Конечно сейчас Изольда понимает, что тогда дело было не в них, а в ней. Ее нервная досада была признаком постоянного протеста против самой ситуации, в которой никто не был виноват. Ее было очень жаль, но и их тожеВсе это понятно, нои сейчас Изольда себя маленькую понимает и оправдывает. Она озлобилась и была готова бежать от ненавистных родственников куда угодно.
Воскресенье, Иза собирается к подруге, но тетка требует сначала помогать ей «убираться»«ты здесь живешь, у тебя должны быть какие-то обязанности ». Надо везде протереть пыль. Влажной тряпкой, смоченной в слабом растворе нашатыря. Противно пахнет, тетка, в закрученной вокруг головы, косынке, проверяет, как она окунает тряпку в раствор и насколько правильно выжимает. Это целая наука. Не дай бог с тряпки накапает на туалет, но если слишком будет сухо, то и толку нет. Как же это мучительно скучно методично отодвигать каждую мелкую вещичку, а потом ставить на место. Флакончики, бутылочки, вазочки, шкатулки, поставцы, коробочки, хрустальные тарелочки, наполненные всякой женской разностью. Изольде всегда казалось, что она так сильно невзлюбила женские косметические и парфюмерные ухищрения именно из-за теткиной «всячины», расставленной на туалете. Каждую хрустальную штучку тоже надо было протереть.
Камера показывает поверхность туалетного столика, сплошь заставленного пузырьками. Она кружит и кружит над этим столиком, Изольда узнает каждый предмет: духи в коробочках, лосьоны с пульверизаторами, щипчики, пинцеты, кисточки, помады и пудры. Теткино лицо с поджатыми губами, скошенные на Изу глаза, зорко наблюдающие на протиркой сокровищ. Собственного лица Изольда не видит, но по экрану разлито, удивительным образом осязаемое, напряжение: теткино, потому что она боится, что Иза что-нибудь разобьет или прольет, и Изино, доходящее до крайней степени раздражения и озлобления, которые ей надо стараться не показать, иначе тетка никуда ее не пустит. Сейчас Изольда понимает, что большую часть времени, проведенного в доме тетки, она ее ненавидела.
Лида вздыхает: надо же, девчонка, совсем еще юная, живет, тая в своем сердце такую вражду к близкому человеку, такую черную злобу. Ненормальное, патологическое, больное чувство, отравившее всю ее жизнь. Изольда смотрит кино и думает об этом же: насколько справедливой была ее жгучая неприязнь к тетке? Насколько она повлияла на ее жизнь? Повлияла, еще как, хотя теперь и неважно, кто из них был виноват. Наверное, тетка, холодная эгоистичная мещанка, неспособная на сильные чувства, хотяИзольда изо всех сил старалась не думать о ней плохо, не судида не судим будешь!
Лида видела, что в Изольдиной душе, как обычно, идет борьба между ее горестными детскими воспоминаниями и благоприобретенным христианством. В детстве все были перед ней виноваты: больная мама, неумный подкаблучник отец, дядя, не взявший ее в свою семью, предавший ее тогда и позже, тетка, да, тетка больше всех была виновата. Надо всех простить, но не очень-то получалось. Кино заставляло ее окунаться в тяжкие воспоминания. Изольде было тошно, тоскливо, мучительно видеть кадры, как будто специально подобранные, чтобы сделать ей больно. Зачем это было надо? Она не понимала, а Лиде как раз все было ясно: цель кино заставить клиента переоценить свою жизнь, увидеть, что многие обстоятельства складывались не в его или ее пользу, но они могут сложиться и по-другому. Поэтому надо рискнуть.
А по экрану снова пробежал маленький мальчик в матроске с сачком в руке. Какая-то дача, мальчик смеется, у него темные глаза и вьющиеся каштановые волосы, довольно длинные. Опять онИзольда смотрит на ребенка, не отрываясь, ею овладевает отчаяние: она убила этого кудрявого парня, это было ее решение, которое тогда казалось ей единственно правильным, а сейчаснаоборот. Она бы все отдала, чтобы не приходить тем октябрьским ясным утром на третий этаж института акушерства и гинекологии на Пироговке, где ее ждала рекомендованная докторша, знакомая знакомых. Щекочущий укол новокаина и неприятное жужжание кюретки. Над головой яркий свет хирургической лампы, от которой идет тепло, хотя в зале прохладно. Изу бил нервный озноб, это она все еще помнила. Через пару часов разрешили идти домой.
