем отрядам удалось воссоединиться и вновь образовать единую армию. В соседние страны отправились переговорщики, которые искали поддержки в обмен на земли и богатства, которые будут присуждены им после совместной победы. Большинство стран отказались, но кое-кто согласился, и война вспыхнула с новой силой, чтобы на сей раз завершиться победой другой стороны, уже окончательной.
Анна слушала рассказ мужа молчаона была просто рада своему освобождению и тому, что её любимый человек остался жив. Лишь один вопрос она задала, когда он закончил говорить, и всё поняла по его тягостному молчаниюих старший сын пал на одном из бессчётных полей битвы.
Они вернулись в разрушенный городок у моря и принялись вместе с другими возвратившимися отстраивать его заново. У Анны появился новый дом, обдуваемый игривым бризом, и муж любил её крепче прежнего. Семья восставала из пепла; у них появились другие детидве девочки и один мальчик, которые гонялись по двору друг за другом, как некогда их непутевые старшие братья. Анна наблюдала за этой игрой с улыбкой, но в её душе навсегда поселился холод, и раствориться в блаженстве семейного счастья, как раньше, не получалось. Она знала, каким ужасом может обернуться мир, помнила все тёмные дни. Иногда она просыпалась ночью с криком, снова увидев кровавый оскал войны, нависший над её домом, и мужу приходилось долго успокаивать её.
Одна зима сменялась другой, их снега отпечатались в волосах Анны серебряным инеем. Старость подступала незаметноона спохватилась в день, когда старшая дочь, такая же длинноволосая, резвая и любопытная до всего, как мать в молодости, высказала желание уйти из дома навстречу миру. Она ушла гулким туманным утром; Анна стояла у калитки с мужем и смотрела на силуэт дочери, тающий в дымке. Вдруг её охватила необъяснимая жуть, не имеющая ничего общего с грустью разлуки. Она вспомнила саму себя, отправляющуюся в далёкое путешествие, как родители так же провожали её взглядами. На жизнь Анны выпали суровые испытания, которые она не пожелала бы никому. Неужели этот жестокий круговорот теперь затянет её детей, потомдетей её детей, и так без конца?.. Анна поспешила уйти в дом, где было спокойно и страшные мысли вытеснялись запахом каждодневного быта. Но даже там она не смогла избавиться от внезапно вернувшегося образа пустой комнаты и чёрной ткани, которая тянется и тянется, сама не зная, зачем.
Когда Анна стала совсем седой и дряхлой, она полюбила сидеть на скамейке у берега моря и смотреть на прибой. Новой войны, которой она страшилась, не предвиделось, дочери и сыновья изредка посещали родителей, и всё у них было хорошосвои семьи, свои дети, дела и заботы. Мир Анны же теперь составляли стены её дома, вечерние настольные игры с мужем и наблюдение за игрой волн. Море навевало мысли о так и не разгаданной ею тайне вечности, но теперь Анна относилась к этому спокойнее. Она знала, что срок её жизни подходит к концу, и что за последней чертой её ждёт подлинная вечностьта, о которой предпочитаешь не задумываться, пока тело юно и кровь горяча, но которая рано или поздно заботливо принимает всех, кто живёт под луной. Анна не боялась её и даже думала о предстоящем с нежностью. Её любопытство, с которым она некогда шагнула за порог отчего дома, было удовлетворено в полной мереона познала все грани мироздания от высшей радости до бездонного отчаяния и считала, что заслужила покой, который на цыпочках подступал к ней с каждым мигом.
В один солнечный день, когда на праздник весны в родительский дом съехались дети, Анна, устав нянчиться с внукамизанятие, конечно, приятнейшее, но утомительное для старушки, удалилась в беседку в глубине двора. Над беседкой нависал могучий дуб, который только-только начал обрастать новыми листьями. На верхних ветках свила гнездо возвратившаяся с юга певчая птица. Под дубом тек ручеек, созданный тающим снегомв нём плавали прошлогодние жухлые травинки, погребенные зимой под сугробами. Солнце создавало в воде пляшущие блики, которые заставляли Анну жмуриться. Со стороны дома доносились возгласы играющих на веранде внуков, и когда Анна обернулась, чтобы посмотреть на них, ей на лицо села пчела, тоже призванная к жизни наступившей весной. Анна поначалу ждала, когда она улетит сама, потом выпятила нижнюю губу и коротко дунула себе на лицо. Пчела с возмущённым жужжанием взлетела и на Анну вдруг обрушилось понимание.
Как она могла всю жизнь искать вечность, не находя её? И какой же глупостью было всерьёз думать, что единственная вечностьэто тот мрак, который прервёт её дыхание в последнее мгновение! Вот же вечность, вот она, она всегда была здесь, была вездеи сама Анна тоже была её частью задолго до собственного рождения и останется ею после смерти. Никакой тёмной комнаты, умопостроений и догадоквсё было намного проще. Вечность, не страшная и не сложная, не злая и не добрая, вдруг предстала перед ней во всем своем обыденном величии, и все страхи, вопросы и поиски смысла отпали окончательно, как исчезло возмущение соседа в тот момент, когда ему привезли желанную воду.
Через полчаса за Анной в беседку пришла младшая дочь и нашла мать сидящей с закрытыми глазами на скамейке. На её губах играла светлая улыбка: Анна приветствовала вечность, ею наконец обретённую.
2014 г.
Глубокий сон Белоснежки
Ей приснился кошмар. Тяжёлый, запутанный, полный несуразностей, он не хотел её отпускать, но она сопротивлялась его хватке и наконец открыла глаза, избавляя себя от морока.
