Да. Она молодец, согласилась Шома, двадцать шесть лет всего, а уже на хорошем счету у командования. Год-другой и новое повышение получит.
Возраст ничего не решает, и никакие сроки, как правило, не определяют человеческих достижений, сказала Зубова, есть люди от природы талантливые и трудолюбивые, им малейшую лазейку дай, они пробьются, а есть такие, которым все возможности предоставь да времени вагон отведи, но они всё равно просидят, в носу проковыряют
Я спать, решительно сказала Майер, откладывая карты.
Я тоже, поддержала её Шома Друбе, на войне каждая минута отдыха на вес золота.
Вскоре офицерская опустела. И только в углу, в маленьком круге желтого света от переносной лампы, так и осталась сидеть Кора Маггвайер, задремавшая над своим блокнотом.
ГЛАВА 12
К тому времени, когда Риту Шустову призвали, она успела уже выучить о военных роботах всё, что только можно было найти в открытом доступе. Кроме этого, она могла перечислить в хронологическом порядке наиболее крупные военные операции в истории, включая эпоху патриархата, назвать применяемые в ходе каждой из них виды оружия, объяснить преимущества и недостатки вооружения каждой из сторон словом, она шла в армию с внушительным приданым, которого за ней, разумеется, никто не ожидал, и когда оно обнаружилось, то оказалось для ответственных за военную подготовку весьма приятным сюрпризом, а образцовая дисциплина Риты и радость, с которой она приступала к выполнению любых поручений старших по званию, быстро закрепили за ней славу надежного и добросовестного бойца. Её часто назначали ответственной за что-нибудь или оставляли за старшую в своем отряде к концу обучения она была уже сержантом. Конечно, это не могло не вызывать зависти у других девчонок, и, предваряя всевозможные козни, сплетни, скверные шутки, Рита держалась особняком, сохраняя со всеми сослуживицами ровную приветливость, но никого не допуская слишком близко от компанейской хохотушки, которой она уезжала из Норда, не осталось и следа: взявшись с горячностью за дело, которое он считает для себя по настоящему важным, человек способен измениться до неузнаваемости.
На военных базах рядовые (или военные механики) обычно осуществляли дистанционное управление боевыми роботами и роботами-разведчиками из специального дисплейного зала, отвечали за боеспособность, исправность и программирование вверенных им роботов (по одному на каждую рядовую) и обеспечивали быт.
После боя, если робот возвращался на базу самостоятельно, его нужно было осмотреть, смазать, в случае наличия поломок, починить, отключить для отдыха или перепрограммировать согласно приказу. А в том случае, если робот оказывался поврежденным настолько сильно, что не мог вернуться, он должен был быть эвакуирован из зоны военных действий силами личного состава именно это и являлось самой кровопролитной частью любой из автоматизированных войн, которые велись после принятия Великой Конвенции «О неубийстве человеком человека», запрещающей при ведении боев применять оружие против живой силы противника стрелять на поражение имели право только военные роботы. Нарушение конвенции приравнивалось к совершению военного преступления.
Спасая сложную боевую технику, армия несла самые большие потери неповрежденные неприятельские роботы атаковали военных механиков, выводящих из зоны обстрела свои разбитые машины.
Рота новобраниц, в составе которой оказалась Рита, была присоединена к дивизиону, стоящему на территории захваченного портового городка. Он был почти до основания разрушен боями; большинство блочных домов, покинутых, разграбленных, мертвых, походили на высохшие черепа будто бы глядящие глубокими черными глазницами битых окон на пустынные улицы, по которым изредка прохаживались вооружённые люди.
В пыльные жаркие часы сиесты казалось, что в городе не осталось ни души. Солдаты исправно патрулировали развалины, заглядывая за повороты неприветливыми дулами автоматов. Магазины не работали. Системы связи вышли из строя.
Некоторая часть жителей, однако, невзирая ни на что сохранила верность насиженному месту, отказавшись от эвакуации; они продолжали существовать так, как привыкли, многие из них даже установили вполне доброжелательные и взаимовыгодные отношения с людьми в военной форме, занявшими город; изредка случались уличные перестрелки с диверсантами-одиночками, нарушающими Конвенцию, но в целом обстановка в округе сохранялась спокойная.
