Айя подумала.
Тогда знаешь, что?
Что?
Ты все равно расскажи о Других. Ну, их, сейчас, не было, но ты расскажи о них, как на самом деле. Ну, словно они есть. Хорошо?
Донован улыбнулся, погладил ее по голове. Выдумщица
Хорошо?
Он кивнул, и тогда она села в гамаке, обхватила колени руками и, уткнув в них подбородок, приготовилась слушать.
Он подумал. Закинул руки за голову. Что же тебе рассказать?
Ну?
И тогда он начал.
Жили-были на далекой-далекой планете люди. Были они веселыми и дружными, ласковыми и добрыми. Они не знали ни зла, ли унижения; ни лжи, ни жадности; ни подлости, ни трусости. Планета не была сурова к ним, климат ее был мягким, земля плодородной. Люди были трудолюбивы и жили счастливо.
Идиллия, подумал Донован. Боже мой, какую идиллию я нарисовал Впрочем, там и на самом деле была идиллия.
Но однажды на планету прилетел пришелец. Ему, как и полагается, как гостю, оказали высокие почести, устроили пир горой и поселили в лучшей, самой просторной хижине у резчика Аола. И он остался.
Ему все было интересно, он обо всем расспрашивал, везде совал свой нос. Когда Аол вырезал какую-нибудь фигуру, он спрашивал:
Зачем ты это делаешь?
Мне нравится,отвечал резчик.
А для кого ты ее делаешь? Тебе ее кто-то заказал?не унимался пришелец.
Нет, мне ее никто не заказывал,отвечал резчик. Тогда зачем ты ее делаешь?снова спрашивал пришелец. Я делаю ее для себя, отвечал резчик. Для себя и для людей.
Как это?не понимал пришелец.
Для себя, разъяснил Аол, потому, что мне это нравится. Для людейесли понравится и им. Тогда я отдам свою работу людям.
И ты что-нибудь за это получишь?спрашивал пришелец,
Да,отвечал резчик.
Что именно?спрашивал пришелец.
Уважение и одобрение,отвечал резчик.
Как это?снова не понимал пришелец.
Уважение, терпеливо объяснил Аол, если моя работа им понравится и они ее оценят. Одобрение за то, что не бездельничал.
Пришелец хмыкал и качал головой.
Когда Аол ловил рыбу или собирал плоды, он спрашивал:
Зачем тебе так много?
Это для людей, отвечал Аол. Для людей и для себя.
Как это?не понимал пришелец.
Я отдам все людям, разъяснял Аол, а себе оставлю лишь необходимое.
Глядя на хижины в деревне, пришелец удивлялся:
Почему у вас нет дворцов?
А зачем?спрашивал Аол.
Чтобы жить лучше!восклицал пришелец.
Мы живем хорошо,отвечал Аол.
Глядя на пустую площадь в центре деревни, пришелец удивлялся:
Почему у вас нет памятников?
А зачем?спрашивал Аол.
Чтобы увековечить память ваших выдающихся людей!восклицал пришелец.
Память о людях должна всегда храниться в сердце,отвечал Аол.
Но вы же так можете многих забыть!восклицал пришелец.
Если они достойныих не забудут,отвечал Аол.
Это ты про нас, задумчиво сказала Айя. Про нас и про Кирша
Донована охватила тихая ярость. Не ей я это рассказываю, подумал он. Это я им говорю. Это я дол-жем им всем рассказать, а не ей одной.
Нет, сказал он вслух, это не про вас. Это сказка.
И продолжил.
И тогда пришелец, спросил:
Ты знаешь, что такое власть?
Аол удивленно поднял брови.
А хочешь ее иметь?
Я не знаю, что это такое,отвечал Аол.
Пришелец загадочно улыбнулся.
Я научу тебя, как ее добыть,предложил он.
И Аол согласился
И тогда пришелец сказал Аолу:
Видишь, идет Мона?
Да,отвечал Аол.
Побей ее,сказал пришелец.
Зачем?удивился Аол.
Пришелец снова загадочно улыбнулся.
Ты побейувидишь.
Аол долго не решался, но пришелец все настаивал и настаивал, и тогда он как-то у ручья, все-таки отважился и толкнул ее. Она отодвинулась, уступая ему место. Тогда он хлопнул ее по щеке.
Что тебе, Аол?удивленно спросила она.
И он ушел.
Избей ее, говорил пришелец. Избей и возьми.
