Они кивнули, и Эркин, не вставая с земли, поменялся местами с Грошиком, потом ещё с одним из ватаги Арча, и ещё пока не оказался на краю. Мартин смотрел на его бессмысленно-тупое лицо Неужели это маска? А у остальных? Он не додумал, потому что от Эркина шёпотом от одного к другому прилетело: "Увезут на фильтрацию". И зашелестело, заметалось:
Фильтрацияэто чего?
А хрен их знает
Меченый говорит, навроде сортировки.
Ни хрена себе!
Да откуда ему знать?
Врёт, думаешь?
Да на хрена ему врать?
Говорит, стоящий мужик объяснял.
Мартина спроси.
Мартин, ты не говори, услышат, головой только
Врёт Меченый?
Мартин молча мотнул головой, словно муху отгонял. И полетело всем понятноесортировка.
Из-за завала робко выбирались женщины, мальчишки уже давно расположились по гребню и склону завала. Походить к сидящим на земле мужчинам не решались. Женщины, многие с детьми на руках, переходили с места на место, выглядывая своих. Мужей, братьев, любимых Сыновья: подростки и мальцы совсемих русские сразу отпустили, отобрав только у кого что было из оружиясидели на завале. Найдя, выглядев своего, старались как-то незаметно привлечь внимание и, встретившись глазами, уже оставались так стоять. На свору никто не смотрел. Добить же не дозволят, так и нечего душу травить.
Было уже совсем светло. Забегали, засуетились русские, и Эркин передал:
Грузовики пришли. Сейчас повезут.
И вдруг из-за завала выбежали Маша и Даша. В своих курточках, косички торчком из-под беретиков. Они тащили большую корзину, наполненную нарезанным хлебом. Поставили корзину на землю, подбежали к часовому и затараторили так быстро и напористо, что Эркин, оторопело моргая, не мог перевести и даже не соображал, чего они прыгают вокруг часового. Подошёл офицер, и Даша с Машей переключились на него. Они выхватывали из корзины ломти хлеба, вертели ими перед его лицом и бросали обратно. Наконец офицер рассмеялся и кивнул.
Пускай их.
Да уж чего там, отозвался часовой, когда ещё бедолаг накормят.
Даша и Маша подтащили корзину к сидящим на земле и стали раздавать им хлеб. Толстые ломти, склеенные попарно тонким слоем жира.
Не вставайте! Мы подойдём! Вставать нельзя! Всем хватит! звонко выкрикивала Маша.
Ловко протискиваясь между сидящими, они раздавали хлеб, успевая шептать:
Твои целы Жена выжила Раненые в безопасности Держитесь
Протягивая хлеб Эркину, Даша шепнула:
Ешь осторожно. Там для тебя.
И тут же отошла.
Эркин осторожно разлепил ломти. Между ними лежало завёрнутое в целлофан его русское удостоверение.
Прикрой.
Сидевший рядом Кот слегка сдвинулся. За его спиной Эркин быстро развернул и засунул удостоверение под куртку в нагрудный карман рубашки, обёртку скомкал и бросил на землю.
Облизал бы, хмыкнул Кот.
Обойдусь, невнятно ответил Эркин, засовывая хлеб в рот.
Даша и Маша, раздав хлеб, подхватили пустую корзину, улыбнувшись и ещё раз поблагодарив офицера и часового, направились к завалу. И тут
Эй! А нам? крикнул кто-то из своры.
А вам Маша выстрелила такой фразой, что цветные дружно и злорадно заржали.
Некоторые даже подавились и закашлялись, соседи били их по спинам.
Шлюхи! Подстилки черномазые! заорала свора.
Эркин торопливо дожевал и подобрался перед прыжком. Зашевелилась своратак сейчас и добьём.
Бегите, девки, отсмеялся часовой, я их сам успокою.
И повёл автоматом. Свора послушно осела и замолчала. Затихли и цветные, но злорадные ухмылки на их лицах, смешки и перешёптывания стали более откровенными.
