Он знал визитку вдоль и поперёк.
Фирма Китай «Аньза».
Хань Сюй (Володя).
Далее шли координаты и контакты на английском. И текст: «Китайская компания Аньза. Ваш надёжный партнёр и близкий друг! Ассортимент продукции: гибкие солнцепоглощающие элементы, светотехника, USB-аккумуляторы».
Ник протянул визитку, Печа спрятал её в кошелёк.
Всё равно, Лёх, этот Хань Сюй а для друзей Володя больше тебя шарит и больше хочет добиться от жизни. Видишь, фирму открыл, визиток штампанул, по выставкам мотается. А мы пиво жрём да треплемся.
А то он не жрёт! Круглые сутки визитки раздаёт
Да я не о том Что ты всё время выворачиваешь?.. улыбаясь, прервал Ник. И бухает Володя-сан и баб хендожит, и в туалет заглядывает, возможно, родного китайского производства, но визиточки-то всё равно при нём. Есть, что продать, что предложить. А у нас что? Недовольство?
А кто эту жопу сюда пустил, чтобы он в Федерации торговал? Пусть светотехнику запуливает на просторах своей узкоглазой державы Хули к нам лезть? Пускай кебаб хавает!
На лице Ника по-прежнему парила снисходительная улыбка.
Он-то, может, и свалит. А толку? Ты займёшь его место? Что стране предложишь? Слюни свои?
Печа опустил голову.
Всё равно сказал он притихши. Даже, если бы и мог не дадут задушат еле концы с концами сводишь порой, не то что куда вложить, доучиться что ты знаешь
У стола возникла официантка с двумя полными кружками, пуляркой, корюшкой и чесночными гренками.
Лёх, прекращай. Ник перестал улыбаться, постучал ногтём по оловянной ручке. Давай, свежее подогнали. Каждый раз одно и то же: работа, политика, хрен-перец. О бабах надо тереть, о хорошем.
Печа кивнул. Взял пиво, не глядя на друга, мрачный, как беременная туча.
Харэ рожу кривить. Что за дела? Помнишь, как на двадцать третье февраля на спор под ноль все побрились: я, ты, Пуля? А? Как от нас дети в магазинах шарахались? Тройка уголовников, твою когорту.
Теперь улыбнулся Печа. Пытался удержать улыбку внутри, но не смог:
Было.
Ещё бы не было, обрадовался тронувшемуся льду Ник. Мне мамка так и не поверила. Наверное, до сих пор думает, что менты в обезьяннике побрили. Пуля вообще стал похож на залупу, один ты красава, что с гнездом, что налысо бабы стонут.
Ага, давай. У меня кепка рабочая с котелка спадала, прокручивалась. Мастер с ходу спросил: в аварию что ли попал?
Авария тут причём?
Череп бреют, чтобы рану зашить.
А-а.
Такие дела блин, хорошо было. Я недавно в старом дворе нарисовался: калдыбал мимо, потянуло. Лавки нет уже нашей, «квадрата» нет, теперь там энергоблок для детской площадки Ничего нет. Дома и те перекрасили
Всё течёт В голове нашей зато осталось. Пока, во всяком случае. Как там Лец писал, м-м Как приятно вспомнить время, когда предавался воспоминаниям.
Чёткий быв пшек.
Точно. Прочитал?
Сборничек «Непричёсанных мыслей» Пече подарил Ник. На день рождения. Вместе с армянским коньяком. Станислава Ежи Леца Лёха прочёл от корки до корки, два раза, делая пометки на полях.
Половину, сказал Печа.
Ник расщепил сухую рыбку и макнул в пиво.
Пулю видишь? спросил он.
Пошёл он, в сердцах бросил Печа. Не знаю, кто такой. Как переехал, будто убили. Даже про свадьбу его узнал от общих знакомых. Тебя приглашал?
Ник, будто извиняясь, кивнул:
Отмечали в прошлом месяце.
Вот и весь Пуля, дружище хоть куда, сердце поёт. Шляпа рваная не друг! Один раз только набрал Печа, друг, привет, Печа, друг, как дела, Печа, друг, то-сё Хотел, чтобы я мебель помог перевезти. Пиздатый друг, а? Раз в год позвонить и Печа махнул рукой.
Н-да.
