Сергей ГалихинГОСТЬ
Некоторые исторические события притянуты за уши, а факты выдуманы.
Поздней осенью в небольшом зале дома культуры завода «Серп и молот» сидело человек двадцать. По тому, как люди были одеты, как держались, можно было сказать, что их достаток гораздо выше среднего, положение в обществе вполне уверенное, но достигли его они совсем недавно. Потому их желание соответствовать представлениям о роскошной жизни было непреодолимо. Именно это желание привело их на аукцион. Правда, в третьем ряду, ближе к правому краю сидел интересный старичок, а в одиннадцатом две статные дамы. Вот они точно знали, зачем пришли. Получив небольшое удовольствие от созерцания типажей, Станислав Егоров подумал, что каждый имеет право сам испортить свою жизнь, внешность и жилище и в очередной раз проверил, на месте ли деньгив его кармане была солидная сумма.
На сцену вышел ведущий аукциона, плотненький человек невысокого роста с щегольскими усиками, в смокинге и с бабочкой. Зал встретил его жидкими аплодисментами. Одарив присутствующих белозубой улыбкой, ведущий пересек сцену по диагонали и, миновав старенький стол, покрытый неглаженной темно-зеленой материей, подошел к кафедре. Зал притих.
Здравствуйте, уважаемые дамы и господа! провозгласил ведущий. Аукционный дом «Виктория» рад приветствовать вас на своих первых торгах. Мы надеемся, что все присутствующие в зале приобретут ту вещь, за которой пришли, и за цену чуть ниже, чем готовы были заплатить.
Зал заулыбался, послышалось слабое хмыканье.
Итак мы начинаем! Леночка, прошу вас.
На сцену, покачивая бедрами, вышла длинноногая девушка в коротком черном платье и предъявила залу раскрытую картонную папку, в которой лежали пожелтевшие листы бумаги и пергамента.
Так сказать, для затравочки улыбнулся ведущий. Тридцать восемь эскизов инженера Бергольца. Санкт-Петербург, девятнадцатый век. Хочу лишь добавить, что Франц Бергольц, умерший в конце девятнадцатого века, в определенных кругах был весьма известным изобретателем. Ходили даже слухи, что он изобрел вечный двигатель. Современники, естественно, не принимали старика всерьез, но как знать. Быть может, именно в этой папке лежат чертежи, из-за которых удавятся нефтяные шейхи. За эту папку аукционный дом «Виктория» просит ведущий сделал паузу, всего-навсего две с половиной тысячи рублей. Стоимость бутылки хорошего коньяка Итак, господа, кто желает приобрести?
Две с половиной, сказал Егоров и поднял вверх правую руку.
Прекрасно! воскликнул ведущий, указав на Стаса деревянным темно-коричневым полированным молоточком. Две с половиной тысячираз, две с половиной тысячидва Господа! Неужели больше никто из сидящих в зале не верит в реальность вечного двигателя?
Стас затаил дыхание Зал молчал.
Две с половиной тысячи три!
Деревянный молоток опустился на деревянную шайбу, огласив зал гулким стуком.
Лот был продан.
Все, что происходило на аукционе дальше, Егорова не интересовало. Когда началась борьба за бронзовые каминные часы, Франция, начало восемнадцатого века, Стас поднялся со стула и тихо вышел из зала. Забрать свою покупку он сможет только после окончания торгов, не раньше чем через час.
Гуляя по улице, кутаясь от пронизывающего ветра в кожаную куртку, Стас пил из пластиковой бутылки минеральную воду и никак не мог поверить в случившееся. За две с половиной тысячи рублей он купил рисунки Джордано Бруно! Чертежи машины времени за бутылку коньяка! Как же причудлива порой бывает судьба в своих подарках
Старик Бергольц купил эти чертежи в Ганновере, в букинистическом магазине, за не очень большие по тем временам деньги и через месяц выдал их за свое изобретение. Ведущий аукциона перепутал, Бергольц объявил, что изобрел не вечный двигатель, а машину времени. Ученые мужи подняли его на смех.
Доказать свою правоту опытным путем Бергольц не смог, так как у него было всего восемь чертежей из девяти необходимых.
