Пройдемте в дом. За мной следят. Вы в курсе?
В курсе. За мной тоже. Они считают, что я считаю, что я от них оторвался. Да, сейчас нас в радиусе двух метров не может слушать никто. Даже моё начальство.
В доме было тепло и светло. Обогреватели в стенах, чуть пригашенные по дневному времени трубочки «живого света» по обводам потолка. А в остальном деревенское жильё. Только слишком чисто. Ни пылинки нигде. И явно не из пристрастия к аккуратности собственная куртка хозяина валяется на диване, пепельница век нечищена.
Не любите запах табака? спросил Кислов.
Не люблю. Но это несущественно. Вас уже, полагаю, и без того достаточно стеснили. Курите, пожалуйста.
Чаю? Должен же я вам предложить хоть что-то, что вы можете со мной разделить. У меня «дарджилинг», люблю крепкий пьёте?
Не откажусь.
Кислов, не глядя, протянул руку и взял пульт. Титанчик был стилизован под тульский самовар. Пачка «дарджилинга» стояла тут же, на письменном столе.
Я сначала думал вы высокий господин, садясь, Кислов вынул из-за спины пистолет, бросил его в ящик стола. Кентавр так лаял, как лает только на них. И почему собаки их так не любят? Знаете, смешно это ведь для меня была одна из причин: что после инициации он и на меня так лаять начнет. Что с Бондаревым? Будете его брать за яйца или поприличнее предлог выдумаете?
Объясните мне лучше, что у вас творится. Габриэлян откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Я приехал, и меня тут же взяли в наблюдение. Хорошо взяли, грамотно. Умеют. А вот с Бондаревым вышла несуразица какая-то. Он убыл из Тулы 8-го днём. В 4 пришел в редакцию, с 5 до 7 был на совещании, потом опять работал у себя ваш, кстати, материал в чувство приводил и ушёл домой только в 9 вечера. Его видела куча народу, его писали камеры, его карточку фиксировали приборы. А согласно здешнему милицейскому протоколу, изнасилование журналистом Бондаревым сотрудницы гостиницы «Тула» Соколовой Р.С. имело место в 10.05 вечера восьмого же. А сверхзвукового сообщения между Москвой и Тулой все-таки нет. Ну и я пытаюсь понять это вас так любят в местной милиции и СБ или это всем так надоел Юрий Андреевич?
Кислов смотрел на приезжего с веселым удивлением.
Надоел это не то слово. Остопиздел это, пожалуй, подойдёт, усы Кислова встопорщились над сигаретой. Барин, понимаете? Скучающий барин. Которому ноги о человека вытереть в удовольствие. Просто ради сиюминутного У меня секретарша была, Анжела. Хорошая девушка, умная. Ну и я давно в разводе, бывшую не обижаю, детей тоже, имею право. Было у нас с ней, я и не скрывал, и дело она знала, я её не только за тугую попу при себе устроил. Фальковский увидел, пристал уступи на ночь. Я сначала вежливо. Он говорит пятьдесят тысяч. Я матом. Я ведь не из его кодлы, я из регионального аппарата, он меня тронет нас всех тронет. Он пятьсот. Я двухэтажным. Он говорит ладно, возьму так. Я к Анжеле охрану приставил она от охраны сама убежала. Он ей передал: или ты, или твоя младшая сестрёнка. И я же знаю, что сам он с бабами ни-ни. Только смотрит. Утром приходит девочка в руках чип на пятьдесят тысяч. По десять за каждого. Понимаете? Значит не обидел. Она пошла и таблеток наелась, я не уследил, дурак. И я не один такой. Ему важно человека согнуть, чтобы он сам себя дерьмом чувствовал. Понимаете?
Да. А почему вы по линии не пошли? Я думаю, вас бы поддержали.
С чего бы это меня поддерживать против Фальковского в сваре из-за бабы, которая сама, добровольно, пришла развлекать высокого господина и ушла с большими деньгами на карте? Да как бы не оказалось, что я сам ей этими таблетками рот набил. Из ревности. А теперь вам придётся реагировать.
Если бы Габриэлян приехал в Тулу по этому делу, он обязательно проверил бы душещипательную историю и не удивился бы, если бы она оказалась чистой правдой. Именно на таких вещах часто и горели, казалось бы, прочнее некуда сидевшие люди. На барских выходках. На чьем-то походя оскорблённом самолюбии.