Она невеста Эло, отвечал Аол, но на следующий день он-таки избил ее, а потом сделал своей женой.
Он издевался над своей женой, рвал волосы, избивал до кровавых синяков И чувствовал при этом удовольствие.
Но пришелец сказал:
Это еще не власть.
И дал Аолу оружие.
Убей Эло,сказал он.
И тогда Аол на мгновение проснулся.
Вчера я отнял у него невесту,сказал он.
Да, сказал пришелец. Это власть
Сегодня я хочу убить его самого.
Да, сказал пришелец. Это власть.
А завтра кто-нибудь захочет мою жену.
Нет, сказал пришелец. Ты не понял. Обожди.
А послезавтра кто-нибудь захочет убить меня.
Обожди, сказал пришелец. Ты не понял.
Ты болен,понял Аол.
Обожди,сказал пришелец.
Ты заразен,сказал Аол.
Обожди,сказал пришелец.
Ты заразил меня,сказал Аол.
Обожди,сказал пришелец.
Но Аол убил его.
Затем он убил Монуона знала, что такое рабство.
Затем он убил себя. Он знал, что такое ВЛАСТЬ.
Айя сидела тихо-тихо, не шелохнувшись. Ее большие, огромные глаза светились в темноте.
Страшно, наконец сказала она. Ты рассказал плохую, страшную сказку. Да и не сказку вовсе
Она зябко передернула плечами и, вытянувшись, нырнула к нему на грудь. Тело у нее было холодное, просто закоченевшее.
Я сама виновата, прошептала она, прижимаясь тесней. Тебе было плохо, а я все настаивала и настаивала И ты взял и рассказал такую историю Страшную.
Страшную, согласился Донован. Бедный Аол. Он совсем не знал, ему даже невдомек было, что пришелецэто только разведчик, только первая ласточка чужого мира, и что к ним скоро нагрянет целая орава пришельцев со специально разработанной и хорошо отрепетированной методикой обучения цивилизаций с более низкой ступенью развития и начнет обучать аборигенов, как нужно жить, как порвать с этой рутиной, с этим топтанием цивилизации на месте, с этим бесконечным, бесполезным бегом по кругу, чтобы двинуться вперед, семимильными шагами к прогрессу Беда только, что это будет чужой прогресс.
Айя успокоилась, согрелась.
Ты мне не будешь больше рассказывать таких страшных историй? попросила она. Хорошо, обещаешь?
Донован сглотнул тугой ком слюны. Закрыл глаза.
Обещаю, наконец сказал он. Тебенет.
Глава четвертая
Он проснулся резко и сразу, будто его кто-то толкнул. Утро было свежим и солнечным. Это Чувствовалось сквозь закрытые веки, но он не стал их Открыватьпо ним бегали резвые солнечные блики. Он усмехнулся и представил, как Айя стоит на пороге хижины и зеркальцем пускает ему в глаза солнечных зайчиков, а сама, еле слышно шевеля губами, шепчет заклинание: Вставай, лежебока!
Солнышко-солнышко, сказал он и прикрыл глаза рукой, доброе утро!
Айя радостно взвизгнула, вбежала в кампаллу и бросилась к нему на грудь.
Вставай, ле-же-бо-ка! восторженно завопила она и принялась его тормошить. Он снова притворился спящим. Тогда она попыталась вывалить его из гамака просто на пол, но он расслабился, сделался тяжелым и вовсе не собирался помогать ей в этой затее, и тогда она отстала.
У-у, тяжелющий! вздохнула она и снова взорвалась на высокой ноте:А ну, вставай!
Он сладко причмокнул губами и приоткрыл один глаз. Она засмеялась.
Солнышко высоко?
Высоко, высоко!
Он открыл второй глаз.
А море спокойно?
Спокойно, спокойно! А я небрит?
Она рассмеялась и протянула ему зеркальце.
Ты как морская шушандра!
Он посмотрел и улыбнулся. Двухдневная щетина искрами вкрапилась в его лицо.
Тогда вперед!
Он вывалился вместе с ней из гамака, стараясь не зашибить вскочил на ноги и, забросив ее за спину, галопом помчался к Лагуне.
Ура-а! звонко на всю Деревню закричала Айя и немилосердно замолотила пятками, пришпоривая своего скакуна.
Донован диким аллюром проскочил рощу, выбежал на берег, на всех парах влетел в воду, но здесь уже не удержался на ногах и они с хохотом и визгом, с тучей брызг, с шумом и плеском полетели в холодную гладь.
