В вашем случае, нет, сэр Альберт. Я наблюдаю за вами и вижу многие явные признаки выздоровления. Вы разделяете четко реальное от нереального. Полагаю, «приказ Альбертины» был не ее, а вашим неочевидным желанием. Иногда наш разум выкидывает и не такие коленца. Вы боретесь в подлинном мире. Вы поступились многими привычками и удобствами ради будущего человека, с характером, с плотью и кровью. Вы стремитесь только вперед. Вы уже отказались от игр и прощаетесь с Королевой.
Прощаюсь?.. Да Это больно. Чем ярче девушка в тумбе, тем слабее мое поклонение солнцеподобному образу Я надеялся Мне обещали, что однажды образ сольется с ПРЕКРАСНОЙ НОВОРОЖДЕННОЙ. Но так ли? Свободная доченька рассмеется и убежит. Чтобы я шел вперед, мне нужна необходима супруга. Чтоб вела меня за собой. Чтобы не позволяла вернуться в окруженный грезами дом. Потому я предпочитаю донора биоэнергий. Эгоистично, но правильно.
Напоследок Ленц объяснил: установленное прикрытие заслоняет фигурку девушки, оставляя отцу для контроля голову, шею и плечики, и ноги чуть выше коленок. Я увидел и содрогнулся. Зубы стиснул, чтобы в запале не назвать свою дочь безобразной резиновой заготовкой. Сверху лысый шар головы, в разрезах глазниц копошится жутковатый белый туман. Ниже свесились две колбаски, без выделения стоп, без пальчиков, без ногтей.
Увы, человек некрасив, пока прячется в лоне матери, прокомментировал Шмидт. За месяц мы с вами наполним кожу необходимым. Изящный скелет и мускулы придадут фигуре воспитанницы желаемое совершенство. Уверяю вас, сэр Альберт, если б начали со скелета, с утрамбовки внутренних органов, это смотрелось бы
«Гаже», понял я и скорей закивал. До контрольной встречи с родителями оставалось одиннадцать дней. Это срок, чтоб придать «заготовке» человеческое подобие, способное спровоцировать отца на последнюю выплату.
Доктор Шмидт посоветовал нам отныне спать в созидательной. И питаться, чтобы ребенок улавливал пищеварение, чтоб как можно скорее притягивал нужные вещества. Услужливые медбратья устроили леди Зу открытое ложе за степпером. Измотанная мамаша пожелала мне доброго утра, нацепила ворох присосок и стеснительно вжалась в стенку.
Я взбирался на климбер, сменивший вершину горы Аргамург, и думал, что столбик с педальками «маскирует» кровать не случайно. Что Козетта под простыней волнует меня хлеще Сьюзи. И что это влечение схватывают-обрабатывают приборы.
А иначе ребенку не быть. Прослойки Биовселенной пропитаны волнами секса. Дуализм извечна тема разнообразных учений, предстает здесь первоосновой, беспокойными Силами Жизни, стремящимися к единению, к сотворению нового, третьего.
Я попал под действие Сил, как любой полноценный мужчина. Я ловил на себе взгляд супруги, любопытный и выжидательный. Она тоже? Господи правый! Мы могли бы Но взгляд удалялся, оставляя чувство тревоги и взаимного замешательства
На последовавшей неделе доктор Шмидт не раз придирался к моему учащенному пульсу. Заставлял меня отдыхать и пить капли. Конечно, напрасно. Под напором наших энергий засветились два глаза-сапфира и скрылись под нежными веками. Обозначилось милое личико о, видели б вы это чудо! Сформировались стопы и опустились на теплую крутящуюся платформу под действием притяжения.
Она уже весила диво! почти сорок два килограмма! И уже становилась похожей на щупленькую девчушку, замученную диетами, с умилительным ореолом младенческого пушка.
Косички вырастут сами, успокаивал нас доктор Шмидт. Главное крепкие кости и ногтевые пластины.
Нет, самое главное сердце. На тонкой девичьей шейке уже проявилась голубенькая пульсирующая прожилка, заменившая нам ясный свет рассеявшейся души. Мы веровали. И нервничали, ожидая явленье отца.
Что ж, однажды двери открылись, и в стерильный мир созидательной шагнули фигуры в «скафандрах». Папу с мамой сопровождали представители от дирекции, доктора и профессора. Лица замерли в выражениях компетентной невозмутимости, под черепными коробками метались тревожные думы. Угодить Ротвеллеру-старшему значит, нос утереть конкурентам. Не потрафить воду сливать.