Вот так, рано или поздно, наверное, спекусь я. Надеюсь, всё же, что не совсем так
А начальнику милиции он что сделал?
Еришеву? Да ничего. Жену его один раз, нет, не позарился. С гулянки шуганул. Не понравилась она ему, понимаете? Картину портила. И всё такое прочее.
Чай поспел уже давно, и в ходе разговора хозяин как-то незаметно его заварил. На вкус дарджилинг оказался терпким.
И что самое поганое он все это делает так, что придраться-то и не к чему. Уголовщина а доказать ничего и нельзя. Ну, я и решил старинным методом Элиота Несса. Это, конечно, страшное западло я же половину собственной мэрии вместе с ним торпедировал, и себя заодно. А плевать. Больше терпеть его нельзя иначе выйдет, что он прав.
Я вас понял.
Да, все вышло на редкость удачно. Ему было о чём говорить с Фальковским, а Фальковскому было от чего нервничать. Все вышло на редкость удачно, а этот вице-мэр, то есть, бывший вице-мэр человек, которого надо запомнить. Потому что если для него является аргументом то, что на него начнет лаять собственная собака он может пригодиться в дело.
Габриэлян решил также, что теперь неудивительно, как это никто не подумал на Фальковского: подозрение в серийных убийствах было ну уж совершенно избыточным.
С кем в этом городе мне ещё стоит встретиться? спросил он.
Кислов призадумался.
С Головатым и Бродским. Только ради Бога не говорите, что от меня сразу закроются, как в бункере. Им же тоже нагорело. Они меня теперь видеть не могут. С остальными смысла нет никто не верит, что с Фальковским, наконец, что-то сделают. Да, и этот налоговик, которого прислали по душу Фальковского с ним. Я ж почему так Бондарева торопил сдается мне, что мальчика уже покупают, так если бы материал в инфосети появился, ему бы ходу обратного уже не было.
Хорошо, кивнул Габриэлян и отпил ещё немного. Знаете, в такой концентрации даже чай вреден для сердца.
А мне стоит об этом беспокоиться? поинтересовался Кислов.
Теперь да.
Если бы Кислов узнал, куда направился московский гость, он бы страшно удивился: арендованная «Лада-Ирбис» остановилась у Галереи, самого большого в городе центра виртуальных игрищ. Габриэлян заплатил за полуторачасовый сеанс «Дома кинжалов», сдал на хранение пальто и закрылся в кабинке.
Габриэлян рактивки не любил. Даже сюжетные. Ему все это напоминало старый анекдот про проститутку на пляже. В молодости, то бишь до окончания школы, он какое-то время очень плотно играл в бытовые пытался наработать модели общения. Но быстро понял, что ему этот способ не годится.
Для тренировок игры тоже не годились не чувствуешь ни тяжести оружия, ни тяжести своего тела, ни, что самое главное боли. Слишком несерьёзно. А удобство аркадных игр как средства связи ему открыл Король, пользовавшийся этим способом в детстве. Прелесть ситуации заключалась в том, что кабинки были полностью звукоизолированы, а при удачной попытке открыть кабинку во время игры игрока выбрасывало из виртуального мира.
А поскольку на лекциях по конспирации об этих играх умолчали Габриэлян сделал вывод, что значения им не придается. И, в общем-то, совершенно правильно: в виртуалии не назначишь встречу кому попало, а если и назначишь он, скорее всего, не придёт, сметённый толпой монстров и любителей острых ощущений. Не одна игра должна быть пройдена вместе, командой, чтобы как сейчас назначить встречу в определенном месте, на определенном уровне, с уверенностью, что контактер пройдет туда и продержится там до твоего подхода.
Эту игрушку всё ещё очень популярную они облазили довольно плотно. Было у нее несколько параметров, делавших её особенно удобной в частности, неизменные ландшафты уровней, позволявшие назначать встречу в точно заданном районе.
Интерфейс-модуль игры походил на японское сооружение для распятия, воткнутое в потолок. Габриэлян встал на его нижнюю распорку, продел ноги в тапочкообразные педали-считыватели, чуть попружинил в них, пробуя «ходить»; откинулся на опорный стержень спиной, крест-накрест через грудь пристегнулся, потом раскинул руки и влез в интерфейс-перчатки, закрепленные на верхней «перекладине» упругой и гибкой, как китовый ус. Потянулся и опустил на голову шлем.