Бр-р-р! Холодина! отфыркиваясь, выдохнула Айя, окатила Донована водой из-под ладошки, засмеялась и нырнула от него в глубь Лагуны. Она вынырнула метрах в семи-восьми впереди, крикнула:Дылда, догоняй! и снова нырнула.
Донован уже хотел броситься ей вслед, но непроизвольно оглянулся и увидел, как по берегу, пыля песком и выбросив в стороны длинные суставчатые лапы, мчит богомол, а из кабины выглядывает Ратмир и машет ему рукой.
Богомол подкатил поближе, крутнулся на месте и стал, подтянув под себя лапы. Из кабины выпрыгнул Ратмир, тщательно выбритый и не менее тщательно причесанный, и, увязая в песке, зашагал к нему.
С добрым утром, Донован, поздоровался он, подходя, и остановился на самой кромке берега.
Донован кивнул, буркнул приветствие и начал выходить из воды.
Нам пора, сказал Ратмир, не глядя на Донована. Позови Айю, она обещала показать на лабиринт.
Донован выбрел из воды и устало, разбито опустился на песок.
А я, признаться Он скрипнул зубами и перевернулся ничком. Забыл я обо всем, Ратмир.
Ратмир вздохнул и сел рядом с ним.
Вот и все, с болью подумал Донован. Где ты, мой солнечный зайчик?
Айя выскочила из воды и прямо так, мокрым холодным лягушонком, прыгнула ему на спину.
Чего ты меня не догонял?
Донован обернулся, поднял ее на руки и встал. Через силу улыбнулся.
Да так Нам пора в Город.
Ну, вот, Айя насупилась и исподлобья посмотрела на Ратмира. Будто мы среди дня не можем туда поехать
Надо, сказал Донован и опустил ее па песок. Понимаешь, надо. Он вздохнул. Сбегай, пожалуйста, принеси мне одежду.
Айя выскользнула у него из рук и медленно, всем своим видом выражая недовольство, направилась в Деревню. Она поминутно останавливалась, оглядывалась на Донована, в надежде, что, может быть, он все-таки махнет рукой на этот Город и позовет ее назад. Вид у нее было очень обиженный.
Иди, молча кивнул Донован и отвернулся.
Ратмир посмотрел на Донована, достал из кармана брюк тюбик депилата и аккуратно надрезал его.
Возьми, побрейся, сказал он, протягивая тюбик.
Донован молча взял тюбик и, глядя в воду себе под ноги, как в зеркало, снял с лица ржавую щетину. Обмыв лицо, он обернулся, чтобы отдать тюбик Ратмиру, но вместо него прямо перед собой увидел запыхавшуюся, раскрасневшуюся Айю. Ком одежды лежал тут же, на песке, а она стояла рядом, глубоко, с надрывом, дыша, и протягивала ему полотенце. Видно, пулей назад летела.
Он улыбнулся.
Спасибо, кроха, поблагодарил он и взял полотенце.
Айя расцвела.
Только сперва меня, Дылда! крикнула она громко и требовательно. Сперва меня
Донован усмехнулся. Обмотав полотенце вокруг шеи, чтобы не мешало, он схватил ее в охапку и с силой зашвырнул в Лагуну. Айя завизжала, задрыгала в воздухе ногами, плюхнулась в воду и сразу же, как ошпаренная, выскочила на берег. Донован поймал ее, укутал в полотенце, как в простыню, стал растирать, а у нее глаза от удовольствия стали масляными, превратились в щелочки, и она даже похрюкивала.
А теперь, сказал Донован и легонько шлепнул ее, шагом марш в машину.
Айя отпрыгнула в сторону и обиженно стала пятиться к богомолу. Губы она нарочито надула, как две оладьи, но в глазах прыгали смешливые бесики.
Бесстыдник ты, Дылда, проговорила она. Рад, что здоровый вымахалзнаешь, что сдачи не дам
Она явно подзадоривала его, чтобы он сыграл с ней в догонялкой. Но Донован игры не принял. Он молча оделся и пошел к богомолу.
Залезай, приказал он Айе, и она беспрекословно подчинилась.
Подошел Ратмир.
Ну, что, поехали? спросил он.
Поехали, буркнул Донован и, пропустив Ратмира вперед, рывком забросил свое тело в кабину.
Феликс уже сидел в водительском кресле. Он обернулся, кивком головы поздоровался с Донованом.
