Ну-ну, недобро процедила она вслед воспитаннице, во рту у которой только что обнаружился остренький язычок, учи уроки усерднее, лупоглазая. Только учти мальчики на ботанов не смотрят.
«Плюс один враг» с лёгкой досадой подумала Онки.
Покуда их старшие товарищи сидели за столиком голова к голове склонившись над учебником алгебры, Саймон Сайгон и Аделаида обычно либо играли во что-нибудь (им разрешалось побегать около кафе, далеко, разумеется от него не отходя), либо сидели и занимались каждый своим делом: Ада раскрашивала в альбоме военные самолеты, а Саймон, водя пальчиком по строчкам и бормоча себе под нос, читал детскую книжку.
Частые встречи постепенно примирили Онки и маленького воспитанника Малколма: их отношения стали гораздо ровнее, и, перестав непрерывно обмениваться шпильками, оба они заметили, что испытывают друг к другу отнюдь не неприязнь, а скорее напротив, симпатию, но какую-то особенную, колкую, как пузырьки лимонада, тревожную, готовую в любую минуту снова стать враждой
Прости, что я ударила тебя тогда, понимаешь я Я не хотела совсем Просто так много всего произошло
Понятно, серьезно ответил Саймон, та оплеуха была адресована не мне.
Вроде того, Онки потупилась; до сих пор, вспоминая об этом, она чувствовала жгучий стыд.
Забудем, великодушно сказал мальчик, я готов простить тебя.
Онки внимательно на него посмотрела; ему теперь шел девятый год, он был мал, но строение лица, форма глаз, благородное тонкокостное сложение, его запястье можно было легко обхватить двумя пальцами, все это уже предвещало, что через несколько лет, когда он превратится из ребенка в юношу, то станет так же хорош как Малколм, если не красивее его Но Онки Сакайо в свои четырнадцать видеть так далеко вперед пока ещё не могла; детям не свойственно заглядывать в будущее с той пристрастностью, с которой делают это взрослые, и потому живут они гораздо счастливее.
Зимы в Новой Атлантиде стояли из года в год теплые, влажные, ветреные. Снега почти не случалось, ну а если уж он выпадал, то держался мало пронесла искристая белая комета над землею свой мягкий хвост и пропала.
Каждый малюсенький шажок на пути к знаниям давался Малколму тяжело, как скалолазу метр отвесной кручи и малышам приходилось подогу сидеть в детском кафе в ожидании своих опекунов за время занятия они успевали порядком заскучать. На улицу выходить не хотелось слякотные зимние дни совершенно не располагали к прогулкам. Ада частенько дремала, положив голову на руки, а Саймон прислушивался от нечего делать к тому, что говорила Онки. Учитель из неё был никудышный: она порой выходила из себя, кричала на Малколма, обзывала его пнём, дубиной, идиотом, негодующе вращала глазами, раздувала ноздри, словно разгневанный бык всячески выражала свое недовольство его успехами. А он только покорно опускал роскошные ресницы, склоняясь над тетрадкой, в которой аккуратным почерком выведено было очередное неверное решение элементарной, по мнению Онки, задачки и печально вздыхал
Ты слишком строга к нему, как-то сказал ей Саймон наедине, я никогда не видел, чтобы Малк плакал, но несколько дней назад Я зашел к нему без предупреждения; а он Он сидел за столом, подперев голову руками, над книгой, и плечи его вздрагивали
Ну, может, он ревел из-за какой-нибудь очередной девчонки, отмахнулась Онки, мало ли, а ты уже и меня сюда пришил
Нет, возразил Саймон, разочарованный её несерьезностью, не может быть, чтобы из-за девчонки. У него их столько, что половину из пулемета перестреляй, он и не заметит Это из-за твоих уроков. Мне кажется, что его задевают некоторые твои высказывания.
Какие, например?
Ну, скажем, «тупица» или «идиот» Кому приятно?
Онки пожала плечами.
Но ведь он сам виноват. Не знает математики. Уважение нужно заслужить.
А мне кажется, что каждый человек достоин его по определению.