А вы с ним что?
Так ловимся периодически.
Печа обслюнявил палец и выбрал с блюдца соль.
Не знаю я такого друга как Пуля, сказал он, глядя куда угодно, только не на Ника. Не было его никогда. Один ты остался.
Он вспомнил старенький фильм «Однажды в Америке» с Де Ниро. История большой дружбы и большого разочарования. Конец любой истории. Честный конец. Он посмотрел на друга, единственного друга, шагнувшего с ним из прошлого.
Когда уйдёт и он?
Зачем тянуть? Иногда Пече хотелось послать всех к чёрту. Ника в первую очередь. Он слишком о многом напоминал, слишком многое олицетворял. Превосходство, успешность, нормальную жизнь. Разрубить последний узел, удерживающий паром юношеских надежд и восторгов.
Сколько раз он пытался
Прорвём, брат, Ник поднял кружку.
Слова друга ничего не значили. Пьяный трёп.
Они значили многое.
Печа поднял свою кружку, и они звонко их сшибли.
1.3Новосибирскмай, 2030
«Один из путей познания человеком своего будущего и возможностей заключён в наблюдении.
Оказавшись на необитаемом острове, он может сделать кое-какие выводы о смертности, о приспособляемости, наблюдая создания природы. Крабов, птиц, насекомых. Но гораздо больше о собственных возможностях ему рассказали бы другие люди, пусть даже огненными метками кораблей на горизонте, дымными следами самолётов, подарками цивилизации, заключёнными в рукотворных предметах, прибитых к берегу.
Как писал Станислав Лем, человечество Робинзон, высаженный на уединённой планете. Только у Робинзона больше шансов решить проблему»
Пришло сообщение от Ксюши. «Я бы на твоём месте проверила, что-о-о там, сообщило меццо-сопрано из кармана. Не откладывая ни на секу-у-унду!»
Надо снять индивидуальный сигнал, чтобы сохранить интригу, подумал Антон, улыбаясь.
Он дописал предложение («Только у Робинзона больше шансов решить проблему существования других, чем у человечества подметить деятельность иной цивилизации»), отодвинул планшет в сторону, едва не сорвав тот с крепления, снял, положил его на лавку рядом с сумкой и достал смартфон.
Ксюша никогда не присылала текстовые сообщения на расстоянии предпочитала общаться застывшими образами, которые не подписывала. Её можно было любить только за это.
На фотографии кусочек стола, чашка кофе, вазочка с грецкими орехами, шоколадное печенье на блюдце. И ладонь, в которой угадывалось нетерпение: мизинец касается столешницы, остальные пальцы зависли волной метрономы ожидания, отстукивающие на пластике мгновения. Бледно-розовый маникюр и затянувшееся утро. Он забыл ей позвонить чёрт!
«Я жду», вот, что говорила присланная Ксюшей фотография. Даже кофе на снимке выглядел холодным и безвкусным.
Редактор ждал материал к завтрашнему дню. Статья о космических цивилизациях поглотила Антона полностью, он даже забыл позвонить Ксюше «доброе утро» осталось без адресата. Ту часть своей жизни, где фигурировала дебетовая карточка с его именем и оседающая на ней зарплата, он писал статьи для еженедельной онлайновой газеты, рассуждая на темы, вращающиеся по далёким орбитам вокруг громких трагедий, открытий, торжеств, которые сообщали человечеству другие журналисты. Философствуя вдалеке от этой трясины: расчленённых и обгоревших тел, извержений вулканов, «вкусового зрения», дней рождений олигархов.
Ксюша ответила с третьего гудка.
Привет. Я ещё не готова для утреннего интервью, сказала она.
Макияж? Проблема с выбором платья? подыграл он, довольный, что обошлось без упрёков. За два месяца он так и не привык к её рассудительности. Это было слишком шикарным подарком. К отношениям, построенным, как и все начинания, на фантазиях и желаниях, а от того кажущимися безупречно крепкими дивное время, когда вопросов очень много, их хочется задавать и каждый раз приятно слышать волшебное «да».
Нехватка мотивации. Возможно, некая растерянность. Рассчитывала на доброе утро от своего занятого парня.
Извини. Ещё не поздно исправиться?
Попробовать стоит.
Доброе утро, Ксюш.
Доброе.
