С едой и водой похуже. Сейчас у нас в наличии запасов примерно на полмесяца, а до Авроры ехать минимум вдвое больший срок. Но можно сократить расход, о чём я говорил командиру ещё по пути в Бореалис. На этот раз он отреагировал нормально и даже посетовал, что не прислушался ко мне ранее. С другой стороны, разве можно было предположить, что нас ждало в поселении?
Итак, чтобы нам гарантированно хватило припасов, придётся перейти с трёхразового питания на двухразовое, к тому же на треть сократить рацион. Неприятно, но не смертельно. Постараюсь это компенсировать разнообразием и качеством блюд (признаюсь, в последнее время, как началась всё эта кутерьма, готовлю спустя рукава).
Что касается нашего "пассажира", он продолжает вести себя смирнейшим образом. Радист Валера Моисеенко на этот счёт высказался двусмысленно: "Его счастье, что он не ест и не пьёт"...
Так или иначе, а мы едем. Прочь от Бореалиса и его неразгаданных тайн, обратно к Авроре, где нас ждёт, наконец, спасение.
Дежа вю? Ты права, Лида. Нечто похожее я писал про Бореалис, когда мы к нему направлялись. И ничто не сможет развеять мои сомнения в том, не увидим ли мы в Авроре то же самое. Ничтокроме светящихся огнями зданий и живых людей.
7 июля, воскресенье
Сегодня «Урсус» начал сбоить.
Вернее, его двигатель. Механики-водители в один голос заверяют, что проблема в горючем. Похоже, недуг, поразивший Бореалис, затронул и топливо. Поскольку в наших баках ещё оставалось нормальное, оно смешалось с "плохим" и на этой, гм, субстанции вездеход пока ещё способен работать. Однако расчётную мощность двигатель уже не выдаёт, и "Урсусу" стало сложнее бороться со снежными перемётами.
8 июля, понедельник
Скорость упала вполовину.
Быстрее никак не получается, топливо из Бореалиса определённо не по нраву нашему двигателю. Такими темпами мы будем добираться до Авроры дольше, чем можем себе позволить. Я стараюсь экономить еду, сам и вовсе перешёл на одноразовое питание, но все эти уловки не помогут, если мы не сможем восстановить темп продвижения.
9 июля, вторник
Команда всё мрачнее.
"Урсус" пока держится. Увы, лучше тоже не становится, и, признаем честно, не станет. Дотянуть бы хоть так!
10 июля, среда
Состояние спасённого нами мужчины неизменно. Похоже, всем на него наплевать. Мне тоже. Это тело, отличающееся от трупа только тем, что тёплое и дышит, не вызывает у меня никаких симпатий.
11 июля, четверг
Всё, приехали.
"Урсус" больше не может ехать на том топливе, что мы залили в Бореалисе. При попытке увеличить обороты двигатель начинает чихать и захлёбыватьсяну точно как человек, вдохнувший отравленный воздух. К счастью, на холостых он пока ещё работает. Только благодаря этому мы живы, ведь двигатель вырабатывает электричество, которое, в свою очередь, питает системы жизнеобеспечения. Без них мы окочуримся через день, несмотря на отличную теплоизоляцию "Урсуса".
Стоим. Вокруг беснуется буран. Кажется, он усилился, словно Морена торжествует, победив нас. До Авроры чуть менее двух тысяч километров. Связи по-прежнему нет. Если в том поселении всё-таки ничего не произошло, и нас уже хватились, есть небольшой шанс на спасение.
Пока же вынуждены продолжать бороться за жизнь.
Павел Георгиевич приказал ещё сильнее урезать паёк. Те порции, что отныне достаются всем членам экипажа, не смогут утолить голод и десятилетнего мальчишки.
12 июля, пятница
Состояние «Урсуса», похоже, стабилизировалосьна низких оборотах холостого хода он молотит более-менее уверенно. Свет иногда тускнеет, но быстро вспыхивает с прежней силой. Есть робкая надежда, что техника не подведёт нас сильнее, чем она это уже сделала. В таком случае запасов топлива нам хватит на пару месяцев.
Правда, еда и питьё закончатся гораздо раньше.
13 июля, суббота
Сегодня повздорил с Аркадием, механиком-водителем второй смены. Он обвинил меня в том, что я, имея доступ к припасам, тайком их подъедаю. Несмотря на всю абсурдность подобного предположения, его, к сожалению, поддержал и штурман Олег.