Большинство отказавшихся уехать это были старики, а оставшаяся доля населения имела состав весьма разношерстный: попадались и те, кто среди руин надеялся скрыться от правосудия, и жаждущие легкой наживы ловкие люди, балансирующие на грани между честной жизнью и преступлением, и лица без определенного места жительства, которые расквартировались теперь по своему вкусу, и юноши известного ремесла, для которых оккупационные войска, состоящие в основном из изголодавшиеся по ласкам девушек, были лакомым кусочком
Весь этот сброд, пестрый, дикий, прекрасный и убогий, вызывающий жалость пополам с презрением, когда позволялось, высыпал на улицы, наводнял центральную площадь, где красовался чудом уцелевший после налётов авиации, но пересохший фонтан; кто ещё мог, покупал на единственном оставшемся рынке по баснословным ценам съестное, продовольственные запасы в городе подходили к концу, гуманитарная помощь либо порядком задерживалась, либо не была выслана вовсе ввиду того, что основная масса жителей выехала из города. У солдат часто выпрашивали пайки консервы, хлеб, чай и даже водку, в основном, конечно, юнцы, которые беззастенчиво устанавливали цену на свою любовь: обычно в несколько банок тушенки, блок сухарей, пакет картошки или крупы.
Октавию исполнилось минувшей весной тридцать восемь лет как ни прискорбно, это уже не тот возраст, когда мужчина может надеяться прокормиться за счет тела, но тем не менее он продолжал тщательно следить за собой, по привычке ли, или чтобы хоть чем-то заполнить ту глубокую страшную пустоту, которую разверзает в душе война он ежедневно принимал ароматические ванны, удалял лишние волосы, умащивал кожу кремами, согласно обычаям своего жалкого и обольстительного племени ярко подводил глаза, а чтобы скрыть уже довольно заметно обозначившуюся лысину на затылке, он носил парик из роскошных прямых длинных светло-пепельных волос.
Более молодые хищники с упругими нежными телами, белозубыми улыбками и живым зазывным блеском глаз жестоко посмеивались над ним:
А вон наш старичок опять при параде. Ходит, ищет свою принцессу!
Октавий голодал. В маленькой квартирке, находившейся в полуразрушенном доме там он жил не было ничего кроме косметики, бережно расставленной по полочкам в тесной опрятной ванной; иногда, правда, случалось, что кто-нибудь из юнцов высокомерно жалел Октавия, и несчастный получал подачку с барского стола: что-нибудь из купленного у девушек в форме за ласки горсть сухарей, несколько картошек или чашку сахара.
Октавий пробовал воровать, но не оказался в этом деле достаточно ловок его поймали и безжалостно избили он почти неделю пролежал пластом в своей маленькой темной комнатке, окно в которой было закрыто вместо стекла толстой пестрой картонкой.
В городке стояло необыкновенно сухое и жаркое лето; днем улицы были пустынны жители, где могли прятались от изнуряющего белого зноя, опаляющего кожу и слепящего глаза; жизнь возобновлялась здесь только к закату, когда немного спадала жара у молчащего фонтана разворачивался базар, к подъездам уцелевших домов спускались пощебетать старички, и выходили на свой нехитрый промысел надушенные сладко улыбающиеся красавцы.
В один из таких вечеров Рите Шустовой, посланной в патруль, случилось встретить Октавия, который только начал понемногу выходить. Он всё ещё хромал, и, приглядевшись как следует, можно было заметить тщательно запудренные серо-желтые синяки на теле, но туалет его был как всегда безупречен: освеженная легким массажем кожа источала нежный аромат масла мелиссы, полы тонкой усердно отглаженной рубашки слегка расходились на груди, трогательно открывая увядающую шею с толстой позолоченной цепочкой единственной драгоценностью Октавия.
Гляди-ка, сказала Рите её напарница по патрулю, Мэри, это ведь, кажется, тот самый старый шлюхан, над которым все потешаются. Столько слышала о нём сплетен, всё мечтала взглянуть.
