Лисички грибы хорошие, одобрительно произнёс Евгений Робертович. Никогда не червивеют, а главное, вкус у них замечательный. Они и в супе хороши, и в маринаде, и жареные.
Сестра Соня их грамафончиками называла, сказал Саша.
Да. Это верно. Мама любила их собирать, согласился Евгений Робертович. Главное, что их ни с чем другим не спутаешь, и растут они кучно.
Через несколько минут, захватив по ведёрку, все отправились по грибы. По дороге Евгений Робертович стал рассказывать Сергею и Саше об Америке, о своей работе в объединённом Центре космической медицины, о перспективах космических поселений. Саше было интересно всё, что связано с космосом, с космическими станциями. Он мечтал сам когда-нибудь побывать на них, но его мучил вопрос где больше шансов попасть в космос, в России или в Америке, и поэтому он решил расспросить деда обо всём поподробнее.
Дедушка, а кто сейчас сильнее, Россия или Америка?
Это, в каком смысле? не понял Евгений Робертович.
Ну, вообще У кого лучше техника, оружие?
Оружия сейчас ни у кого нет. Оно запрещено международной конвенцией. Разве ты не знаешь?
Да, я, кажется, слышал об этом, но как-то забыл. Никак не могу себе представить, что нигде нет оружия!
Производить оружие аморально, преступно! Ведь оно служит для уничтожения людей. Зачем же тратить силы и средства на производство того, что не приносит никакой пользы?
А чем же тогда защищаться, если кто-нибудь нападёт на нас?
А кто на нас может напасть и зачем?
Ну мало ли Может землю захочет захватить или богатства наши.
Земля у всех одна, общая, её нельзя захватить, также как и воду, воздух. Каждый может жить там, где захочет. Нет никаких запретов на передвижение и местожительство. А захватить чужие богатства, как ты сказал, так это же разбой, грабёж! Разве может какое-либо государство, правительство заниматься грабежом? Это же преступно! Да и народ не допустит такого. Как можно захватить что-либо силой, если оружия не существует? Разве что дубинами воевать!
А они возьмут и станут тайком делать оружие. А потом сразу всех вооружат и нападут.
Ты говоришь ерунду. Как можно скрыть производство такого количества оружия? Ведь его будут делать люди, много людей. Разве можно скрыть такое? Да и воевать никто не пойдёт!
А как же я видел у полицейских пистолеты? Значит, оружие делают!
Это не те пистолеты, которые были сто лет назад. Они стреляют иглами с жидкостью, которая лишь на время парализует преступника, но не убивает его и не причиняет телесных повреждений.
Вон, дедушка, гриб растёт! А ты идёшь и не видишь!
Саша подбежал и сорвал круглую красную сыроежку.
Молодец, внучек. Хорошие у тебя глазки. А дедушка идёт и не замечает.
В лесу то и дело раздавались весёлые голоса Валеры и Жени, возвещавшие о том, что они тоже находят грибы. Сергей с Юлей и Георгий Евгеньевич с Ритой тоже находили грибы, но они собирали их молча, без лишнего шума, показывая друг другу, и складывая в ведёрко.
Дедушка, а откуда в космос легче попасть? Из России или из Америки?
В космос можно попасть из любой страны, но больше всего запускают космонавтов Россия, Америка и Китай.
А кто больше?
Точно не знаю. Не считал. Их сотни каждый год летают. А зачем тебе это? Ты хочешь стать космонавтом?
Я и врачом хочу стать и космонавтом. Не знаю только кем лучше.
Так врачи тоже космонавтами бывают. В космосе всякие специалисты нужны. Сначала ты можешь стать врачом, а потом и космонавтом.
Дедушка, а ты в космос летал?
Нет. Не пришлось, внучек. Всю жизнь в Центре космической медицины проработал, а в космос не летал. Зато мой Гарик из космоса не вылазит. Он и жену себе в космосе нашёл и детей там родил.
Деда, а вот раньше я слышал, взрослые всё спорили про социализм, капитализм, коммунизм. Разные партии были, революции делали. А сейчас у нас что?