В начале шестидесятых годов двадцатого века практически все журналы мира опубликовали фотографию рисунка Джордано Бруно, найденного в запасниках библиотеки Конгресса США. Сейчас он стоит больших денег, но Стасу было вполне достаточно большой и качественной цветной фотографии из журнала «Тайм». Остальные восемь чертежей лежали в папке Бергольца среди других бумаг. Перед аукционом Стас не только увидел их, но даже смог подержать в руках. Уже тогда он почувствовал, что его жизнь может круто измениться.
А ведь всего несколько дней назад он и не подозревал об этом
Новый сосед Егорова по дачному поселку как-то вечером у колодца, когда они разговорились об изобретении колеса и его роли в жизни человека, в шутку сказал, что «среди безумных изобретений прошлых веков время от времени попадаются очень интересные идеи. Кстати, новый аукционный дом «Виктория» собирается открыть свои торги именно с чертежей такого изобретения.
По радио говорили, что Франц Бергольцличность вполне известная среди горе-изобретателей». Стас знал, что последним владельцем чертежей Бруно был именно Бергольц, но никак не мог выйти на след его архива. Теперь ему осталось только проверить информацию об аукционе. Утром Стас уехал в Москву.
Убедившись в подлинности чертежей, он собрал все свои сбережения, залез в долги и пришел на аукцион с надеждой, что никто не обратит внимания на эту невзрачную картонную папочку. В его кармане лежали большие деньги, но если кто-нибудь в зале позарился бы на этот на первый взгляд смешной лот или решил бы купить его ради интереса, «чтоб было», вряд ли Стас смог с ним тягаться. Но, к счастью, желающих приобрести чертежи Бергольца не нашлось. И теперь ему оставалось всего лишь попытаться собрать по чертежам машину и проверить на практике все, что было сказано и о Джордано Бруно, и о возможности перемещения во времени. Нелепо Шаг в вечность ценою в бутылку коньяка
Весна в этом году была ранняя и на редкость теплая. Снег почти полностью стаял еще в десятых числах апреля, и лишь кое-где за городом его можно было встретить в лесу. Грязно-белые пятна изредка попадались в низинах и оврагах, как будто надеялись затаиться и, оставшись незамеченными, протянуть как можно дольше. Молодой листвы на ветвях деревьев и кустарника с каждым днем становились все больше, воздух наполнился сладким запахом весны.
Электричка загудела и, набирая скорость, отъехала от платформы. Чтобы завязать на ботинках шнурки, Вовка опустился на корточки, отец терпеливо ждал, бесцельно осматриваясь по сторонам. С прошлой весны, когда они приезжали на дачу к Стасу на шашлыки, станция немного изменилась. Стены перекрасили из бледно-зеленого в светло-голубой, появилась кирпичная пристройка, где теперь располагалась железнодорожная касса, заменили навес над автостанцией.
Ты правда не знаешь, зачем он нас позвал? спросил Вовка, затягивая узел.
Нет, ответил отец.
После истории с черепом он стал какой-то странный.
Он и до истории был с заскоками. Вобьет себе в башку какую-нибудь идею, так ее потом клещами не вытащишь, пока он сам лоб не расшибет.
Тех глубоко я уважаю, кто крепость приступом берет, сказал Вовка и встал на ноги. Хотя бы за упорство.
Наш автобус, показал отец в сторону остановки.
Вовка сел у окна и всю дорогу глазел на мелькающие за окном сельские картинки.
Ему нравилась дача Стаса и место, где она находилась. Отец молча сидел рядом. Последние дни он выглядел уставшим, и Вовка надеялся, что поездка за город его немного развеет. На восьмой остановке они сошли. Автобус отъехал. Перед ними открылось небольшое перепаханное поле, разрезанное пополам тропинкой. Вплотную к пашне стоял лес, левее журчала мелкая речушка, больше похожая на широкий ручей. Солнце, стосковавшееся за зиму по своей работе, щедро припекало. Через десять минут Вовка расстегнул ветровку.
Все-таки интересно, зачем он нас позвал, не унимался Вовка.
Интересно, согласился отец. Он позвонил мне вчера на работу и сказал, чтобы мы с тобой приехали к нему на дачу. Вдвоем. Без Юры.
Может, на шашлык? Хотя нет, слишком уж срочно среди недели. Да еще без Юры.
Стас сказал, что у него есть для нас сюрприз.
