Звезды зовут, Мистер Китс,сказал Хаббард.
Он включил сигнал готовности, и тотчас башенный техник начал отсчет. Десять Числа, подумал Хаббард Девять Он словно вел счет годам восемь словно вел счет прошедшим годам Семь Одиноким, беззвездным годам Шесть Скажи, звезда Пять с крылами света Четыре Скажи, куда тебя влечет?.. Три В какой пучине непроглядной Два Окончишь огненный полет?.. Один
Теперь ты уже знаешь, как будет в полетепо тому, как беспомощно распласталось отяжелевшее тело, как ощущает оно каждой клеточкой нарастающую скорость; знаешь по тошноте, которая подступает к горлу, и по первым, словно бы испытующим уколам страха гдето в мозгу; знаешь по тому, как сгущается тьма в иллюминаторе, и, прорываясь сквозь нее, в тебя впиваются первые колкие лучи звезд.
Но вот наконец корабль вынырнул из глубин и поплыл, словно бы без всяких усилий, по океану Вселенной. Далекодалеко сияли звезды, точно сверкающие бакены, указывающие путь к какимто неведомым берегам.
По кабине прошла легкая дрожьэто заработал аппарат искусственного тяготения. Все неприятные ощущения как рукой сняло: Хаббард смотрел в иллюминатор, и ему было страшно. Один, думал он. Один в океане Вселенной. Он впился пальцами в ворот комбинезона, страх распирал его и душил. ОДИН. Слово это белым лезвием ничем не смягченного ужаса все глубже вонзалось в мозг. ОДИН. Скажи это вслух, приказал он себе. Скажи вслух! Пальцы его отпустили воротник, охватили ящик с дырками и принялись неловко расстегивать тонкие ремешки. Скажи!
Один,хрипло произнес он.
Ты не один,отозвался Мистер Китс, соскочил со своего матрасика и примостился на ящике.Я с тобой.
И вот уже нет белого лезвия, медленно затихает боль. Мистер Китс взлетел и уселся перед иллюминатором. Синей бусинкой глаза глянул в космос. Бодро взъерошил перышки.
Я мыслю, значит, я существую, cogito ergo sum,сказал он.
Пер. Раисы Облонской
В ЭТОМ ХОЛОДНОМ МИРЕ
Утром мне позвонил Симмс, владелец компании, которая строила наш новый дом. Рабочие, выравнивая землю на вершине холма, нашли небольшой латунный ящик.
Внутри может быть чтото ценное,сказал Симмс,и мы хотели бы открыть его в вашем присутствии.
Я ответил, что сейчас приеду.
Еще одно преимущество быть пенсионером: можешь делать все что хочешь и когда заблагорассудится. Но вместе с тем это и недостаток: свободного времени навалом, а потратить его не на что.
На пенсии я не так давно, всего полгода. Большинство пенсионеров из нашей части страны переезжают во Флориду; чтобы провести «золотые годы» у моря. Я не из таких. Много лет назад мы с сестрой продали землю, которую завещал нам отец, но я сохранил для себя самый высокий холм. Его склоны поросли кленами, дубами и белой акацией, а с вершины открывается чудесный вид на озеро и долину. Я всегда любил наш холм и теперь, отойдя от дел, решил поселиться на его вершине.
Я слишком долго был вдали от моего холма. Дальше всего, пожалуй, судьба забросила меня во время Второй Мировой Войныармейское начальство, пытаясь извлечь максимум из моих способностей, помотала меня по всем Соединенным Штатам, а потом отправила за границу. Когда война окончилась, я устроился в одну компанию, переехал в город поближе к работе и даже купил там дом. Но жить всегда мечтал на холме. Как только новый дом будет построен, мы с Клэр переедем туда. Клэрмоя жена. С городом нас больше ничего не связывает: дети давно выросли, завели семьи и разъехались кто куда. Летом возле дома будут рассыпаться звездочками в траве маргаритки, раскрываться белые кружевные зонтики купыря. Осеньюцвести астры и золотарник, а зимой выпадать снег. Возможно, моя жизнь на холме и будет немного скучноватой, но только не изза бесконечной череды жарких, липких и совершенно безликих дней.
Я спросил Клэр, не хочет ли она прокатиться со мной на холм, но она отказаласьсобиралась пройтись по магазинам. Выехав из города на автостраду, примерно через час я свернул в сторону Фэйсбурга. Ехал по родному городку и боролся с воспоминаниями. До холма было чуть больше километра: я вел машину по бывшей отцовской земле, на которой теперь росли чужие дома. Наконец передо мной возник холмвырос на пути, как только что приземлившееся зеленое облако.
