Донован остановился и прислушался. Где-то рядом, за стеной, кто-то еле слышно бормотал. Он всмотрелся в темноту, увидел вход в соседнее помещение и шагнул туда.
Комната, была маленькой, приблизительно три на четыре метра, относительно чистой и пустой. Лишь посреди нее сизой громадой возвышался громоздкий универсальный кибер, давно обесточенный, горел только зеленый огонек приемника, и он, голосом Кирша, монотонно декламировал какую-то белиберду, сильно нажимая на р. Донован нагнулся пониже, чтобы попытаться хоть что-нибудь расслышать.
Крыльями кружа красиво, зло и тихо сказал Кирш ему в самое ухо, крыса кралась кромкой крыши. Крепче кремня кривошипы, кроя кропотливо кражу, кролика кредитовали
Декламирование оборвалось и раздался глухой простуженный кашель. Больной кашель, плохой, буханье, можно сказать, а не кашель. И опять.
Крепко кроль кричал, креняся, крепость кропля кратно-красным
Кирш, подумал Донован. Ты все пишешь стихи Упражняешься Он почувствовал, как ярость плотным давящим комком поднимается к самому горлу.
Крюк кривой кромсал круп кроля, кровью круто кровоточа
Донован размахнулся и со всей силы ударил ребром ладони по зеленому огоньку на панели кибера. Что-то зазвенело, огонек погас, и воцарилась тишина. Кирш, что же ты здесь наделал Донован посмотрел на ладонь. Из ссадины сочилась кровь. Он прислонился лбом к холодному пластхитину кибера и вдруг услышал, как за стеной пробубнил голос Кирша:
Кроткий крот, крепя крест кролю, крапивой крушенье красил
Донован скрипнул зубами и пошел прочь от этого места.
Вслед ему неслось:
Крякча крысе кровожадной крах кромешный
Замолчи Замолчи, замолчи! Донован сцепил кулаки и быстро, почти бегом, зашагал вперед.
Он шел напрямик, не разбирая дороги, через анфилады комнат, через завалы протухшей бумаги, гнилого тряпья, ржавого железа, битого стекла, развороченных, смятых, словно они побывали под прессом, каких-то приборов и механизмов, назначение которых сейчас невозможно было определитькакая-то дикая смесь контуров псевдоприсутствия, частей роботов, биоэлектронного оборудования, транспортных средств, пересыпанная мелкими деталями и залитая разложившейся слизью биоэлектронного наполнителя. Он не помнил, сколько времени так шел, не останавливаясь, не обращая ни на что внимания, уже притупилось в памяти, куда он шел и что здесь искал И тут перед ним Открылся относительно хорошо освещенный зал, широкий, но с низким потолком, закопченным, покрытым каплями воды. Он остановился.
Это был генеральный зал. А посередине него, у пульта синтетизатора, спиной к нему на косоногом стуле в грязном, пятнами, как маскировочном, жеваном комбинезоне, скорчившись, сидел Кирш.
Вот и встретились, почему-то совершенно спокойно подумал Донован. Кирш чуть заметно покачивался, словно был вдребезги пьян, и что-то монотонно бормотал. Вот как мы встретились Донован смотрел ему в трясущийся затылок и чувствовал, что в нем снопа начинает закипать злость. К этому человеку. Неко1да его другу. Последнему подлецу.
Кирш, тихо окликнул он.
Жалобное нытье оборвалось. Кирш застыл. Мгновенье он сидел так, сцепившись в судорожный комок, затем резко вскочил. Стул полетел в сторону, загрохотал, и Донован увидел, что прямо на него, медленно разрастаясь, движется светящееся, перемигивающееся снежное облако.
Ах, ты!.. Ярость ударила в голову, и он прыгнул. Вперед, в сторону и к Киршу. Облако осталось сбоку и сзади, а прямо перед собой он увидел Кирша, небритого, сгорбленного, трясущегося и, не размахиваясь, ударил. Просто в лицо. Грязное, липкое от холодного пота, жирное, противно жирное Все.
Он постоял немного над распростертым телом, отдышался, затем перешагнул через него и подобрал отлетевший в сторону арлет. Единственное оружие, против которого бессильно силовое поле защитного хаема Донован вздохнул и переломил арлет пополам. Указатель заряда стоял ровно посередине шкалы. Где же ты его достал, Кирш? Ведь во всех синтезаторах на его производство наложено вето Он поморщился. Пятки болели, будто их отбили бамбуковыми палками (это прыжок, подумал он), а левое плечо совсем не чувствовалось, занемело, покалывало. Зацепило-таки облако. Он положил арлет в карман и стал усиленно массировать плечо. Кто же мог ожидать от тебя такой прыти? Донован поднял кособокий стул и сел. Именно такой
Кирш все еще неподвижно, не шевелясь, лежал на полу. Донован огляделся. Синтетизатор был разворочен, все рубильники, клавиши, кнопки выдраны из своих гнезд с корнем; ни одного целого стекла, ни одного целого экрана Сбоку на панели виднелся желто-кристаллический потек кислоты, а на полу, на том месте, куда она стекала, вздувшиеся пузыри жженого бетона.