Урча моторами, въехали два больших крытых грузовика. Подошли ещё русские, разговаривая между собой. Эркин не успел перевести, но все и так поняли. Загрузка. Да, откинули задние борта, встали двумя коридорами солдаты.
Встать. По одному марш.
Эркин встал со всеми и протиснулся к Мартину. Его работа переводчика закончилась. Мартин устало улыбнулся ему и кивнул. Рядом в другой грузовик так же грузили свору. Ладно, не на этом, так на том свете встретимся и сквитаемся.
С другого конца в Цветной въехала санитарная машина забрать раненых. Маша и Даша помогли их загрузить, попрощались с ними, успокоили, что в русский госпиталь везут, не в местную больницу, русские врачи хорошие, как доктор Айзек, земля ему пухом, всё хорошо будет, до встречи, до встречи, до встречи
Маша и Даша помахали вслед машине, переглянулись и стали прощаться с женщинами, помогавшими им и принимавшими их помощь. Ещё ночью, вернее вчера всё было решено, а показывая русским раненых, объясняя и рассказывая, девочки выяснили заодно и всё для себя. Они зашли в дом и через минуту вернулись. Даша вела за руку одетую и закутанную в шаль Алису, а Маша несла чемоданчик доктора Айзека.
До встречи.
Всем до встречи.
До встречи, вежливо повторила за ними Алиса, крепко сжимая ручку своего баульчика.
И они ушли. На выходе из Цветного их догнал русский солдат. Офицер сдержал слово дать им провожатого. Теперь домой, собрать вещи и сразу к коменданту. А уже он отправит их в беженский лагерь, и там они спокойно дождутся визы и уедут.
Немолодой солдат расспрашивал их, как они тут жили, не забывая зорко оглядывать улицу. Алиса семенила рядом, крепко держась за Дашину руку. Они миновали пожарища в ближних к Цветному кварталах. Трупы уже убраны, но улицы пустынны. Редкие прохожие, видя их спутника, сворачивали в проулки. Расспрашивая провожатого, в какую область им лучше уехать, Даша и Маша ни на что не обращали внимания. Вдруг Алиса замедлила шаг и тут же, выдернув ладошку из руки Даши, устремилась вперёд.
Мама!
И они все увидели бегущую к ним женщину в сером плаще и ещё двух, растерянно бегущих за ней.
У Жени не было сил кричать. Она молча бросилась на колени и обхватила, прижала к себе Алису.
Слава Богу, еле слышно сказала миссис Стоун.
Рози кивнула.
Пошатываясь, Крис вышел на крыльцо и сел на ступеньки, устало закрыл глаза. И снова белые, чёрные, смуглые тела, зияющие красные раны, потёки крови, стоны, крики, команды
Молочно-белый парень с развороченным животом шепчет синими губами:
Ведь я не умру, нет, я не хочу
Седой негр с торчащими из голеней ярко-белыми обломками костей
Беременная женщина умирает на столе, и похожая на куклу доктор Барбиеё длинное сложное имя Варвара Виссарионовна никто из парней не может выговоритьприжимаясь ухом к огромному трепещущему животу, командует неожиданно резким и сильным голосом:
Ребёнок жив. На кесарево!..
Сумасшедший бег рядом с каталкой с капельницей в руке. Успеть, лишь бы успеть и не тряхнуть
Бешеный крик Андрея:
Я эту сволочь перевязывать не буду!
И не менее бешеный рык доктора Юры:
Вон отсюда, п-подонок!..
И они все стоят в крохотной дежурке, и перед ними доктор Юра в забрызганном кровью халате с болтающейся на груди повязкой. Смотрит на них жёстко, как никогда не смотрел, и говорит, как стреляет:
Или вы медики, и для вас нет ни расы, ни ничего, слышите, ни-че-го, кроме страдающего человека, и вы обязаны ему помочь и будете помогать, или уходите. Идите охранять ограду, убирать двор, просто спать к чертям свинячьим. Решайте сейчас и сразу.
И он слышит свой собственный голос как со стороны.
Я остаюсь.
