Филипп уже приплясывал от нетерпения.
Что ж, показывайте, господин Мюллер, усмехнулся я.
В кожаном кресле, обвешанном со всех сторон сканерами и датчиками, сидел доброволец. Филипп кивнул ему, и тот проглотил небольшую пилюлю. В дальнейшем мы смотрели только на изображения в мониторах. Там овальная капсула полежала несколько минут в желудке, затем из неё прыснули яркие красные точки, спустились в кишечник, проникли в кровь, скопились в районе крестца и начали прокладывать себе путь сквозь кость.
Мы успели выпить кофе с командой Мюллера и обсудить достигнутые успехи, когда первая точка-наноробот добралась до полости Лурца. С этого момента дело пошло быстрее. Один за другим нанороботы залезали в полость, наполняли свои резервуары жидкостью и выбирались оттуда. Потом кроветок доставлял их в мозг, где они проникали в область гипофиза и освобождались от груза, вкалывая жидкость в железу.
Через два часа после растворения пилюли операция была закончена. Нёбо добровольца начало сочиться новым для организма гормоном «амрита».
Пациент все время был в полном сознании! подчеркнул Филипп и без того очевидный факт. Два часаэто, конечно, не очень быстро, но я вас уверяю, мы сможем увеличить скорость по крайней мере втрое. У меня уже есть несколько идей, как это сделать. И заметьте: минимум риска и максимум эффективности!
Насколько быстро вы сможете оптимизировать технологию для массового производства? спросил я.
Над этим будет работать команда Чилвотера, но скорее всего они управятся за пару месяцев.
Можете дать мне несколько образцов для тестирования? этот вопрос я задал настолько нейтральным тоном, насколько смог.
Конечно, кивнул Мюллер.
Когда я на аэротакси возвращался в отель, от Ирины пришло ещё одно сообщение:
«Яв клуб».
Эх, молодость, вздохнул я про себя. Впрочем, пусть развеется. В двадцать лет я тоже хаживал по злачным местам.
Я залез рукой в карман костюма и потрогал портсигар с тремя пилюлями в нем. Представил, как обрадуется Ирина и улыбнулся. Конечно, надо будет потом сделать ей лицензию задним числом, возможно, ей придется сменить имя, но главноеуже здесь, в моих руках. Обреченность, наконец, исчезнет из глаз любимой. И мы всегда будем вместе. Буквально.
В номере Ирины, разумеется, не было. Я решил подождать её возвращения, но потом передумал: мне не терпелось скорее вручить свой подарок. Порасспросив метрдотеля, я выяснил, в какой клуб направилась девушка.
«Аромат бессмертия» располагался в подвале старого дома. Музыка, больше всего походившая на скрип старых пружин и столкновение поездов, буравила уши высокими нотами. Из темноты синие лучи освещения то и дело выхватывали практически полностью обнаженные тела танцующих.
Ирина нашлась на диванчике у дальней стены, в объятиях какого-то напомаженного хлыща.
Ух ты, гляньте, Сашенька пришел! захихикала она.
Похоже, без наркоты тут не обошлось.
Идем домой, взял я её за руку.
Но, но! вырвалась она. Я не для того сюда приперлась, в твой долбанный Париж. Можешь сидеть в номере и ждать хорошей погоды, а у меня вечности впереди нет! Я буду отрываться сейча-ас!
Ира, идем, я снова попытался поставить её на ноги.
Эй, мсье, поднялся с дивана хлыщ. Мадмуазель не желает покидать мое заведение.
Вот я тебя не спросил, отстранил я его.
Смачный удар в висок отправил меня в нокаут.
Очнулся я в переулке, рядом с каким-то стариком бомжеватого вида, который что-то бормотал по-португальски и чесал свои седые кудри. Воняло помоями. В моей голове стоял туман, руки мелко подрагивали. Скорее всего, легкое сотрясение мозга, решил я. Потратив несколько минут на то, чтобы встать на ноги, я доковылял до конца переулка и посмотрел название улицы. Судя по всему, далеко отвозить меня не стали, выбросили в соседнем квартале. Лицо болело так, как будто на нем прогарцевали цирковые лошади. Я сплюнул чем-то красным, высмотрел сквозь розовую дымку в глазах мерцающую вывеску и направился к ней. Бар оказался дальше, чем я рассчитывал, но в конце концов я до него добрался.