Вставай, сказал Донован. Кирш не шевелился.
Тогда Донован, кряхтя от боли, встал, приподнял Кирша под мышки и прислонил к стене. Голова Кирша свесилась. Донован поискал баллон с водой, нашел его под пультом синтетизатора и, открыв вентиль, начал выливать воду на голову Кирша.
Я в сознании, тихо сказал Кирш.
Вода все лилась. Кирш открыл глаза и поднял голову.
Я в сознании, громче сказал он, и даже его не терял.
Жаль, вздохнул Донован и бросил баллон рядом с ним на пол. Для всех было бы лучше
Ты не галлюцинация? спросил Кирш. У меня в последнее время часто Он потрогал подбородок. Впрочем, нет. Давно прилетели?
Давно Донован протащился назад к стулу и сел. Вчера.
А-а
Они помолчали.
Ну, здравствуй, Кирш.
Здравствуй, Донован. Айю видел?
Донован молча кивнул. Что же тебя спросить, мучительно думал он. Что? Столько было вопросов Его начал бить озноб.
Давно все это началось?
Кирш судорожно вздохнул.
Давно Не помню. Сейчас чтодень?
Убитых Сколько убитых?
Не-не знаю.
Снова воцарилось молчание.
Понимаешь, сказал Кирш, я думал, ну, будут убитые, без этого ведь нельзя, но потом кто-то кого-то возьмет в плен, кто-то победит Появятся вожди, все прочее
Скотина, подумал Донован. Мерзкий, самодовольный тип.
Это ты Комиссии расскажешь, процедил он. Кирш сник.
Знаешь, я много думал. Я всегда был дилетантом. Раньшекак поэт, теперькак вершитель чужих судеб
Я, я, я! взорвался Донован. Все я! Устроил человеческую бойню, а теперь думаешь только о себе! Зачем ты это сделал? Заруби на носу: если теория не гуманнаона абсурдна! А фанфаронить, видите ли, он дилетант, будешь перед девочками, а не передо мной!
Кирш отвел глаза в сторону.
Читайте еженедельник Комиссии по вопросам внеземных цивилизаций, пробормотал он.
Донован внимательно посмотрел на него.
Ты пьян?
Нет. Нечем А хорошо бы. И гитару Побренчать, как ты говоришь. Он помолчал немного, затем тихонько продекламировал:В Лизни мужчинам не мало дано: богомженщина, чертомвино. Но женщин желанней, хмельней вина, есть для мужчинвойна.Он посмотрел на Донована. Нет, это не я. Это Киплинг.
Бренчал бы где-нибудь в другом месте, а сюда бы не лез, зло сказал Донован. Вершитель судеб, черт тебя побери!
Кирш устало прикрыл глаза.
Ты знаешь, у меня даже как-то было желание покончить с собой, сказал он спокойно. Убей фашизм в себе самом Он усмехнулся. Хорошо звучит, а? В себе самом
По лицу Донована заходили желваки.
Для этого ты и нацепил на голову шлем защиту? Не смеши. Мы с тобой не на театральном сеансе.
В том-то все и дело, вздохнул Кирш. Мне порой кажется, что все это сон. Кошмарный сон. Хорошо бы проснуться
Они снова замолчали. Донован почувствовал, как в кармане запищала рация и вытащил ее.
Донован! Донован! звал Ратмир. Вы нашли Кирша? Где вы? Тут кибер, я через него слышу, как вы разговариваете!
Донован встал, подошел к пульту и отключил передатчик.
Это кто? безразлично спросил Кирш. Начальник экспедиции?
Донован не ответил.
Понаехало шишек, руководителей, начальников Кирш вздохнул. Ничего, разберутся. Он вытер мокрый лоб, чтобы вода не капала на глаза. Понимаешь, сказал он, вся беда в том, что для нихэто просто игра. Ни больше и ни меньше.
Донован поднял с пола баллон, закрутил вентиль и поставил его у стенки синтетизатора.
Благодетель человечества, с тоской в голосе сказал он. Ты приговорил этот мир к самоубийству я этого тебе еще мало. Хочется, чтобы все было красиво, с пафосом.