Лиде стало грустно. Интересно, а сколько бы она сама испытала разочарований и горечи, если бы посмотрела фильм про себя. Она поежилась. И хотя она подсознательно ждала, что когда-нибудь она окажется в капсуле в качестве клиентки, сейчас ей казалось, что она не хочет никакой альтернативной жизни. Очень уж это было страшно.
Она уже совсем было собралась от Изольды отключаться, как на экране появились внутренние приделы церкви Рождества Богородицы в Звенигороде. Изольда сразу узнала храм, где ее крестили. Она там с тех пор была всего пару раз. Далеко, да и протоиерей о. Александр, совершивший, как они все говорили, «таинство», чем-то Изольде не нравился. Почему она тогда согласилась официально принять православие, ей и самой сейчас было не совсем понятно. Увлеклась культом девы Марии, лекции с диапозитивами читала отдыхающим в домах отдыха. Подруга подбивала, познакомила с о. Александром, который ей показался умным философом и милым человеком. В храм они с подругой ездили на машине ее мужа с шофером, Изольда надевала черную юбку и белый платок, о. Александр называл подругу Олюшкой, а ее «Иринушкой», потому что крестили ее под именем Ирина. Ну, какая она им «Иринушка»! В этой Иринушке была фальшь и дурновкусие.
В церковь Изольда ходить не полюбила. Дома у нее были иконы, но они вовсе не висели в «красном углу», а стояли перед книгами за стеклом в шкафу, как сувениры. Для Изольды они были произведениями искусства, и она никогда перед ними не молилась. Да, собственно она никак не молилась, не научилась, не привыкла. Вся ее независимая, упрямая, свободолюбивая натура сопротивлялась канонам и уложениям. Если от нее что-то требовали, ей назло не хотелось этого делать. Тут Лида Изольду понимала.
На экране темноватый зал, людей на службе совсем мало, аляповато разрисованный алтарь, в левом притворе торгуют свечками и церковной литературой. Изольде не раз приходило в голову, что Иисус изгонял из храма торгующих, а они торгуют, видно, как тетке-продавщице протягивают деньги. Сейчас она видит сама себя в редкой толпе молящихся, в основном пожилых женщин, послушно выводящих за священником слова молитвы, которую Изольда не знает. Ощущение, что она в храме совершенно лишняя, вдруг овладевает ей. Она здесь Иринушка, старушка богомольная, губами шевелит напоказ, чтобы тетки рядом не заметили, что она молиться не умеет. Не ее это люди, не ее религия, она же еврейка: Изольда Соломоновна, никакая не Иринушка. Изольде хочется выйти из церкви и никогда туда не возвращаться, но «выйти» не получается, вместе с камерой она застревает в этой чуждой ей толпе: мерцание свечей, запах кадила, громкий, зычный голос священника, слегка фальшивящий на высоких нотах. Бабки, гнусаво, тянущие тонкими дрожащими голосами концы каждой фразы.
Изольда, сидящая в капсуле, вселяется в свое тело, ощущает свои усталые ноги, хочется присесть, но нельзя. Сердце предательски ноет за грудиной, голова делается тяжелой. Не дай бог упасть. А главноемысли: зачем она пришла? Рядом стоит подруга и молится с такой истовостью, какой Изольде-Ирине никогда не достичь. Служба кончится, они усядутся в машину и поедут в Москву. У подруги будет благостно-умиротворенное выражение на лице. Великий пост, они поедут к подруге домой, будут есть «постное», а Изольда станет мечтать о куске жареной свинины в остром соусе. Скорее бы кончилась служба, ноги гудят, стоять на месте делается нестерпимо, но служба не кончается
Службу-то зачем показали? Дошел ли до Изольды смысл этого тягостного бесконечного стояния в толпе необразованных провинциальных теток? Да, видимо дошел, хотя до конца она пока не может принять жестокую нелицеприятную правду: в крещении ее в православие было много всего: ханжество, желание стать как все, такое ей обычно несвойственное, боязнь одиночества и смертипредательство родителей и семьи, участие в действиях, которые виделись фальшивыми спектаклями, отсутствие истинной верывот почему кино не обошло стороной православие, в котором Изольда, уверенная, что ее не поймут и осудят, очень долго не признавалась родственникам. Лида не могла больше слышать гундосого священника и с трудом подавила в себе импульс немедленно отключиться. Какой длинный фильм про Изольду! Что там еще такое? Что-то совсем недавнее
