Маноло стянул с себя одежду, Аня тоже молниеносно разделась и накинула на их тела кусок одеяла. Маноло встал перед ней на колени, она ловко наклонилась к тумбочке, быстро вытащила из ящика презерватив и стала надрывать упаковку, предвкушая, как она сама аккуратно его натягивает. Сил уже не было терпеть, скорей быОна уже давно не испытывала такого жгучего желания. Но Маноло вдруг отвел ее руку. Он лег на нее и сейчас же кончил, бурно изливаясь на простыню. «Тьфу, чертмальчишкая сама виновата надо было не держать его так долго»с досадой подумала Аня. «А я как теперь? Эх, связалась с сопляком »Аня была немного разочарована, все шло не совсем так, как ей представлялось. Вообще-тоне беда, надо простоно он ничего не делал. То ли не умел, то ли не хотелТеперь Маноло лежал на спине, блаженно улыбаясь, руки его были закинуты за голову, Аня поглаживала его грудь, чувствуя под пальцами мышцы и мягкие черные волосы. «Ничего, и пяти минут не пройдет, как он восстановится. Первый блин комом. Сейчас все будет медленнее.»Аня хотела теперь его еще больше.
Сама не получив никакой разрядки, она завидовала его расслаблению. Украдкой посмотрев на часы, Аня поняла, что до прихода Феликса осталось уже только три часа, немного. Впрочем, сейчас ей было почти все равно: придеттак придет. Феликс тут вообще был ни при чемс другой стороны, зачем делать Феле неприятно, да и Маноло с ума сойдет. «Ага, ну вот и хорошомальчишечка готовАня сделала движение, чтобы усесться на негоМы не можем ждать милостей от природыМичурин правПусть так и лежит, от него ничего не надовсе что надоуже есть » И вдруг Маноло рывком перевернулся на живот. Лежать так ему было неловко, может быть даже больно, но он упрямо не поворачивался и не делал никаких попыток войти в нее. Объяснить себе это Аня не могла:
В чем дело? Что-то не так?
Все такЯ хочу тебя.
Не отвечая, Аня откинулась на спину и попыталась надвинуть на себя его тело. Но тело было тяжелым, Маноло не принимал игру.
Что? Как ты хочешь?
Никак. Мы не должны этого делать.
Что? Ты про что говоришь? Мы же уже «делаем».
Нет, не надо. Нельзя.
Что нельзя? А что же ты тут со мной лежишь, если тебе нельзя?
Прости. Это потому, что яслабак. Маноло сказал «I am a wuss. I have no spine».
Аню уже трясло от ярости:
И кто сказал, что «нельзя». Это тебе в церкви сказали? Это твой Иисус не велел?
Анна, не надо
Лежит тут с хуем наперевес. Нельзя емуА кончать на мою простыню можно?
Анна
Что Анна? Что? А тебе Иисус не сказал, что со стояком твоим делать? Иди подрочи, спускни в раковину, урод
Ане было трудно высказывать ему свои обиды по-английски. В ее отповеди мелькало «jerk, wanker, fucktardсопровождаемые бесконечными fucking», ей было страшно жалко, что Маноло не понимает по-русски.
Анна, подожди, давай я тебе объясню
Да, ладно, можешь не объяснятьдавай, вали отсюда.
Постойпонимаешь, я тебя недостаточно знаю, я не готов, так нельзя. Я сейчас не об этом должен думать. Мы с тобой и так вместе, мне с тобой хорошо. Если мы пойдем «до конца»это может иметь для нас обоих разные последствияЯмужчина, я обязан за тебя отвечать. У нас могут быть неприятности
Да, какой ты мужчина! Иди отсюда. За меня отвечать не надо. Я сама за себя отвечу. Скажи лучше, что ты просто боишьсяБоишься? Мужчина онЗадрот слюнявый
Анна, я не говорю, что мы с тобой делаем что-то дурное, ноне обязательно идти в нашем возрасте «до конца»
Да? Ты мне предлагаешь «поиграть»? Я могла бы с тобой поиграть, но ты этого не заслужилты сначала заслужи, чтобы я с тобой игралаЗнаю, что ты хочешь вместо «до конца».
Я просто хотел бы избежать «вагинального проникновения». Это опасно. Это вредно.
Что? Тебе это точно в церкви внушилиАня нарочито громко захохотала. Да, иди тысо своим «вагинальным проникновением»!