И голоса остальных:
И я И я И я
Тогда пошли, кивает доктор Юра, и они следом за ним вываливаются из комнаты
И опять нескончаемый поток стонущих, хрипящих, кричащих людей
Мужчина в чёрной изорванной форме кричит:
Нет, уберите их, отталкивает руки Клайда и Сола. Они убьют меня!
Стану ещё мараться, ворчит Клайд, разрезая рукав мундира. Локоть вывернут, а крику
Седая маленькая женщина в плоской шляпке с цветочками не хочет отойти от носилок с неподвижным мужчиной.
Нет, нет, я не уйду, дайте мне умереть рядом с ним.
Он, невежливо отталкивая её, быстро разрезает на мужчине одежду, отбрасывая окровавленные лоскуты. Всё в крови, кровь струёй, не толчками.
Венозное.
Жгут, командует доктор Юра. Убери кровь, я же не вижу ни черта!
Он торопливо стирает кровь тампоном с перекисью.
Крис, выведи её и валерьянки влей, не до инфарктов сейчас.
Он охватывает хрупкое тело и не выводит, а выносит её в соседнюю комнату, кто-то даёт ему в руку мензурку с тёмно-коричневой жидкостью.
Мой сын, он
Пейте, он усаживает её на жёсткий диван, суёт мензурку, это лекарство.
Спасите его
Она вдруг гладит и целует его руку, придерживающую мензурку, он растерянно не понимает, что она делает, выдёргивает руку и убегает к доктору Юре
Тётя Паша ловко орудует тряпкой между их ногами и носилками. И когда он переступает, чтобы не мешать ей, его пригвождает к полу крик доктора Юры:
Не отвлекайся!
И русское ворчание тёти Паши, которое он неожиданно понимает:
Ты стой, стой, у тебя своё дело, о нём думай
Страшно изувеченный молодой негр рыдает, захлёбываясь кровью и слезами.
Тихо-тихо, парень, он накладывает лёгкую повязку, закрывая изрезанный низ живота. Сейчас полегчает.
Что делают, сволочи, а? горестно качает головой на соседних носилках трёхкровка с охватывающей грудь самодельной повязкой.
Ладно, обрывает он, не трави душу, и подходит к нему. Пулевое?
Ну-ка, доктор Роман ловко отстраняет его и осматривает входное отверстие. Молодец, хорошо держишься.
Сказано это раненому или емунепонятно, но он улыбается, и раненый отвечает ему улыбкой
Белобрысый парень в новенькой чёрной форме, правая нога неестественно вывернута в бедре. Перелом, вывих? Он взрезает брюки и трусы, обнажая бедро и живот, и неожиданный крик, от силы иглавноебеспричинности которого он теряется.
Ты чего? Разве больно?
И жаркий умоляющий шёпот:
Нам сказали вы кастрируете белых лучше убей сразу
Дурак, доктор Юра, не возмущаясь, а называя как диагноз, ощупывает выпирающую тазовую кость. Переломы. На рентген
Крис сидел, уткнувшись лицом в колени, спалне спал Его тронули за плечо. Он с трудом поднял голову, заморгал. Люся? Чего ей?
Я кофе принесла, Чёрного. Выпей.
Он послушно взял кружку, отхлебнул, не разбирая вкуса, не замечая, что она говорит по-русски, а он понимает её.
И вот, поешь, она почти насильно всовывает ему в другую руку дощечку?
А! Это же шоколад. Он ест, пьёт, и вроде красный туман перед глазами редеет.
Спасибо.
На здоровье.
Крис допил кофе и бездумно отдал кружку Люсе.
Раненых много?
Крис пожал плечами.
Я не считал. Наверное много.
За его спиной стукнула дверь. Преодолевая вяжущую боль во всём теле, Крис обернулся и медленно, оттолкнувшись рукой от холодного камня, встал.
Устал? Аристов курил, оглядывая его покрасневшими глазами.
Крис кивнул и, тяжело ворочая языком, спросил по-русски:
Сейчас затишье?
Да. Через четыре часа новая партия из Джексонвилля. Много тяжёлых.