Строители накатали на склоне холма чтото вроде дороги, но мне не хотелось терзать подвеску моего «шевролекаприз». Я оставил машину и зашагал вверх меж дубов, акации и кленов. Солнце припекало даже сквозь листву, обжигало спину, так что я изрядно вспотел.
Бульдозер на гребне холма елозил взадвперед, сглаживая строптивые горбы и выравнивая впадины. Билл Симмс, хозяин компании, разговаривал возле своего грузовика с крупным мужчиной. Двое рабочих неподалеку возились с мотором экскаватора. Увидев меня. Симмс подошел, и мы обменялись рукопожатием.
Рад, что вы согласились приехать, мистер Бентли. Очень любопытно узнать, что в этом ящике. Он там.Симмс махнул рукой в ту сторону; где заканчивалась выровненная земля и начиналась развороченная экскаватором. Мы направились туда и крупный мужчина пошагал за нами.
Это Чак Блэйн, прораб.объяснил Симмс.
Мы с Блэйном кивнули друг другу. Рабочие оставили в покое мотор экскаватора и тоже присоединились к нам.
Ящик лежал на земле, его латунь от времени позеленела. В длину он был сантиметров сорок, в ширину около тридцати, а в высоту около пятнадцати. Как и говорил Симмз, крышка была запаяна. Я никогда прежде не видел этого ящика, но все равно меня как будто чтото кольнуло. И на миг даже возникло ощущение дежавю.
Что ж, давайте посмотрим, какие сокровища он хранит,сказал я.
Блейн высмотрел место, где припой отслоился, просунул под крышку узкий конец ломика и надавил. Я присел на корточки и заглянул внутрь.
Мне хватило одного взгляда, чтобы понять: то, что внутри, принадлежит Роуну.
Я знал только его фамилиюРоун. Имени он никогда не называл, да мы и не спрашивали. Вначале я принял его за бродягусезонника. Так уж он выглядел: высокий, тощий, оборванный, лицо серое от угольной пыли. Он постучал в нашу дверь, и мама тоже приняла его за нищего. Я в тот момент колол дрова на заднем дворе.
Такие бродяги в те дни то и дело стучались к нам в дверь. Через Фэйрбург проходили железнодорожные линии Пенси и НьюЙорк Централ, и поезда проходили совсем близко от нашей фермы. Иногда товарняки останавливались, когда требовалось отцепить вагондругой, и нищие безбилетники выбирались в городок попрошайничать. Они старались не мозолить глаза, поэтому стучались в двери домов на окраинах. Наш дом стоял в удалении от городка и близко к железнодорожным путям, и к нам попрошайки захаживали чаще, чем к другим в округе. Обычно бродяга поднимался на крыльцо, сжимая в одной руке узелок с пожитками (никогда не видел, чтобы они носили узелки на палке за спиной, как в комиксах), стучал, а когда моя мать открывала дверь, снимал шляпу и говорил:
Нет ли у вас чегонибудь поесть, мэм?
Мама никогда не отказывала. Она жалела нищих. Некоторые предлагали ей в ответ помочь по хозяйству, но чаще всего просто ели и уходили.
Мать приготовила Роуну бутерброд и налила стакан молока. Он поблагодарил и уселся на ступеньку веранды. Видимо, он был ужасно голодентакие огромные куски откусывал и так жадно глотал молоко. Узелка у него с собой не было, и еще мне показатось, что его рваный и грязный костюм еще недавно был новым.
Стоял теплый сентябрьский день, и я только что вернулся из школы. Я совсем запарился с этими дровами и больше отдыхал, чем работал. Покончив с едой. Роун приоткрыл дверь кухни, убрал туда пустой стакан, снял пиджак, взял у меня колун и начал рубить дрова. Лицо у него было узкое, нос тонкий и длинный, глаза светлосерые. Глядя, как он размахивает колуном, можно было понять, что он никогда прежде не держал его в руках. Но он быстро приноровился.
Мама смотрела на него через дверь кухни. Он колол, колол и колол. Через некоторое время она сказала:
Хватит. Вы уже давно отработати свой скромный обед.
Все в порядке, мэм.возразил Роун и взял еще одну чурку.
Во двор, громыхая, въехал старый пикап: это из города вернулся отец, куда он ездил за кормом для цыплят. Я бросился помогать отцу с разгрузкой. Высокий и худощавый, он был вдвое сильнее, чем казался со стороны, и на самом деле не нуждался в моей помощи. Но делал вид, что она ему нужна.
