Война: Логинов Анатолий Анатольевич - Логинов Анатолий Анатольевич 3 стр.

Неожиданно занавеска дернулась и отошла в сторону. Медсестра, та же молоденькая ирландка, вскрикнув: «Ой!»  испуганно отшатнулась.

 Вы зачем встали? Почему не позвонили? Доктор же сказал, что выпишет вас завтра. Сегодня вам надо полежать,  затараторила она.

 Простите, не запомнил, как вас зовут?  Он категорически не хотел лежать здесь, мучаясь неизвестностью, особенно после полученного недвусмысленного предупреждения.

 Мэри,  кокетливо улыбнулась сестра.

 Милая Мэри, позовите доктора. Я чувствую себя совершенно здоровым и хочу выписаться.

Сестра, еще раз ойкнув, умчалась, словно унесенная ветром. Доктор тоже появился быстро, словно принесенный ураганом. Полчаса споров и уговоров, час на сборыи вот уже Том Томпсон, переодетый в слегка помятый костюм, опять напомнивший ему клип с негром, стоял у выхода из больницы. В одном из карманов лежал похудевший на полсотни долларов бумажник. Сумма оплаты за лечение, как ему показалось, была отнюдь не такой уж малой, как его уверял врач.

А в другом кармане лежал ключ с номером «тринадцать» и названием, похоже, отеля«Калифорния». Осторожные расспросы показали, что такой отель действительно существует и находится всего в четверти часа ходьбы от больницы.

Вид улицы поверг его в полный ступор. Несколько минут Том-Толик стоял, разглядывая абсолютно непохожий на подсознательно ожидаемый пейзаж и совершенно незнакомые здания. Необычные, построенные, по первому впечатлению, задолго до его рождения и в совершенно непонятных архитектурных традициях. Например, прямо напротив больницы стоял мрачный трехэтажный кирпичный дом в каком-то псевдосредневековом стиле, с выступающим полукруглым эркером, напоминающим башню рыцарского замка. По улице, разделяющей больницу и здание, проезжали машины, при виде которых всплыла мысль об антиквариате. Какие-то странные, с блестящими решетками радиаторов, торчащими фарами, подножками у дверей, они словно специально собрались на парад ретроавтомобилей.

Но еще большее потрясение ждало его впереди. Пройдя по замощенной булыжником пешеходной дорожке вдоль забора, Том вышел, как ему сразу стало понятно, на центральную площадь города. И увидел здание в псевдогреческом стиле с выступающей лестницей перед огромными дверями входа, окруженного колоннадой. Огромные часы на фронтоне показывали пятнадцать минут седьмого. Подумав, он решил, что все эти непонятные впечатленияостаточные последствия удара и пройдут сами собой. Поэтому, отложив раздумья о происходящем на потом, Том стремительно преодолел площадь, желая быстрее добраться до отеля.

Войдя в отель и приветливо кивнув портье, он, с видом, что так и должно быть, смело двинулся к лестнице на второй этаж. Но как только поравнялся со стойкой, портье внезапно что-то вспомнил и окликнул его.

 Мистер Томпсон? Вам конверт принесли, уже целый день лежит. И хозяин отеля, мистер Смит, просил напомнить вам, чтобы вы расплатились за два дня. И не забирали больше с собой ключ.  Портье посмотрел на медленно повернувшегося разозленного Тома, подал конверт и добавил слегка дрогнувшим голосом:  П-п-ппожалуйста, сэр.

 Сколько с меня?  совладав с волнением, которое работник принял за озлобление, спросил Томпсон.

 Десять долларов и двадцать центов э сэр,  слегка приободрился портье.  Хозяин скинул за неиспользуемые услуги, сэр, ввиду вашего отсутствия.

 Хорошо, добавьте в счет еще сутки.  Подойдя к стойке, он выложил две бумажки по десять долларов.

 Слушаюсь, сэр.  Командный тон, с которым всё это было произнесено, заставил портье подтянуться, словно солдата на плацу. «А может быть, и не голос, а выложенные деньги, явно превосходящие любой счет»,  запоздало подумал Толик.

 Это всё, сэр?  подобострастным тоном добавил «работник гостиничного сервиса».

 Хотелось бы поужинать. Этого хватит?

 Заказать вам в номер, сэр?  увидев вытащенную дополнительно пятидолларовую бумажку, портье, казалось, был готов немедленно выпрыгнуть из-за стойки и помчаться выполнять любую его прихоть.

 Да. И ужин побыстрее,  уже двигаясь к лестнице, ответил Том.