Это что там за хрень? Уберите! раскатился по помещению недовольный голос отца, усиленный микродинамиками в воздухоочистителе.
Двое сразу бросились к тумбе.
Не позволю! Не трогайте ширму! Я метнулся наперерез.
Родитель от неожиданности развернулся и пару секунд распознавал в наглом ниндзя киселеобразного сына:
Я за это деньги плачу!
Ну и что? А тебе бы понравилось, если б я оголил твою дочь?
Два Ротвеллера, толстый и тонкий, уставились друг на друга. До папаши тоже дошло. Но дело уже принимало критический оборот. Ученые окаменели, карьеры повисли на ниточках. Я до ужаса четко представил, как самовержец хмыкает, выпрямляется и уходит. Без слов. Без обещанной выплаты. И в эту минуту, впервые, почувствовал свое сердце. Его в самом деле «сжимало холодной ладонью отчаянье» Но женщины рода Ротвеллеров за деньги не раздеваются!
Выручила Козетта:
С моей стороны, замурлыкала медоточивым голосом, ширма не установлена. Я, как мать, постоянно слежу за развитием нашей девочки. Если леди Заза изволит, она сможет с этой позиции полюбоваться на внучку, а потом рассказать сэру Герберту.
Моя мамочка двадцатилетняя генетическая брюнетка, подмигнула мне черным глазом и двинулась, словно по подиуму. Иначе она не ходит, нигде, ни в какой ситуации. Небрежно кивнула временной и уставилась на постоянную. Модное в этом сезоне розовощекое личико выразило озадаченность.
Она страшненькая, но живая, выдала заключение. Знаешь, жалко ее, если, ну
Папа хмыкнул и в самом деле выскочил в вестибюль.
Предстоит развитие мышц! Огранка молочных желез! Насаждение интеллекта! разом затараторили схлынувшие ученые.
А ты стал мужчиной. Держись! Маман на секунду красиво прижалась к моей груди и двинулась за источником финансовой безалаберности. О, женщины рода Ротвеллеров
Ожидание стоило нам разрушенных нервных клеток. Мы с Козеттой сидели подавленные, отводили глаза друг от друга. В головах стучало паническое: что бывает, если не платят? Неужели в «Маленьком ангеле» практикуется некий аборт? Человека режут на части, распыляют в электроспрее на исходные элементы Я дергался и бледнел. Козетта глотала капли и впервые не находила аргументов для утешения.
Смотрите, сейчас заплачет! зазвенел мальчишеский голос. Она не способна мыслить, но уже проявляет эмоции!
Мы вскочили. Личико девочки исказила гримаска обиды, плечики задрожали, из распахнутых глаз полились неудержимые слезы. Платформа тихо вращалась, наша дочь смотрела сквозь нас и ревела, ревела, ревела, словно брошенный нянькой младенец.
Эй, кто там! закричал я растерянно. Немедленно успокой!
Я стажер Эркюль Буланже. Альбертина связана с вами невидимой пуповиной, это вы должны успокоиться! Но я могу запустить альбомчик для малышей.
Из динамиков полилась ритмичная детская музыка, и веселые голоса зазвенели про лиску Элизку, про зазнайку зайчика Квачика. Мы с Козеттой не договаривались, но невольно заулыбались, засюсюкали и запрыгали, как сюсюкают миллионы влюбленных в чадо родителей:
Бетти, Бетти! Где мои ручки? Как мамочка крутит пальчиками! Тук-тук-тук! Где наша малышка? Наша умница, наша красавица!
Тук-тук-тук! А где моя радость?! Ой, смешной у папочки носик! Папа клоун! Папа волшебник!
О, доченька нас заметила! На секунды при поворотах бессмысленный взгляд останавливался на наших забавных лицах, она стала нам подражать! Улыбнулась! И засмеялась беззвучным младенческим смехом! И мы засмеялись, счастливые, совершенно забыв о
У входа стоял одинокий отец. Но под шлемом Он улыбался?
Я подписал чек.
Мы замерли. Вероятно, хорошие дети кинулись бы к родителю с выражением благодарности. Мы боялись. Сэр Герберт сам лично потрепал меня по плечу:
Одобряю, окреп, посвежел! Что там за чушь с папой-2? Мужчины рода Ротвеллеров дублеров в семью не пускают! повернулся к Козетте: Ты прелесть!