Саймон смотрел на неё пока ещё снизу-вверх своими большими глянцевыми глазами, в каждом из которых она отражалась, словно в сферическом зеркале. Две миниатюрные ювелирно точные копии Онки Сакайо. Ей пришла мысль, что, пожалуй, он прав: унижая Малколма она поступает почти так же, как поступала с нею спортивная руководительница, а в этом действительно нет ничего хорошего
И вдруг пошел снег. Это было удивительно, ведь по календарю уже началась весна, да и снежинки падали необыкновенно крупные, медлительные, узорчатые. Одна из них опустилась на ресницы Саймона и долго не таяла словно белая птица среди тёмных ветвей
Снежинки это фрактальные структуры, деловито сказала Онки, они очень сложны, но в схеме их построения есть отчетливая закономерность большое повторяется в малом. Словно вложенные друг в друга матрешки самые мелкие части, которые мы даже не в силах различить глазом, копируют более крупные. И получается такой красивый узор.
Саймон стер с лица несколько капель от растаявших снежинок и снова взглянул на Онки. Две её миниатюрные копии по-прежнему смотрели на неё из его расширившихся в сумерках зрачков словно из глубоких колодцев, большое повторялось в малом. Новая пышная снежинка опустилась на щеку мальчика и начала стремительно таять, разупорядочиваться, терять свою сложную фрактальную структуру, превращаясь в обычную воду. Волшебство исчезало на глазах.
Онки никогда в жизни ещё не делала ничего подобного; она несмело протянула руку и осторожно стерла с нежной прохладной щеки получившуюся капельку. Своим движением она погладила кожу Саймона, чуть дольше, чем требовалось, задержав на ней палец странно было прикасаться к нему приятно и боязно совсем не так как к Аде, когда случалось стирать с её лица слезы, варенье или чернила ведь он был мальчик существо из другого непознанного загадочного мира, и это прикосновение стало первой в жизни Онки попыткой нарушить границу этого мира, и пусть ненадолго, всего на миг, заглянуть внутрь
А Саймон будто бы даже не удивился. Он принял это прикосновение, столь впечатлившее Онки, как нечто вполне закономерное, правильное, логичное. Точно предчувствовал с самого начала, что однажды оно случится Этому мальчику от рождения дано было необыкновенное тонкое интуитивное понимание жизни, непроросшим семенем лежало в глубине его детской души мудрое смирение перед незыблемыми вселенскими законами, согласно которым, рано или поздно всякое живое существо начинает влечь к его противоположности, и эта самая противоположность для него, Саймона, может найтись нежданно-негаданно в ком угодно, в том числе и в Онки Сакайо, а для неё в нём.
Он только улыбнулся, почти незаметно, но очень ласково инстинкт безошибочно подсказал ему, что именно так следует выразить в данной ситуации свое одобрение. Онки, словно опомнившись, немного резче, чем следовало бы, убрала руку. Граница между мирами дала небольшую трещину, начала потихоньку расходиться, допуская один мир внутрь другого, соединяя их, смешивая в таком случае двоим не остается ничего иного, кроме как продолжать путь, углубляясь в неведомое с каждым шагом все больше и больше. Но ни тот, ни другой пока не были к этому готовы.
Афина Тьюри в полной мере соответствовала идеалу преданного служителя науки «самоотверженная и бесстрашная искательница истины», если цитировать посвященные ей строки таблоидов никому не пришло бы в голову сомневаться в этом ведь для первых эмбрионов, выращенных в теле коровы по программе «Искусственный эндометрий» она взяла не чей-нибудь, а свой собственный генетический материал, себе первой ввела в вену никому тогда ещё не известный и непредсказуемый препарат словом, эта женщина совершила немало беспримерных научных подвигов. Но, как говорится, никто из нас не совершенен. И Афина Тьюри не была начисто лишена человеческих слабостей да пороков. Слава, которую принес ей «Пролифик», открыла перед нею пути воплощения всех возможных земных желаний. Афина любила вкусную еду, коллекционные вина, молоденьких юношей, имела деньги и всё ещё оставалась хороша собою высокая, чуть полноватая, с крупными чертами лица и повадками императрицы она не видела причин в чем-либо себе отказывать. Жизнь её вступила сейчас в ту ослепительную пору, проживая которую, кажешься себе едва ли не божеством, обладая всем, невероятно трудно не выпустить почву из ног
Во время осмотра детских общежитий образовательно-воспитательной зоны Норд краем глаза Афина Тьюри заметила Малколма, пересекающего двор с учебником и тетрадками под мышкой он как всегда опаздывал на занятия: бежал, розовощекий, запыхавшийся и чуть не столкнулся с одной из идущих немного на отшибе охранниц делегации.