Возникла потасовка, в результате которой мне досталось по физиономии. Прибежавший на помощь Саша позвал остальных, и конфликт был улажен. Припасы не пострадали. Глядя, как количество коробок, и без того не поражающее воображение, неумолимо сокращается, чувствую всё сильнее накатывающую апатию.
14 июля, воскресенье
У Павла Георгиевича инфаркт.
Сегодня неугомонный Аркадий переключил свой гнев с меня на спасённого нами человека. Он заявил, что все наши проблемы начались с момента, как мы обнаружили этого мужчину. Мнение, не лишённое смысла. Однако он пошёл дальше слов и подбил Олега и Юру, чтобы они помогли вынести тело из вездехода. Именно при попытке им помешать командиру стало плохо с сердцем. Остальные товарищивключая и меняактивно препятствовать не стали. Не потому, что боялись или выбились из сил, нам просто наплевать на этого человека. Да, я заявляю это так громогласно, потому что вижу равнодушие в их глазах и знаю, что оно присутствует и в моих.
Аркадий, Олег и Юра вынесли мужчину из комнаты, дотащили до тамбура, порядком выбившись из сил. А затем, даже не надевая защитные костюмы, открыли дверь. Чтобы скинуть бесчувственное тело вниз им потребовалось не более полуминуты, но Олег всё равно сильно обморозил левую руку, у Аркадия пострадала часть лица, и лишь Юре удалось выйти из этой ситуации без видимых повреждений.
Какая-то бессмыслица.
Лежит сейчас тот мужчина у гусеничного трака нашего вездехода, засыпаемый снегом, полностью захваченный жутким холодом. Лежит и...
...дышит?
Вдруг этот тип и сейчас, там, в ледяном аду, продолжает жить? Если он и вправду не человек? Но тогда кто? Почему никак себя не проявил, пока находился на борту? И почему был послан именно нам?
15 июля, понедельник
Состояние Павла Георгиевича плохое.
Филипп почти не отходит от него, но при имеющемся скудном наборе медикаментов он мало что может сделать. Командир в сознании; сегодня он приказал изолировать грузовой отсек и отключить его отопление. Учитывая объём этого помещения, такая мера здорово разгрузит системы жизнеобеспечения вездехода. Всё равно там нет для нас сейчас ничего полезного.
Я спросил Филиппа, знал ли он о том, что у командира слабое сердце. Его ответ обескуражил: никаких проблем раньше не было, строгая медкомиссия не находила отклонений.
Что же произошло? Только ли в стрессе дело? Да и не такой уж это сильный стресс для такого мужчины, как Павел Георгиевич.
Дни тянутся невыносимо медленно. Попытки отвлечься с помощью кино, музыки, книг или прочих развлечений заведомо обречены на провал. Могло бы выручить общение, но все ушли в себя, даже прежде разговорчивый Саша Шабалин. Понимаю, и самому не хочется лишний раз двигаться. Сказывается и недостаток питания, мы полуголодные, но хотя бы не мёрзнем. Постоянно хочется спать, и нередко я поддаюсь этому желанию. Потом, по пробуждению, обязательно болит голова и состояние ещё хуже, чем прежде, зато во сне время летит быстрее.
16 июля, вторник
Теперь нас шестеро.
Ночью скончался Павел Георгиевич. Сердце остановилось, и никакие усилия Филиппа не могли заставить его снова биться. Мы отнесли тело командира в грузовой отсек, где к тому времени температура опустилась до минус тридцати градусов (наглядный пример того, как быстро холод захватит вездеход после отключения двигателя и прекращения подачи тепла).
Состояние всех членов экипажа крайне подавленное. Опуская банальности, вроде "он был нам как отец", не могу всё же не сказать, что Павел Георгиевич, как и подобает командиру, являлся опорой, фундаментом для всех нас. Сколь бы опытны ни были остальные, именно авторитет командира являлся решающим, он укреплял наш дух даже в последние непростые дни.
Что будет теперь?
Вопрос далеко не праздный. Ведь сегодня мы потеряли не только Павла Георгиевича, но и Филиппа Людиновского.
Весь день он просидел в комнате, где скончался командир. От скудного пайка отказался и утром, и вечером. А примерно в девять часов... покинул вездеход. Облачился в спецодежду, поэтому не упал сразу, удалился от "Урсуса". Саша и Олег пытались его найти, но в таком буране это получилось бы разве что случайно. Филипп мог направиться куда угодно, следы его были заметены в считанные минуты. Ребята вернулись ни с чем.