Рита окинула мужчину, на которого указывала сослуживица, скользящим безразличным взглядом, она почти не слушала болтовню Мэри, продолжающей уточнять свои наблюдения:
Говорят, ему почти сорок, а он до сих пор надеется кому-то понравиться, видала, как нафуфырен да раскрашен? Как хохломская ложка, помилуй Всеблагая, и молодому-то стыдно должно быть столь громогласно о своем ремесле заявлять
Мэри отвлеклась от созерцания цветастой рубашки и эффектного парика Октавия; она заметила в тени дома небольшую самодельную скамейку.
Давай тут посидим, сожрем свои бутерброды. А то что-то я голодная, прямо как людоед!
Рита кивнула. Зашуршали пакеты, узкую улочку заполнил аппетитный запах вареной колбасы. Мужчина с цепью на шее остановился неподалеку. Без особого аппетита откусывая свой бутерброд, Рита заметила, какими голодными блестящими глазами смотрит он в их сторону. Она встала и подошла.
Вы хотите есть?
Октавий кивнул. Он был крайне польщен искренним вниманием, оказанным ему девушкой, поскольку давно уже привык к равнодушно жующим лицам тех, кто мог достать еду, и к их надменным ухмылкам, когда они давали ему, будто собаке, какой-нибудь самый плохой кусок.
Рита протянула ему оба своих бутерброда, один с колбасой, другой с сыром на жаре размякшим, лоснящимся, ярко-желтым, источающим нежный аромат сливок.
Не веря своему счастью Октавий почтительно держал их, боясь откусить.
Поешьте, сказала Рита.
Знакомство Октавия и молодой военнослужащей, к счастью для него, не ограничилось одной мимолетной подачкой. Сержант Шустова, почти не участвовавшая прежде в досужих разговорах, краем уха начала прислушиваться к витающим в казармах сплетням и вскоре стала весьма хорошо осведомлена о делах стареющего красавца по вечерам в военном лагере от нечего делать обсуждали жителей города, которых, если постараться, можно было запомнить почти всех так мало их оставалось.
Некоторые из девушек рассказывали даже о своих похождениях если им удавалось «снять мальчика» за банку тушенки или пакет сухарей, они считали свои долгом поделиться подробностями.
Рита прониклась к Октавию простой человеческой симпатией. Ей было приятно посидеть с ним, пока он ел то, что она ему приносила, несмотря на голод без жадности, изо всех сил стараясь не уронить достоинства изголодавшиеся люди обычно поглощают пищу отвратительным образом, торопливо и грязно, чего нельзя было сказать об Октавии. Он стал одеваться даже более тщательно, чем прежде, ещё старательнее запудривал мелкие морщинки вокруг глаз Рита не могла этого не замечать всеми правдами и неправдами он достал где-то изящный флакончик редких мужских духов, и перед каждым её приходом наносил их на запястья и возле ушей этот секрет обольщения кто-то открыл Октавию ещё в пору его ранней юности
Рита хранила в тайне от сослуживиц свою дружбу, ей не хотелось, чтобы кто-нибудь начал зубоскалить на этот счёт, а желающие непременно нашлись бы Во время коротких встреч на скамеечке в тенистом переулке они с Октавием начали постепенно открываться друг другу, говорить всё больше на разные темы, она узнала, что он попал в публичный дом в возрасте тринадцати лет, оставшись сиротой, сначала, как водится, убирал комнаты, стирал бельё, подносил гостям фрукты и вино, а когда ему исполнилось шестнадцать, круг его обязанностей несколько изменился Семьи у Октавия не могло быть, живя в публичном доме он перенёс стандартную операцию, которой с легкостью подвергает себя значительная часть продажных мужчин, дабы совершенно избавить приходящих дам от биологической ответственности эта жертва, кажущаяся по молодости пустяковой, приносит свои плоды «безопасным» любовникам платят двойную цену
