Ну, а еще что?
Нет ни углов, ни плоских поверхностей, и тем не менее они, должно быть, отделывали внутренности постройки при помощи машин: металл абсолютно гладкий.
Машины? Стэнли нахмурился. Без плоских поверхностей?
Что ж такого? вступился Леман. Если плоские поверхности доставляют эстетическое удовольствие нам, это еще не значит, что они распространены во всей вселенной. А, может быть, им нравились кривые? Он улыбнулся. Кстати, о кривых: не пора ли посмотреть осциллограммы?
Позже. Как подвигается анализ минералов, Клайен?
Как я и предполагал, планета минералами небогата, ответил геолог. В песке их нет вовсе. Но на большой глубине их, вероятно, очень много: когда я направил детектор вглубь, стрелка заметалась, как бешеная.
Вполне вероятно. В общем, колонистам не видать этого мира, но ученые ухватятся за него и построят здесь исследовательскую станцию. Стэнли задумался. Я бы хотел остаться и посмотреть, что из этого выйдет, но боюсь, что до тех пор успею умереть. Во всяком случае, мы скоро отлетаем.
Как? Хэмридж был поражен. Это невозможно!
Рано или поздно нам придется это сделать. У нас разведывательный корабль, мы не можем держать его здесь вечно. Чем скорее мы вернемся домой, тем скорее вылетит настоящая экспедиция. В конце концов это не наше дело. Мы для него не приспособлены. Он улыбнулся, глядя на их унылые лица. Очень жалко, конечно, но ничего не поделаешь. Остается еще пять дней, так что поторапливайтесь и сделайте за это время все, что можно. Он кивнул Леману. Как там с кривыми?
Он снова улыбнулся, когда осветился экран: это светлое пятно напоминало о доме и заставляло с нетерпением стремиться обратно.
* * *
Все было готово к старту. Как только в тишину ворвался шум двигателей, Хэмридж занялся своими инструментами. Он наметил звезды, которые должны были вести их к Солнцу, и, точно выверив курс, поднял палец. Стэнли нажал кнопку на щите. Напряженные секунды, почти незаметное вращение, затем пронзительный звук, крутящаяся радуга на экранеи вот они уже мчатся в пустоте.
Теперь они были на пути к дому. Взяв нужный курс, они могли спокойно беседовать или заниматься своими делами. Речь, естественно, шла об этом замечательном открытии
Работы будет много, на раскопки понадобится лет десять, сказал Клайен. Я попрошу перевести меня на здешнюю станцию. Вы не хотите присоединиться, Леман?
Разумеется. Мне тоже интересно узнать, что там произошло.
Может быть, война? вяло спросил Хэмридж. Он сидел, сгорбившись в кресле. На лице его блестели капельки пота. Они могли уничтожить друг друга, как это делаем время от времени мы.
Не думаю, возразил Стэнли. Война означает разрушение, а это сооружение оно покинуто, заброшено, если хотите, но не уничтожено. Жаль, что нам не удалось найти еще каких-нибудь следов материальной культуры.
Я уже говорил, что планета очень велика и стара, пожал плечами Клайен. Мы едва затронули верхний слой, но уже сейчас видно, что город уходит на большую глубину. Ниже могут оказаться склады, цехи институты, музеи, библиотекивсе, что угодно. Он улыбнулся при мысли об этом. Никто никогда не находил такого крупного подземного города.
Ну, так что же? Оттого что он так велик, он обязательно хорош? вопрос Торна звучал как издевательство.
Я говорю серьезно, Торн. Открытие это означает Клайен сделал широкий жест рукой. Я даже не могу сказать, как это много. Прежде всего, мы теперь не единственные мыслящие существа во Вселенной; оказывается, интеллект не есть какая-то аномалия, возникшая только на одной планете. А это значит, что мы еще не раз встретим разумные существа.
Да поможет им господь, если такое случится, раздраженно сказал Торн. Если бы только они знали нашу историю! Они бы давно вымерли.
Циник, бросил Леман. Вам не приходит в голову, что движениеэто развитие. Я не отрицаю, мы совершали ошибки, но теперь с этим покончено. Во всяком случае, он ухмыльнулся, если бы не кровожадное притеснение одних народов другими, что заставило бы людей броситься в межпланетное пространство? Да, люди много страдали, но в конце концов человечество от этого только выиграло. Как вы думаете, Хэмридж?