Больше мы его не увидим.
Аркадий назвал его слабаком и трусом. А мне кажется, Филипп не смог простить себе, что не спас Павла Георгиевича. Или же смерть командира стала последней каплей.
А, возможно, он просто перестал делать то, что все мыобманывать себя.
Я ненавижу, проклинаю себя за эту мысль, но не могу от неё отделаться: "Зато теперь еды нам хватит на чуть больший срок". Жестоко, мерзко, низко!
И логично.
17 июля, среда
Очередной конфликт с Аркадием.
Он вознамерился захватить оставшиеся припасы. Мне удалось избежать повторной проверки собственным лицом твёрдости его кулака. Хотелось дать сдачи, достал он меня, но не стал раздувать конфликт. Несмотря на вялость и апатию, на этот раз товарищи не остались в стороне и скрутили бунтаря. Звучали предложения выбросить его за борт, но, к счастью, здравый смысл победил, и Аркадия просто изолировали, заперев в одной из комнат. Кормлю его так же, как и остальныхкуда сокращать-то?
Больше стычек нет.
18 июля, четверг
Неделя, как стоим на месте.
Никто уже не обманывает себя, мы понимаемнас не найдут. Некому или просто не могутне суть важно. Главное, что мы умрём здесь. Вопрос лишь в том, когда.
Пока никто не порывается последовать за Филиппом, но что будет завтра? Послезавтра? Ещё через неделю? Еды нам хватит дней на десять.
Я теперь провожу большую часть времени в кабине. Саша без проблем позволяет мне там находиться. Поскольку Аркадий больше не часть экипажа, а командира больше нет, мой друг стал фактически единоличным владельцем этого пространства. Глупость, знаю, здесь всё было общее и до того, как мы попали в беду. Теперь и подавно.
Я часами сижу и смотрю через лобовые стёкла вперёд. В целях экономии и чтобы снизить нагрузку на генератор, мощные огни вездехода выключены, оставлены лишь габаритные. Их свет едва заметен из кабины. Ещё я прошу Сашу включать "дворники". Мне просто нравится, как они двигаются по стёклам, одновременно, синхронно, слаженно. Влево-вправо, влево-вправо, описывая идеальный полукруг. Эта ритмичность успокаивает больше, чем зелёные огоньки на приборной панели.
К тому же, далеко не все они уже зелёные. "Урсус" не в лучшей форме, обороты двигателя плавают всё сильнее. Из дефлекторов порой дует совсем не тёплый воздух. Похоже, нам не придётся узнать, что такое голодная смерть. Заменим первую букву, пустяк ведь!
Будет холодная.
19 июля, пятница
Двигатель на последнем издыхании.
Температура внутри вездехода постепенно снижается. Пока ещё нормальная, достаточно чуть теплее одеться. Лучше всего в дизельном отделении, но там слишком громко для меня. А вот Олег и Валерий обжили его. Я и Саша сидим в кабине, когда мне не нужно готовить. Юра и Аркадий (да, мы его выпустили, он больше не буянит), надев спецодежду, пошли в грузовой отсек, где холодина, как на улице, разве что ветра нет. Они вскрывают ящики, что мы везли в Бореалис, надеясь, видимо, отыскать хоть что-то съестное, которого там быть не может, или даже спасение, ответы на все вопросыкто знает? Я уже ничему не удивлюсь.
Саша спросил меня сегодня, зачем я продолжаю вести этот дневник. Больше он ничего не добавил, и так ясно, что имеется в виду.
Ты ведь никогда не прочитаешь эти записи, Лида. Наверное, их вообще никто не увидит после того, как мы умрём здесь, в этом проклятом нигде. А я всё равно буду их вести. Для себя. Чистые страницы, ждущие, когда я заполню их текстом, и ручка в рукевот, пожалуй, то, что помогает мне не сойти с ума.
Ох уж этот самообман!
20 июля, суббота
Финита ля комедия.
Сдох наш "Урсус". Причём дважды.
Когда двигатель умолк в первый раз, Саша, повозившись, таки смог завести его снова. Продлив наши страдания ещё на четверть часа, вездеход снова затихи теперь уже окончательно.
Заряда аккумуляторной батареи хватит, по словам Саши, дней на пять, если отключить все потребители, кроме обогревателей. Но это не то же самое, что получать тепло от двигателя, поэтому на борту становится всё холоднее.
Я и Саша покинули кабину; Валера и Олег, в свою очередь, оставили дизельное отделение. Теперь мы собрались на кухне. Свет, отопление и вообще всё в остальных помещениях вездехода отключили.