Полевая тропинка сменилась проселочной. Еще пару километров дорогии они у цели. Слабые порывы ветра осторожно покачивали ветви деревьев.
Последний раз я с ним говорил еще в ноябре, продолжил отец. Он был чем-то озадачен. Сказал, что его достали, что мы злые и он скоро от нас уйдет. Далеко-далеко.
Вовка посмотрел на отца.
Думаешь, решил руки наложить?
Нет. Он умный человек и никогда этого не сделает. Но повод у него был.
В ноябре ему не дали денег на экспедицию, и он заявил, что пора заняться теорией. На Новый год я говорил с тетей Валей, она сказала, что Стас живет на даче и пишет какой-то научный труд. В Москву приезжает первого числа каждого месяца за продуктами.
Может, в академики метит?
Может, пожал плечами отец. Он все может. Он кандидатскую написал за две недели. Кстати, тогда ему тоже экспедицию закрыли.
Значит, точно, утвердился в своей мысли Вовка. Метит в академики.
Как у тебя в институте?
А как у меня должно быть? насторожился Вовка.
Толик сказал, что ты зачеты завалил.
Не зачеты, а зачет. И я его уже пересдал.
Лес кончился. Их взору открылся небольшой дачный поселок. Точнее, это была небольшая подмосковная деревенька. Со временем деревня начала пустеть, и дома стали переходить в руки москвичей. Кто-то сносил старые дома и строил на их месте современные щитовые коттеджи. Другие, наоборот, старались отремонтировать деревенские избушки и воссоздать тот быт, который существовал на протяжении полутора веков. И тогда по выходным поездка из города не была банальной вылазкой на дачу. На вопрос: «Ты куда на выходные?», человек мог с гордостью ответить: в деревню.
Егоров жил в одной из таких старых избушек, чуть скособоченной, осевшей, но подремонтированной, приведенной в божеский вид. За домом был роскошный яблоневый сад.
Гостей Стас встретил в сенях в расшитом старославянском платье, с рядком узелков-застежек у правого плеча, подпоясанный матерчатым поясом, в холщовых штанах и свежесплетенных лаптях. Кроме того, Стас отпустил бороду, которую никогда не носил. Глаза его светились нездоровым азартом.
А вот и он, чокнутый профессор, сказал Вовка, увидев Егорова. От его бороды он пришел в восторг.
Стас и Виктор обнялись после полугодовой разлуки, Вовку удостоили рукопожатия.
Ты чего так вырядился? спросил Вовка. Вживаешься в образ?
А чем тебе прикид не нравится? ответил вопросом на вопрос Стас тоном Вовкиных сокурсников.
Да нет, ничего, сказал Вовка, обходя кругом «профессора» и осматривая его со всех сторон. Я просто так спросил.
Что-то случилось? поинтересовался Виктор.
Еще нет, но, надеюсь, сегодня случится.
Стас, не время шутить, серьезно сказал Виктор. Ты на самом деле всех здорово перепугал. Я тебя очень прошу, говори без намеков.
Егоров перестал улыбаться и посмотрел на человека, которого считал своим другом. Корнеев принял этот взгляд. С минуту они молча смотрели друг на друга, как будто играли в гляделки. Вовка очень хорошо знал, что бывает, когда они вот так смотрят друг другу в глаза. Отойдя к столу, он терпеливо ждал объяснений, напялив колпак, лежавший на столе.
Я построил машину времени, вдруг сказал Стас.
Вовка обернулся, да так быстро, что у него что-то хрустнуло в шее.
Ты это серьезно? спросил Виктор.
Вполне.
Вовка хотел было сострить, но вдруг понял, что Стас не шутит. Если он не сошел с ума, то то он действительно построил машину времени.
Показывай, сказал Виктор, всем своим видом говоря, что изобрелтак изобрел. Ничего особенного. Но если врешь
Пошли, сказал Стас, при этом его губы дрогнули и чуть изогнулись в улыбке человека, сделавшего что-то невероятное.
Стас не был похож на сумасшедшего. У него был не тот склад ума, не тот характер, чтобы вот так запросто тронуться от навязчивой идеи. Он был человеком, ставившим перед собой цель и шедшим к ней, не обращая внимания на трудности и препятствия. В основу его исторических изысканий всегда ложился холодный математический и логический расчет.
Егоров сделал несколько шагов и уверенным движением распахнул дверь чулана.