Бурбон немного оживил мое восприятие. В какой-то момент, на очередном глотке, я заметил, что напротив сидит человек.
Плохой день? сочувственно спросил он.
Я прохрипел в ответ нечто невразумительное.
Кто это тебя так, дружище?
Я отвел взгляд и сделал знак, чтобы принесли ещё бутылку. Человек почесал пальцами шрамы на своей правой щеке и заметил:
Не обязательно напиваться.
Может и так, налил я вино в бокал.
Мне было больно и паршиво. Вовсе не от побоев. Я поднял бокал, но незнакомец твердой рукой приземлил его обратно:
Хватит, говорю. Ты выше этого.
«Тебе-то откуда знать?»хотел сказать я, но поймал взгляд собеседника и промолчал. Было в нем что-то странное, некий скрытый безумный огонь, который в данный момент мне импонировал.
Меня Стасом зовут, протянул он крепкую ладонь.
Александр, представился я.
Ну так что, Санек, без всяких церемоний поинтересовался он, кто тебя так разукрасил?
Есть тут один тип, я постарался мужественно усмехнуться, но вышло только поморщиться от боли. Владелец «Аромата бессмертия». Он свое ещё получит.
Когда? требовательно спросил Стас.
Когда? Ну придет его время, заявил я не очень уверенно.
Не надо ждать, Санек, мотнул круглой головой собеседник. Надо действовать. Давай-ка, на ноги.
С-сейчас? оторопело посмотрел я на молодого человека. Да я сюда еле дополз!
Вперед, мощная рука подхватила меня за истрепанный пиджак и поставила возле столика. Я неподалеку видел дорожных роботов, можно одолжить у них монтировку.
Мы вломились в клуб под грохот музыки. Охрану вырубил Стас, потратив на это секунду. Я старался не отставать, расшвыривал в стороны скользкие тела посетителей, пробивая себе дорогу к ненавистному хлыщу. В одном из сполохов освещения я увидел округленные от ужаса глаза Ирины и с удовольствием приложился кулаком по челюсти её нового приятеля. Боже, как же мне было хорошо
И что потом?
Потом? Приехала полиция, нас задержали за драку. «Майер Холдинг» нанял нам дорогих адвокатов, так что в тюрьму мы не сели, но мне посоветовали на время исчезнуть с глаз прессы. Мы со Стасом отправились в США, а оттудав Венесуэлу.
Что вы делали в Венесуэле?
Гм. Я не горжусь тем, что мы там вытворяли.
Почему?
Там были люди м-м местные. В общем, у них был культ.
Культ?
Да. Некоторые смертные ведут себя странно. У этих был культ бессмертных.
Так. И?
Они относились к бессмертным как к богам. Не знаю почему, ведь в мире к тому моменту было полно бессмертных, и любому было ясно, что ничем божественным там и не пахло.
Вы как-то воспользовались их почитанием?
Да. Воспользовались. Мы ведь были бессмертными.
Соблазнительный изгиб, полумрак, прикосновение, шепот «Мой Бог»
Это всё, что вы делали?
Ну это всё, на что хватило моей фантазии. Стас оказался более изобретательным.
Он напугал вас?
Да, пожалуй. Думаю, в какой-то момент он перестал считать наших почитателей людьми. И потерял берега.
Он сделал что-то неприемлемое?
М-м вы слышали об экзотических блюдах, которые подавали в двадцатом веке в Юго-Восточной Азии?
Боюсь, что нет.
Вот и хорошо.
Что вы предприняли, когда Стас сделал эту вещь?
Я сбежал. Оставил его там и уехал.
Куда?
В Италию.
Волны несли лодку нежно, почти не раскачивая. Я лежал на деревянном помосте, заложив руки за голову, и смотрел в небо. В голове не было ни одной мысли, лишь легкий ветерок и синяя высь. Иногда лодку относило к одному из берегов, и тогда надо мной проплывали темно-зеленые кроны деревьев. В их тени было прохладно и спокойно. Затем течение подхватывало мою посудину и выносило на середину речки. Там теплые лучи июньского солнца согревали меня.
Я совершенно потерял счет времени. Мне казалось, что я плыву так уже много лет, и останавливаться совершенно не хотелось. Стоило на миг закрыть глаза, как пролетали дни и месяцы. Сколько их ещё впереди?
