Новый 17-ый год справили тихо. Аня в празднике уже никак не участвовала, она неуклонно превращалась в младенца. Пускала пузыри, совала в рот ледяные из холодильника резиновые игрушки, ее ноги и руки никогда не находились в покое, они непроизвольно, хаотично вздрагивали и подергивались. Ника внезапно совершенно перестала ревновать Аню к родителям, наоборот, она, считая ее своей и только своей, не разрешала Яше с Линой лишний раз Анечку потрогать. Дети норовили ее таскать, и взрослые боялись, что они Аню уронят. Она становилась для них игрушкой, и девочкам очень хотелось ее кормить и переодевать. Лина сноровисто совала Ане в рот ложку с овощными пюре, Ника вытирала салфеткой ее замызганный рот, и только Яша быстро потерял к девочке интерес. Ему не удавалось придумать, что с ней делать. Пару раз он бросал ей мяч, мяч Аню толкал, она валилась и Яшу ругали.
Маленький ребенок совершенно заполонил Лидин дом. Везде валялись игрушки, одежда, лежала открытая пачка подгузников, к столу был приставлен высокий стул. Теперь Лида полностью подчиняла свое расписание детским кормлениям и сну. Сейчас Аня уже не могла ходить, но еще пару недель назад она передвигалась на толстых маленьких ножках, мягко падала на попу и Лида ее машинально подбирала, никогда, боковым зрением не выпуская ребенка из виду. Ползала Аня плохо и совсем недолго. То-есть быстро и правильно ползать она не научилась, просто не хватило времени. Обычно ребенок ползает все лучше и лучше, а Аня, наоборот, через несколько дней совсем разучилась это делать. Она подолгу лежала на спине, уставала и начинала хныкать. Перевернуться на живот у нее не получалось.
Зима заканчивалась. Все собрались у Лиды за столом. Из монитора доносилось кряхтение: Аня просыпалась, Лида пошла за ней и принесла маленькое упитанное тело, по хозяйски приткнувшееся к ее груди. Кате тоже хотелось Анечку подержать:
Дай мне ее. Я подержу, а ты ешь спокойно.
Бери. Она сейчас начнет плакать. Ее надо кормить.
Не начнет. Да, Анечка? Не начнешь? Катя разговаривала с младенцем, органично вступая в роль матери грудного ребенка. Аня засовывала в рот пальцы.
Дайте ей соску. Что она у вас руки сосет? Феликс по старинке считал, что руки грязные.
Ничего, пап, она должна все брать в ротЛида резонно полагала, что папа давно про младенцев все забыл.
Она может заболетьвозражал Феликс и тут над столом повисло тяжелое молчание.
Каждый понимал, что Аня не заболеет. Доктор Колман им давно объяснил, что обычных детских заболеваний бояться не следует. Аняособый ребенок, с необычайно хорошим иммунитетом, ее сопротивляемость заболеваниям практически стопроцентна. Была и еще одна причина, почему не стоило бояться Аниных болезней. Она просто не успеет заболеть. Никому не придется давать ей микстуры и измерять температуру. Они бы все хотели это делать, но знали, что их желание невыполнимо. Аню надо было отвезти в Лаборатории буквально на днях и это была самая для них всех больная тема.
Они знали, что это предстоит, но им казалось, что все будет нескоро. А сейчас, когда это наступило, оказалось, что все не так, как они думали: девочка не была нелепым, докучливым, нежеланным младенцем, в которого диким образом превратилась мать. Об этом никто не думал. Анечка была «не мать», она была просто ребенок, их ребенок, расстаться с которым представлялось теперь невыносимым. Им хотелось бы, чтобы Аня жила с ними как можно дольше, Лида была готова и дальше менять ей штаны и совать в рот каши. А теперь получалось, что надо взять своего ребенка и отвести его в другой город и там навсегда отдать в чужие, равнодушные руки. Это было ужасно, бесчеловечно, дико.
В Лабораториях их предупредили, что последний период регресса может произойти так молниеносно, что они просто могут не успеть привести Аню, чтобы подключить ее к аппарату искусственной плаценты, и тогда эмбрион неминуемо погибнет. В этом случае промедление было слишком опасно. Феликс начал этот неприятный разговор, который должен был начаться, хоть все и хотели бы его избежать:
Ну, ребята, наверное, уже пора. Я получил мейл от Колмана. Нам надо спешить. Кто поедет? Лида ты, или опять Катя?
Я отвезу, толькоможет еще рано?
Нет, Лид, ты же знаешь, что ждать нельзя. Я Саше звонил, он приедет на следующие выходные, а на понедельник заказывайте билет. Ты, Лида, наконец будешь свободна.