От увиденного Вовка непроизвольно открыл рот, а его отец просто растерялся.
Все пространство чулана занимал загадочный агрегат, построенный в основном из струганого деревянного бруса. Блоки, веревки, зеркала. Глядя на эту конструкцию, Корнеев невольно ощутил легкий страх: «А вдруг»
Сложная система растяжек и тросов, выдавил из себя Вовка. Он не смог удержаться от легкой иронии в голосе.
Стас не обиделся. Его переполняли чувства, все-таки он «ее» построил.
Ее изобрел Бруно, сказал Стас. Я всего лишь построил, воспользовавшись его чертежами.
Дай чего-нибудь попить, попросил Виктор.
Стас взглядом показал на полупустую трехлитровую банку хлебного кваса, стоявшую на лавке рядом с чуланом. Виктор сделал несколько жадных глотков светло-коричневого мутноватого напитка и, передав банку сыну, вытер губы тыльной стороной ладони.
Стас. Я ни в коем случае не считаю тебя сумасшедшим, но согласись, все это быстро заговорил Виктор, но вдруг замолчал, тщательно подбирая слова. Я, конечно, знаю, что были описания машин времени именно в таком приблизительно таком, виде. И у нас в стране их тоже пробовали строить.
Я знаю, что перемещения во времени возможны, потому что монахи каким-то образом отправили Вовку в прошлое
Стас улыбнулся, зашел в чуланчик, взял с маленького садового столика, стоявшего в правом углу, возле маленького окна, картонную папку и передал ее Виктору. Тот открыл папку и начал рассматривать листы пергамента. Чертежи чередовались какими-то записками и рисунками. Переворачивая лист за листом, Корнеев все больше склонялся к тому, что Стас не врет, и это обстоятельство его, честно говоря, не очень радовало. Он не знал почему. Он просто чувствовал тревогу.
Это Бруно, сказал Стас, кивнув на пожелтевшие листы. Вне всяких сомнений.
Разве ты читаешь на староитальянском? спросил Вовка, заглядывая в папку.
Пора запомнить, молодой человек, что научные труды в средние века писались, как правило, на латыни, ответил Стас и, сняв колпак с Вовкиной головы, нахлобучил на свою.
Корнеев рассматривал листы по третьему кругу и сам не знал, что хотел увидеть. Доказательство того, что Стас прав, или же наоборот.
Откуда это у тебя? спросил Виктор.
После всего, что с нами произошло, начал рассказ Стас, после Италии, я занялся изучением Джордано Бруно как исторической личности. Помнишь, я показывал тебе бумаги профессора Торо? У Бруно была книга «О свойствах времени». Принято считать, что она бесследно исчезла после Второй мировой войны, но, помня твой главный лозунг, что ничего на свете не исчезает бесследно, я начал искать ее
Ты нашел книгу? пугаясь своего вопроса, спросил Виктор.
Нет. То есть я ее нашел бы я найду ее, просто пока не успел. Но если у тебя в жизни есть цель и ты идешь к ней, судьба обязательно делает шаг навстречу. Ко мне в руки попали чертежи машины времени, которую сконструировал Бруно
Подожди, остановил Стаса Виктор. Ты немного увлекся. Тебе нужно взять тайм-аут. Бумаги могут быть древней фальшивкой или древней ошибкой.
Ничего подобного, улыбнулся Стас. Смотри.
Стас, ты слишком увлекся.
Егоров быстро вошел в чулан и подошел к загадочному агрегату. Виктор и Вовка зашли следом. Стас раскрутил какое-то колесо, похожее на корабельный штурвал, и вся конструкция пришла в движение. Он пододвинул старенький табурет, встал на него и обернулся
Я сделал все в точности, как написано в бумагах. Я использовал те же материалы Смотрите. Все происходит между этими зеркалами. Они основные.
Вот это определяет время, Стас показал на верхушку конструкции. Когда здесь создается
Ножка табурета подломилась, и, взмахнув руками, словно крыльями, Стас рухнул на единственное пустое пространствомежду зеркалами. Вместо грохота упавшего на пол тела последовала ярко-белая, ослепительно белая вспышка.
Когда Вовка и его отец открыли глаза, кроме сломанного табурета на полу ничего не было. В это невозможно было поверить и не верить было глупо.