Из этого состояния меня вывел короткий стук в борт лодки, после которого она остановилась. Я подумал, что напоролся на корягу, но оказалось, что это была нога в шлепанце: на меня смотрел бородатый человек в зеленой панаме и улыбался.
Дальшекрутые пороги, сказал он.
Я сел, разминая затекшие руки и шею. В глазах поплыли синие круги от резкого подъема. Через некоторое время я сообразил, что лодка находится на мелководье: бородач стоял посреди речки, вода едва доходила ему до колен.
Спасибо, что предупредили, потянулся я за веслами.
На такой лодке вы пороги не пройдете, покачалась потертая панама. Лучше оставить её тут.
Я прислушался к шуму воды, на который до этого как-то не обращал внимания. Похоже, впереди и впрямь рокотали пороги.
Наверное, так и сделаю, кивнул я.
Идемте со мной, протянул руку бородач. У меня неподалеку палатка.
Мы вытащили плоскодонку на берег и углубились в лес.
Палатка там и впрямь была. Вместе с ухой, гитарой и свежим табаком. Бородача звали Геной, он оказался путешественником из Иркутска.
Бывал в тех краях, припомнил я. Красиво там у вас.
И не говори, улыбнулся бородач. Но и в других местах неплохо. Хожу вот и любуюсь.
Мне вдруг захотелось тоже ходить и любоваться, и я спросил:
С собой возьмешь?
Не вопрос, подмигнул Гена.
И мы начали ходить. Исходили весь Апеннинский полуостров, завернули в Египет, побродили по Иранскому нагорью, спустились по Инду и поднялись по Гангу, заблудились в лесах Мьянмы, половили рыбу у побережья Вьетнама и почистили пятки об асфальт Шанхая.
В один из вечеров, пережидая непогоду в небольшой деревушке где-то на границе провинции Сычуань, я пролистывал новостную ленту за последние полгода и наткнулся на сообщение о запуске первого межзвездного корабля с экипажем.
Зря они это сделали, покачал головой Гена.
Почему зря? не понял я. Звезда перспективная, целых две планеты с водой и следами растительности.
Лететь четыреста с лишнем лет.
Так ведь экипаж весьбессмертные. Долетят, уверенно заявил я.
Четыреста летдолгий срок, задумчиво протянул Гена. Ещё никто столько не жил. Какой сейчас год на дворе?
Две тыщи сто шестьдесят восьмой, отрапортовал я.
Вот. Самому старому человеку должно быть должно быть прикинул он, не более двухсот лет.
Что с того?
А то, что кто его знает, чего в голове щелкнет через четыреста лет. И ты учти, что не на родной Земле все это время проведешь, а в железной коробке посреди космоса.
Не понимаешь ты романтики космических полетов, Гена, укорил его я.
Я за космос, возразил бородатый путешественник. Но потом. Лет через пятьсот.
А я хочу сейчас, привел я железобетонный довод.
Невтерпеж? усмехнулся Гена.
Хочу застать. Вдруг на меня завтра тигр нападет или со скалы шлепнусь? Как я буду помирать, зная, что никто из землян так и не начал покорять звезды?
Завтра с утра будем покорять местные горные вершины, успокоил меня бородач. Это, конечно, не звезды, но тоже в той стороне.
Гену все время тянуло в горы. Но у меня на высоте начиналась горная болезнь, поэтому вершины мы покоряли маленькие. Думаю, иногда мой друг жалел, что приходится тащить меня с собой. Но никогда не ворчал по этому поводу.
Наутро, пробравшись сквозь мокрые ветви деревьев, мы оказались у подножия высокой гранитной скалы. Я присел у ствола молодой пихты и смотрел, как Гена разбирает альпинистское снаряжение. И понимал, что на эту скалу я не поднимусь. Накопилась усталость. Путешествие было интересным, но трудным и слишком долгим. Мне хотелось отдохнуть.
Гена посмотрел на меня и все понял.
Не переживай, Саша, подмигнул он. Когда-нибудь поднимешься.
Когда? без особой надежды вопросил я.
Времени полно. Эти горы никуда не уйдут. Они будут ждать тебя столько, сколько потребуется.