Изольда видит себя на экране в собственной квартире, это происходило с ней всего пару недель назад. Как же неприятно снова смотреть на свой позор! Она сидит перед грубо разрезанной посылочной упаковкой: на столе валяется черная, якобы пуховая, куртка. Уверовав в свои умения покупать вещи на интернете, Изольда уверенно, гордясь собой, заказала канадскую парку в каком-то магазине на Ямале. Где этот самый Ямал? Какая разница! Ей долго названивал некий дядька, «связанный» с магазином. А что такого? Она же ничего не платила, и сказала, что не заплатит ни копейки, если ей не покажут официальную квитанцию. Что, в самом деле, она, профессиональный экономист, не понимает таких вещей? Какую-то бумажку с печатью дядька-посыльный ей показал и она, как под гипнозом, заплатила ему 18 тысяч, накопленные с пенсий и отложенные на путевку. Куртка разочаровала сразу: она же заказывала бежевую, а ей принесли черную. Тяжелая, давящая на плечи, на сходящаяся на животе на пару ладоней! Но действительно канадская! Ничего, она ее назад отошлет и получит свои деньги. Из Америки позвонила сестра и начала мучать: как ты пошлешь? Как ты пошлешь? Где адрес? Куда и кому посылать? Зачем ты деньги платила? Кому ты платила? Почте? Оказалось, что сестра права: обратного адреса нигде не было. Как же она попалась! Весь ее предыдущий жизненный опыт не смог ей помочь. Черт ее понес заказывать в интернете! Да и зачем ей эта куртка? Пуховая она или нет ? Изольда так и не поняла, отдала куртку невестке для «внучки». Не хотела больше видеть мрачное сомнительное изделие в своей квартире, вот и отдала. А сестра по скайпу смотрела на нее так укоризненно, ох уж, этот жалостливый, прощающий, входящий в положение сильно старого человека, взгляд: она же ее предупреждала, что может получиться что-то в этом роде. Изольда все-таки хотела куда-то послать ненужную куртку, расшифровывала написанной на посылке номер, но в глубине души знала, что посылать «на деревню дедушке» нельзя. Сестра безжалостно сказала ей, что 18 тыс. рублейэто почти 400 долларов. В долларах было еще жальче, чем в рублях, и подарок «внучке» стал казаться несоразмерно дорогим. Она же просто старая дура, глупая никчемная старуха, которая лезет, сама не зная кудаименно так о ней думала сестра из Америки. Да она и сама о себе так думала. Проклятая куртка! Проклятая доверчивость! Проклятое дурацкое желание покупать «по интернету»! Ей же 86 лет. Вот именно! В 86 лет она не «догоняет», ее легко можно облапошить, старого человека обманули. Им должно быть стыдно, но стыдно было ей самой. Нестерпимо стыдно за свою глупость и старческую беспомощность.
Если бы только Лида могла защитить несчастную старуху! Да, какое тамнет, хватит, действительно пора отключаться.
Лида чувствовала себя усталой, опустошенной. Всех клиентов жалко. Кино вроде бы показывало разные этапы их жизни, но от фильма оставалась тягостное безрадостное впечатление безысходности. Нечестно! Посыл фильма лежал на поверхности: ваши жизни не удались, попробуйте еще раз! Не попробовать глупо. Но это же их единственные и неповторимые жизни, прожитые судьбы, которые клиенты не выбирали. Они и сейчас не смогут ничего выбрать, за них выберет синклит. Лида знала, что совсем скоро все пять клиентов придут к ней после просмотра и скажут о своем решении. Фильм внезапно прервется, экран погаснет и человек примет решение, придет к ней уже с готовым. Уговаривать их начать сначала вербовщица не станет, это бесполезно. Ну, что жераз так, встречу надо обставить со вкусом. Они придут к ней, чтобы поговорить в последний раз, а потом навсегда исчезнуть из ее жизни. Много раз Лиде приходило в голову, что Андрей мог бы просто представить людей на экране. Да и зачем им вообще приходить, синклит уже прекрасно знает о каждом решении. Если вербовщик ничего не меняет, то зачем ? Лида задавала этот вопрос Андрею.
