Да что ж ты делаешь-то? Хочешь, что б ОН наказал меня?
Может и хочу! Хагай зло хохотнул и снова попытался присосаться к обнажённой шее паренька. Я ведь ещё не простил тебя, мой сладкий!
И потому хочешь, что б он спустил с меня шкуру, да? А может, мне стоит просто пожаловаться ему?
И что скажешь? Что я тебя изнасиловал, да? А когда он решит поковыряться в твоих мозгах что он там прочитает? Он уже совсем стянул рубашку с Тсуни и прижался пахом к его лонному бугорку, а потом стал легонько покачивать бёдрами: вперёд назад, то соприкасаясь своим телом с мужской плотью, то снова отстраняясь. Юноша немедленно возбудился и застонал, но опомнился и попытался оттолкнуть Хагая. А тот игриво укусил его за мочку уха и захихикал: Так что он узнает о тебе, любовничек? Может, то, что ты всё время изменяешь ему с кем-то, и делаешь это с удовольствием? Что он скажет, когда дознается, что ты не по доброй воле ублажаешь его, и это именно он насилует тебя? Скажи-ка, милый; когда ты ложишься к нему в постель, как тебе удаётся скрыть свои настоящие мысли, а? Или, может быть, ты и сейчас притворяешься?
И тут Тсуни разозлился и с такой силой отпихнул настырного домогателя, что тот аж отлетел к стене и чуть не опрокинул маленький столик, на котором стояли поднос с фруктами и курительными принадлежностями. Плод граната, что рубиновой короной венчал фруктовую горку, тут же спрыгнул на пол, и глухой звук его падения показался громким, как удар молота. Оба на мгновение замерли. Тсуни, первым переведя дух, сердито зашипел на несносного любовника и стал быстро приводить свою одежду в порядок.
Совсем сдурел? Разбудить его хочешь?
Ты не ответил мне! Что я должен думать на самом деле?
Да думай что хочешь, нахал бессовестный! Да ещё и глупый в добавок! Если он проснётся, то немедленно застукает нас обоих, и тогда копай нам могилы, удод! Я с ним сплю и самому себе говорю, что мне это до смерти нравится, ясно? Да и то сказать: что что, а отыметь он может так, словно это единственное, чего ты действительно хочешь! Вот и думай: легко ли мне притворяться?
А если он такой изысканный любовник, то зачем я тебе?
Сам додумайся!
И Хагай, удовлетворённый этой игрой, снова подошёл к партнёру и, схватив его за золотистую прядь волос, быстро притянул его к себе, не замечая гримасу боли и злость в круглых карих глазах. Он снова заставил юношу принять поцелуй, а потом отпустил его волосы и тихонько зашипел ему прямо в ухо:
Да потому что ты ненавидишь его, малыш! Потому что он противен тебе, даже если кайф от секса с ним действительно сносит тебе башню, правда? Но ведь этого мало! Он не человек, а порождение ада, и может затянуть туда любого; или прямо здесь в любой момент может изуродовать, сломать, уничтожить! А я человек, и потому ты хочешь меня, правда?
Юноша вместо ответа ткнулся губами ему в шею и горько вздохнул:
Всё верно. Сейчас он проснётся, и мне придётся ублажать его, хочу я того, или нет. Я ужасно устал от него и его закидонов! Знал бы ты, как это противно! И ничего не поделаешь. Я он указал на тонкий золотой ошейник с клеймом в виде розы его вещь, и выбирать мне не приходится. Так что ты лучше иди сейчас, ладно? Мы тут уже шумели шумели; наверно вся Цитадель слышала эту возню. Проснётся никто нам тогда не поможет.
Но ведь полчасика у нас наверняка есть, а, детка? Давай по быстрому, легонечко! Смотри: я уже почти готов!
И Хагай прижал руку Тсуни к своему причинному месту. Действительно: всё тело его было полно желанием и созрело для любовной утехи, но Тсуни покачал головой и отстранился:
Нет, не сейчас. Уходи. Мне пора пойти к нему, а не то вся эта городушка он руками изобразил контуры Цитадели опять заполыхает синим пламенем, или будем наши же мозги со стен соскребать. А он даже не заметит, что сделал это!
Да, это уж точно. Хагай горько вздохнул. Живём, как на бочке с гексогеном так и жди беды! Ладно, ты прав. Пойду-ка я подобру поздорову. Может, хозяин чего захочет?