Номер оказался небольшим, но довольно уютным. Мягкая кровать, стол с двумя стульями, сразу у входа дверь в совмещенный с душем ватерклозет заставили его недоуменно покачать головой, поскольку увиденное опять вызвало неприятное чувство несоответствия. Но зато стоящий в небольшом встроенном шкафчике чемоданчик и, главное, наличие там же еще одного костюма и шляпы его обрадовали. Ощущать на себе взгляды прохожих из-за отсутствия головного убора было неприятно.

Он быстро воспользовался ватерклозетом и душем. Как раз когда Том добривал вторую щеку найденной в номере безопасной бритвой «Жиллет», в дверь постучали.

 Войдите и оставьте ужин на столе!  крикнул он.

Выйдя из умывальника, он обнаружил на столе несколько тарелок и кувшинчиков. Сервировано было словно в ресторане, из чего Том заключил, что явно переплатил портье. И тут же мысленно чертыхнулся, отмахиваясь от приступа «амфибиотрахической асфиксии». Если он идет в армию, то деньги ему первое время не понадобятся. А потом так потом и будет видно. К тому же в бумажнике оставалось еще достаточно банкнот для того, чтобы прожить не один день. Даже с такими-то ценами.

Отбросив размышления, он поужинал и, аккуратно составив использованную посуду, взял лежащую на столе газету, напоминающую своей толщиной и весом журнал, прочел несколько статей, чтобы ознакомиться с новостями. Особенно его заинтересовали героическая борьба англичан в Северной Африке и продолжающееся наступление немцев в России. Прочел, посидел, обдумывая, и достал, наконец, повестку. Открыл, начал читать, и тут

На него накатило. Он отбросил на стол бумажку, исписанную непонятными буквами на неизвестном языке, и застыл. Перед мысленным взором человека, невидящими глазами уставившегося в стену, проносилась, словно кадры цветного, объемного и передающего запахи кинофильма, жизнь. Его? Да, его жизнь, не имеющая ничего общего ни с этим отелем, ни даже с этой страной ни с этим телом?!

Он дернулся, вставая, и обрушил на пол часть посуды, даже не обратив на это внимания. Потому что мысленно он снова был там, в этой проклятой стране, прокаленной солнцем, населенной непонятными, живущими по-средневековому людьми. И опять раскалывалась на части голова его лучшего друга. Опять он тер и не мог оттереть от присохшей крови руки. Снова впереди стоял дувал, за которым прятались «духи». Не те, бесплотные и ни для кого, по сути, не опасные привидения из сказок, а люди из плоти и крови, готовые убивать всех, кого считали чужими. А у него заканчивался магазин, и не было времени, чтобы сменить. И ни одной гранаты

Он, не раздеваясь, упал на кровать и застыл, продолжая мысленно переживать своюне свою жизнь, год за годом

В дверь несколько раз робко стучали, но, не дождавшись ответа, уходили. Стемнело, а он все так же лежал, почти не двигаясь и пытаясь понять, что произошло.

Если бы не прочитанная не так давно Или теперь уже невероятно давнов будущем? Он выругался вслух, припоминая все самые черные ругательства, которые только знал. Да, книга, в которой описывалось, как инопланетяне засовывали сознания людей в самые разные тела в прошлом, стремясь заставить их работать на себя. В конце концов герои попали в тела Сталина и одного из его генералов и устроили немцам антиблицкриг в сорок первом.

Но он-то ни с какими инопланетянами не сталкивался и к тому же, кажется, практически ничего не помнит о жизни этого тела. Всплывали отдельные отрывки воспоминаний, вспомнилось, что сохранились навыки говорить и читать по-английски. Толик-Том засмеялся, представив, что Гарритот самый Гена Водохлебов, с которым он играл в футбол, лазил по чужим садам, гонял на великахна самом деле инопланетянин.

Мозг, казалось, готов был расплавиться от размышлений, когда сработал какой-то защитный механизм, и неожиданно для себя Толик заснул. Успев только подумать, что утро вечера мудренее.

Утро, вопреки пословице, оказалось не только не мудренее, но и не приятней, чем вечер. Голова не то чтобы болела, но была словно налита свинцом. На полу остатками вчерашнего пиршества хрустели осколки пары тарелок и стакана. Уцелевшая часть посуды откровенно припахивала. Тело неприятно чесалось после сна в одежде. Двигаться не хотелось, но Толик, еще раз вспомнив любимые ругательства замкомвзвода, прапорщика Мимоходова, всё же встал, привел постель в относительный порядок, сдвинул в угол кучку из осколков посуды и наконец, в завершение всех этих утренних хлопот, принял душ и побрился.