Перетаскав мешки в амбар, он бросил взгляд на Роуна:
Он что, переколол все дрова?
Ну я тоже немного
Мама его накормила?
Она дала ему бутерброд и молоко.
Мы зашли в дом. Мама только что почистила картошку и поставила её на печку.
Черт.буркнул отец.Может, пригласить его на ужин?
Я поставлю еще одну тарелку.
Позови его, Тим. И забери у него чертов топор.
Я вышел во двор, передал Роуну слова отца и встал перед ним так, чтобы он больше не мог колоть дрова. Он опустил колун, прислонил к поленнице. Его светлые глаза напомнили мне холодное зимнее небо.
Меня зовут Роун.сказал он.
А меня Тим. Я хожу в шестой класс.
Вот как.
Его волосынасколько позволяла видеть шапкабыли каштановые и явно нуждались в уходе.
Прости, где тут у вас можно помыть руки?Он говорил медленно, как будто взвешивал каждое слово.
Я показат ему уличный умывальник. Он помыл руки, потом умылся, снял шапку и причесался расческой, которую вытащил из кармана рубашки. Еще ему не помешало бы побриться, но с этим он ничего не мог поделать. Потом он надел пиджак и сунул шапку в карман. Я заметил, что он смотрит через мое плечо.
Это твоя сестра?
У обочины только что остановился новенький «форд-А». От него к дому шла Джули. Через секунду «Форд» уехал. Джули дружила с Эми Уилкинс и после школы часто засиживалась у нее. Иногда Джули привозил отец Эми. Он работал на почте. Мы считали, что Уилкинсы богатые, по крайней мерс, по сравнению с нами.
Откуда вы знаете, что это моя сестра?спросил я Роуна.
Похожа на тебя.
Проходя мимо. Джули быстро взглянула на него. Его присутствие нисколько её не смутило, она привыкла к нищим сезонникам. Ей было всего девять, и она была страшно тощая Я расстроился изза того, что сказал Роун. В мои одиннадцать лет я считал её настоящей уродиной и нс хотел быть похожим на нее. Джули зашла в дом, а мы с Роуном если на ступеньку и стали ждать. Скоро мама позвала нас ужинать.
Роун ел совсем не как бродяга. Наверное, бутерброд и молоко уже утолили его голод. На ужин были котлеты, и мама приготовила из их сока соус, чтобы поливать им картошку. Роун все время смотрел на мамуне знаю почему. Да, она была очень красивая, но я, её сын, принимал это, как данность. В тот вечер она зачесала волосы назад и собрала их в пучок низко на затылке. Зимой кожа у нес была молочнобелая, весной, когда начинались работы в поле, покрывалась легким загаром, а летом становилась золотистой.
Роун уже успел представиться моим родителям.
Откуда вы?спросил отец.Из какой части страны?
Роун замялся, потом ответил:
Из Омахи.
Несладко там сейчас?
Ну; вроде того.
Мне думается, совсем несладко.
Пожалуйста, передайте соль,попросила Джули.
Мама протянула ей солонку и спросила:
Не хотите еще картофеля, мистер Роун?
Нет. благодарю вас, мэм.
Джули глянула на него через стол.
А это правда, что вы ездите в товарняках зайцем?
Он посмотрел на нее непонимающе.
Она спрашивает, прячетесь ли вы под товарные вагоны, чтобы вас не заметили проводники.объяснил я.
Ах, это. О да. Езжу зайцем.
Знаешь, Джули, вообшето это не твое дело,заметила мама.
Ну я же просто спросила
На десерт мама испекла пирог с кокосовым кремом. И каждому положила по большом) куску. Роун попробовал немного и поднял глаза на маму.
Можно у вас спросить, мэм?
Конечно.
Вы испекли этот пирог на дровяной печи?
А как иначе? Другой печки у меня нет.
Мне кажется.сказал Роун,одна из главных проблем человечества заключается в том, что оно упорно ищет чудес неизвестно где и не замечает тех, что у него перед носом.
Кто бы мог ожидать таких речей от нищего бродяги? Мы сидели молча, разинув рты. Потом мама улыбнулась:
Спасибо, мистер Роун. Это самый приятный комплимент из всех, что я слышала.
Ужин завершился в полном молчании. Затем Роун посмотрел на маму, потом на отца.
Я никогда не забуду вашей доброты.и он поднялся изза стола.А теперь, с вашего позволения, я пойду.