Услышав слово «vaginal», которое для нее звучало как термин, Аня совсем озверела, ей было так досадно, что она даже перестала слушать его сбивчивые и в общем-то предсказуемые, навязанные американским менталитетом и католицизмом, оправдания. Голый Маноло с «перископом» на двенадцать часов, в ее постели проповедовал воздержание то того момента, когда он «вырастет». Этот сильный, довольно уверенный в себе юноша не считал себя взрослым, и Ане он немедленно стал противен. Да, как она вообще могла связаться с этим мексиканским, фальшиво «крутым» идиотом? На еще вдобавок тупым, которого она сама же пыталась хоть как-то натаскать по математике. Что на нее нашло? Маноло подобрал свою одежду, зашел на минуту в ванную, и Аня услышала, как от дома отъехала его машина.
«Все, больше я в школу не пойду. Хватит! Мне там нечего делать»Аня все для себя решила. Даже выпускной бал, с торжественным красавчиком Маноло при бабочке, показался ей полной глупостью. Она лежала в постели, на грязной, как она про себя думала «обспусканной» простыне, и образ Маноло на пляже с каплями воды на загорелом теле, причудливым образом мешался у нее в памяти с почти забытым лагерным Шуркой Колосом, который был на год младше Маноло, ноШурка был другой, лучше, и как сейчас Аня поняла, желаннее. Она знала, что Колос был в ее жизни очень давно, но как это могло быть давно, если она сейчас такая молодаяэто не приходило ей в голову.
Идти назавтра в школу, видеть там мексиканского кретина, казалось ей неприемлемым. Нет, никуда она не пойдета все-таки интересно, будет Маноло мучиться или нет? Сейчас Аня хотела, чтобы ему было плохо. Да, да, путь он пожалеет о ней, о шансе, который он упустил. Ане было себя жалко, она ненавидела, когда срываются ее планы. Но Маноло она больше совершенно не хотела. Желание в одночасье прошло. Жалость к себе сочеталась с лютой злобой: ничего себе! Рыбка сорвалась с крючка в последний момент, как это она не смогла сопляка дожать? Это потому, что он ханжа и труси все-таки, это было поражениеи унижение, которого она раньше никогда не испытывала.
Когда она вечером объявила Феликсу, что не хочет больше ходить в школу, он ни о чем ее не расспрашивал, а просто спокойно согласился, предупредив, что так или иначе, им бы пришлось уехать. Аню вызывали в Бюро для очередного обследования. Феликс не показал Ане своего отношения к тому, что она раздумала посещать школу, но он прекрасно видел, что там у нее что-то случилось. Ладно, неважно, черт с ней с этой школой, от нее было больше проблем, чем пользы.
Аня присмирела, несколько раз до отъезда сходила с Феликсом в гости к Кате и Лиде. За столом сидела тихо, во «взрослые» разговоры не вмешивалась. Потом уходила с девочками наверх и они там о чем-то тихонько переговаривались, замолкая, когда старшие заходили в комнату. Феликсу пришлось несколько раз Аню позвать, когда пора было ехать домой.
Батареи тестов в Лабораториях стали привычными. Аня покорно ходила от тренажера к тренажеру, сдавала различные анализы, встречалась с Беном, с которым она была отстраненно вежлива. Когда он спросил ее, как у нее дела в школе, Аня сказала, что хорошо, но больше она туда ходить не хочет. На вопрос «почему?», она ответила, что это стало ей неинтересно. По итогам тестирования он отметил наметившийся у Анны когнитивный диссонанс, скорее всего вызванный конфликтом идей и ценностей с необузданными эмоциональными реакциями. Удивляться этому не приходилось: в сознании Анны наблюдалось усугубляющееся на этом этапе логическое несоответствие между прошлым опытом и настоящей ситуацией. Бен предположил, что есть вероятность, что через какое-то время диссонанс будет уменьшаться. Он предупредил Феликса, что у Анны будет отмечаться нестабильность поведения, эмоционально неадекватные реакции, но в целом она адаптируется к меняющейся действительности, просто всей семье надо быть с ней мягкими и терпеливыми. Феликс прекрасно понимал о чем говорил ему Бен, временами он даже переставал прислушиваться: «социализациясемейная депривациянарушениязамещающие семьиматеринская заботапсихическая нестабильность » Понятно, что Бен представлял Аню «сиротой», вот им и надо будет создать ей дом и заменить родителей. Это он все и без Бена понимал, но Аня не была их ребенком, но и чужой им всем не была. Как с этим-то быть? А с этим «быть» нельзя было научиться. В этом и состоял весь ужас.