Но я могу не успеть, с сожалением посмотрел я на скрывающуюся в низких облаках вершину. Что, если я погибну в каком-нибудь несчастном случае?
Ерунда, весело хохотнул мой друг. Могу тебе обещать: мы будем вечными, прямо как эти горы.
Надеюсь, проворчал я
После этого путешествия вы вернулись домой?
Да. В одну из квартир, в Москве.
Отдыхали там?
Занимался исследованиями. Мы пытались сделать бессмертными некоторые виды животных.
И как, успешно?
Нет.
А что за животные были?
Шимпанзе и собаки.
Вы поддерживали контакты с друзьями?
В те годынет. Стаса я не разыскивал, а последняя весточка от Гены пришла откуда-то из Северной Индии.
Как Геннадий оказался в Найроби?
Я не помню всех деталей. Кажется, он уже был там, когда наша рота вошла в город. Возможно, путешествовал, как всегда.
А вас-то как угораздило в армию попасть?
Записался добровольцем.
Автоматика сканировала моё лицо и открыла передо мной дверь пентхауса. Я снял куртку, прошел в кухонный угол, заказал ужин, выпил стакан газировки, принял душ, поднялся по лестнице на второй этаж, под прозрачный купол потолка, завалился на белый диван и прикрыл глаза. Перед внутренним взором тут же всплыли процентные показатели гормонов шимпанзе. Я раздраженно мотнул головой, убирая эти данные в «корзину».
Ужин готов, женский голос хорошо сочетался с миловидным личиком домашнего робота.
Все-таки японцы были непревзойденными мастерами своего дела: я бы не смог отличить мимику андроида от человеческой. Не зря компания «Нихон Роботикс» лидировала в этом сегменте.
Спасибо, Акико, я потянулся к дымящемуся подносу на журнальном столике. Пока что всё.
Приятного аппетита, андроид поклонилась и спустилась вниз.
Пока я поглощал лазанью, пришло сообщение от моего заместителя. Он просил годовой отпуск, хотел пойти служить. Ему предложили место главы военного госпиталя в Рио.
Я откинулся на белые подушки с куском лазаньи на вилке в одной руке и бокалом вина в другой. Почему бы и нет, подумал я. Опыты с приматами зашли в тупик, мы топчемся на месте уже несколько месяцев. Заняться в свободное время особо нечем. Пропаганда, которая звучала из каждого утюга вот уже несколько лет, на меня не действовала, я был слишком умен для этого и отличался широкими взглядами. Но на лицо были голые факты: эти смертные сами напросились. Мы и так терпели их поведение слишком долго.
Я допил вино и нашел в сети форму заявления на вступление в ряды победоносной армии Евразийского Союза. И поддев вилкой следующий кусок, начал вводить свои данные
Вы были знакомы с Мбагой?
Я некоторое время провел в резервации в южной части Сомали. Мбага был местным лидером и иногда беседовал со мной.
Как вы думаете, зачем он это делал?
Он был военным. Вероятно, искал слабые стороны противника. Или хотел понять, как работает голова у бессмертных, чтобы в случае чего просчитывать наши ходы.
Почему он вас не убил?
При всей его ненависти к бессмертным, он понимал, что я ему нужен.
Кроме вас кто-нибудь из бессмертных посещал эту резервацию?
Иногда приезжали конвои с гуманитарной помощью, но на постоянной основе жил только я.
Вы надеялись в одиночку что-то там изменить?
У меня был план.
Очередь к палатке медпункта тянулась на несколько сотен метров. Я старался принимать всех пациентов по порядку, но периодически посылал своих помощников, Джеро и Олуфеми, пройтись вдоль длинного ряда, чтобы выдернуть из него людей, которым помощь нужна была срочно. Их проход обычно сопровождался волной стонов, жалоб и громогласной ругани на местном наречии. Иногда они приводили больных, которые вполне могли бы дождаться приема в общей очереди. Явно за взятку. Я скрипел зубами, но занимался этими пациентами. Джеро и Олуфеми были единственными во всем лагере, у кого было хоть какое-то медицинское образование, и мне приходилось полагаться на них во многом.
Когда я ставил диагноз очередному бедняге, снаружи вспыхнула перепалка, переросшая в крики и звуки выстрелов. Военные пожаловали, понял я.
Входная пола откинулась, и на земляной пол ступила нога в черном ботинке.