На пороге он немного замялся, словно хотел ещё что-то добавить, но Тсуни уже повернулся к нему спиной и не глядя помахал рукой на прощание. Хагаю стало неприятно: даже не оглянулся, стервец! Словно его тут и не было! Побежал к своему хозяину, собачонка блохастая! Тявкает тайком, а сам руки готов ему лизать за подачки такой же, как и все! Что ж, проваливай и давай, полижи!
Юноша вошёл в спальню так осторожно, словно от самого лёгкого шороха хрустальные грёзы сна могли рассыпаться на осколки, и тогда зачарованный этими грёзами прекрасный принц навсегда покинул бы мир покоя и защищённости. Тсуни бесшумно приблизился к алькову и немного постоял, стараясь уловить хотя бы звук или тень движения, какой-нибудь признак жизни в глубокой нише, заполненной мраком. Такие моменты всегда беспокоили его, и даже пугали. Не то, что бы он действительно опасался за жизнь хозяина, но ему очень хотелось знать точно, что там не призрак, а живой человек. Странное это было чувство, и неприятное. Как ожидание беды, как страх и беззащитность перед ним, этим страхом. Когда Рейза не спал, ему, постельничему слуге по имени Тсуни, было как-то легче, хотя он точно не мог бы сказать, почему. И в самом деле это же просто глупо! Сон это отдых, покой, безмятежность. И он не раз думал, что для хозяина наверно было бы лучше вообще никогда не просыпаться, но разве это не есть смерть? Он подавил тяжёлый вздох и подошёл к постели.
Рейза лежал на спине, и руки его бессильно покоились вдоль тела. Совершенно неподвижный, будто застывший. Дыхание его было редким и трудным, словно сдавленным судорогой, и юноша с грустью подумал, что Его Милость всё ещё плохо себя чувствует. Нелегко же ему пришлось в последние дни! Чудно это: каждый раз, как появляется тот жуткий тип в плаще с капюшоном, Барон весь трясётся от страха, и все его ручные мартышки типа Хагая прячутся по щелям. А сам Рейза будто выгорает дотла изнутри, и потом очень трудно бывает наполнить его жизненной силой. Сам он, наверно, мог бы и не справиться с этим! Но на это есть он, Тсуни, и он сделает всё, что нужно. Наверно, даже Барон понимал это, и потому не свернул сегодня юноше шею. Кто-то же должен взять на себя самое трудное! Ну да ничего, всё обойдётся. Как всегда. Он осторожно наклонился к спящему и присмотрелся повнимательнее. Ресницы его тихо подрагивали значит, Огненной Розе снится сон. Вот бы подсмотреть хоть одним глазком, на что похож сон зачарованного демона! Но в глаза ему сейчас не заглянешь, как и в душу его. Остается только любоваться его очарованием и удивляться ему, снова и снова. Разве на самом деле бывают такие люди? Белая прозрачная кожа, изумрудные глаза, магическое свечение которых он видел всегда, даже если оно было сокрыто в тени спящих ресниц. Великолепные рубиновые волосы волнами окатили прохладный шёлк подушек Тсуни сам недавно расчесал и уложил огненные пряди хозяина, стараясь, что бы это выглядело очень красиво. Так красиво, как и подобает прекраснейшему из прекраснейших. Он тихо улыбнулся, мысленно целуя это совершенное лицо, эти коралловые лепестки губ и изящные руки умиротворённого божества. «Я сделал это. Я наконец-то смог! И уж хотя бы сегодня тебя никто не побеспокоит, прекрасный принц! Я прогнал их всех и защитил моё сказочное королевство и моего господина!» И на миг ему показалось, что губы спящего дрогнули в бледной и ласковой улыбке, и ему стало очень, очень приятно и уютно. Он опустился в кресло возле постели Рейзы, как делал всегда, и, чуть прикрыв глаза, поплыл по волнам своего воображения. Ему виделись сны на яву о любви и приключениях; о том, как он совершает удивительные подвиги и спасает того единственного, кто действительно был дорог ему Так красиво! И, наслаждаясь грёзами, он даже не заметил, как его господин проснулся.