Доктор Колман указал Феликсу, что уровень половых гормонов у Анны упал и скоро они будут наблюдать прекращение менструального цикла и уменьшение массы ее тела. К этому нужно было быть готовыми. Аня превращается в ребенка! Как к этому можно было быть готовыми? С другой стороны они же как-то все пережили превращение Ани в молодую женщину, в подростка! Люди видимо способны принимать все, их психика адаптируется. Феликс об этом знал, но когда дело касается близких людей, тебя самоготут все по-другому.
Обратно они вернулись через три недели, был конец учебного года. За лето Аня действительно превратилась в девочку: Феликсу по-плечо, безгрудую, узкую, с длинными светлыми волосами и тонкими стройными ножками. Оставлять ее одну дома Феликс уже не хотел и Аня переехала к Кате. Детям ее представили, как дедушкину родственницу, которая приехала к ним пожить. Там, видно будет сколькоВсе та же, довольно нелепая ложь. Все боялись, что дети будут расспрашивать, кто эта девочка, но нетАнино воцарение в семье Кати были воспринято детьми как положительное событие, и им никому и в голову не пришло так уж сильно интересоваться деталями. Ника упрямо вспоминала о бабушке, но ей отвечали уклончиво, и она на время отступала.
Теперь Аня уже никогда не разговаривала со знакомыми, ни по телефону, ни по скайпу. Ее детский теперь голос не был тут главной причиной. Проблема была в том, что маленькая Аня не могла адекватно общаться со своими друзьями и родственниками. Нужно было что-то решать, но ни у Феликса, ни у ребят не поворачивался язык объявить о ее смерти. В этом было все-таки какое-то кощунство. Спрашивали совета у Саши, но он как всегда предлагал пустить это дело на самотек. Феликс настаивал, чтобы он помог, и Сашка наконец сказал, что он осенью поедет в Москву и всем скажет, что мать смертельно больна и дни ее сочтены. Таким образом известие о смерти через какое-то время, никого не застанет врасплох.
Катя долго со всеми советовалась следует ли записывать Аню в школу, потом решили у нее спросить. Аня с радостью согласилась, они будут ходить в один класс с Линой, и это отлично. Перед началом учебы девочки потащили Катю в магазин и напокупали разных модных девчоночьих нарядов, причем Аня знала, что она хочет, а Лина не особенно, и во всем следовала советам родственницы-сестрыдевочки с легкостью считали себя сестрами и были неуловимо похожи. Они пошли в новую «среднюю» школу, middle-school. Лина взахлеб рассказывала, какие там будут у них в классе девочки, почти все ходили с ней в начальную школу. Некоторых она считала своими подругами, и обещала ввести в свой круг Аню.
Я тебя с Нэтали познакомлю и с Элизабет. Это самые крутые девочки. Они тебе должны понравится.
Ну, посмотрим. Ты за меня не беспокойся. Я сама с кем захочу познакомлюсь.
Без меня они с тобой не будут дружить
Ой, ладноне будут, так не будут.
Ты не боишься идти в новую школу? Совсем?
Нет. Еще чего, бояться
Нам с тобой надо в первый день туда пойти в джинсах. Все будут в джинсах.
Да? Ну тогда я пойду в юбке.
Не надо.
Надо. Что хочу, то и ношу. Я больше люблю юбки. Причем длинные.
Они будут смеяться.
Пусть попробуютИ ты надень юбку
А Нэтали сказали, что юбки
Мне плевать, что твоя Натали сказала. Не рассказывай.
Лина была права. Ни Натали, ни Элизабет не стали принимать Аню в свою компанию. Они ее игнорировали, шептались за ее спиной и демонстративно не садились рядом ни в классе, ни в столовой. Аня слышала замечания по-поводу своих юбок, туфель, длинных волос и небольшого акцента в английском. Она сидела в кафетерии одна за столом, а Лина каждый день стояла перед серьезным моральным выбором: сидеть с Аней или с девочками. И так и так было некомфортно. Аня наоборот переживала свое, как она считала, временное одиночество совершенно спокойно. Она первой сдавала все тесты, получала только хорошие оценки и внимательно присматривалась к ребятам и учителям. Несколько раз подряд Лина садилась в кафетерии за столик со своими девочками, подходила к ним во дворе. Зато дома, чувствуя себя предательницей, она заискивала перед Аней, и пытаясь загладить свою вину, повторяла Ане, что девочки согласны ее к себе принять, но она должна
Нет, я им ничего не должна. Даже мне об этом не говори. Не буду я скакать под дудку твоей распрекрасной жирной Нэтали. Можешь ей передать. Да, ты не передашьЛадно, забудь!