Рита Шустова никогда особенно не задумывалась о собственной привлекательности у неё было всё, что должно было быть у молодой девушки рост, стать, большие серые глаза, густая травка прямых плотных каштановых волос, здоровый ровный тон кожи, длинные стройные руки и ноги внешняя красота начинает волновать любого человека обычно тогда, когда он испытывает острое желание нравиться кому-то определённому а поскольку Рита ещё никогда не влюблялась, то и к зеркалу подходила только затем, чтобы проверить, хорошо ли смотрится капризный армейский воротничек. Ей удивительно шла военная форма, зеленоватая рубашка с коротким рукавом, фуражка, ремень с гербом Новой Атлантиды, туго затянутый на талии. Она убеждалась в том, что все пуговицы в порядке, пряжка начищена, стрелка на брюках остра, как нож, улыбалась своему отражению и отходила от зеркала вполне удовлетворенная и счастливая
У Риты даже мыслей не возникало, что Октавию она может казаться очень красивой девушкой. Он встречал разных женщин. Юных и пожилых, эффектных и уродливых, жестоких и ласковых, пьяных и трезвых, распутных и единожды оступившихся, талантливых и безнадежных, удачливых и несчастных, увечных, безумных, любопытных Причин, приводящих в дом терпимости великое множество. Но прежде не встречал Октавий никогда личности свободной, цельной, исполненной искреннего человеколюбия Такие в публичных домах редкие гостьи Ибо телесные желания не существуют для них, как правило, отдельно от близости духовной, от понимания и уважения
Сложное грустно-нежное чувство охватывало Риту каждый раз, когда она подмечала в Октавии какую-нибудь новую милую мелочь, направленную на привлечение её женского, именно женского, внимания, и она понимала: единственный способ не унижать его жалостью, принося еду, это воспользоваться в один прекрасный момент всем тем, что он ей так в высшей степени деликатно и ненавязчиво предлагал Но она никак не могла решиться: в свои девятнадцать Рита имела познания о близких отношениях с мужчинами сугубо теоретические, ни в Норде, ни потом она не была особенно озабочена приобретением опыта такого рода, ей с лихвой хватало чужих историй, рассказанных шёпотом и с покрасневшими ушами Она слегка стыдилась этого естественного и очаровательного невежества юности, как его стыдятся все, и старалась не выказывать его перед товарками. Октавий, скорее всего, догадывался о существе Ритиной маленькой тайны, но боялся уязвить её проявлением инициативы, ожидая, когда она примет решение сама.
Всё устроилось благодаря случаю.
В гарнизон пришел приказ о перебросе части живой силы и техники на действующий фронт в пятистах километрах западнее городка, и Рита оказалась в числе тех, кто должен был уехать.
Прощаться она пришла к Октавию прямо домой это был первый раз, когда Рита не постеснялась посетить его скромное жилище, хотя адрес знала почти с самого начала войдя, она сразу положила фуражку на пустой письменный стол в маленькой опрятной комнате и, решительно шагнув к нему, расстегнула верхнюю пуговицу гимнастерки.
Радость, изобразившись на лице Октавия, на несколько мгновений прогнала с него тени прожитых лет и испытанных страданий Он поспешил ей навстречу, мужчина, привыкший дарить ласки, терпеливо и покорно даривший их всю жизнь, вне зависимости от погоды, настроения и своего отношения к тем, кому он их дарил сейчас он, возможно, впервые, чувствовал искреннее воодушевление именно этой девушке он хотел дать как можно больше
Неумело, но крепко прильнув губами к губам Октавия, Рита увлеченно обоняла пленительный аромат его кожи, так усердно создаваемый ради неё; она старалась держаться как можно более уверенно и деловито, чтобы ненароком не обнаружить своей неопытности, а он из природного чувства такта и глубокой благодарности подыграл ей сделал вид, что не заметил ни одной из её трогательных оплошностей, и будто бы не догадался о происхождении малюсенького темного пятнышка на его ветхой ситцевой тщательно выстиранной простыне.
Ну как, попрощалась со своим старичком? спросила Мэри вернувшуюся в расположение Риту. Та казалась немного задумчивее обычного, она лежала на застеленной койке, подложив под голову валик из свернутой гимнастерки.