Шлем застегни, подсказал он и тронул машину с места.
На этот раз они въехали в Город с северной окраины. Город начинался сразу, же, вырастая из песка дымными развалинами. Здесь, с краю, дома были более целыми, еще похожими на дома, с золоти песочным оттенком.
На одном из перекрестков Айя задергала Донована за рукав.
Смотри, смотри! указала она пальцем. Чучело!
На втором этаже дома стоял застывший кибер. Руками он держал огромный блок стены с проемом окна. Видно, он хотел его поставить, но в это время для него прекратили подачу энергии.
Атлант, подумал Донован, и ему страшно захотелось увидеть Кирша и посмотреть ему в глаза.
Вход в лабиринт был загорожен гусеничным краулером, и если бы не Айя, то они навряд ли отыскали его Протиснувшись между краулером и стеной, они увидели огромную дыру, всю закопченную, из полуобвалившихся стен крючьями торчала арматура, а откуда-то с потолка сочился ручеек и, журча, убегал в темноту. Из провала тянуло промозглой сыростью, ржавым металлом и гнилой, мертвой биоэлектроникой.
Ратмир принюхался, поплямкал губами, словно пробуя воздух на вкус.
Не нравится мне все это
Айя передернула плечами.
Он тут, сказала она. Только тут ходов много, запутаться можно и не просто так, а надолго. Кирш говорил, что неделю можно ходить-ходить, а может быть, даже и больше, и выхода не найти.
Да, окопался, проговорил Феликс, с интересом осматриваясь по сторонам, и прицокнул языком.
Ратмир бросил на него быстрый взгляд, но ничего не сказал.
Ты знаешь, как его здесь найти? спросил он Айю.
Нет, Айя помотала головой. Он меня сюда не водил. Говорил, нельзя, я заплутаюсь, а он потом не найдет. Но это все враки, конечно, я бы нашла Дорогу назад, но он сюда вообще никого не водил.
Жаль, вздохнул Ратмир. Он повернулся лицом ко всем. Значит, так, Феликс, останешься в машине. А ты с Донованом спустимся в лабиринт. Никаких действий до нашего возвращения не предпринимать.
Хорошо, недовольно буркнул Феликс и, протиснувшись между краулером и стеной, зашагал в сторону оставленного богомола.
Ратмир проводил его взглядом, затем кивнул Доновану.
Идем.
И стал быстро спускаться в провал по каменному крошеву. На полдороге он остановился и глухо, как из бочки, сказал:
Айю оставь. Ни к чему ей туда.
Донован посмотрел на Айю, улыбнулся и развел руками. Что поделаешь, нужно подчиняться. Он спустился вслед за Ратмиром и в конце провала оглянулся. Айя стояла боком к нему, черная фигурка на светлом пятне входа, и обиженно сколупывала со стены штукатурку. В лабиринт она не глядела.
Ничего, сказал про себя Донован. Ты не расстраивайся. Он сейчас на самом деле прав. Незачем тебе туда.
Ратмир тронул его за плечо.
Здесь мы разделимся. Пойдешь прямо, а яналево. Встреча здесь же, через два часа. Ты хорошо ориентируешься?
Донован пожал плечами.
Если стены здесь не двигаются
Ратмир сдержанно улыбнулся.
Тогдадо встречи, сказал он, кивнул головой и сразу же исчез за поворотом. Там он включил фонарь, и было видно, как по стенам, все удаляясь под гулкий звук шагов, бегают блеклые отблески.
До встречи сказал ему вслед Донован, еще раз оглянулся на Айю и пошел в другую сторону.
Коридор, в который он свернул, был тускло освещен унылым грязно-красным светом, и от этого все вокруг казалось серым и угрюмым, как в туманную лунную ночь. Донован шел неторопливо, прислушиваясь, запоминая дорогу, но фонарь не включал. В лабиринте было сыро и затхло, во рту ощущался оскомный привкус ржавого железа и вообще весь этот полумрак, это запустение, шелушащиеся штукатуркой стены, кучи седого хлама, битый пластик и гнилая слизь, распластавшаяся коричневыми скользкими лужами по полу, источали тревогу и полную безысходность. Как тут можно жить? Кирш, до чего же нужно опуститься, чтобы тут жить? Ведь это нора, грязная, спущенная, захламленная нора, где могут жить лишь какие-то нечистоплотные твари, но не люди Логово.