И скрылся за дверью, как будто затерялся в поясе Койпера.
Оказалось, бабушка с дедушкой проявили инициативу подарили «страшненькой внучке» генетическую информацию. Немного. Теперь наша девочка стала мне как будто троюродной. Королевские семьи Европы вступают в браки с кузинами, и как будто все со здоровьем у Их Величеств в порядке. Тем более, в наше время.
Альбертина отреагировала на душевный подарок расцветом девичьей красоты, окрепла, порозовела. Что всех несказанно обрадовало. Мое сердце наполнилось трепетом и восторженным ликованием: это явно была Несравненная, сошедшая в наш грубый мир в предрассветной поре Принцессы.
В течение трех недель, решающих и завершающих, ученые обещали наполнить сознание девушки усложненной школьной программой с перспективой Имперского колледжа. Для чего Козетта устраивалась в классической позе лотоса и транслировала пласты закодированных учебников в ментальное поле дочери. Я не понял, как это срабатывает. Но с каждым разом, когда наша девочка просыпалась, на пару минут обретая свободу от вечного транса, ее взгляд становился точнее, радостнее, разумнее.
О, она уже нас узнавала! Протягивала к нам руки! А когда мы впервые услышали заветное «папа и мама» Мы расчувствовались, засмеялись И никак не могли успокоиться. И долго стояли у тумбы. Я схватил большущей ладонью горячую лапку Козетты, мы не сразу поняли это
Настроение портил Шмидт. Он все чаще стал утверждать, что я должен добавить генетики, иначе проект «Альбертина» может не завершиться. Ерунда! Я не мог осознать себя постоянным отцом. Вопреки предсказаниям Ленца, Королева не растворилась в тенях бестолкового прошлого, но восстала из плоти и крови, Совершенная и Завершенная. Я пьянел от близости ЖЕНЩИНЫ, и с лихим, бесшабашным напором бросался на тренажеры.
Но не мог осознать себя мужем: слишком много отцовских инстинктов пробудилось во мне в созидательной. Любые попытки сближения с совершеннолетней воспитанницей отторгались воображением как позорное прелюбодеяние.
А еще временами Козетта Эту милую добрую барышню с забавным курносым носиком и родинкой на щеке я все чаще видел супругой Или всё понимающей тещей.
Ну не мог я определиться!
И сильней проникался уверенностью, что не должен сам выбирать. Не правильно, не по-рыцарски себя навязывать дамам.
Да, я очень боялся отказа. Который собьет меня с ног.
Но крутился, прыгал и бегал в предвосхищении счастья. Мои прекрасные женщины сами договорятся, все поймут и разложат по полочкам. И однажды одна мне признается Это будет фурор, восхищение! Фейерверк на горе Аргамург! И какое бы чудо блаженства ни готовила нам судьба, они обе останутся рядом. Вот что главное. Мама и дочка связанные навеки
Иногда за грудиной покалывало. Я выныривал из мечтаний и терпел растущую боль. С неохотой сознавая, что частично доктор Шмидт прав. Ну и что? Всего три недели
Две недели
Одна Каждый день нам сулит долгожданную встречу!
Каждый день подводит давление, подбирается тошнота
Ну и пусть. Медицина всесильна, а тотальные обновления гарантируют двести лет. Правда, я до сих пор не ложился под «энергопилы» генетиков, но избавиться от старения и сопутствующих болезней на любом десятке не поздно.
Оказалось, не все так-то просто, а инфаркт миокарда рвет сердце, как тысячи лет назад. Меня взяли ночью с постели, усыпили и спрятали в камеру глобальной реанимации. Я падал, падал и падал в бесконечную черную яму и отталкивал Альбертину. Она летела за мной с искаженным от страха лицом, протягивала ручонки, кричала: «Папа, хватайся!» «Уходи, ты обязана выжить!» «Я хочу выжить вместе с тобой!..»
Она меня дернула, или это я протолкал вверх обоих, подключив реакторы воли Память медленно возвращалось Сквозь тугое гудение приборов просачивались слова:
Красивый мужчина Он выживет?
Что ты, дурочка, обязательно.
А девочка?
Девочка вряд ли. Говорят, она разрушается.
Как страшно!
Страшно, когда приходят богатенькие невежи и диктуют свои условия.