Краем уха он услышал за стеной зала какую-то неясную возню, быстрый топот босых детских ног и, прислушиваясь, замолчал. На мгновение в коридоре притаились, затем блеснула вспышка, кто-то захохотал, снова побежал, шлепая босиком по цементному полу, и в зал стремглав влетела Айя. Донован остолбенел.
Ты что тут делаешь? Почему ты здесь, а не
Он осекся. Вслед за Айей в зал ворвался человечек с интегратором наизготовку. Он остановился, словно ослепленный светом, а затем увидел Айю.
Ага! победно закричал он и нажал на спуск.
Донован рванулся наперерез, прыгнул к Айе и дернул ее за руку. Хлопнула неяркая оранжевая вспышка. На миг его окутал радужный туман, затем в шлеме щелкнуло реле, туман сразу же исчез, и Донован увидел, что лицо у человечка начало вытягиваться. Он растерянно опустил дуло интегратора. Где-то сзади, за спиной, заливисто расхохоталась Айя.
У Донована задергалась щека. Это хорошо, что у меня на голове шлем, подумал он. Я ведь как-то об этом и не подумал. Он шагнул вперед, схватился за дуло интегратора и, вырвав его из рук человечка, зашвырнул под синтетизатор.
Вон! заорал он, повернул человечка за плечи и дал пинка. Мерзавец! Чтоб духу твоего здесь не было!
Ты что? возмутилась Айя. Доновен, как ты мог? Ведь мы просто играли!
Донован на негнущихся ногах подошел к ней, осторожно потрогал ее волосы. Губы его дрожали.
При чем тут он, спокойно сказал Кирш. Если уж кого по мордетак это меня.
Донован молча взял Айю на руки, перенес ее к стулу и посадил.
Доновен, как же это ты? тихо спросила она, глядя ему в глаза. Что с тобой, тебе плохо, да?
Он снял с себя шлем, надел ей на голову и наглухо застегнул.
Не снимай его, пока я не разрешу, сказал он.
Зачем? Это чтоновая игра?
Донован вздрогнул.
Нет. Но так надо.
У-у, я тогда не хочу! закапризничала Айя. Он большой и болтается на голове.
Ничего. Это ненадолго. До вечера. Айя недовольно поморщилась.
Да Ты на всех будешь так надевать? саркастически усмехнулся Кирш.
Донован повернулся к нему. В глазах у него была откровенная, ничем не прикрытая ненависть. Он подошел к Киршу, взял его за ворот комбинезона и рывком поднял на ноги.
Послушай-ка, ты сцепив зубы выдавил он и оттолкнул Кирша к стене. Ты хоть понимаешь, что ты здесь натворил?
Кирш отвел глаза в сторону.
Да, сказал он. Я научил их убивать.
Кто, кто дал тебе на это право?!
Кирш передернул плечами.
Риторический вопрос. Никто не может дать такого права.
Он впервые посмотрел прямо в глаза Доновану, и на его лице резко обозначились скулы.
Да, я научил их убивать друг друга! почти выкрикнул он. Я рассказывал им о штыковой атаке, обучал окопной войне, партизанскому ведению боя Я учил их закладывать мины, бросать гранаты, стрелять из противотанковых ружей, интеграторов, деструкторов.
В Доноване начала закипать ярость. Не отрывая взгляда от глаз Кирша, он нащупал в кармане арлет увытащил его. Кирш все это видел, но, даже не пошевельнувшись, только чуть побледнев, продолжал говорить.
Я учил их хитрить, притворяться, пить воду из луж, пытать пленных, быть беспощадными
(Ты болен,сказал Аол).
Я учил их ненависти, скрытности, подозрению
(Ты заразен,сказал Аол.)
Я приподнес им все это, всю грязь человеческуюв виде аппетитного заманчивого торта, и они съели го, не заметив, что отравились
(Ты заразил меня,сказал Аол.)
А затем я построил им этот город и сказалвот вам место для игры. Воюйте.
Все, оборвал его Донован. Я думаю, ты все сказал.
Он закрыл арлет. Кирш замолчал и, не отрываясь, смотрел на него. Тогда Донован медленно, как на Дуэли, поднял арлет до уровня глаз и нажал на спуск. Кирш вздрогнул, но даже не сделал попытки отойти в сторону. Он так и остался, прислонившись к стене, Ждать медленно ползущее к нему, переливающееся, Как снег искрами, смертоносное облако.
Ну, уйди же, уйди!кричало, разрывалось на Части сердце Донована. Но Кирш так и не ушел. Облако достигло его, впиталось в тело, и только на комбинезоне остались перемигивающиеся искорки. Губы его конвульсивно дернулись, видно, он хотел что-то сказать, но уже ничего не смог и только улыбнулся, Устало и вымученно. Затем лицо его начало стекленеть, будто покрываясь глазурью.