Было не совсем комфортно осознавать, что все это проделывает чужое тело. Но зато оказалось приятно снова почувствовать себя двадцатилетним и знать, что ты ничем не отличаешься от остальных жителей этой страны. И еще неожиданней было почувствовать себя одновременно и Толиком, и Томом.

«Черт побери, а ведь теперь это моя страна. И что делать?» К американцам Толик относился двояко. С одной стороны, как к людям, сумевшим построить сильное и удобное для жизни государство, с другойкак к врагам его родины, сделавшим всё, чтобы ее разбить и унизить. Поэтому оказаться в шкуре такого врага было не совсем приятно. Но бросаться под поезд не в его характере, и Толик начал прикидывать план действий. «Как это называется? Инфильтрация? Штирлиц шел по коридору рейхсканцелярии и никак не мог понять, почему все узнают в нем шпиона. Неужели по ордену Красной Звезды или по буденовке на голове?»  мысли постоянно сбивались на незатейливый юмор, словно отгораживаясь от шокирующей правды. Причем, как неожиданно обнаружил Толик, думал он именно по-английски, словно на родном языке.

Закончив бриться, он уже собирался выйти в коридор и вызвать кого-нибудь, чтобы убрали в номере, как вдруг вспомнил о конверте. Судя по солнцу и наручным часам, время было раннее, а значит, в военкомат (Толик тут же мысленно поправил себя, напомнив, что военные комиссариаты остались где-то там, в будущем, в совершенно другой стране) можно было не торопиться.

Достав слегка помятый конверт, он уже хотел вскрыть его, когда в дверь постучали. Конверт стремительно скрылся под подушкой.

 Кто?

Что-то заставило Тома насторожиться. Предостерегающе заныла даже несуществующая теперь рана в боку. Он осторожно подошел к двери, по старой афганской привычке прижался к стене, чтобы не перекрывать дверной проем. Щелкнул замок

Дверь рывком открылась, и в комнату ворвался, точнее влетел, споткнувшись о вовремя выставленную ногу, шкафообразный громила. Большой шкаф падает обычно громко. Не стал исключением и этот. Но Толику было уже не до того. Его нога, продолжив прерванное столкновением с нижними конечностями первого нападающего, продолжила свое движение. Неожиданный удар в самое важное для мужчины место заставил второго нападающего согнуться в три погибели. Второй удар, выполненный на автомате, сцепленными в замок руками в основание черепа. Вот и другой бандит упал, выронив большой блестящий пистолет на ковер прямо под ноги. Толик обернулся, готовый ко всему. Громила уже приходил в себя, пытаясь приподняться. При взгляде на него у любого нормального человека неминуемо возникло бы чувство предсмертной тоски. И даже Том не стал исключением, несмотря на боевой азарт. Непомерно широкий в плечах, выше среднего роста громила с блестящим кастетом, зажатым в левой руке, пугал одним видом. На низком, с развитыми надбровными дугами лбу начала возникать шишка, а лицо, порезанное об осколки посуды, напоминало зомби из фильма ужасов. Толик мысленно вздохнул и легким, отработанным движением (настоящее мастерство не пропьешь!) оказался возле шкафо-зомби. Удар! Еще один! Прапорщик Мимоходов, вбивавший в него приемы рукопашного боя, остался бы доволен своим учеником. Открывший рот, полный обломков гнилых зубов зомби рухнул второй раз. И застыл, на этот раз явно навсегда. Трудно жить с носом, вбитым вглубь черепной коробки.

Толик печально оглядел окончательно разгромленный номер и грязно выругался: хотя бы одного надо было оставить в живых! Он попытался нащупать пульс сначала у громилы, потом у незадачливого стрелка. Еще раз выругавшись, Том быстро подошел к открытой двери. Выглянул. В коридоре и на видимом из номера участке лестницы было тихо и пустынно, как ночью в центре Аляски. Ни человека, ни звуканичего и никого.

Удовлетворенно хмыкнув, Толик запер дверь. Проверил еще раз наличие пульса у обоих тел. Естественно, не ожидая положительного результата: настоящий рукопашный бойэто убийство голыми руками, а не балет. Удовлетворенно кивнул, поняв, что не ошибся. И, морщась от боли в мышцах, быстро покидал все вещи в чемоданчик, не забыв и конверт из-под подушки. Осмотрел номер, несколько минут подумалбрать или не брать пистолет. В конце концов решил не связываться с криминальным стволом и, подхватив чемодан, вышел из номера.