Юрий Анатольевич, вмешалась Люся, вам же надо поесть. И я кофе сварила.
Он улыбнулся.
Спасибо. Кофеэто хорошо. А Крису дала?
Да, я кружку выпил, Крис улыбнулся. С шоколадом.
Совсем хорошо, рассмеялся Аристов.
На их голоса из дверей стали выходить остальные, разговор стал общим и на английском.
Доктор Юра, это не конец?
Нет. Через четыре часа новый поток. Идите отдыхать.
Вторая смена?!
Ошалел совсем? Какие тут тебе смены?!
Парни, в душ пошли.
И потянемся, болит всё.
Помнёмся ещё
Доктор Юра, набрался смелости Эд. Давайте с нами.
Да, подхватил Крис. Мы бодрящий массаж знаем.
Остальные радостно заговорили одновременно, не слушая и перебивая друг друга.
Ага
Точно
После него хоть две смены сразу
Ты заткнёшься со своими сменами?
Давайте, доктор Юра.
От душа до зала в простыне
На фиг зал, забыл, как прямо в душе?
Точно, там же скамьи
Спасибо, парни, вклинился в их гомон Аристов. А остальным врачам?
А что? сразу ответил Крис. Нас вон сколько.
Точно, кивнул Сол. Всем сделаем.
Хорошо, кивнул Аристов. Пойду, скажу остальным.
Доктор Юра, Андрей счёл момент подходящим. Он уже давно крутился вокруг них, выжидая случая. Вроде, доктор Юра успокоился, улыбается Простите меня. Я его узнал просто. Это он меня зимой мордовал.
Это ты следователям расскажешь.
Ага, кивнул Андрей. Всё расскажу, доктор Юра. Разрешите мне работать.
Аристов, насмешливо щурясь, оглядел толпившихся вокруг парней, ожидая их решения.
Пусть со мной в паре будет, сказал Клайд. Если что, я его сам пришибу.
У него руки ловкие, кивнул Люк, голова только
Голова дерьмовая, засмеялся Сол.
Да и молодой он, вступил Эд. Чего с малолетки взять?
Ладно, улыбнулся Аристов. Под вашу ответственность.
Они дружно закивали. А счастливая улыбка Андрея только добавила веселья.
Доктор Юра, Крис решил перейти к делу. Мы пойдём и подождём вас в душевой.
Идите, кивнул Аристов. Сейчас догоним.
Гомоня и перешучиваясь, парни побежали к жилому корпусу. Аристов повернулся и пошёл звать остальных на душ с массажем. Бодрящий массаж что-то новое. Итак, у них четыре часа. Душ с массажемчас, итоги по сделанному и отдых. Всё успеваем.
Аристов открыл дверь ординаторской.
Коллеги, нас приглашают на душ с бодрящим массажем.
Спавший сидя за столом, Роман Климов вскинул голову.
Кого привезли?
Пока никого, засмеялся Аристов. Вставай и пошли.
Юрка, простонал кто-то. Сейчас кофе принесут.
Кофе потом. Давайте, давайте, живо, нас уже ждут.
Всех? оторвалась от заполнения очередной карточки Варвара Виссарионовна и, увидев мгновенное смущение Аристова, улыбнулась:Всё понятно, коллега, можете не краснеть. Для ваших парней это будет слишком большим испытанием.
Пока да, кивнул Аристов и улыбнулся. Думаю, пока.
Будем ждать, рассмеялись остальные женщины.
Идите, ребята
Такое доверие надо ценить
Потом нам расскажете
Если что, мы знаем, где вы
Забежав к себе за мочалками, мылом, полотенцами и чистым бельём, они все собрались в душевом зале. Парни вдруг оробели, засмущались, раздевались, как-то прячась друг за друга. Неловко чувствовали себя и врачи. Но в плеске воды и общей толкотне неловкость первых минут прошла. Смех, звучные шлепки по голому телу, шутливые схватки за душ, за скамью.
Доктор Юра, ложитесь.