Ты не обижаешься, что я с тобой не сижу? Девочки тогда не будут со мной дружить понимаешь?
Да, не волнуйся. Сиди с кем хочешь. Мне насрать.
А ты? Тебе же скучно.
Кто тебе сказал, что мне скучно? Глупости. Мне скоро будет веселее, чем вам.
Скоро Лина поняла, что Аня имела в виду. В школе затеяли ставить спектакль Золушка. Аня несколько раз сходила в зал, где шли прослушивания и получила роль Злой Мачехи. Она немедленно похвасталась об этом дома Кате:
А мы будем в школе ставить Золушку.
Ой, здорово. А ты, Лина, об этом слышала?
Пока нет.
А вот Аня знаетты никогда ничего не знаешь
Ой, Кать, не ругай ее. А я, между прочим, роль получила.
Да, какую? Золушки?
Нет, не Золушки. Золушка меня не интересует. Я буду Мачехой.
Ты что? Зачем? Она страшная. «Мачеха» казалась Лине неприемлемой.
Ничего ты не понимаешь. Страшнаяэто хорошо. Там есть, что играть.
Ну, ты даешь
Кать, я буду позже приезжать, или даже за мной надо будет ехать. Ты согласна. У нас репетиции начинаются.
Ань, мы как-нибудь устроимся. Если что, Лиду попросимА с учебой у тебя все нормально будет?
А когда у меня ненормально было? Кстати, через две недели у нас Science Fair. Я уже придумала проект.
Уже придумала? А с Лешей ты не хотела посоветоваться?
Ну, я сама хочу все сделать. Если мне нужна будет помощь, Леша мне поможет.
Аня теперь почти не тратила времени на пустую болтовню с Линой. Она не ходила ни на гимнастику, ни на музыку, но подолгу задерживалась на репетициях, а вечерами сидела на кухне с Лешей, обсуждая детали своего проекта. Сначала Аня колебалась, что выбрать, у нее было две идеи: Экология в школе: нужна ли вторая обувь? Аня планировала исследовать, из чего состоит пыль, представила бы принцип работы психрометра, провела бы социологический опрос «Что ты знаешь о пыли? И чем для здоровья чревато дышать пылью?» нуи заключение. И был у Ани в голове еще один проект: Физикана кухне! Тут и физическая суть процессов горения и принцип действия холодильника и микроволновки, механика разных вращательных движений бытовых приборов с электрическим моторомМикроволновка ее особенно завораживала:
Кать, Лешь, я им чуть скажу про микроволны, как о форме электромагнитной энергии, как световые или радиоволны. Они очень короткиеи вотони разгоняют дипольные молекулы, которые
Ань, ну погоди. Послушай меня, там никто ничего не поймет
Леша пытался Аню прервать, но она его не слушала:
Поймуттолько надо где-нибудь магнетрон найти для демонстрации. Понимаешь продукты содержат много жидкости и
Аня, ты меня не слышишьТебя невозможно остановитьты что
Теперь образумить Аню постаралась Катя:
Лешь, скажи ей, звучит неплохо, но непосильно для ее класса
Аня с надеждой смотрела на Лешу, но он тоже этот проект решительно забраковал.
Ань, это слишком широко. Лучше сделать меньше, но внятносделаем постер хороший.
Нет, про пыль будет неинтересно представлять. А с приборами я опыты покажу, чертежи, схемы
Ань, послушай меня. Про «Физику на кухне» даже твои учительницы не поймут. Я уж не говорю о ребятах. Никто же физику не проходилну, честно, для них это непосильно.
Ну, и что. А я объясню. Все поймут.
Нет, никто не поймет. Давай мы с тобой лучше сделаем слайды. Хочешь, покажем разные пробы воздуха через микроскоп, и поверхности разных предметовТам работы непочатый край.
Про слайды Ане понравилось, и теперь вечерами она и Леша для семьи пропадали. Катя тоже не могла удержаться, чтобы к ним не подойти. Они все вместе копошились в интернете. Леша купил довольно большой микроскоп, подрядили Лиду, чтобы она фотографировала образцы. Фото увеличивали во много раз на компьютере. Леша приносил с работы макеты специальных костюмов, для работы в вакууме, где совсем или почти совсем нет пыли. Олег выступал, как эксперт по медицинской части. Все семья работала на Анин проект.