Портье, увидев спускающегося по лестнице Тома, удивленно распахнул глаза, дернулся и тут же начал с деловым видом перебирать что-то за стойкой, изображая бурную деятельность. Решив не осложнять себе жизнь, Толик кинул на стойку еще десятку и, не прощаясь, покинул отель.

Десант в прошлое

Призывной пункт напоминал офис небольшой компании накануне обеденного перерыва. Если не учитывать, конечно, что из пятерых присутствующих трое были в военной форме. Правда, если приглядеться, на двоих из них форма сидела как на корове фартукпонятно было, что настоящий кадровый военный тут только один. Старший сержант, как расшифровал Толик его нашивки, распекал за что-то одного из подчиненных, негромко, но внушительно. Даже Толик от одной донесшейся до ушей интонации невольно перешел на строевой шаг. Заметив его, мастер-сержант отпустил распекаемого и с явно выраженным удовольствием наблюдал за подходом рекрута. Подойдя к начальственному столу, Том вытянулся по стойке смирно и поздоровался.

 Вольно, мистер,  встав со стула, ответил военный.  Служили? Где?

 Нет, сержант,  ответил Толик, неожиданно вспомнив, что его носитель не служил и не мог служить.  Вневойсковая подготовка, сэр.

 Хорошо вас подготовили. Инструктор был из немцев? Характерный строевой шаг,  забирая повестку, заметил сержант.  Думаю, и со здоровьем в порядке? И куда хотите? К нам, в пехоту?

 На здоровье не жалуюсь, сэр! И хотелось бы в парашютисты, сэр!

 Не стоит так тянуться, мистер Томпсон. Вы пока еще гражданский,  мастер-сержант вздохнул.  Вы хотя бы представляете, что такое десант? За пятьдесят долларов доплаты вы получите столько работы С парашютом прыгали?

 Так точно! Три раза,  преуменьшил свои достижения Том.

 Хм,  окинув его недоверчивым взглядом, сержант, не поворачивая головы, скомандовал:  Капрал Райан! Проводите рекрута к медикам!

Медкомиссия ничем практически не отличалась от той, что проходил когда-то Толик. Те же звери в белых халатах, разве что женщин не было. Не дошла еще видимо, женская эмансипация до таких высот, или извращений. Но в целом процедура нисколько не изменилась: «Пройдите туда сюда, разденьтесь, встаньте, лягте, наклонитесь» Рекрутов, вопреки опасениям Толика, постепенно прибавлялось, и к обеду набралось не меньше сотни человек. Увидев такую толпу народа, он успокоился, решив, что ни один самый отмороженный мафиози не станет ничего предпринимать при таком числе свидетелей.

Столовая напомнила обычное советское заведение годов восьмидесятых с самообслуживанием. Разве что столы и стулья, сделанные полностью из натуральных материалов, да плакаты на стенах с надписями на английском выбивались из общей картины. Обед был обильный, пусть и не слишком изысканный. Подали огромный кусок обжаренной говядины с жареной же картошкой и напитки по выбору. К удивлению Толика, соус и приправы отсутствовали, из-за чего многие рекруты поглощали блюда без всякой охоты. Сидящий же напротив худощавый веснушчатый парень съел все до капли и с явным сожалением разглядывал остатки на тарелках соседей. Перехватив любопытный взгляд Томпсона, он усмехнулся и негромко спросил:

 Не был безработным?

 Нет,  ответил удивленный Толик,  и что?

 Тогда понятно. Поел бы хотя бы месяц бесплатного супчика от Армии Спасения, ты бы добавки раза три попросил,  пояснил он.

Пристыженный, Том быстро допил довольно-таки скверный кофе и поднялся из-за стола. Пришлось почти пять минут простоять со своим подносом, дожидаясь, пока поевшие раньше сдадут свои в специальное окно приемки. Но вот и эта нудная процедура закончилась, и он вышел из пропитанного тяжелыми кухонными запахами помещения во двор.

При взгляде на собравшихся у курилки рекрутов ему тоже захотелось закурить, но Толик без труда подавил это неуместное желание. Это грязное дело он бросил сразу после армии, по просьбе девчонки, которую очень любил, и не курил до последнего дня в прежнем теле. Нравилось ли курево Тому, Толику было абсолютно наплевать. Впереди была война, пусть и не столь тяжелая, как на Восточном фронте, но вполне реальная, и он не хотел, чтобы даже малейшая мелочь помешала ему выжить.