Не знаю, может быть, вы и правы, тихо сказал навигатор. Я неважно разбираюсь в древней истории. Он зевнул. Я что-то устал, пойду прилягу. Он с трудом поднялся и теперь стоял, покачиваясь и часто моргая.
Мы договорим завтра, когда я приду в себя.
Ладно, сказал Леман, завтра этот вопрос еще не устареет. Этоодин из тех споров, которые длятся вечно.
Когда за астронавигатором закрылась дверь, Леман с улыбкой посмотрел на Торна.
Вы ему не верьте, когда он говорит, что не знает истории. Я раз слышал, как он довел двух профессоров истории до полного изнеможения. Он нарисует цикличную схему, чтобы доказать свою точку зрения. Завтра мы позабавимся.
Но назавтра Хэмридж был мертв.
* * *
Он лежал навзничь на своей койке. Одна рука у него свесилась вниз, колени были слегка приподняты, лицо спокойное. как у всех умерших во сне.
Когда это произошло? спросил потрясенный Стэнли.
Ночью. Голос Торна звучал хрипло и напряженно.
Леман спит в одной каюте с ним. Утром он окликнул Хэмриджа, тот не ответил. Леман сразу же кинулся ко мне. Торн тяжело перевел дух. Мне это не нравится.
А что? Стэнли невольно отошел от койки. Может быть, это какая-нибудь обычная болезнь? Он и сам знал, что цепляется за соломинку. Почему он должен был непременно подхватить болезнь на этой планете?
Во всяком случае, он умер от какой-то неизвестной нам болезни: никакой боли, никаких симптомов вообще. Торн нахмурился. Подождите, ведь я забыл про вчерашний вечер. Он тогда уже был болен, а я ничего не заметил. Помните, как он выглядел?
Он сказал, что чувствует себя усталым, вспомнил Стэнли. Но это понятно: было много работы. Мы все немного скисли. А боль он мог просто не обратить на нее внимания, забыть о ней в горячке работы. Так бывает. Попробуйте выяснить, что убило его.
Попытаюсь, неохотно ответил Торн. Это будет нелегко. У меня есть только то, что нужно для лечения, патологоанатомическое исследование не предусмотрено. Мне придется производить вскрытие, брать образцы, выращивать культуру и все прочее. На это нужно время.
Все время в вашем распоряжении, хмуро произнес Стэнли. Я знаю только одно: мы не вернемся на Землю, пока не выясним, отчего умер Хэмридж. Чем я могу помочь вам?
Помогите мне отнести его в лазарет.
Стэнли и Торн взялись за концы простыни и перенесли тело в тесный врачебный кабинет. Там они положили его на операционный стол. Пока Торн готовился к вскрытию, Стэнли сообщил обо всем остальным членам команды.
Хэмридж умер, сказал он резко. Отчегомы пока не знаем. Не мне говорить вам, что это значит.
Да, они все понимали без объяснений: они пошли на риск, и теперь, возможно, им придется расплачиваться за это. Раньше они в глубине души считали, что с ними такого случиться не может. Теперь же они вели себя так, как и многие другие люди в подобных случаях.
Вы дотрагивались до него! закричал Клайен, отступая от Лемана. Вы находились с ним в одной комнате, не подходите ко мне!
Что делать, кэп? Леман побледнел. Какие есть способы предохранить себя?
Никаких.
Не может быть, Леман встревожился. Это чепуха. Если Хэмридж умер от какой-то болезни, это не значит, что мы тоже должны заболеть.
Откуда вы знаете? Может быть, вы уже заболели, нетерпеливо сказал Стэнли. Мы ели и пили вместе, мы дышали одним воздухом. Мы все покидали корабль и все время общались друг с другом. Если Хэмридж погиб от какого-то неизвестного вируса, мы не сможем ничего поделать. Тогда мы уже заражены. Если нет, он нам не опасен. В любом случае нам остается только ждать.
Всякое ожидание мучительно. Каково же кучке исследователей ждать известия о скорой смерти!
Они были оптимистами и крепились, как могли. Однако покончить с их страхами мог лишь один человек.
Ждать пришлось долго.
Наконец, появился Торн. Его глаза покраснели от напряженной работы без сна и отдыха, лицо осунулось.
Он молча поставил на стол микроскоп и положил под объектив предметное стекло.