Ох, как оно
Андрей, пусти, потом постираешь.
Эй, куда размахался
А ты под руку не подворачивайся.
Вы расслабьтесь.
Плечо потянул.
Размять тебе?
Ага, спасибо.
К-куда моё мыло лапаешь?!
Крис, тянуться будешь? Становись тогда.
Ага, сейчас.
Доктор Роман, так хорошо, вы полежите немного, ополоснитесь и всё.
Юра, ты всё?
Почти.
Сейчас бы пивка
Оно бы конечно.
Ну, всё, я пошёл.
Душевая постепенно пустела. Парни уже не стеснялись врачей, спокойно вытираясь и промазываясь. Сидя на скамье, Аристов невольно любовался ими, точёными совершенными телами, естественной грацией любого движения. Крис обернулся, встретился с ним глазами и улыбнулся. Аристов ответил ему улыбкой.
Свет в камере не выключали всю ночь. Утро началось с того, что в двери открылось квадратное окошко, и кто-то невидимый рявкнул:
Подъём. Приготовиться к оправке.
Джонатан посмотрел на часыпочему-то их не отобралии присвистнул. Шесть ровно. Обитатели камеры, вздыхали, сопели, садились на койках. Фредди легко встал и потянулся, упираясь кулаками в поясницу. Парень в лыжной куртке самозабвенно боксировал в узком проходе между кроватями. Джонатан сел и похлопал себя по карманам, по привычке отыскивая сигареты. Фредди заметил его жест и ухмыльнулся.
Без курева хреново, согласился, глядя на Джонатана, мужчина со шрамом через всё лицо и неожиданно ухоженными холёными руками.
Выходи на оправку! рявкнули в дверное окошко и дверь распахнулась.
Фредди бросил шляпу на подушку, быстро расстегнул и положил на кровать куртку. Джонатан повторил его действия, и они, уже вдвоём, пошли к выходу.
Лицом к стене. Руки за спину. Не разговаривать. Вперёд марш.
Их отвели в просторный и неожиданно чистый туалет, который был бы обычным общественным, если бы не отсутствие перегородок и зеркал. Раковин десять, унитазов столько же, а их всего пятнадцать, так что особой толкотни не было, и долго ждать никому не пришлось. Полотенец, как и простыней, им не дали, и вытираться пришлось носовыми платками, а то и так сохнуть. Парень в лыжной куртке разделся до пояса и обтёрся под краном холодной водойгорячая, правда, отсутствовала, как и пробки для раковин. Их не торопили, и приказ конвоира выходить застал их в принципе уже приведшими себя в какой-то порядок.
В камере они получили новый приказ, выполнить который было довольно сложно.
Убрать камеру.
Чем и как? Но когда через минуту дверь открылась, и в камеру поставили ведро с водой и тряпкой, встал вопроскто? Они смущённо переглядывались.
Так
Джонатан узнал по голосу велевшего накануне всем заткнуться и с интересом посмотрел на него. Узнал не сразу: Ночной Ездок был не в своём обычном смокинге, а в грубом свитере и мятых дешёвых брюках. Он невидяще скользнул взглядом по Джонатану и Фредди и ткнул пальцем в парня в лыжной куртке.
Давай, Спортсмен. Молодой и силы много. Действуй.
Парень пожал плечами.
Я не против. Валяйте по кроватям и ноги повыше.
Фредди усмехнулся: тюремных правил парень явно не знает. Но пол мыл ловко и управился быстро. Закончив, поставил ведро на прежнее место и забарабанил в дверь.
Эй, готово.
Дверь приоткрылась, и кто-тоникто не успел разглядетьзабрал ведро. Парень прошёл к своей кровати и сел.
Ну что же, джентльмены, начал опять обладатель кожаного пиджака. Разрешите представиться. Джошуа Айртон, лендлорд.
Джонатан усмехнулся. Богатство Айртонов далеко не исчерпывалось родовым имением, были и другие имения, и доли в банках и промышленных корпорациях, и ещё многое разное. Правда, в последние годы Айртонов здорово потеснил тот же Говард, и, возможно, их ждала судьба семьи Бредли, но капитуляция внесла свои коррективы во многие планы и размеры владений.