Кофе сильно остыл?
Он знал, что кофе давно выпит, а картинка с кусочком стола и нетерпеливой кистью осталась только в его памяти и в памяти его телефона. Она разговаривала символами, а не жила в них.
Он и должен быть холодным.
По-гречески?
Мой. И греки не единственные, кто пьёт холодный кофе.
Я с удовольствием послушают об этом вечером, положив голову на твои колени.
Она улыбнулась он научился угадывать, когда она улыбается. По дыханию, паузе
Как статья?
Да вот вожусь с самого утра. На Бердской пристани.
Ищешь вдохновения в шуме?
Укрываюсь им.
Антон, я тут собираюсь у меня курсы через полчаса.
А! Добро. Беги. Вечером возьму у тебя интервью.
Ммм, сказала Ксюша. Платье выбрано и утверждено.
А в выходные предлагаю пикник. Возьмём машину и рванём на озеро.
На озеро? насторожилась Ксюша. Не на Мирное, надеюсь?
А что? Почему бы и нет?
Там же сейчас, Ксюша вздохнула, пришельцы, купол, военные
Да! А тебе разве не интересно?
Ксения задумалась.
Так плохо со статьёй?
А? Нет. У меня материал не о том, что сейчас происходит, а как всё казалось до прибытия. Теории шансов и галактической эволюции
Ну, всё я побежала.
Беги, конечно. Пока, Ксюш.
Настроение немного поднялось. Он выкурил сигарету, снова установил планшет на гибком креплении, сбалансировал под удобным углом, развернул в правой части экрана колонку «вырезок» из собранных материалов, положил на экран чистый блокнотный лист и, взяв гелевое перо, принялся писать. Процессор глотал мелкий аккуратный почерк, наплевав на такую помеху, как лист бумаги, и переваривал его в электронный текст. Привычка делать бумажные копии укоренилась в Антоне давно, к тому же так он ближе чувствовал сам текст, его ритм.
««Из одной системы нам ещё долго не выбраться из Солнечной», Станислав Ежи Лец. Теперь эта непричёсанная мысль не кажется столь очевидной, о ней не скажешь: «тонко подмечено». Обычна ли наша цивилизация? Исключительна? Отвечаем ли мы «нормам развития» Вселенной? Или являемся некой диковинкой? Неожиданно нам пожелали ответить на эти вопросы. Но вернёмся к прошлому.
К жизни и теориям до инопланетян.
Материал по биогенезу в пределах Солнечной системы, да и простая логика свидетельствовали, что в нашей планетарной системе нет высокоразвитых цивилизаций. Интенсивное земное излучение давно было бы замечено цивилизацией, достигшей как минимум земного уровня, и гости не заставили бы себя ждать, по крайней мере, послали бы «привет» светом или радиоволнами.
Только цивилизации, превзошедшие в развитии земную, могли помочь сделать вывод о человеческом будущем, но с возможно неприятными результатами один путь развития цивилизаций посмеялся бы над свободой выбора, показал нас, как заложников детерминизма, прописанного в законах нашего развития.
Перед человечеством стояло две возможности открытия существования «других»: принять посланные ими сигналы (световые, радиосигналы, «подарки» зонды, ракеты, обломки кораблей) или обнаружить отклонение, которое никак нельзя объяснить «естественным» способом, наукой, нечто, являющееся результатом целенаправленной деятельности (побочным продуктом высокоразвитой цивилизации «звёздной инженерии», сопровождаемой колоссальными энергозатратами)».
День выдался на славу, наполненный теплом, пропитанный влагой, сиявший улыбками. Строительные леса реставрируемого Морского проспекта (который удлинялся по мере роста города, пока не упёрся в «Обское море») наполнились светом, загорелись, словно витражные стёкла. Лавочки Бердской пристани с утра стояли нагретые и гостеприимные, а Новосибирское водохранилище тихое и красивое не яма, вырытая людьми в середине прошлого века при строительстве ГЭС, а украшенный бахромой лесов водный простор.
Голоса и транспортный гул не отвлекали. Антон привык к ним, как кто-то привыкает к дубовому лакированному столу и тишине кабинета.
«Существовал и третий вариант обнаружения «другой» цивилизации её представители сами пожалуют к нам в гости. С ультиматумами и аннигиляторами материи. Или постучат в дверь, умоляя пустить на ночлег.