Перед глазами его предстала комната «в японском стиле». Знаток оного стиля обнаружил бы ту эклектичность, с которой неизбежно изображают японский интерьер европейцы но игроки не придирались.
На столике лежали маски мужские и женские. Возьмешь такую в руки и в воздухе загорятся характеристики персонажа. Можно идти здоровенным «буддийским монахом» с неописуемым запасом силы и выносливости но Габриэлян уже знал, что в порядке компенсации в следующих комнатах он обнаружит лишь самый примитивный деревянный доспех, а что-либо более продвинутое можно будет купить только за живые деньги. Можно идти очень быстрой и гибкой девушкой-ниндзя. Можно самураем-мечником. Персонажем Габриэляна был мужчина-синоби, обоеручный боец с парными кодати.
Взяв и приложив к лицу знакомую маску одежда сгенерировалась сама собой он прошел в следующие двери (выбор сделан, сказала приятным женским голосом машина) и взял с вешалки-распорки лёгкий кожаный доспех скрытого ношения и широкую шляпу-амигасу с замаскированным стальным каркасом и лезвием по краю. Он не покупал доспехов за деньги. Принципиально.
В третьей комнате, где по стенам было развешано оружие, Габриэлян обзавелся любимой парой коротких мечей.
Первый уровень, обучающий, пройденный сотни раз, «замковый лабиринт» был просто скучным. Зарезав два десятка крыс, одну бешеную собаку и трёх обрушившихся с потолка дурных ниндзюков (дурных потому что компьютерных, на этом уровне игрок ещё не встречался с другими игроками), Габриэлян вышел в ночь, полную звёзд и светлячков. Вот тут уже следовало держать ухо востро. Путь в деревню, где можно было продать снятое с ниндзюков оружие и обзавестись зельями, восстанавливающими здоровье, и полезными заклинаниями, пролегал по мостику, на который обязательно должны были выскочить штуки две-три капп, но это не главная проблема; главная идиоты, которые думают, что на этом этапе игры избавляться от конкурентов лучше: если ты его то он тебе не будет докучать всё дальнейшее время, а если он тебя ты быстро войдешь снова.
Идиотов оказалось двое, и к трофеям Габриэляна прибавилось два неполных комплекта доспехов и неплохой меч-дайто. Разменяв это дело в деревне, он на всякий случай прикупил зелье увеличения скорости когда идиоты пройдут лабиринт, они будут искать человека с двумя кодати и в амигасе. Не то чтобы Габриэлян их боялся, но было бы чертовски обидно получить удар в спину во время оживленной беседы, скажем, с рокурокуби или иппон аси.
В буддийских монастырях послушников часто заставляли выполнять бессмысленную утомительную работу. Габриэлян полагал, что игры рано или поздно сделают из него дзэн-мастера. Потому что, перетаскивая камни или, скажем, отдраивая котлы, можно хотя бы думать, а тут приходилось полностью сосредотачиваться на том, что делаешь.
Поэтому когда впереди возникло кладбище, заваленное останками ямамба и ямаотоко (о поле, поле, кто тебя), и замаячила фигура седой монахини в красной накидке, он вздохнул с облегчением. Хотя всё могло быть. Набор лиц и причесок всё-таки ограничен, а цвет одежды мог совпасть и по чистой случайности поэтому ни в чём нельзя быть уверенным.
And knowing what you know, you sprawled upon it without a word of prayer? сказал он, подходя к старухе, усевшейся на могильной плите.
Монахиня, подняв голову, печально глянула из-под шапки седых волос.
It was on the ground already. What harm could it get by my resting on it.
Габриэлян сел на могильный камень напротив. Теперь каждый видел, что делалось у другого за спиной.
Ты знаешь, сказала монахиня, в этом городе продают зэмэлэх в кондитерских. Настоящие. Они говорят это разновидность тульского пряника. Надо будет рассказать Королю, он будет счастлив.
Ради звонкой радости в тихий вечер будничный кихалэх и зэмэлех покупайте в булочной. Будет счастлив. И купит. И номер ими завалит. А у меня в самый ответственный момент из ствола начнут сладкие крошки сыпаться. Ты лучше меня осчастливь. Что на мне выросло и куда оно докладывает?