Никто из нас ничего не сказал. Слова просто не шли на ум. Мы молча сидели и слушали, как он идет по кухне, как открывается и закрывается задняя дверь. Потом мама сказала:
Бродяжничество у них в крови.
Видимо, да.согласился отец.
Ну, я рада, что в твоей крови его нет.И она перевела взгляд на нас с Джули.Джули, помоги мне с посудой. Тим. у тебя, наверное, домашние задания не сделаны?
Совсем немного, мама.
Быстрее начнешь, быстрее закончишь.
Но я остался сидеть за столом. Как и Джули. Мы не хотели ничего пропустить. Я слышал далекий стук колес товарняка и ждал, что он замедлит ход, но этого не случилось. Дом слегка дрожал, когда поезд проходил мимо. Может, следующий остановится, чтобы отцепить или прицепить вагоны, и тогда Роун сможет поехать дальше.
Эмма.сказал отец,в понедельник на комбинате начинается переработка винограда, так что я снова при деле.
Ох, опять эти бесконечные часы без отдыха
Ничего, я привык.
Кстати, мистер Хендрикс сказал, что я могу снова поработать у него на сборе винограда. Начну на следующей неделе.
Может быть.проговорил отец.если мы постараемся, то уже в этом году сможем купить газовую плиту.
Нам столько всего нужно! Да и у детей одежда поизносилась.
Осенью у нас всегда появлялись деньгиотец работал на комбинате, где делали сок, мама собирала виноград. Работа была сезонная, и, если сосчитать её по дням, получалось три месяца в году. Но мы всегда держались на плаву, потому что продажа кукурузы, помидоров и гороха тоже приносила какойто доход. Ферма у нас была небольшая, да еще и на холмистом участке, но на ровной и пригодной для обработки земле отец умудрялся собирать такой урожай, что мы не чувствовали себя бедняками. Кроме того, у нас были куры и корова.
Мы с Джули словно приклеились к стульямстарались задержаться за столом как можно дольше. Но ничего не получилось
Иди доделывай домашние задания, Тим,сказала мама.А ты, Джули, помогай убирать со стола.
До того, как отец купил за двадцать пять долларов пикап, мы с Джули ходили в школу пешкомстаренький «Форд-Т» постоянно ломался, и отец не хотел рисковать. Когда появилась болееменее нормальная машина, он стал возить нас в город по утрам, но возвращались мы все равно сами, если позволяла погода. Отец считал, что такие прогулки нам только на пользу.
Мы ехали в школу, сегодня была очередь Джули сидеть у окна, поэтому именно она увидела Роуна. На полпути от фермы до города она закричала:
Папа, смотри, там под деревом этот человек!
Отец замедлил ход и глянул в окно поверх её головы.
Да, недалеко же он ушел
Он поехал дальше, но внезапно нажат на тормоза и остановился
Черт возьми, мы не можем оставить его так!
Отец сдал назад, мы выпрыгнули из пикапа и побежали к дереву. Трава была мокрая от росы. Роун лежат на боку. Шапку он натянул на уши и поднял воротник пиджака. Он спал и дрожал во сне, потому что земля была очень холодная.
Мой отец легонько толкнул его ногой. Роун проснулся и сел, все еще дрожа от холода. Если бы тогда он успел прыгнуть в товарняк, сейчас был бы уже далеко.
Ты собираешься остаться здесь?спросил отец.
Роун кивнул:
На некоторое время.
Хочешь найти работу?
Да. Если гденибудь есть.
Есть,сказал отец.Недели на тричетыре. Сейчас комбинат нанимает много работников. Платят там тридцать центов в час, и работы полнымполно. Это на другом краю города. Почему бы тебе не пойти туда и не попытать счастья?
Обязательно пойду;ответил Роун.
Отец помолчал. Я видел по его лицу, что он пытается принять какоето важное решение. Наконец он сказал:
Я знаю, тебе негде остановиться. Можешь до первой получки ночевать у нас в амбаре, если хочешь.
Вы, вы очень добры.
Иди на ферму и скажи Эмме, что я просил приготовить для тебя завтрак. Я отвезу детей в школу, потом вернусь, и мы вместе поедем на комбинат.
Мой отец был добрый и мягкий человек. Большинство проехало бы мимо, не обратив на Роуна никакого внимания. Наверное, мы всегда были такие бедные именно изза отцовской мягкости и доброты. Но как там бы ни было, именно изза неё той осенью в нашем доме появился Роун.