Ну? Стэнли старался не думать о благополучном исходе. Вы знаете, что убило Хэмриджа?
Да, знаю.
Что же?
Не вирус. Торн криво усмехнулся, услышав вздох облегчения. Но от этого нам не легче.
Почему? Лицо Лемана покраснело и покрылось капельками пота.
Я чувствовал, что это не мог быть чужой вирус. Уж слишком мы отличаемся от обитателей той планеты, чтобы их болезни могли действовать на нас. Идея о вирусе была совершенно нелепой.
Что же убило Хэмриджа? нетерпеливо спросил Клайен.
Торн кивнул на микроскоп.
Посмотрите. И вы, Леман. Вам тоже будет интересно.
Леман долго сидел, склонившись над окуляром. Когда он выпрямился, на лице его было написано недоумение. Он снова нагнулся.
Насекомые, сказал он. Вроде муравьев, пауков или жуков
Что-то среднее, кивнул Торн. Забавно, не правда ли?
Вы нашли их на Хэмридже? Леман уступил место Клайену.
Да.
Это они убили его?
Да, они.
Тогда мы спасены! с облегчением воскликнул Клайен. Мы можем уничтожить их. Он засмеялся. Черт возьми, да у себя дома мы всю жизнь боремся с насекомыми и всегда побеждаем.
Всегда? Торн пожал плечами. Сомневаюсь, чтобы людям удалось победить, если на каждого из них приходится по нескольку миллионов насекомых. Но дело не в этом. Все вы упускаете из виду одно: эти твари обладают размерами вируса. Они размножаются с жуткой быстротой, а главное, они могут размножаться в теле человека. Он проглотил комок в горле. Хэмридж прямо кишел ими.
Я не понимаю, откуда они взялись, беспомощно сказал Леман. Почему они напали на нас? Торн, скажите ради бога, если вы знаете, есть ли у нас какая-нибудь надежда?
Нет. Торн с жалостью посмотрел на Лемана. Вы все еще не понимаете? Эти насекомые Ведь это и есть обитатели планеты, которых мы искали. Мы нашли их, сами не зная об этом. А они все время находились там.
Не может быть! Ведь город обширен, туннели громадны, а эти существа так малы, что их видно только под микроскопом. По-моему, это чепуха.
Велики, малы, устало сказал Торн, каков истинный смысл этих понятий? Мы привыкли к тому, что крошечные насекомые строят маленькие сооружения, большиеболее крупные, и мы ко всему подходим с этой меркой. Ну, а то, что сооружают в Африке термиты? Не слишком ли велики их постройки для такого маленького насекомого? А коралловые рифы, а целые острова, сооруженные крохотными организмами? В нашем собственном мире. А здесь в сущности, весь этот город и даже сама планета, все этоодин колоссальный коралловый риф. Мы бродили в самом его центре.
Но ведь там было все из металла, запинаясь, проговорил Клайен. Хэмридж делал анализ.
Поэтому он и умер. Первым. Он работал голыми руками. А мы были в перчатках, вот и вся разница. Этолишь отсрочка, но не спасение.
Но ведь это металл?
Ну и что? с горечью сказал Стэнли. Вот вам еще пример ограниченности наших представлений. Мы стремимся дать названия всем вещам и явлениям и после этого начинаем относиться к ним, как к знакомым. У нас металл не содержит насекомых, и вот, мы не допускаем и мысли о том, что в каких-то иных условиях это возможно. Он взглянул на свои руки. У них другой обмен веществ, они питаются металлом, их сооружение построено из мертвых тел, так же, как коралловые острова.
Да, сказал Торн, они проникли в поры нашего тела и там, внутри, окруженные питательной средой, начали размножаться. В человеческом теле есть железо, есть и другие металлы, которыми они могут питаться. Вот только почему мы не чувствуем боли? Вероятно, они выделяют какую-то жидкость, делают нечувствительными наши нервы и ткани. Да и к тому же уж очень малы. Так или иначе, в конце концов, они вызывают смерть и полное разрушение тканей. Он содрогнулся. Тело Хэмриджа превратилось буквально в жидкий студень.
Значит, мы все умрем! фраза не содержала в себе вопроса. Прежде чем Торн кивнул, Стэнли уже знал ответ.