Ведь ты все врал, подумал Донован и мешком опустился на пол. Ты ведь все врал! Специально, цинично, боже мой, до какой степени цинично!.. Чтобы я смог нажать на спуск.
Постепенно, становясь прозрачным, Кирш стал медленно исчезать.
Дылда! возбужденно закричала Айя. Это что, новая игра? Она вскочила со стула и радостно захлопала в ладоши. Как красиво, Донован! Я тоже так хочу!
Донована затрясло.
И тут в зал вбежал Ратмир. Он увидел Донована, Айю и, тяжело дыша, остановился.
Ох! облегченно вздохнул он, огляделся, нашел глазами стул и тяжело опустился на него. Я уже думал, у вас что-то стряслось. То было слышно, а то вдруг рази как вводу Он еще раз обвел глазами зал, посмотрел на сидящего на полу Донована, и его охватило смутное беспокойство.
А где Кирш? встревоженно спросил он.
Айя рассмеялась:
Он спрятался. Они с Доновеном играли, и Доновен его спрятал!
Донован неподвижно сидел на цементном полу и вокруг него разводами стояла сизая вода. Ратмир медленно, с тяжелым предчувствием, встал и подошел к нему.
Где Кирш? спросил он.
Донован вздрогнул и выронил на пол арлет. Он со стуком ударился об пол, и по масляной воде пошли разводы.
Нет его, сипло сказал он.
Ратмир пошатнулся. Некоторое время он стоял так, с болью глядя на Донована, затем нагнулся и поднял арлет.
Донован, глухо, неумело, непривычно для самого себя сказал он, я объявляю вас арестованным.
Хорошо, свистящим шепотом ответил Донован и встал.
Все вокруг словно изменилось, стало более рельефным, почти осязаемым. Он потрогал стену, где стоял Кирш, и она пылью начала осыпаться под его пальцами.
Так и нужно было, жестко подумал он. За всех человечков. В голове было необычно ясно и трезво. Только так. И совесть меня не будет мучить.
Глава пятая
Сквозь тревожную дрему Донован слышал, как за стеной кто-то монотонно и надоедливо бубнит. Не можешь ты ничего слышать, уверял он себя. Часа два назад, когда мы подъехали к куполу, поставленному еще вчера Ратмиром и Феликсом рядом с Деревней, Ратмир собственноручно запер тебя в отсеке на все межмолекулярные замки Не можешь ты ничего слышать. Он очнулся от дремы, открыл глаза и стащил с себя шлем волновой психотерапии. Дверь в рубку была приоткрыта и оттуда слышался чей-то неторопливый обстоятельный разговор. Все-таки не галлюцинация, подумал он и прислушался. Похоже, что Ратмир докладывал на корабль о положении на Сказочном Королевстве.
Ратмир. Дело в том, что законы развития нашего человеческого общества, тем более в том жестком виде, в котором их пытался приспособить здесь Кирш, неприменимы для Сказочного Королевства. Несмотря на внешнюю схожесть человечков с нами, физиология, психология и, естественно, вытекающая из этих факторов личная и общественная жизнь человечков в корне отличны от наших, что и составляет проблему несовместимости и неприменимости законов развития нашего общества по отношению к данной цивилизации.
Нордвик. В каком тогда плане вы расцениваете действия Кирша?
Ратмир. Я считаю, что его действия на Сказочном Королевстве следует расценивать так же, как расценивает человечество эксперименты фашистов, прививавших людям болезнетворные вирусы. Гадко, мерзко и дико. Все, что здесь пытался внедрить Кирш, похоже либо на откровенную дремучую глупость воинствующего фанатика, возомнившего себя неким новым миссионером-проповедником земной цивилизации, Действующим по иезуитскому принципу цель оправдывает средства, либо на откровенный циничный садизм. Что двигало им, предположить трудно. Возможно, желание таким жестким образом подстегнуть цивилизацию в своем развитии, но, не имея ни малейшего представления о ее социальной структуре, ее направленности, эта попытка была заранее обречена на провал. Поняв свою ошибку, он прекратил производство оружия, обесточил всех киберов, кроме некоторых, имеющих автономное питание, прекратил строительство домов, дорог Короче, свернул всю свою программу. Это, конечно, при условии, что она у него была. Действия его носили сумбурный, нервный, я бы лаже сказал, психически надломленный характер, что, вероятно, связано с тем, что спровоцированная им война, или как ее здесь называют, войнуха, с самого начала вышла из-под его контроля. Большего, чем все вышеперечисленное, он сделать не смог, это было не в его силах. Да, я думаю, и не в наших.