Процедура взаимных представлений заканчивалась, когда опять открылось окошечко в двери.
Завтрак. Подходи по одному.
Каждый получил по жестяной кружке с чаем, жестяной миске с кашей и воткнутой в неё ложкой и по два куска тёмного хлеба. Ели, сидя на кроватях. Порцию нельзя было назвать щедрой, а вкус изысканным. Но в полном сосредоточенном молчании все очистили миски и кружки и составили опустевшую посуду на полочку у дверного окошка.
Если это чай, сказал Джонатан, укладываясь на кровать, то я китаец.
Да, согласился Адвокат. Даже рабы ели лучше.
И много их у вас было, сэр? подчёркнуто невинно поинтересовался представившийся филологом седой мужчина в очках.
Многие засмеялись над смущением Адвоката. Но тут распахнулась дверь.
Айртон. На допрос.
Джонатан невольно напрягся: вот и началось главное. Посмотрел на Фредди. Лёжа на кровати, Фредди безмятежно изучал потолок.
Когда грузовик тронулся, многие, к изумлению Мартина, попросту заснули. Живые деятельные люди сразу стали покорными и ко всему равнодушными. Эркин сидел рядом и, увидев его изумление, улыбнулся.
Теперь уж без выбора. Привезутувидим.
Чего? сразу шёпотом откликнулся кто-то. Сортировкаона сортировка и есть.
Эркин задумчиво кивнул. Кто-то ещё вздохнул, как всхлипнул. Кузов внутри был перегорожен скамейками. Непривычно, конечно, но они быстро приспособились. Кто спал, кто просто сидел, закрыв глаза. Эркин неожиданно для себя зевнул, осторожно поёрзал и закрыл глаза. Сортировка
Раздеться! Шаг вперёд! Руки за голову! Ноги расставить!
Он привычно выполняет команды. Не в первый раз. Он молод, силён. Девятнадцать летопытный вработанный спальник. Ночь прошла спокойно. В их камере спальников и работяг оказалось поровну и обошлось без драк. Спали по очереди не из страха, а из-за тесноты. Одни лежат и спят, другие стоят вдоль стен. Потом меняются. Он спал уже под утро и выспался. Кого и зачем отбирают не всё ли ему равно? Все Паласы тоже одинаковы. Сосед дёргается, видно, за мошонку ущипнули. Хреново. Есть врачипросто смотрят, а есть стервецыили ущипнут, или ударят. Жёсткие пальцы шарят по его телу, равнодушные белые лица перед глазами. Нет, обошлось без щипков. Всё равно, как в дерьме вымазали
Эркин тряхнул головой, заморгал, отгоняя сон.
Поспи тоже, тихо сказал Мартин.
Дерьмо всякое снится, камерным шёпотом ответил Эркин. Не хотел, но получилось вроде жалобы.
Точно, отозвались сзади. От торгов отбились, так всё равно сортировка.
Оврага всё равно не минуем, вздохнул ещё кто-то.
Спите, сказал Мартин. На допросе свежая голова нужна.
А чего? Нас допрашивать будут? заинтересовался Эркин.
Сразу не постреляли, значит, будут, усмехнулся Мартин.
Шёпот быстро побежал по кузову, передавая слова Мартина. Да, об этом они не думали, к этому не готовились. Допросы Так или иначе они все хоть раз да прошли через это. Раб без битья правды не скажет. Значит, будут бить. Эркин покосился на угрюмое лицо Мартина, выбивающиеся из-под шапки светлые волосы.
Спи, повторил Мартин. Я тоже посплю, и закрыл глаза.
Грузовик изредка потряхивало, пару раз он тормозил и снова трогался, но они уже приспособились, прижались друг к другу и качались на толчках единой массой.