Эффект «обратной связи» мог быть налажен, если где-нибудь возникнет скопление космических цивилизаций. При этом была вероятность, что нам не дают увидеть, услышать «сгущение психозоя». Горстка долговечных цивилизаций, овладевшая обширными звёздными пространствами, простирающимися на далёкие расстояния от родных планет, могла научиться скрывать от «неинтересных соседей» свою гигантскую астроинженерную деятельность: пронизывающие космос информационные лучи, энергетические установки планетарных масштабов, саморазмножающиеся автоматы, проникающие в самые отдалённые уголки нашей звёздной системы. Равномерный космический шум мог оказаться кодированным сигналом, а не генерированными звёздами и межзвёздной материей радиоволнами.
Размышляя о возможном физическом подобии людей и представителей другой цивилизации, можно было порассуждать о сходстве атомного строительного материала и управляющих динамических законов планетная и «психозойская» эволюции протекают в миллиарде похожих галактик одинаково.
Впрочем, отрицательные свойства человеческой натуры могли оказаться (и будем надеяться, окажутся) для Космоса исключением. Возможно, звёздные просторы населены существами, которые уже на заре своей истории были совершеннее нас. А, возможно, просто живучее и умнее».
Антон снял исписанный лист, удовлетворённо взглянул на экран. Дело пошло. Стоит только начать и ты падаешь на элеваторную ленту, ограниченную высокими бортами, которая тащит сыпучую массу слов, вибрирует, гудит, и ты резвишься в возникшем бедламе, пытаясь придать ему подобие смысла, и ты целеустремлён, и счастлив, как ребёнок, скачущий в надувном замке.
Мимо проехал парень на уницикле, широкую спину украшала надпись: «Женщины они иные!».
После одного выступления какого-то политика пришельцев нарекли «инами». «Место посадки находится под усиленной охраной, введён строгий карантин. С инами контактируют только команда специалистов», выдал интервьюированный, а уточнять, оговорился он или нет, никто не стал. Позже выяснилось: оговорился, очень удачно оговорился, став отцом нового термина и человеком, у которого хотели взять интервью не только из-за его сомнительного времяпрепровождения в стенах госдумы.
Антон обернулся. На улицу. На город.
Плакаты, открытки, календари, футболки, кепки, школьные ранцы, надписи на стенах и тротуаре Спрос родил предложение. Торговцы и граффитисты живо отреагировали на модную фишку. Люди останавливались у ларьков и витрин, заглядывались на тех, кто уже приобрёл атрибутику с новомодным словцом. Антон диву давался, как часто бросаются в глаза эти «Ины». Даже на «фирмé» джинсах с заводской заношенностью и клёпанных кожаных куртках красовались в большинстве своём бредовые слоганы, девизы, каламбуры, единственной целью которых было вычленить из привычных слов народное прозвище инопланетных гостей.
«У Лукоморья Пушкин приземлился» на кепке заплаканного мальчонки, догоняющего маму.
«Блины! Неземной вкус! Новика с сыром и креветками!» над окошком передвижной блинной.
Новосибирцы не видели инов, но уже ждали от пришельцев даров счастья и праздника, подбрасывали их обобщённое имя, точно победителя, любили их вещами и необычными картинами, вполне способными оформить новое направление изобразительного искусства, замешенное на эйфории и неосведомлённости, так в конце двадцатых из ностальгии и боли по утраченному миру родился стиль «коллаптик». Современные полотна, посвящённые прибытию на Землю другого разума, нагло копировали пластический язык кубизма, но до геометрических схем низводились в основном пейзажи Восточной Сибири с летающими аппаратами, разных форм и цветов, ограниченных лишь тупиками фантазии.
Затушёванные буквы граффити на перегородке остановочного навеса: «Все Екатерины бляди!»
«Не хватает глубины?» на пакете с логотипами известного браузера.
«Отговорка людоедов: Человек это скотина!»
Он впитывал эти образы, примерялся к ним с точки зрения журналиста: собирал, проводил селекцию, акцентировал, пробовал на вкус. Он представил агента Фокса Малдера кадром из комикса, у открытого рта которого в облачке теснятся слова: «Истина где-то рядом!»