Монахиня улыбнулась (шлем, прилегая к лицу, считывал движения мимических мускулов и передавал в виртуальность).
Служба защиты животных, местное отделение. Докладывают ребята, как и положено, начальству, а их начальство держит руку даймё.
Совсем интересно. И при этом милиции он завалить порученную им подставу не помешал. Ну, городок, фыркнул синоби, что там Ларедо.
А как бы он мог помешать, возразила старуха. Ведь никакого четкого приказа в письменной форме не было. Был обычный эвфемизм типа «позаботься об этом щелкопёре». И милиция сделала все, как хотела, а потом развела руками: упс, мы промахнулись. И когда кувшин разбит Насреддин находит, что дочку бить уже поздно.
Тут из-под земли опять попёрла нечисть, и монахиня с синоби какое-то время отбивались спина к спине. Когда бой закончился, синоби был почти при смерти два хита.
Игра не предусматривала возможности поделиться исцеляющим зельем, но заклинание можно было бросить не только на себя, но и на другого. Габриэляна окутала синеватая дымка.
Зря, мне сейчас уходить, сказал он. Или нет, уходи первым. Так. Я ещё по двум адресам, потом в гостиницу, а потом шантажировать нашего даймё. Ты можешь подхватить меня на выходе из гостиницы? Так чтобы тебя не засекло прикрытие?
Вполне, монахиня бросила на Габриэляна ещё три заклинания и какое-то время следила за окрестностями, пока он обыскивал трупы на мёртвой нечисти часто находились исцеляющие зелья и артефакты. Когда синоби покончил с обыском, монахиня кивнула и растворилась в рассветном сумраке, оставив Габриэляну фонарь.
Габриэлян двинулся вперёд, не дожидаясь, пока кладбищенская нечисть обновится. Туман развеялся, вдали жалобно заплакал «морской монашек», а у полуразрушенной пристани на волнах качался корабль. Это был корабль призраков, фунаюрэй, и пока он плыл через пролив, Габриэлян вволю намахался клинками и выпил два оставшихся зелья. Сходить на пристань в Ёкай мире демонов и духов у него не было никакого желания, но нужно было дать время Кесселю и он прыгнул с палубы на причальный настил, и почти тут же вступил в схватку с ледяным демоном, который выбил из него половину жизни. Юки-онна, снежной женщине, встреченной дальше на побережье, досталось то, что демон не догрыз и на вопрос машины, хочет ли он идти третий уровень сначала, Габриэлян с облегчением ответил: «нет». Сунул карточку в считыватель, забрал шестнадцать евро, капнувших от продажи трофейного дайто, и покинул аркаду.
Ещё года два, подумал он, и этот способ окажется засвечен. А жаль, ведь это достаточно тяжёлая задача для постороннего наблюдателя отследить каждого из посетителей аркады за последний час. Даже каждого взрослого не так-то просто. Ну а если несколько аркадных залов соединены Сетью, как бывает в Москве это вообще песня.
В принципе, и такую встречу можно было отыскать, просмотрев все логи разговоров за данный период но, поскольку эти логи, как правило, не содержали ничего, кроме воинственных и часто нецензурных воплей, администраторы их обычно стирали каждые полчаса. По идее раз уж до здания его довели роспись беседы синоби с монахиней может и оказаться на соответствующем столе. Но произойдет это не раньше чем через несколько суток (пока-а они разберутся с системой, пока-а поймут, где именно были мы) А к тому времени будет уже поздно. В том или ином смысле.
Он вернулся в гостиницу, где ногами кверху на кровати валялся Миша и жевал зэмэлэх, так неудачно прикинувшиеся тульскими пряниками.
Ты представляешь себе сказал Король.
Представляю. Как Света?
Для провинции очень хорошо. Но они говорят, возмущенно прошипел Миша, потрясая сдобой, что это татарский пряник.
Пожалуй, будь себе татарин. Ну, так что тут вышло восьмого?
Заглушка была включена. От жучков в этом виде она защищала прекрасно, от луча никак.
А ничего. Вызвали их утречком следующего дня, подписали протокол Даже подписку о неразглашении не взяли. Извини, Света.
Да, очень жаль, что гнедая сломала ногу, теперь девочка пойдет по делу за дачу ложных показаний. Габриэлян поддел пальцами один из «пряников». Ну что ж, раз уж ты у нас копаешь эту делянку загляни в милицию.