Пап, ну зачем ты? Я не хочу быть свободной от Ани.
Я знаю, ночто тут говорить. Мы все не хотим. Простопора. Посмотри на нее. Осталось чуть-чуть, и мы даже не знаем сколько. Речь может идти о нескольких днях.
А дети?
Ну, зачем ты опять? Что дети? Они же знают, что Аню надо везти в больницучто это еще раз обсуждать? Не надо.
Может они мне там разрешат с ней побыть. Я попрошу.
Они, Лида, не разрешат. К тому же они сами немедленно переправят Аню в Балтимор в Хопкинс или в Нью-Йорктам есть оборудование и они ассоциированы с ФБР.
А как мы узнаем о результате ? Ну, что все получилось?
Колман обещал сообщить.
А что действительно, для нас нет никакой возможности узнать об этой семье?
Хватит, Лида, перестань.
Феликсу теперь хотелось поскорее с этим покончить. Лида с его точки зрения была конечно неправа, не стоило так привязываться к девочке. Подумав так, он сразу поймал себя на том, что мысленно называет Аню «девочкой», а ведь этозабыл он что ли? Получалось, что немного уже забыл.
К концу недели приехал Саша, Феликс поехал за ним в аэропорт, он теперь очень часто туда ездил, встречал рейсы из Вашингтона. Саша лег спать в гостевой, не недавнего времени Аниной комнате. Перед сном они включили телевизор, но Саше явно были неинтересны русские фильмы и передачи, которые Феликс смотрел. Он видел, что отец очень сдал, замотан и подавлен, он был готов помочь, за этим и приехал, нокак тут поможешь:
Как ты, пап?
Что ты спрашиваешь? Через два дня все для нас закончится. Я просил тебя приехать, а теперь даже не знаю, что я от тебя хотел
Я к тебе приехалк вам. Мы сейчас должны быть вместе. Мамы-то все равно уже нет
Ты думаешь?
А ты не думаешь? Я с ней виделся тогда в Вашингтоне. Там была ещемама, молодая, новсе еще она. А сейчас, мне на девочку интересно посмотреть, но не болеене знаю, как объяснить
Да, можешь не объяснять. Я понимаю. Это очень дорогая нам девочка, особенно почему-то Лиде, но, ты прав: это не мама.
Пап, скажи мне: ты бы предпочел, чтобы она умерла? Я имею в виду совсем умерла
Нет, пусть снова живет. Ее просто не будет для нас, но она будети это хорошо. Ты так не думаешь?
Да, мне все равно. Просто ей выпало еще раз пожить, пусть хоть 4 года, пусть в режиме «ускоренной перемотки», но все-таки еще раз. А мы видели, какая она была давно и даже еще до нас. Это уникальный опыт, а нужен он был нам или нетя не знаю. Ладно, я пойду спатьладно?
Они легли и оба очень долго не могли уснуть. Саша уснул уже после того, как через ручей на старых фермах запели первые, нелепые в городе, петухи. «Ох, у них тут полная деревня»успел подумать он. «Завтра пойдем к Лидке, с постными рожами сядем за стол и будут у нас совершеннейшие поминки»Саше хотелось бы все сделать как-то по-другому, он всегда страшно боялся фальши и пошлости, но ничего другого он придумать не мог. Наутро он заметил, что они с папой называют ребенка «девочкой», избегая имени Аня. «Мамой» ее уже очень давно никто из ребят не называл, слишком это звучало по-дурацки. Феликс не признался, что ему тоже об этом подумалось.
Лиде пришлось вставать очень рано. Анечка проснулась и в монитор они с Олегом слушали ее агуканья, минут через десять ребенок заплакал, требуя внимания и Лида, помыв и сменив девочке штаны, взяла ее к ним в постель. Аня улыбалась беззубым ртом, трогала Олега за нос, смешно морщилась и с остервенением сосала пальцы. Лида встала и понесла ее вниз кормить. Все позавтракали, пришла Катя и они вдвоем стали готовить еду на вечер. Включили музыку и сразу создалась атмосфера ожидания праздника, гостей, а тут еще Саша приехал
Я так по Сашке соскучилась, а ты, Кать?
Я тоже, да только он по нас не слишком скучает. Родители его всегда защищают.
Лида осеклась, употребив слово «родители». Теперь нельзя их было считать одним целым. Оставался один папа. Папа без мамыэто было так странно. Что теперь будет с папой? Как он будет жить?
Кать, я очень за папу беспокоюсь. Ему без нее невыносимо.
Да он, мне кажется, привык. Хорошо, что Сашка приехал.