В спальне было темноширокие окна занавешены бархатом, чтобы даже мягкий свет луны не потревожил покой молодожёнов. Она повернула голову вбок, увидела спящего королевича и улыбнулась: он, как ребёнок, засунул руки под атласную подушку и приоткрыл рот. Но даже в столь нелепом виде он был красив до невозможности, и её сердце, только начавшее биться ровно, снова затрепетало.
«Он мой, подумала Белоснежка. Я теперь королева, а он мой король. Моя мачеха мертва, и никто больше не будет строить козни против меня».
Воспоминание о мачехе погасило её улыбку. Перед глазами встала жуткая картина недавних днейона на троне, королевич рядом, гремит оркестр, а перед ними под гогот тысяч собравшихся на свадьбу людей женщина, обезумевшая от злости и боли, мечется в раскалённых железных башмаках, и от её пузырящихся лодыжек по зале распространяется запах жареного мяса.
«Это было слишком жестоко. Да, она пыталась меня убитьи продолжала бы свои попытки дальше, не казни мы её так ведь можно было покончить с ней по-другому. Но так решил мой любимыйчто я могла сказать против его слова?».
Белоснежке не спалось. Может, уже настало утро, и только эти тяжелые шторы отделяют её от света дня? Она встала с постели и на цыпочках подошла к окну. Раздвинула шторы, выглянула на улицунет, ещё тихая ночь, и по небу плывёт далёкая серебряная луна. Взгляд Белоснежки остановился на горной вершине за лесом. Она подумала о гномах-рудокопах, приютивших её в чёрные дни. А ну как они и сейчас не спят, а возятся в своих шахтах, добывая крупицы рыжего металла?.. Гномов не было на свадьбе, хотя она и выслала в лес гонца с приглашением. Королевич был не в восторге от этогоон говорил, что свою награду гномы сполна получили золотом, когда прибыли во дворец, сопровождая стеклянный гроб с ней, и больше он не желает видеть этих недочеловеков. Но Белоснежка привязалась к этим смешным суетливым существам, охваченным мелочной алчностью, и хотела увидеться с ними снова. Впрочем, гномы не уважили приглашение, а может, и не получили вовсене всякий гонец мог отыскать их жилище в дремучем лесу.
Моя королева?
Она обернулась. Синие глаза королевича были открытыон смотрел на неё, и казалось, что его прекрасное лицо светится в лунном сиянии.
Что-то вас тревожит, моя королева? Почему вы встали?
Всё хорошо, мой король, сказала Белоснежка. Сон не идёт, и я решила взглянуть на город в ночных огнях.
Королевич встал, подошёл к окну и встал рядом с ней, взяв её за руку. Его ладонь была тёплой и мягкой.
Правда ведь, он прекрасен? спросил он.
Белоснежка опустила взгляд с горы на городские кварталы. Из королевского дворца обзор был превосходен: сплетения улиц, дома из розового камня и деревянные хибарки, огни светильников над дверями постоялых дворов и силуэты лошадей, везущих запоздалых путниковвсё было видно, как на ладони. Сложно было представить, что теперь она полноправная правительница этого города.
Прекрасен зачарованно повторила она вслед за королевичем. Её рука, находящаяся в его ладони, стала чуть влажной. Королевич это почувствовал:
Моя королева, может, вам всё же нездоровится?
Нет-нет, она покачала головой. Напротив, мой король, мне очень хорошо. Я не могу поверить, что это происходит на самом деле Простите меня, мой король.
И всё же, моя королева, позвольте королевич поклонился ей и отошёл в угол спальни, где на низком серебряном столике стоял большой кувшин с вином и блюдо с фруктамиапельсины, бананы, персики и даже волосатый сладкий картофель из далёкой заморской страны. Не было только яблок: Белоснежка приказала их убрать, едва заметила краешек наливных плодов.
Налив красного вина в кубки, стоящие на подносе, королевич вернулся к ней:
Выпейте же, моя королева. Это успокоит вас. Нет такого беспокойствамрачного ли, радостного ли, которое не сумеет унять хмельной сок отборных виноградов.
Белоснежка взяла кубок, склонив голову в знак благодарности:
Спасибо, мой король.
Она поднесла кубок к губам. Вино оказалось не сладким, как она любила, а терпким, горчащим во рту. Но королевич смотрел на неё, и она выпила всё до дна, чтобы не огорчать его. Супруг одобрительно улыбнулся, погладил её по длинным чёрным волосам и вылил содержимое своего кубка в окно.
Что вы делаете, мой король? удивилась Белоснежка.
Простите меня, моя королева. Я знаю, вам не впервой умирать, королевич ухмыльнулся. Так что не обессудьте, что я заставляю вас сделать это в очередной раз.
Что?..
Пальцы вдруг перестали слушаться, и её кубок со звоном покатился по мраморному полу. В груди появилось неприятное стеснение, которое стало нарастать. Белоснежка сползла на пол, хватая ртом воздух. Королевич наклонился над ней хищным вороном:
Моя королева, согласитесь, что всё придумано гениально. Народ вмиг поверит байке о последнем проклятии колдуньи, что пыталась вас изжить со светуи добилась своего даже из могилы. Я буду безутешен, обнаруживши вас утром в постели бездыханной без всякой причины, и всё ваше царство, не сомневайтесь, будет скорбеть вместе со мной. На правах короля-вдовца я буду заботиться об осиротевшей стране, а через год или два издохнет мой старый больной отец, и я смогу править обоими государствами. Без шума, без волнений, без крови я добьюсь того, чего не смогли сделать мои предкиобъединю два царства и стану единоличным их владыкой!