Рассел медленно открыл глаза. Солнце? Да, солнце. Яркое злое солнце, каждый луч бьёт по голове, по лицу. Встать и задёрнуть штору? Нет сил. Тогда ночью, когда индеец его прогнал, он пришёл домой и лёг. Как был, не раздеваясь, поверх покрывала. И словно провалился в темноту. Спасительную темноту. Ничего не видеть, не слышать, не помнить. И вот солнце. И тишина. Мёртвая тишина послепраздничного утра. Кой чёрт, это уже было с ним!
Он тогда приехал к отцу по его идиотской, нелепой, унизительной, невыполнимой просьбе. Приехал, вошёл в дом и и всё сделал. И проснулся утром в отцовской постели. И не сразу вспомнил, где он, что делает, откуда взялся лежащий рядом бронзовокожий обнажённый мужчина, раб, трёхкровка, спальник А вспомнив и поняв, содрогнулся от отвращения к самому себе
Его движение разбудило спальника. Дрогнули длинные пушистые ресницы, чуть-чуть приоткрылись веки и в щели между ними мелькнули влажные чёрные глаза.
Уже утро? глупейший вопрос, но надо же что-то сказать.
Да, сэр, сразу отозвался спальник.
Надо встать, умыться, смыть грязь этой ночи, одеться, но но не при этом Приказать ему закрыть лицо или отправить в камеру? Чёрт!
Ты умеешь варить кофе?
Да, сэр.
Удачно.
Так иди на кухню и свари кофе.
Да, сэр, послушно откликнулся спальник, завораживающе красивым движением слезая с кровати.
И штаны хоть надень! крикнул он ему в спину, и тихо почти беззвучно добавил:Погань рабская.
Когда он вышел на кухню в отцовском халате, кофе был уже готов, круглый маленький стол у окна накрыт, а спальник молча с осторожной улыбкой на полных, красивого рисунка губах, в облегающих бёдра брюках стоял у плиты, ожидая приказаний. Он велел рабу уйти убрать в спальне и только, когда тот со словами: "Слушаюсь, сэр", вышел, подумал, что надо было дать парню поесть. Хотя наверняка, как все рабы, готовя завтрак спальник стрескал половину сам
Рассел медленно, со вкусом грубо выругался. Ничего этого нет. А есть Что есть? Джен убита. И при этой мысли сразу замелькали перед глазами наглая ухмылка Сторма, застывшее лицо индейца, остановившиеся расширенные глаза Джен, пожары, скорченные трупы Ну, что ж, ты не хочешь быть козырем в чужой игре? Тогда играй сам.
Он встал, преодолевая головокружение и звон в ушах, вытащил из-под кровати свой портфель, открыл и быстро проверил содержимое. Да, всё на месте. Он решил. Принял решение. Сам. И отступать теперь нельзя. Потому что некуда. Взял со стола книгу с буклетом, которые давал Джен, она так и остались лежать на столе. Как и мешок картошки на полу. Почему он не выстрелил в индейца. Один выстрел и и что? Это бы не спасло ни Джен, ни её дочь. Но почему он не стрелял? Не смог? Знакомо заныла голова, предупреждая о ненужности размышлений на эту тему. Да, пистолет В кармане. Запасная обойма Обойдусь. Незачем. Всё. Больше ничего не надо.
Рассел уложил книгу и буклет в портфель, закрыл его и, не оглядываясь, вышел из комнаты. Быстро спустился по лестнице и без стука прошёл к хозяйке. Та была на кухне. Варила кофе. Дешёвый и вонючий, почти рабский. Стошнит от одного запаха.
Доброе утро, Рассел, я не видела, когда вы пришли, кофе сейчас будет готов.
Спасибо, не нужно. Я ухожу. Там наверху мешок картошки, так вы, миссис Ренн, возьмите его себе.
Спасибо, но мне, право, неудобно
Он повернулся и вышел, не слушая её лепет. Так эта старая бесполезная развалина живёт здравствует, а Джен Нет, больше он так не может.