Бровь Афины эффектно изогнулась и слегка приподнялась.
Прошу вас, скажите, чтобы этот воспитанник подошел сюда, вполголоса обратилась она к Аманде Крис.
Как тебя зовут, детка?
Малколм оробевший, он стоял перед нею, прижимая к груди свои тетрадки.
Очень красивое имя, Афина улыбнулась плотоядно и, окинув юношу с головы до ног придирчивым взглядом знатока и ценителя, нашла, что он весьма хорош. К мужскому полу она относилась примерно так же, как к изысканной еде или к дорогим напиткам: обычно она подолгу смотрела на просвет выдержанное вино в тонком бокале, любуясь игрой глубоких оттенков пурпура, прежде чем попробовать, растягивала удовольствие, предвкушая первый глоток
Спасибо, пробормотал Малколм.
Афина протянула руку и, взяв его за подбородок, слегка повернула лицо юноши к свету.
Хорош, заключила она всё с той же с алчной улыбкой, обращаясь к своим спутницам, не правда ли?
Сенатораны и директрисса Аманда Крис оставались на своих местах, чуть поодаль они находили поведение госпожи Тьюри не слишком приличным, но, обладая безупречным светским тактом, ничего не собирались ей говорить.
Можешь идти, Афина отпустила Малколма и вернулась к своему обществу, Так на чем мы остановились, прошу вас, госпожа Крис, продолжайте. Вы говорили о технологиях автоматизированного воспитания
Да, пожалуйста, проглотив неприятный осадок, отозвалась директрисса, в нашем детском общежитии в каждой комнате работает электронная система контроля режима дня
После визита высокопоставленных гостей в Норд прошло немало времени все успели уже позабыть о нём. Законопроект о повсеместном распространении центров альтернативной репродукции человека был отклонен сенатом и направлен в Народный Совет на доработку. Это на какое-то время позволило снизить напряжение в обществе; активистки движения в защиту суррогатного материнства, выступающие против сокращения количества рабочих мест, немного поутихли, значительно уменьшилось число забастовок и уличных беспорядков. Но тем не менее, это была лишь отсрочка, и большинство политиков ясно это понимало, существуют социальные процессы, которые происходят сами по себе, как течение реки, которое рано или поздно начинает подмывать плотину, в таких случаях власть практически бессильна; она может только выиграть время, дабы успеть аккуратно эту плотину разобрать позволить истории идти своим чередом без значительных разрушений.
Так случилось, что Малколм, избалованный повышенным вниманием со стороны противоположного пола, обнаружив перед дверью своей комнаты огромную корзину цветов, не особенно удивился. Непривычный к логическим рассуждениям, он не сразу пришел к мысли, что роскошь присланного ему подарка совершенно не соответствует положению воспитанниц Норда и даже наставниц-студенток. Водрузив корзину на стол, он так бы и забыл о ней, если бы из пышной разнородной листвы не выпала скромная карточка с золотым теснением.
«Одна из бесчисленных почитательниц вашей красоты желала бы поужинать с вами на уютной террасе ресторана Эльсоль в субботу. Около восьми часов вечера у главных ворот вас будет ждать лимузин, если, конечно, вы окажете мне честь своим положительным ответом.»
Текст был напечатан в карточке красивым готическим шрифтом, но, как ни странно, на ней не обнаружилось никакого намека на подпись ни загадочных инициалов, ни интригующего псевдонима, ни контактных данных вообще ничего.