А сейчас никаких революций. Человечество переболело революциями и войнами. Люди поняли, что насильно человечество осчастливить нельзя. Невозможно создать совершенное общество, в котором один класс людей подавляет другой, одна группа людей провозглашает свою диктатуру и навязывает свою идеологию всем другим. Ни одна революция в истории человечества не достигла тех целей, которые ставила перед собой. Революции способны лишь разрушить старое. Но они не способны созидать! Создавать, совершенствовать можно только путём эволюционного, постепенного развития, сохраняя всё положительное, что накоплено человечеством и устраняя отрицательное. Новое рождается в старом и вызревает в нём постепенно, вытесняя это старое. Но если старое разрушить сразу, то новое так и не вызреет, не родиться или родиться ущербным, недоношенным. Поэтому революции и приводили к преждевременным выкидышам нового. Революционеры очень хотели ускорить роды, подстегнуть историю, но ничего кроме крови и насилия никогда не выходило. Общество опускалось ещё ниже того уровня, на котором находилось до революции.
А почему революционеры ругали капитализм? Что в нём плохого?
Капитализм, мой друг, конечно, имел свои недостатки, и ругали его правильно. Капитализм в чистом первозданном виде это безраздельная власть капитала, власть предпринимателей. Они угнетали и подавляли рабочих в погоне за прибылью. А когда один класс подавляет другой, возникают противоречия, борьба. В недрах капитализма вызревали социалистические идеи. В отличие от капитализма, социализм отстаивал социальную справедливость, социальную защищённость граждан, гуманизм. Это и равная оплата за равный труд, и равные стартовые возможности для всех молодых людей, вступающих в жизнь, и пенсионное обеспечение в старости, пособия по безработице и другие социальные блага. Но революция в России не дала этим идеям дозреть, плавно и органично вписаться в структуру общества. В результате дело закончилось подавлением класса предпринимателей, ожесточённой гражданской войной и полной разрухой. Социализм в России стал развиваться однобоко, отвергая всё положительное, что имел капитализм. Это и разнообразие форм собственности, и законы рентабельности, прибыли, рынка, и предприимчивость, демократизм в идеологии, искусстве, культуре. Российский социализм питался идеологической враждой ко всему, что было прогрессивного на Западе. Он не мог перенять его положительные стороны, и был исторически обречён. Это была новая вера, вера в светлое будущее не основанная на подлинной науке, на заимствовании всего передового и прогрессивного в мире. Как и любая вера, он отвергал инакомыслие, требовал беспрекословного соблюдения всех догматов нового учения. Только в отличие от веры в бога как идеала человека, эта была вера в идеальное общественное устройство, которое назвали коммунизм. Люди верили и приносили невиданные жертвы во имя новой веры, веры в светлое будущее. Но этого светлого будущего так и не наступило. Как невозможно сделать всех людей идеальными, подобными богу, так невозможно создать идеальное общество всеобщей благодати и справедливости. Можно лишь постепенно и бесконечно приближаться к идеальному общественному устройству. Причём, никто не знает, каким оно должно быть. Любые схемы и проекты здесь обречены на косность и догматизм. Все они временны и несовершенны. Нельзя пытаться втиснуть общественное развитие в кем-то придуманные рамки. Жизнь всегда многограннее и сложнее любых теоретических построений.
Дедушка, а сейчас-то мы в чём живём? Как оно называется, наше общество?
А никак не называется, внучек. Сейчас мы живём просто в цивилизованном рациональном, глобальном мире. Капитализм постепенно трансформировался в более совершенное постиндустриальное общество, в котором было уже больше справедливости, больше социализма. Затем во многих странах Запада был построен настоящий демократический социализм с рыночной экономикой. В него вошли все положительные качества раннего капитализма. А теперь социализм перерос в глобальное цивилизованное общество на всём земном шаре. Он впитал в себя и некоторые коммунистические идеи. Например, бесплатный городской транспорт, бесплатные товары нулевой категории. И если человек в жизни много и хорошо работал, проявил большие способности, то к концу жизни он живёт при полном коммунизме. Все его потребности удовлетворяются. У него хорошая пенсия, он уже выплатил все кредиты и в его распоряжении все блага цивилизации.
Не может быть, возразил Александр. Не все! Вот у тебя, например, нет ни самолёта, ни подводной лодки, ни поезда, ни космического корабля.