Да. Они заполонили весь корабль. Металл, несомненно, заражен ими. Со временем они превратят корабль в бесформенный комок губчатого сплава. Мы ничего не можем поделать. Если мы спустимся на Землю, они размножатся на ней. Против них нельзя выработать иммунитета, как против вирусов. Единственный выходполная изоляция корабля. Торн посмотрел на капитана. Полная. Стэнли вошел в машинное отделение и долго стоял там, глядя на гудящий двигатель. Силовое поле, которое заставляет корабль двигаться к намеченной цели, сохранится очень долго. Гораздо дольше, чем если бы понадобилось вывести корабль из нашей Галактики. Чтобы уничтожить это поле, требовалась сила. А если такой силы не будет
Стэнли сделал, чтобы такой силы не было. Теперь уже ничто не сможет уничтожить созданного поля. Затем он медленно прошел в рубку управления и, усевшись в кресло, стал пристально разглядывать крутящиеся на экране радуги.
Их путешествие будет долгим.
Самым долгим из всех, какие совершали люди: оно будет продолжаться до конца их жизни.
Ваза эпохи Мин
Антикварная лавка была из тех, чьи товары по карману только самым большим богачам и коллекционерам. В витрине по левую сторону стеклянной двери стояла одна-единственная ваза из отшлифованного вручную хрусталя, по правуюегипетская солнечная ладья.
Дон Грегсон секунду помедлил перед дверью и глубоко посаженными глазами зорко оглядел улицу. От катастрофы не осталось и следа. Все обломки уже убраны, а последние пятна крови смыл дождь. Даже обычные в таких случаях зеваки успели разойтись по своим делам. Дон Грегсон снова повернулся к двери, толчком распахнул ее и вошел в лавку.
Эрлмен и Бронсон стояли возле немолодого щуплого человечка с тонкими руками и проницательным взглядом.
Два-три приказчика скромно держались поодаль. Полицейские уже ушли, вот и отлично. Эрлмен выступил вперед:
А, Дон. Быстро ты добрался.
Генерал старается. Это владелец лавки?
Макс Эрлмен кивнул и быстро проговорил:
Мистер Левкин, это Дон Грегсон из особого отдела ЦРУ.
Новые знакомые пожали друг другу руки, и Дон с удивлением отметил про себя, что в хрупких пальцах хозяина лавки таится цепкая сила. Бронсон, как всегда, стоял и глядел во все глазатуго свернутая пружина, готовая в любую секунду развернуться и ударить.
Очень жаль, что пришлось познакомиться при таких печальных обстоятельствах, сказал Дон хозяину. Расскажите мне, пожалуйста, все по порядку.
Как, еще раз?
Да, пожалуйста. Всегда предпочитаю сведения из первых рук.
Левкин пожал плечами и развел рукамижест, старый как мир.
Меня ограбили, сказал он просто. У меня украли самую драгоценную вещь во всей лавке. Это была маленькая старинная ваза времен династии Мин, необычайной красоты. Понимаете?
Какого размера?
Левкин показал, и Дон кивнул.
В вышину дюймов шесть, свободно уместится в кармане. Вы сказали, это ценная вещь; сколько она стоит?
Я сказал «драгоценная», поправил Левкин. Ну как оценить произведение искусства? Она стоит столько, сколько за нее готов уплатить знаток. Скажу вам только, мне предлагали за нее сто тысяч долларов, и я ее не отдал.
Эрлмен крякнул, дымок сигареты на мгновенье скрыл его худое озабоченное лицо и воспаленные глаза.
Опишите этого человека.
Среднего роста, среднего сложения, хорошо одет, каштановые волосы, глаза удивительные глаза! Весом фунтов сто семьдесят, мягкая манера говорить, очень вежлив и спокоен.
Эрлмен через голову Левкина переглянулся с Доном и кивнул.
Ничего напускного, продолжал Левкин. Ни намека, что он не тот, кем кажется. Ну никаких причин подозревать, что он вор.
Он не вор, сказал Дон, но тут же нахмурился и прикусил язык. Продолжайте.
Мы с ним поговорили. Он интересовался редкими антикварными вещами, и я, естественно, показал ему вазу.
И вдругшум, треск, уличное происшествие. Мы все невольно кинулись к двери. Катастрофа была серьезная, мы отвлеклись, но только на минуту. Этого оказалось достаточно. Когда я опомнился, его уже не было, и вазы тоже.