Да, что Сашка? Он завтра уедет, как всегда ему в понедельник на работу. Он для галочки приехал.
Да, нет, не надо так говорить. У него с матерью были свои отношения. Я, честно говоря, никогда не знаю, что у него в голове.
Я тоже. Кать, завтра я ее туда отвезу и больше никогда не увижу
Не надо, Лидне стоит.
Они резали салаты, Лида что-то жарила, Катя возилась с тестом. Потом Катя ушла домой до вечера, забрав с собой Нику. В пылу готовки Лида почти не видела Аню. Олег с Никой полностью взяли ее на себя. «Олег, я пойду Анечку купать. Нельзя ее грязную туда везти»Лида взяла ребенка на руки и пошла в ванную. «Сейчас, Анечкамы с тобой будет купаться»Лида по обычаю многих матерей грудных детей, немного подсюсюкивала, мысленно считая себя Аниной матерью, хотя на рациональном уровне прекрасно понимала, что никакая она Анечке не «мать». Они влезли в ванну и Аня блаженно откинулась Лиде на живот, вытягивая в теплой воде свои короткие ножки. Лида вылила в воду из бутылочки пахучую жидкость, и по воде пошла пузырями обильная ароматная пена, в которой плавали маленькие резиновые уточки и рыбки. Аня ловила руками пузыри и смеялась. Она так увлеклась, что не заметила, как Лида налила на ее белый пушок на голове детский шампунь и потом легонько смывала его одной рукой сделав другой рукой надо лбом козырек, чтобы шампунь не попал ребенку в глаза. Теплая детская спинка касалась ее тела, доверчиво облокачивалась на живот и грудь. Аня играла в воде, хватала яркие игрушки, тянула их в рот, потом отпускала, роняла и вновь за ними тянулась. Из Лидиных глаз потекли слезы, они падали в воду и закладывали нос. В ванную зашел Олег:
Да, ладно тебеНе плачь. Смотри, какая у нас девочка счастливая. Она и будет счастлива. Мы все это знаем. Что плакатьНе пройдет и пары месяцев и в ее жизни будет такое же купаниеЛидНам всем плохо, но ей-то хорошо, а это самое главное
Он подхватил из воды маленькое теплое распаренное тело и понес в спальню. Лида вошла следом и услышала, как Олег одевает Аню, приговаривая «давай ручкудавай ножкувот молодец ». В его голосе было столько нежности и обожания, что Лиде стало не по себе, хотя она и понимала, что это не потому, что Аняэто «та» Аня, а потому, что она «его ребенок».
Вечером все собрались после шести, долго ходили, с боками вина в руках, девочки оказались не совсем готовыми сразу подать все на стол. Феликс горько подумал, что Аня была в этом отношении более собранано теперь к нему уж никто не будет приходить в гости. Хозяйки-то нет. Аня переходила из рук в руки, Олег пытался ее уложить в переносной басинет, но лежать она не хотела, сразу начинала кукситься. Саша тоже попытался взять ее на руки, но делал это так неловко, что Олег с Феликсом сразу у него ребенка отобрали. Феликс изображал «по ровному местечку» и Аня смеялась, слов она уже не понимала, но с удовольствием «падала», когда было «и в ямкубух». Саша смотрел на нее и удивленно всем говорил: «Ну, надо же! Она сейчас, как в альбоме » Снова включили музыку. Дети возбужденно бегали, не обращая на взрослых никакого внимания. Выпили уже три бутылки и без еды немного опьянели. Пришлось еще ждать, так как Лида пошла укладывать Аню. Потом она вернулась, монитор был включен и все наконец уселись. Хотелось есть, и какое-то время пока голод хоть немного не утолился, все разговаривали на уровне «дайпередайположи налейхватит». Феликс взял свой бокал и все разом перестали звенеть вилками:
Ребята, в нашей семьей случилось небывалое. Мы все знаемчтои не стоит об этом говорить. 4 года прошлокакими у нас у всех были эти 4 годане опишешь!
Я просто хочу всех вас поблагодарить за терпение, мужество, поддержку, внимание к остальным. Я благодарю вас и от маминого имени. Может быть вы догадываетесь, что в ее короткой «обратной» жизни был момент, когда она хотела покончить с собой, чтобы не подвергать нас этим испытаниям, ноне покончила, так как была в вас уверена. Любовь проявляется в действиях и каждый из вас доказал, что вы любите ее, меня и друг друга. Спасибо вам всем, друзья мои! В нашей жизни не будет мамы, ноне надо нам грустить. Она прожила с нами хорошую жизнь. Я буду ее помнить и вы будетебольше мы сделать ничего не можем!