Как это нет?! Всё у меня есть. Надо мне полечу на самолёте или на космоплане, надо поеду на поезде и, причём, бесплатно. А зачем мне всё это иметь в личной собственности? Цивилизованное общество это общество разумных людей с разумными запросами. Оно не предполагает удовлетворение каких-то чрезмерных, гипертрофированных потребностей. Многолетний труд учит человека дисциплинированности, порядочности. Учит его соразмерять свои способности и потребности. Мы чаще сталкиваемся со случаями чрезмерного ограничения своих потребностей пожилыми людьми, чем с проявлением неумеренных запросов. Люди стесняются взять то, что им положено по праву. Ведут себя очень скромно. А вот среди молодёжи ещё встречаются случаи завышенной самооценки своего вклада в общественное богатство. Отсюда их запросы часто превышают их способности. Поэтому молодёжь приходится контролировать, воспитывать. У неё ещё нет цивилизованного сознания. Так, взяв ото всех общественных систем и теорий понемножку, человечество построило общество, которое даёт ему максимум свободы, материальных благ и душевного комфорта.
Дедушка, но ты же все грибы пропускаешь! Мы так с тобой меньше всех наберём!
А зачем нам много? Поесть хватит и ладно.
Но у других-то больше будет!
Ну и пусть. Не надо завидовать. Может, они и не съедят всего! А впрок зачем их заготавливать? Лучше свежих набрать, когда снова захочется.
Но Сашу эти аргументы не убедили, и он побежал проверять, сколько набрали Валера и Женя.
3. Тёща.
Наступил день отъезда Сергея и Юли. Билеты на скорый поезд Москва Орёл были заказаны накануне по телефону. С утра Георгий слетал на заправку и сейчас вертолёт ожидал пассажиров готовый к вылету. Саша решил проводить Юлю и Сергея, Валера хотел забрать учебные диски за 9-ой класс, Евгений Робертович собирался посмотреть Москву, в которой не был уже два года и с которой были связаны самые дорогие ему воспоминания о его молодости. На даче оставались Рита и Женя.
Через полчаса после взлёта вертолёт Раковского приземлился на привокзальной площади. Сергей и Юля тепло попрощались с гостеприимными хозяевами, с Сашей и отправились за своими билетами. Через час они уже сидели в поезде, который уносил их на юг.
За окном мелькали станции, полустанки, встречные поезда, путепроводы. Потом пошли бесконечные поля, луга, фермы, изредка прерываемые массивами леса, реками, озёрами. Всё мелькало как в калейдоскопе. Юля смотрела в окно и узнавала не раз уже виденные пейзажи, говорившие о скором свидании с домом, с родителями. Она вспоминала мать, отца, брата Юрку, его жену Лену, племянника Серёжку, но к радости встречи примешивалась лёгкая тревога, беспокойство. Как-то встретят её родители, как они примут её Сергея?
Сергей тоже смотрел в окно и думал о своём. Он вспоминал институт, товарищей, Андрея. Ему уже надоело безделье, которое именуется отдыхом и вся эта сытая, беззаботная и удобная жизнь, скрашиваемая лишь близостью Юли. Он уже тосковал по институту, по своей лаборатории, по научной работе. В голове его зрело несколько оригинальных идей относительно информационной модели генома и ему не терпелось обсудить их с Андреем, с профессором Лебедевым. Одним словом, в отпуске он жил ожиданиями. Ожиданиями предстоящих экзаменов за четвёртый курс, ожиданиями новой интересной научной работы, ожиданием знакомства с Юлиными родителями и встречи со своими предками. Наконец, ожиданием рождения своей дочурки, которая наполнила бы его жизнь новыми приятными заботами, нежностью и любовью.
Самочувствие Сергея заметно улучшилось после тюремной отсидки. Он быстро обрёл былую спортивную форму, почувствовал прилив сил, энергии и стал увеличивать физические нагрузки: много бегал по утрам, плавал в озере, играл в волейбол, бадминтон и теннис с Георгием Евгеньевичем и был вполне доволен собой.
Юля оформила декретный отпуск, и занятия в институте теперь откладывались, как минимум, на год. Ей было жаль прерывать учёбу, расставаться с привычной студенческой аудиторией, но жизнь, природа, требовали от неё исполнения своих материнских обязанностей, и она не могла противиться этому. Законы природы важнее законов человеческих, важнее материальной выгоды и мудрее «здравого смысла». Вот и сейчас, сидя в мягком кресле вагона и поглядывая в окно, она думала о ребёнке. Она чувствовала его, она мысленно разговаривала с ним, ласкала его, и старалась представить, каким он будет, когда появится на свет.
Уже миновали Тулу, и поезд подходил к Орлу. Сергей и Юля стояли в тамбуре, готовясь к выходу. Наконец поезд остановился, и пассажиры устремились на перрон.
Отец встретил их на площади у вокзала. Юля ещё издали заметила его высокую, худощавую фигуру. Пётр Антонович был в лёгкой ковбойке и джинсах. Ветер трепал его тёмные с изрядной проседью волосы, лицо было бронзовым от загара, сухим, морщинистым. Юля подошла к отцу, Сергей же остановился поодаль с саквояжем в руке, не желая мешать первым минутам их встречи. Отец скептически с ног до головы оглядел дочку. На ней был просторный лёгкий сарафан уже не скрывавший округлость живота. Они обнялись, поцеловались.
Ну, здравствуй, па.
Здравствуй, дочка. Если б не лицо, да голос и не признал бы. А какая была фигурка!
Ну что ты, па! Нашёл, о чём жалеть! Фигурка ещё будет. Главное, что я счастлива. У меня теперь семья.
Это он? спросил отец, кивнув в сторону Сергея.
Он, ответила Юля.
Здоровый кобель
Ну что ты говоришь, па! Как тебе не стыдно? Он мой муж, отец моего ребёнка.
Так, так А где же третий?
Какой третий?
Ну, тот, отмороженный.
А, Саша! Он остался в Москве, вернее под Москвой, на даче у Раковских. Мы за ним заедем на обратном пути.
Так, так Ну что же, садитесь да поедем. Обрадуем мать.
Юля сделала знак Сергею. Он подошёл.
Знакомься папа, это Сергей Майоров, мой муж.
Здрасти, сухо произнёс Сергей.
Здрасти, здрасти. Будем знакомы. Пётр Антонович отец Юли.
Очень приятно.
Приятно, неприятно, а познакомиться не мешает, заявил Пётр Антонович, садясь в машину.
Ехали молча. Разговор как-то не клеился.
Скоро жатва начнётся, выдавил из себя Сергей, глядя на созревающие поля пшеницы.
А ты что, сельским хозяйством интересуешься? спросил тесть.
Да так Мне всё интересно. Вообще-то я медик. Врач будущий. А пока что студент четвёртого курса.
Пятого уже, поправила Юля.
Да, вернее, пятого, согласился Сергей, мысленно ругая себя за враньё.
Значит, врачом будете
Врачом.
Ну а какого, так сказать, профиля? Хирург или терапевт?
Генетик.
А это, по каким же болезням? озадаченно спросил Пётр Антонович.
По наследственным. Будем бороться за здоровое потомство, генетические дефекты устранять.
Здоровое потомство это хорошо. Дети должны быть здоровыми. А то вон, сколько больных вокруг. У кого аллергия, у кого диатез, а у кого и вовсе дур дом в голове. Только я понимаю это так прежде всего родители должны быть здоровы. Ну и образ жизни, питание и всё такое должны быть в норме. Тогда и дети будут здоровы.
Вы всё правильно понимаете, Пётр Антонович. Только родителям надо помочь. Не все знают, чем они могут заболеть в будущем и чем может заболеть их ребёнок.
Оно конечно. Разве наперёд узнаешь, от чего помрёшь! Мне вот уже за пятьдесят, а до сих пор не знаю, чем завтра заболею.
Вам, по-моему, уже ничего не грозит кроме старости. Вы безнадёжно здоровы, заявил Сергей.
А ты почём знаешь?
Это и невооружённым глазом видно.
Ха. Так-то оно так, только чёрт его знает, что дальше будет.
Живите, как жили до сих пор. Не меняйте образа жизни, и всё будет в порядке.
Так куда ж его менять? И захочешь сменить, так не сможешь. Хозяйство ведь не бросишь!
Они подъехали к большому белому двухэтажному красивому особняку и остановились у крыльца. Вокруг дома разгуливали куры, индейки. Неподалёку играли двое ребятишек, старшему было на вид около пяти. Он катался на детском велосипедике. Младший, лет двух, без штанов упоительно шлёпал босой ногой по луже, оставшейся после недавнего дождя. Брызги грязи летели во все стороны, покрывая малыша с головы до ног.