Что касается Аркадия и Юрия, они отказались идти с нами. Попросили только свою долю припасов. Получив её, закрылись в грузовом отсеке. Сперва мы гадали, как они собираются там вообще принимать пищу, в такой-то холодине, а потом услышали треск пламени. Эти два идиота развели костёр, топливом которому служит груз. Всё, что может гореть. Вряд ли это сильно их согреет в таких условиях, но они включили вытяжную вентиляцию, чтобы не задохнуться в дыму. Тратят нашу электроэнергию.
Какого дьявола? Почему бы им ни присоединиться к нам? Но они отказываются! Похоже, свихнулись окончательно.
21 июля, воскресенье
В грузовом отсеке пожар.
Произошло то, чего следовало ожидать. Аркадий и Юра не доглядели, что в их состоянии более чем естественно, и в итоге огонь костра перекинулся на остальной груз. Видимо, это произошло очень быстро, поскольку выбраться в коридор они не успели и сгорели заживо.
Теперь нас четверо.
Жаль, что с безумцами сгорела и та еда, которую мы им дали.
И тело Павла Георгиевича тоже.
Но есть и плюс. Разбушевавшийся пожар на время хорошо разогрел ту часть вездехода, что примыкает к грузовому отсеку. В том числе и кухню. Пожалуй, даже жарковато! Хорошо, что конструкция "Урсуса" не позволит огню распространиться дальше и нам участь Аркадия и Юры не грозит.
22 июля, понедельник
Пожар стих ещё вчера, через пару часов после того, как начался. Разогретые им участки «Урсуса» уже почти остыли.
И чёрт бы с ним, но! по какой-то причине аккумуляторная батарея разрядилась. Неужели что-то энергозатратное продолжало работать и истощило её? Саша предполагает, что проблема в неустойчивой работе двигателя вездехода в последнее время, из-за чего батарея не заряжалась должным образом. Однако и он удивлён столь быстрой её кончине.
Что бы ни было причиной, ясно одножить нам всем осталось от силы пару дней.
Теперь, когда холоду ничего не противостоит, он начнёт постепенно проникать в кузов вездехода, через его защиту, вскрывая её слой за слоем. И нет ничего, что могло бы это остановить. Спецодежда лишь отсрочит неизбежное.
Я, Саша, Валера и Олег остаёмся на кухне. Еду больше не экономим и наелись до отвала. Голодная смерть нам не грозит, так зачем же себя мучить понапрасну?
Говорят, умирать от холода предпочтительнее, чем от жары. Дескать, человек может и вовсе потом не чувствовать ничего, просто незаметно засыпаети всё. Скоро мы это узнаем.
23 июля, вторник
Последняя запись.
Рука плохо слушается. Холодно. Быстрее, чем мы ожидали (снова!).
"Урсус" как склеп. Свет только от наших фонариков.
Буран снаружи зазывает ...то есть, завывает. А, какая разница.
До завтра не доживём. Жаль.
Кажется, Олег уже умер.
Не увижу тебя больше, Лида. Так больно думать. Только сейчас понял. Не любил раньше тебя. То, что сейчасэто любовь. Поздно.
Прощай.
СООБЩЕНИЕ ПО ВНУТРИКОРПОРАТИВНОЙ СВЯЗИ
Отправитель: Геннадий Логвинов (Бореалис)
Получатель: Сергей Акимов (Аврора)
Тема: "Урсус" N 23 найден!
Сергей!
Ты, наверное, уже слышал. Он нашёлся! Тот самый "Урсус", который пропал три месяца назад! И отыскал его санно-гусеничный поезд, в составе которого он следовал в Бореалис, прежде чем исчезнуть. На обратном пути, когда поезд ехал уже в Аврору, с новым головным вездеходом.
Причём в том, можно сказать, и нет ничьей заслуги. Двадцать третий стоял чуть в стороне от основных транзитных путей и был засечён радарами. Надежда на то, что его обитатели ещё живы, была, и ребята рванули туда на всех парах.
Увы, спасать оказалось некого.
Первое тело обнаружили ещё на подходе. Метрах в пятидесяти от вездехода лежал, почти полностью засыпанный снегом, штурман второй смены Филипп Людиновский. Если бы не мастерство механика-водителя, его могли бы не заметить, а то и вовсе переехать. Понятно, что ему это уже не могло навредить, но от одной мысли об этом становится не по себе.