«Ну, Лида, вы сделали всю работу, разве вам не важен результат, мотивировки решения? Последняя встреча с людьми из спискаэто итог вашей миссии. К тому же нам важны побуждения. Они разумеется, будут сходны, но погрешности, то-есть по теории вероятности эмпирическое среднее конечной выборки из фиксированного распределения, должно быть близко к теоретическому среднему этого распределения. Я имею в виду, что всегда найдется такое конечное число испытаний, при котором с любой заданной вероятностью меньше одного относительная частота появления некоторого события будет сколь угодно мало отличаться от его вероятности»Андрею все это казалось совершенно очевидным. Лида сначала пыталась уловить смысл объяснения, пресловутого «к тому же », но потом сдалась. Андрей усмехнулся, и Лида поняла, что последнее интервью им все-таки необходимо, и дело тут конечно не в ее творческом интересе. Кто она такая для синклита, чтобы заботиться о ее удовлетворении, хотя кто их знает
РЕШЕНИЕ
Удивительное дело, Лида, всегда до мелочей умеющая различать все мысли клиентов, воспринимать малейшие нюансы их чувств, никогда не знала, какое они примут решение. Синклит сохранял для нее интригу, заботился пусть об искусственном, но «саспенсе». Должна быть неопределённость, беспокойство, тревога ожидания. Что ж, так и было. Сейчас ей казалось, что все пятеро клиентов из списка конечно же согласятся, но по опыту она знала, что ее могут ожидать сюрпризы. Однако вместо драматической паузы, которую ей предлагалось прочувствовать, у Лиды в голове были суетные дурацкие мысли: а как все-таки они «туда» попадают. Сейчас клиенты, их настоящие сущности, давно дома, обо всем забыли, те, кто к ней сейчас заявятся, в капсуле, а вотдальше? Как человеческие тела свалятся в альтернативку и даже не заметят, что раньше там их не было. Как это делается? Зажегся экран. Ну конечно, Андрей все «слышал», следовало бы к этому привыкнуть:
Лида, вы опять?
Что опять? Вы о чем?
Я о том, что в вас бурлит любопытство читательницы фантастики.
Поставьте себя на мое место, разве вам не было бы интересно, как конкретно это происходит? Мне бы хотелось понять механизм, хотя бы потому что клиенты меня могут спросить. Это их жизни и тела. Что тут непонятного?
На биологическом уровне тут и объяснять нечего. Белковые ткани разложатся на атомы, атомы на мельчайшие частицы, не на протоны и нейтроны, о которых вы подумали, а на кваркиПро кварки, состоящие из известных только физикам, прионов, тахионов, струн и так далее, я даже не стану морочить вам голову. Если вас об этом спросят, ответьте, что суть процесса состоит в том, что по теории суперсимметрии, у каждой частицы во Вселенной есть противоположная частица-близнец, суперпартнер. Грубо говоря, на любую материю находится антиматерия. Нобелевский лауреат Бозон Хиггс доказал, что в поле Хиггса энергия проявляется в виде массы. Кварки и гравитоны вновь обретут массу, следовательно снова состроются в атомы, служащие материалом для образования белков, из которых воссоздаются тела.
Лида уже в который раз слушала лекции Андрея, и тайно жалела, что задала свой вопрос. Ничего, из того, что он ей говорил, она по-настоящему не понимала. Подробности были ей неинтересны и скучны. Какой-то Бозон Хиггс с его полемАндрей всегда избегал технических деталей, знал, что для обычных людей это китайская грамота. Да и кто действительно из сегодняшних клиентов мог заинтересоваться процессом? Никому и в голову не придет спроситьЛида молчала и Андрей прервал свои рассуждения.
Ну вот, я же вам говорил, что про кварки вам будет неинтересно. Впрочем, я с вами нечестен: понятно, вы меня не об этом спрашивали. Вас интересует не теория, а практика, сам процесс, чисто зрительный. Так? Вот стоит человекпотом что-то зашипит, его окутает облако газа, какие-то, возможно цветные, потоки и его тело картинно начнет растворяться, причем не моментально, а медленно, чтобы вы успели понаблюдать, как постепенно исчезают очертания тела, оно на ваших глазах тает до полного исчезновения. Вот, что вам хотелось бы видеть. Я прав?
Лида молча кивнула. Глупо было бы с ним спорить. Что-то в этом роде ей действительно представлялось. Она ничего умнее не могла придумать, как спросить:
А это больно?
Нет, Лида, человек попадает в поле, в котором функции его биологической сущности отключаются, тем более, что время исчезает, то-есть для, как вы говорите, мучений не будет никакой временной протяженности. Я понимаю, вы мне задаете нормальные человеческие вопросы. Впрочем, если хотите, я могу создать для вас иллюзию растворения, скажем, Белковского, в газовой оболочкеон исчезнет на ваших глазах. Это будет конечно просто графическая, созданная мной, картинка, ноесли она доставит вам удовольствиея готов. Больше того, берусь придумать каждый раз что-нибудь новоехотите?