Рейза застонал и попытался подняться, но тело оказалось на удивление непослушным. Руки были как неживые, и голова настолько тяжела, что, казалось, он не сможет оторвать её от подушки. Но хуже всего то, что в этой самой голове по прежнему бродили какие-то мерзкие видения, из-за которых его нормальный отдых и обернулся бредом. Очень странное ощущение: вот ты видишь сон и знаешь, что это сон, но всё равно подчиняешься его законам и все твои чувства и мысли безраздельно принадлежат этому нереальному, странному и ненужному миру. Весь его гротеск и вывихнутость заставляют злиться и ужасаться, но нет сил вырваться из этого потока. Это действительно тяжело, и даже мучительно, и самое лучшее проснуться. Только мало кто в состоянии управлять своими снами, и приходится маяться этим бредом до конца его. Обычно Тсуни приходил на выручку: он присматривал за своим господином и насколько можно оберегал его от ночных кошмаров. Но в этот раз он зазевался, и Рейзе пришлось выпутываться самому. Он не умел этого делать, потому что многие годы страдал от бессонницы, или наоборот не спал, потому что не умел защищаться от страшных видений. Да и вообще, он сомневался, что Плектры могут это, потому что их мозг устроен иначе. Их плохие сны это не просто сны, а открытый канал связи с единым полем. Так он недавно обнаружил, что может получать важную информацию из ниоткуда, но то, что он узнавал, очень пугало его. Ещё два года назад он пожелал умереть, потому что предчувствовал грядущую тьму, полную ужасов и насилия, но теперь он узнал намного больше, чем хотел бы знать. В той тьме, что затопила мир, водились такие чудовища, что человеческому разуму не под силу было это понять или принять. Зло в чистом виде; неумолимое и неотвратимое, как чума или извержение вулкана. И, хотя он тут был защищён от невзгод и ужасов внешнего мира, он чувствовал, что всё это странным образом касается и его. Он должен как-то участвовать во всём этом, и придётся сделать выбор на чьей он стороне? Между столкнувшимися стихиями проскочить не удастся, и от этого душа его страдала. Он не верил, что создан для борьбы и подвигов, но там, за стенами Цитадели, было что-то очень важное для него. Самое драгоценное и боготворимое; самое прекрасное, ради чего стоило жить и сражаться, даже если сил нет. Там были его дорогие друзья, его любовь И это решало всё. Любой монстр, которого зловещая воля Демиургов выпускала в этот мир, угрожал не только неведомым людям, но и тем, кто был дорог ему самому. Лиор и Амит там, и все эти ужасы их ужасы, их боль и опасность погибели. Значит, придётся вмешаться. Да вот ещё этот глупый паренёк, что спит в кресле с открытыми глазами. Рейза снова попытался подняться и напряг зрение: картинка от слабости расплывалась, в голове тут же зашумело, и он застонал. Но всё же с огромным трудом ему удалось сесть, и он онемевшими руками опёрся о перину. Хотелось пить, но теперь уж самому не дотянуться до стакана. А Тсуни где-то далеко, как будто Вот зараза! На столике стояла открытая шкатулка с тёмными ароматными сигаретками да это ж наркотики! Лёгкие, конечно, но для куриных мозгов мальчишки их слабого действия более, чем достаточно, что б забалдеть! Он хотел было окликнуть слугу, но тот внезапно вернулся с небес на землю и уставился на своего господина. Некоторое время несколько секунд, не больше, он пытался осмыслить то, что видел. Вот тоненький, полупрозрачный силуэт, больше похожий на бесплотного призрака, чем на живого человека, неуверенно задвигался среди пышного множества подушек и, неловко опершись на парчовый валик, покачал головой. Волосы Рейзы тут же затрепетали, заструились по его плечам, упали на лицо и скрыли его. Тсуни не мог увидеть выражения, с которым хозяин вздохнул и прошептал:
Опять ты это делаешь Сколько бы я ни просил тебя, сколько бы ни наказывал всё бесполезно, да? Зря я тебе доверял. Может, тебе лучше всё-таки уйти? Я не могу о тебе заботиться, ели ты
Тут силы покинули его, и он просто упал на подушки. Тсуни тут же подхватился и кинулся к нему, но, ещё не отойдя от своего полусна, не справился с собственным телом, споткнулся о свисавшее покрывало и рухнул прямо на своего господина. Рейза тихо вскрикнул и замер под грузом молодой, неуклюжей плоти. А юноша просто оторопел от случившегося. Несколько секунд он пытался вернуть себе хоть немного мозгов, затерявшихся среди грёз, и со страхом прислушивался к тому, что же происходило сейчас прямо под ним. А Рейза молчал и не шевелился. Вот тут Тсуни перепугался до одури. Он вскочил и в панике схватил своего господина за плечи и начал так трясти его, что едва не доконал окончательно. При этом он жалобно скулил, чуть не плача от страха и стыда: