Или она полюбила другого.
Я поморщился.
И не одного, добила царевна.
Мой выдох оказался похож на драконий, бушевавший внутри огонь вырвался внутренним несогласием со словами, которые я произносил:
Или так. Все равно не успокоюсь, пока ее не найду. Или не уверюсь в обратном.
Лицо Марианны разгладилось:
То есть, человека, который занял твое сердце, может не быть в живых?
Не верю, твердо заявил я. Она жива. Она должна быть жива. Иначе Иначе это неправильно.
Из того, что ты рассказал, я понимаю, что ты очень-очень любил ее.
Не любил. Я набрал полную грудь: Люблю.
Наступило долгое молчание.
Розово-лиловое в небесах перетекало в нежное сиреневое, подкрашенное радостно-оранжевым. Тьму смыло в прошлое, словно мы на берегу Леты. От наступившего рассвета Марианне сделалось неуютно, но она упорно не разжимала рук. А я не торопил, понимал ее чувства и проклинал взволновавшиеся свои. Нельзя затягивать. Положение становилось опасным.
Помнишь, с чего началась наша дружба? шепнул я в ушко, торчавшее из мокрых прядей.
Царевна подавилась смешком, не поднимая уткнувшегося мне в плечо носа:
С ямы, куда я провалилась?
С ямы началось знакомство, а дружба, как мне кажетсяс разговора у озера. С твоего выговора мнепрямого и откровенного выговора, который все расставил по местам.
Прости, я была слишком резкой. Холодное тельце еще крепче вжалось в меня, видимо, считая это неплохим приложением к извинению. Из-за страха, который я не могла перебороть.
И не думай извиняться, ты была сто раз права. Назвав вещи своими именами, ты сделала для меня больше, чем другие могли бы тысячей намеков. Ты заставила меня вспомнить, что ямужчина, то есть человек, который обязан отвечать за свои поступки и не позволять инстинктам брать верх над рассудком.
Русая головка, с которой обильно капало, в том числе на меня, настороженно приподнялась:
Почему ты вспомнил тот разговор сейчас?
ЯПравильных слов не находилось, все были гадкие и кривые. Я слабый.
Ты?! Кто бы говорил!
Марианна встрепенулась, но ее организм вспомнил, в каком виде находится, и вновь укрылся в ногорукий кокон.
Свет внес в разговор корректировкуотчетливую и неприятную. Пусть у нас были ситуации интимнее, но сейчас мы впервые не витали в ночных грезах, где все можно списать на случайность и спрятаться за отговорку, что ничего не видно. Яркость идущего в атаку утра убивала чувственную половинчатость. Манившая недоговоренностями размытость обрела голос. Реальные обнаженные люди разного пола держали друг друга в объятьях, глаза это видели, кожа чувствовала, организмы сигнализировали. Марианна упорно продолжала:
Ты самый сильный из всех, кого я знала. Ты же говоришь про силу духа?
Угу. И я слаб. Расслабив поддерживающие ладони, я чуточку отстранился и сразу как-то отдалился. Не надо испытывать меня на прочность.
Прости.
Выскользнув из моих объятий, Марианна присела рядом и обхватила руками колени.
Пойдем обратно? Я качнул головой в сторону лагеря.
Не хочется. Давай еще раз окунемся. Только сначала соберемся с силами.
Моему организму не мешало бы погрузиться в ледяную воду. Выходит, не только моему?
От таких мыслей хотелось провалиться сквозь землю. Или сигануть в воду с места без разбега. Я сел боком, тоже обхватив согнутые ноги.
А с Томой тыМарианна умолкла на полуфразе.
Понять было несложно. Объяснить вроде бы тоже, если не касаться подробностей и нюансов.
Я с ней Точнее, я просто нахожусь при ней. Нахожусь рядом, чтобы оставаться в башне Западной границы, пока не узнаю всей правды.
Но когда худшее прости, если худшее подтвердится, ты уже будешь невестором. Официальным.
Мне все равно.
Думаешь только о себе?
Если понадобится, Тома отпустит меня в любой момент. Нас ничего не будет связывать, кроме дружеской взаимопомощи.
Дружеской взаимопомощи? задумчиво повторила Марианна.
Она развернулась ко мне всем фронтом, ее лицо оказалось прямо перед моим. Взгляд поймал взгляд в капкан и больше не выпустил. Теребя пальцы и чувствуя, что решимость тает, как накопления в кризис, царевна выдавила:
А как насчет дружеской взаимопомощи со мной? Такая ситуация, как сейчас, Марианна нервно покрутила головой, не отрывая взгляда от моих глаз, после чего ей пришлось отбросить упавшую на глаза мокрую челку, не повторится. Ты будешь чужим невестором. Я буду далеко. Сейчас или никогда.
Прости, я вынужден сказать «никогда». Хотя очень не хочу. Точнее, очень хочу. До рези в животе. Но нет. Может быть это будет не «никогда», а «потом». Не хочу обнадеживать, ведь я мечтаю как раз об обратном.
Вспыхнув, наши взгляды перегорели и расцепились уныло и мертво. Царевна снова села на песок:
Ты так сильно любишь?
Нельзя любить несильно. Можно любить или не любить.
Задумчивая ночная напарница царственно поднялась во весь рост:
Еще раз окунемся и пойдем назад.
Она спокойно двинулась к воде. Слишком спокойно. Вызывающе спокойно. Не обращая внимания на холод, Марианна прошлепала по резко поднимавшемуся уровню, погружаясь все больше. С абсолютным равнодушием она вошла еще глубже, борясь с течением, и приподняла ноги, оторвав их от дна.
Глава 4
Течение подхватило ее. Испуганное лицо мелькнуло, прежде чем исчезнуть:
Чапа!
Я с места прыгнул в реку. Всплеск. Пламя режущего озноба. Безумие и бездумье. Руки мощно загребали, ноги, словно в отместку, колотили жалящую холодом пенившуюся воду. Барахтавшаяся Марианна не умела держаться на водевыныривала, пыталась вдохнуть, но воздух попадал внутрь пополам с водой. Еще один захлебывавшийся вопль прорвался наружу:
Чапфрлрл!..
Я рядом!
Ухватив под грудь, я потащил барахтавшееся тело из глубины на поверхность. Нас несло, берег удалялся.
Лежи, не дергайся! Задери лицо вверх, чтобы дышать!
ЧаМарианна снова ушла под воду.
Активно работая ногами, я снова вытащил ее и перевернул на спину:
Раскинь руки, дыши. Греби ногами.
Как?
Болтай вверх-вниз, отталкивайся. Держись сверху. Помогай руками. Вот так.
Надо плыть к берегу, только к какому теперь? Наш уже далеко. Бороться с таким мощным течением бессмысленно, и вместо противодействия я стал помогать ему относить нас к стремительному центру реки. Уйдем с него позже. Где-то же оно уходит в сторону?
С ума сошел?! достойно оценила мой план взбеленившаяся царевна, придерживаемая мной под шею.
Ты первая начала.
Грести стало легче. Марианна приняла все как есть и делала единственное, что могластаралась не захлебнуться. Из воды торчало жалкое лицо, хватавшее ртом воздух, будто пойманная рыба, иногда открывались залитые водой припухшие глаза и тут же в ужасе закрывались.
Мой план провалился. Течение не унялось, оно сбивало нас в сторону все дальше, теперь к противоположной стороне.
Осторожно! взвопил девичий голос. Что это?!
Я резко оглянулся. Бревно. Прямо на нас.
Это удача!
С моей помощью царевна причалила к дрейфующему притопленному бревну. Двоих не выдержит, но одну
Залазь! Я помог ей руками, вталкивая передней частью.
А ты?
Рядом.
Мы поплыли. Я иногда направлял бревно в нужную сторону. Не нам нужную, а для выживания. Долго в таком холоде не продержаться. В голове всплыл где-то услышанный факт: при температуре воды в десять градусов смерть наступает через час, что в свое время блестяще доказали пассажиры одного айсберголюбивого парохода. Если вода холоднее, счет пойдет уже на минуты.
Куда?! хрипло заорал я, вновь заталкивая соскользнувшую царевну на бревно.
В воде теплее.
Так кажется, но это смертельная неправда.
Я работал всеми конечностями, еще и подталкивал бревно с царевной. Она в меру возможностей помогала, училась на ходу, но деревенеющие пальцы не гнулись и отказывались слушаться.
Пальцы рук-ног болят?
Да.
Синевшее на глазах тельце зябко подрагивало. Целиком. От еще не потерявшего воли к жизни затылка до пытавшихся двигаться пяток.
Плохо. Началось переохлаждение. Гребем быстрее.
Ой! Марианну выгнуло дугой, а ее руки, отпустив бревно, схватились за вытянувшуюся в струну икру. Больно!
Еще не хватало на мою голову. Точнее, на ее ногу. Но все равнона мою голову.
Вновь пришлось вылавливать царевну под водой и втаскивать на спасительный подарок небес.
Свело? Тяни носок на себя. Теперь отпусти и снова тяни, сколько сможешь. Это называется судорога.
Я взялся массировать. Иногда захлебывался во взбиваемой собственными действиями пене. На контрольный щипок царевна даже не отреагировала. Тогда мои ногти вонзились с яростью, словно желали выдрать клок мяса. Одновременно Марианна вытянула носок. Ее лицо просветлело.
Отп-пустило.
Теперь ее бил озноб.
Еще несколько минут битвы за жизнь, и, почти выбившиеся из сил, мы подгребли к инобережному мелководью на широкой излучине. Ступня нащупала дно.
Бросай! Я попробовал выпихнуть бревно из-под вцепившейся царевны. Вставай, говорю. Ногами!
Пришлось отдирать девичьи руки от выполнившего свою роль предмета. Потом мы долго плелись по илистому дну, который то проваливался невидимыми ямами, то резко поднимался. Ноги Марианны почти не двигались самостоятельно, только на буксире. Когда наша задубевшая парочка в изнеможении вывалилась на каменистый берег, поросший лесом до самой воды, я не выдержал:
Зачем ты это сделала?!
Синяя спутница выжала из себя, как прачка из перекрученной тряпки:
Не знаю. Она упала на подогнувшихся ногах прямо на камни. Мне хотелось Мне ничего не хотелось. И я решила
А мне хотелось ругнуться, обозвать дурой и от всей души влепить пощечину. Последнее не мешало бы, чтобы Марианна быстрее пришла в себя, но еще чего. Царевна в первую очередь она, яон, а он никогда не ударит ее. Аксиома.
Постскриптум: из любого правила существуют исключения. Исключение из приведенного правилаесли она смертельный враг или битье необходимо для выживания. К примеру, если на кону жизнь, то в любом случае идет войнас врагом, с собой или с обстоятельствами, а на войне все средства хороши. Я могу ошибаться, но выжившие подтвердят, а мертвые не опровергнут.
Я потянул за руку похожее на куль тело:
Пойдем.
Куда? У Марианны не было сил даже поднять лицо.
Спасаться.
Нам надо на д-д-другую сторону реки.
Сейчас нам надо: «а» не заболеть, «б» не попасть к врагам, «в» выжить, чтобы вернуться. Сейчас нам на тот берег не перебраться, если не произойдет чуда. А чудес не бывает.
Разве? К-как же чудесное появление б-бревна?
Оно могло нас убить. Рукой я даже показал как. Бревноне чудо, а обстоятельство, которым мы удачно воспользовались.
Царевна выдавила:
Объяснение чуда как об-бстоятельства, которым кто-то удачно воспользовался, вполне подойдет к любому ч-чуду.
Надо же, соображает, хотя уже ничего не соображает.
Ее босые ножки попробовали топать за мной, но подкосились. Успев подхватить, я взвалил живой мешок на спину и потащил от тянущихся с воды щупалец холода. И как можно дальше и быстрее с открытой местностис некоторых пор мне перестали нравиться сюрпризы.
Сырой булыжник сменился сухим лесистым пригорком. Под первыми же спасительными ветвями я опустил царевну спиной на траву. Ее сил едва хватило прикрыться, одна негнущаяся рука скользнула вниз, вторая упала поперек синюшной груди с морозно-торчавшими темными пулями.
Без разговоров разметав руки Марианны, я бесцеремонно водрузился поверх сдвинутых бедер:
Теперь терпи.
Я стал тереть с таким усердием, что мог добыть огонь.
Кстати, огонь нам нужен. От слова очень. Праща, с которой я почти сроднился, вечной повязкой облегала щиколотку. Не так давно под ней путешествовал со мной малюсенький кремень. Ну и дурень же я был, когда на привале отдал его Варваре и не забрал. Сейчас тот камешек мог спасти нам здоровье, если не больше.
Как еще обогреться в диких условиях? Идти в леса, искать людей, просить огня? Неизвестно, какие здесь люди. Вдруг, как и на другом берегу, мужчинпод нож? Или: девушекв постель, и всехв рабство. Или (не хотелось даже думать об этом)вариации сказанного. Или вообще: всех в котел, невзирая на личности, а токмо на упитанность. Пожиратели, как-никак. Слова Селиверста о тех, кто здесь живет, расплывчаты, он тут бывал только проездом. Нет, люди сейчас страшнее переохлаждения. Будем думать дальше.
Говорят, хорошо бы растереться спиртом, да еще принять внутрь. Насчет первого не возражаю, второе спорно, поскольку научно не доказано, а выдвинуто пьющими учеными. Способ, возможно, хорош, но обстоятельства выступали против: до ближайшего круглосуточного магазинакак плевком до Юпитера. Оставался единственный путь, самый древний. Мне требовались: сухая дощечка, круглая палка, крепкая на изгиб ветка и веревка. Веревка естьмоя праща. Если выдержит. Можно, конечно, крутить палкой о дощечку ладонями, но ладони сгорят раньше. Лучше бы натянуть веревку на ветку, соорудив подобие лука, в середине тетивы провернуть палку и двигать как пилой или будто играя на скрипке. В привычном мне климате результат в виде дымка появлялся, как мне говорили, часа через два.
Два часа. Невозможно долго, даже с учетом скидки на местную теплынь. Это заставило руки двигаться энергичнее. Я тер то тело, то руки, то чуть ли не покрытые инеем щеки царевны. Она напоминала курочку из холодильника, с такими же пупырышками нет, в данном случаепупырами. И по количеству пупыров на квадратный сантиметр дала бы фору любой курице.
Первый результат моей работы проявился в том, что отсутствующий взгляд периодически отворявшихся глаз прояснился:
Я в раю?
А как же. Видишь: все голые и помогают друг другу.
Бедра под моим седалищем, с боков сжатые еще и коленями, взаимно согревались, а сзади ноги оставались ледяными. Я совсем не по-джентльменски развернулся к лицу царевны задом, усевшись на ее живот, и теперь массировал бедра, голени, икры, ступни. Старания не пропадали даром: кожа под ладонями постепенно теряла сине-белую мертвенность. Дрожь во всем теле сменялась усталой сонливостью.
А знаешь, удивленно сообщила Марианна, мне совсем не стыдно. Ну чуть-чуть.
Подожди, пока на смену холоду не придет жар, тогда рискни снова сказать то же самое. Я в тот миг растирал самую широкую часть ее бедер, вплоть до. Мои руки уже были горячими. И чего ей не молчится?
Помнишь, как мы мыли друг друга? вновь донеслось сзади.
У меня память как у компьютера. Все помню. Главноеправильно изложить запрос.
Поняв, что сморозил, я до крови закусил губу, но, кажется, пронесло.
У нас тоже есть слуга с абсолютной памятью. Фролом зовут.
Непонятное слово Марианна поняла как имя или должность. Пока я старательно занимался ее ногами, она дотянулась оттаявшими руками до моих спины и поясницы.
Я ему часто завидовала, последовало продолжение, в то время как руки Марианны работали над моей шкуройледяные по ледяному, а теперь понимаю: оннесчастный человек. Помнить всебольно.
Она помолчала. Но недолго.
Когда вспоминаю ту ночь на озере Это самое яркое впечатление моей жизни.
Не зацикливайся. Будут еще.
Будут? проснулась в царевне надежда.
Когда-нибудь. С кем-то. Жизнь только начинается.
Неправда. Будущего нет, как нет и прошлого. Есть только настоящее.
Тоже мне, философ, звезда соцсетевых статусов. Умно говорить и попугай может.
Если бы в прошлом мы не заботились о будущем, приличного настоящего не было бы, отбрил я.
Царевна задумалась.
Ну-ка. Привстав, я перевернул ее лицом в землю.
Возражений не последовало, даже когда пришлось придавить своим весом, расположившись на пояснице лицом к ногам. Мои замерзшие ступни спрятались в чуть потеплевших девичьих подмышках, голени прижали бока.
Возникла мысль о еще одном деликатном способе сугрева. Сомнения схлестнулись с желанием помочь. Победил здравый смысл. На кону жизнь, сейчас не до учтивости и прочих куртуазных экивоков.
Давай сюда клешни, пока не отвалились. Я вывернул руки Марианны назад, словно хотел связать за спиной, а мой приподнявшийся пах накрыл и прижал сложенные ладошки.