Было видно, что отец с трудом сдерживает слезы. Все выпили и к тосту Феликса никто ничего не добавил и только Лида не могла успокоиться:
Пап, я еще раз попрошу Колмана разрешить нам
Лида, не надо. Зачем?
Как зачем? Они обязаны нам сказать
Лид, ну зачем нам знать эту семью? У них родится ребенок и это уже не наша история.
Я хочу посмотреть
На Аню? Да, она будет точно такая же, как у нас. Копия! Понимаешь?
Лида замолчала и больше они все вообще про Аню не говорили. В монитор было слышно ее ровное легкое дыхание. Катя поднялась в комнату и долго смотрела на маленькое лицо. Лида видела, как сестра ушла, но не пошла постоять с ней рядом. Катя явно хотела побыть одна. Вечеринка шла своим чередом. Саша боялся зря. Их семейный ужин не был похож на поминки. Леша с Олегом изрядно напились, Катя одна с детьми поехала домой, а ребята отправились в бар, никто их не задерживал. Феликс напротив, ничего не пил. Им с Сашей и Лидой назавтра надо было рано вставать и ехать в аэропорт. А Феликсу потомна работу.
Наутро Феликс с Сашей, невыспавшиеся, заехали за Лидой. Апрель в Портлендееще не весна. Сеял мелкий противный дождь, серое, вязкое, мрачное небо нависало над городом, создавая ощущение безысходности. Машины ехали медленнее обычного и образовали длинную, унылую пробку. Феликс принялся нервничать, но они не опоздали, хотя и приехали к терминалу в обрез. Он сначала собирался выходить из машины и проводить всех до стоек досмотра багажа, но в последнюю минуту решил этого не делать. Прощание было сумбурным, скомканным. Саша выгрузил на тротуар Лидину сумку, она держала в руках карсит. Феликс наклонился к ребенку, поцеловал её в пушистую макушку и взял за ручку. Аня ему улыбнулась. Он поспешно отошел, и уже в машине, выруливая в поток, увидел, как Саша взял в одну руку карсит, а в другую Лидину сумку, Лида шла за ним, перед ними автоматически открылись стеклянные двери. Все.
На душе у Феликса было пусто. Он думал о предстоящем рабочем дне. Ничего по-сути у него не изменилось, после работы он вернется в свой пустой дом, позвонит Кате и будет ждать звонков от Лиды и Саши. Саша, кстати, вообще мог сегодня не позвонить. Аню Лида отвезет в Лаборатории сегодня же, а завтра он опять поедет ее встречать и все вернется у них в нормальную колею.
Феликс почувствовал, что он очень устал, устал невероятно, нечеловечески. Ему хотелось вернуться домой и просто лежать на постели без мыслейДождь стал сильнее и Феликс за рулем напрягался. Брызги от предыдущих машин попадали на лобовое стекло, дворники работали на максимуме. «Надо, наверное, будет избавиться от Аниной машины»Феликс и сам удивлялся, какие прозаические мысли приходят ему в голову. Еще он подумал, что пора наконец объявить об Аниной смерти. Ее, странным образом, никто не хватился. Хотя, что ж удивляться? Сашка сказал москвичам, что мама очень больна, а сам Феликс малодушно писал брату и некоторым близким друзьям маленькие имейлы с Аниной электронной почты. Надо сказать, что скончалась, выслушать соболезнования, сетования, все эти'«как ты могкак не стыдномы бы приехали ». Но через это надо пройти. Вот он подождет пару недель, отдохнет искажет. Можно было бы девчонок обязать, они бы не отказали, нонехорошо. Он должен сам. Так будет правильно. Дети про Анечку тоже будут спрашивать. Но тут просто: с Анечкой все в порядке. А если про бабушку спросят ? Тут сложнее, но пусть дети сами им скажут, что бабушка в Москве умерлаОбязательно надо им об этом сказать. Ничего, это не будет такой уж для них травмой. Бабушки и так нет, а где-то там есть, илигде-то тамнет какая разница. В их жизни не будет никаких перемен, а это для детей самое главное.
Лиду в аэропорту встречал знакомый сотрудник. Он взял у нее из рук карсит и они быстро доехали до здания Лабораторий. Парень всю дорогу молчал, ничего у нее не спросил, кроме вежливого «как доехали?» Лида устроилась в «своей» комнате в общежитии, покормила Аню и положила ее спать. Она лежала на кровати, хотелось есть и разболелась голова. Жаль, что ее билет был на завтрашнее утро, хорошо было бы сегодня же улететь. Сплоховала она. Аню она «сдаст» ичто тут делать? Обстановка Бюро давила и нервировала. Лиде остро захотелось побыстрее со всем покончить и вернуться домой.