И первое, что он увидел на улице, это спины завернувшего за угол патруля. Русские?! Вот почему так тихо. Кто их вызвал? Джен заплатила за попытку жизнью, а кто-то всё-таки смог Ладно, тем лучше. Никуда не надо ехать. Пойдём за патрулём, рано или поздно солдаты придут к своему командованию. Сторм ли, Кропстон ли да никто больше им не сыграет, только он сам. Всё. Для него Хэллоуин кончился.
Машину ждали долго, и выехать удалось только в сумерки. Зато обещали отвезти прямо в региональный лагерь для репатриантов. Машина оказалась крохотным грузовичком. В кузове ни скамеек, ни укрытия. Маша и Даша помогли Жене устроить Алису между узлами, а сами сели у переднего борта, чтобы не задувало. Но Алиса захныкала, и Женя взяла её на руки, где Алиса сразу успокоилась и заснула.
Устроились? в кузов заглянул немолодой солдат, что днём ходил с ними по городу.
Да, спасибо, откликнулись они в три голоса.
Ну, счастливо вам. С богом.
Спасибо, до свидания.
И машина тронулась. Они сидели, прижавшись друг к другу. Говорить уже не было сил. Они едут. Неважно, куда. Главноевсё кончилось. И этот безумный день, или суткиЖеня уже не могла вспомнить, когда всё это началосьи эта жизнь. Они уезжают навсегда. Что бы ни было, как бы ни было, но сюда они уже не вернутся. Никогда. Женя вздохнула, закрывая глаза, и вздохом отозвалась Алиса.
Машина плавно покачивалась, а перед Женей проплывал этот день. С той минуты, когда она увидела Алису, обняла её
Суматоха и неразбериха. Если бы не солдат, на удивление быстро во всём разобравшийся и всё решивший за них Они пошли к Маше и Даше. Все вместе. Комнатушка в больнице оказалась не так разгромленной, как разграбленной. Кто и когда взломал замок, польстившись на жалкие тряпки девочек и скудную утварь, разбираться было некогда и незачем.
Пусть им наш кусок поперёк горла встанет, махнула рукой Маша.
Девочки собрали немногое, брошенное грабителями, но ещё пригодное в дороге. Узелок вышел маленький. И от девочеквспоминала Женяпошли домой. Город был по-прежнему пустынен. И вот уже дома началась настоящая суета
Женя невольно улыбнулась воспоминаниям. На этот раз всё взяла в свои руки миссис Стоун. Солдат сидел в углу и, молча улыбаясь, наблюдал за их беготнёй. Именно миссис Стоун настояла затопить плиту и что-то приготовить поесть. Рози и девочки помогли с вещами
Девочки, простыни возьмёте себе.
Что вы?!
Как можно?!
Нужно! она, убедившись, что Алиса жива, и узнав, что Эркин тоже жив, хоть и арестован, была готова горы свернуть. Не спорьте и не обижайтесь. Всего я всё равно не возьму. Мы так и думали, что всё придётся бросить. Лучше же вы, чем кто другой.
Они говорили по-русски, и солдат поддержал её:
Правильно. Слушайте её, девки. Всё не голыми будете.
Забирайте всё, вошла в комнату миссис Стоун. И так мебель, почти вся посуда Вы слишком щедро награждаете соседей, Джен.
Даша и Маша переглянулись и кивнули.
Мы вам поможем с вещами, сказала Маша.
Она упрямо покачала головой.
Миссис Стоун, Рози, выберите себе, что хотите. На память.
Миссис Стоун медленно кивнула.
Спасибо, Джен. Разумеется.
А потом они все сидели за столом. Ели жареную картошку, творог, ещё что-то, пили чай с вареньем. Это уже Рози предложила съесть всё, что нельзя взять с собой. Алиса к концу обеда клевала носом, и её уложили спать. А они стали собираться дальше. Хотя в принципе всё уже было уложено. Получилось много: туго набитые вещевой мешок и рюкзак Эркина, большой ковровый узелковёр потряс и девочек, и солдатаи ещё узлы с тем, что она подарила Даше и Маше. Заново переложили, увязали. Она разбудила Алису, одела её. Присели на дорогу. Миссис Стоун и Рози присели со всеми. Встали.