«Как с того света» подумал Малколм. Несколько мгновений он повертел послание в руках, словно надеясь, что между строк или на глянцевой безупречно белой обратной стороне проступят вдруг нанесенные какими-нибудь волшебными чернилами опознавательные знаки таинственной отправительницы. Потом положил карточку на стол. Смятение, поселенное в его душе неожиданным знаком внимания, улеглось не сразу ведь ещё никто и никогда не приглашал его в ресторан, находящийся в Атлантсбурге, ведь воспитанникам, чтобы очутиться за воротами, всегда требуется увольнительная карточка, которую выдают неохотно и не всем подряд Да не просто в какой-нибудь ресторан, а в «Эльсоль»! Малколм слышал, что это одно из самых фешенебельных мест, и даже не всякий может туда попасть столики заказываются заранее и на входе стоит контроль в «Эльсоль» иногда захаживают очень важные персоны
На всякий случай Малколм решил показать загадочное послание Онки вот уж кто умный, и уж точно сможет дать совет, как верно на него отреагировать.
Хм И нигде не стоит подпись? она задумчиво повертела карточку в руках, в цветах точно не было больше никаких бумажек?
Нет вроде ответил юноша, но цветы судя по всему очень дорогие, добавил он застенчиво.
Ясен пень, не ромашек на обочине нарвала, буркнула Онки, простые девчонки по таким местам пацанов не таскают, тут важная птица перышко обронила
И что мне теперь делать? доверчиво раскрыв свои большие обольстительные глаза спросил Малколм; с трогательной беспомощностью он подался лицом навстречу Онки.
Она взглянула на него с недоумением.
Ты думаешь согласиться? спросила девушка таким тоном, словно это самое согласие было чем-то вроде преступления, и взглянула на Малколма почти гневно.
ЯЯ не знаю
Ну тогда ты и впрямь дубина. По жизни. Либо тебе нравится продаваться. Одно из двух. Ведь это, она пренебрежительно швырнула открытку на столик, приглашение в тот же самый гараж, только подороже. Неужели тебе не ясно?
Ну, может, ты и права робко согласился Малколм, но ведь интересно же кто
Да пусть хоть сама леди Президент! воскликнула Онки, не скрывая негодования, Ты ведь даже примерно не знаешь, кто она? А по твоему заинтригованному виду, по этому томному подрагиванию ресничек уже становится понятно, что ты готов Неужели у тебя совсем ничего в душе не шевелится, когда ты принимаешь ухаживания от девушек? Неужели правду говорят про тебя, что ты никому не отказываешь?
Малколм смущенно опустил голову, пальцы его бестолковыми взволнованными движениями гладили поверхность столика.
Нет у тебя стыда, гневно завершила свою тираду Онки.
Ну, хочешь, я не пойду прошептал он виновато. Тонкая красивая рука юноши соскользнула со стола и нервно притронулась в нежной мочке уха.
Причем тут я?! с сердитым недоумением осведомилась девушка, Мне наплевать, попрешься ты в этот валютный гараж или нет, я просто выразила свое мнение, она подняла на него взгляд, твердый и ясный, как ледяные поля, и не нужно пытаться переложить на меня ответственность за своё решение, хорошо?
Малколм покорно кивнул.
Ну тогда я, наверное, никуда не пойду
К столику приблизился Саймон.
И куда это ты не хочешь идти? требовательно спросил он, О чем речь?
Ты маленький, тебе ещё не положено знать такие вещи, сурово отчеканила Онки.
Саймон взглянул на неё с обидой. Ему вспомнилась та минута, во время снегопада, когда Онки погладила его по щеке мальчику показалось, что тогда между ними произошло нечто особенное, и теперь уже нельзя расторгнуть возникшую между ними особенную волшебную близость
Мне, пожалуй, пора, она взглянула на часы, нужно встретить Аду после музыки. Я ей обещала.
Ну, Малки, ну скажи, про что вы с ней говорили, накинулся Саймон на своего старшего товарища, как только Онки ушла, клянусь, никому не разболтаю. Ты же меня знаешь.
Я правда не могу сказать, Сэмми, Малколм грустно склонил голову, это действительно очень взрослые вопросы
Неприличные? жадно спросил малыш.
Не приставай, ответил Малколм почти резко, ты уже достаточно большой, чтобы понимать: просить пересказать чужой разговор наедине не слишком красивый поступок.