На последнем этапе Не верится В наше время
А что ваше время? До сих пор не всякие роды завершаются благополучно, иногда умирает мамочка, а иногда младенец. Все женщины это знают, но упрямо идут на риск. Нет высшего счастья для матери, чем счастье рожденья ребенка.
Я дернулся найдено слово! Я мать! Сегодня я мать!
Вскочил, оттолкнул дверцу камеры и двух всполошившихся клушек, скорее, скорей в созидательную! Вокруг тумбы сновали ученые, звенели и выли приборы, Козетта крутила солнышко на моем большом турнике, Альбертина Ширма отброшена, моя дочь заторможенной куклой вращается за стеклом, с живота рвется бледная кожа, обнажая петли кишечника!
Искусственная генетика! Разряд! Два разряда!
Малютка дергается, кричит! Изо рта вылетают осколки перемазанных кровью зубов!
Прекратить! Всем слушать меня! Мужчины на тренажеры!
Но сэр Герберт
К дьяволу Герберта! Я сам за все отвечаю! Все усиленно гоним генетику!
Я прыгнул в седло, я крутил педали велосипеда, скорее, скорее, скорее! Как будто устроил гонки с Ее Гниличеством Смертью! Будто гнал ее, ненасытную, будто сам размахивал брошенной перепуганной бабой косой! О, я видел, как тонкая кожица закрывает жуткие раны, как засохшие губы облизывает розовый язычок! Моя девочка улыбалась! И уже удивленно, сознательно смотрела на суматоху, искала папу и маму!
Салют, Альбертина!..
Коса соскользнула из приоткрытой в приветственном жесте руки и пронзила бедное сердце. Мужчина взревел и обрушился на широкий руль тренажера. Но педали еще поворачивались, еще посылали в пространство последние вспышки энергии
Стекло поднялось. С постамента сорвалась высокая девушка:
Мой папа! Папа! Он умер? Растерянный взгляд запинался о виновные лица врачей.
У вдовы задергалась веки. Она подошла, прикрыла одеялом новорожденную:
Я об этом подумала, Бет. Теперь мы остаемся единственными наследниками Ротвеллеров.
Город в зияющей пустоте (автор Иван Абрамов)
Я ненавижу понедельники.
Контрабанда приходит только по вторникам.
Трясущимися пальцами вбив код на секретной двери в переулке за булочной, я ввалился в «Подполье» к Бергу. Постоянные посетители даже не обратили на меня внимания, уткнувшись носами в стаканы.
О, Азатот всемогущий, от одного запаха Напитка Богов я готов сойти с ума!
Свежего Черного! кинул я Бергу, почти не контролируя себя. Живей!
Нет Черного, ответил тот, как ни в чем не бывало. Понедельник.
Слышь, ублюдок! в два шага оказавшись у стойки, я схватил старого друга за ворот, дыша всей своей несвежестью ему в лицо. У меня был чертовски тяжелый день! И мне НУЖЕН Тройной Черный!
Берг все так же невозмутимо, скосив глаза, осмотрел мою помятую фигуру. Руки мои дрожали как у древнего старика, а некогда серый плащ был весь перепачкан в крови, грязи и мусоре. После краткого осмотра Берг вновь поднял глаза, оценивая свежие синяки и кровоподтеки на небритой морде, и только затем взглянул в мутные глаза.
Я поймал его взгляд. Хмурый, суровый, знающий жизнь взгляд.
Два долга, Эрк, Берг махнул рукой, и автоматические турели убрались в потолок.
Да хоть три! я отпустил старого друга, устало шлепнулся на стул, и, закрыв глаза, стал ждать заказ, наслаждаясь атмосферой «Подполья».
Черного нет, Эрк.
Неси что есть.
Сейчас мне нужен был кофе. Как никогда раньше. Мозг не соображает от слова совсем.
Проклятые жианны. Дуреют с кофеина, а запрещают кофе всем. Уроды.
Все так же не открывая уставших глаз, я нащупал на стойке панель зарядки и уронил на нее руку с под ноль севшим Наручем, но долгожданного писка так и не услышал.
Берг!
У тебя хоть есть чем заплатить?
О да Я хитро улыбнулся, Я был бы не я, если б не раздобыл пару кредитов себе на товар!
Застой или всеобщая утопия частный детектив никогда не останется без работы. Неверные супруги, вечные дрязги Люди то иль краснозадые жианны, разницы никакой все и всегда будут пытаться испортить друг другу жизнь.