Огненная Роза. Живу тобойКнига 2Верука Соль
ГЛАВА 18
Мужчина бешено тряс прутья решётки, будто старался выдрать её из дверного проёма. Но она, конечно, и не думала поддаваться. Пленник остервенело зарычал, сквозь зубы изрыгая такие ругательства, что его товарищу по несчастью стало ужасно стыдно, и он даже попытался зажать уши. Не помогло. Разозлённый бугай в добавок начал колотить подкованным каблуком по прутьям, сам одурел от собственного рёва и грохота, и не сразу расслышал голос приятеля.
Что? Чего ты там мямлишь?
Я говорю не ори. И чего бестолку грохотать -то? Только охрану разозлишь.
Охрану? Ты за охрану беспокоишься? Да ты, задница, лучше за себя беспокойся! Потому что меня ты точно разозлил, придурок недоношенный! Я тебе что говорил? Стреляй, хватит мечтать! Доставай свою пушку и стреляй! Но нет, ты же белый и пушистенький, урод ты высокородный! Он, видите ли, не умеет убивать! Ну так теперь нас убьют, придурок!
Мужчина зло сплюнул в сторону притихшего неудачника и снова взялся ручищами за прутья. Он попытался разогнуть их, глухо рыча и матерясь, хотя теперь уже в полголоса. Его друг нерешительно поднялся с пола и приблизился к большому, злому быку. Он опасливо выждал, мысленно считая до двадцати, а потом мягко положил руку ему на плечо.
Ну не надо, Мелькарт! Перестань. Что толку тут воздух сотрясать? Только выдохнешься. Да охрана нам опять наваляет.
Мелькарт гневно отпихнул его и прорычал:
Смотри, что бы я тебе не навалял, умник! Хотя чего тебе переживать то? Ты то может и откупишься, господин Ашер, а вот мне точно крышка.
Я же просил зови меня просто Таль. И я не уверен, что Ты правда думаешь, что нас убьют? Может быть, мы сможем как-то выкрутиться? Всё таки мой отец Энси Сиппара, и его имя кое-что значит
Для кого? Для тех, кто будет с нас шкуры сдирать живьём? Таль, очнись! Мы попали в лапы к самому наипоганейшему живодёру, которого только можно себе представить! И если Бар Арон захочет сохранить тебе жизнь, то только за твои прекрасные глаза и остальные прекрасные части тела, ты понимаешь это? Таля передёрнуло от отвращения, и Мелькарт хмыкнул: Вот и скажи: чем ты можешь расплатиться за свою жизнь? И надолго ли тебя хватит? Он устало опустился на пол и принялся ворошить свою шевелюру, словно это могло помочь найти выход из положения. Но в голову ничего полезного не приходило, и он тяжело вздохнул: Не знаю, что делать. Мы в заднице.
Таль Ашер снова поморщился его благородные манеры не принимали такой грубости.
Не надо так говорить. Это мерзко
Мерзко? Мелькарт зло усмехнулся. Мерзко будет дальше. И я предупреждал тебя, что бы ты был начеку. Разве нет? Что бы оружие было наготове, что бы ты не спал на ходу, тупица! И посмотри, что получилось? Тот урод просто прикрылся тобой, и я уже не смог стрелять! Ведь просил же
Таль неожиданно вспылил:
И что, что ты просил? Я же с самого начала говорил тебе, что не готов к таким делам! Я в жизни своей никого не убивал, ни от кого не прятался и не отбивался. Я для того и нанял тебя, что бы ты защищал меня по дороге в Сиппар. Мне одному было не добраться туда, и ты согласился помочь. Разве нет? И что получилось? Ты без малейшей доли разума ломанулся напрямик, в самую гущу разборок, а мне говоришь стреляй! Сам и стрелял бы, крутой мужик!
Мелькарт насмешливо скривился:
Моя сахарная куколка дуется на своего рыцаря? Слабак ты, да ещё и дешёвка даром что в бархатных тряпках. И теперь можешь не попрекать меня своими монетами мёртвому они никчему. Уж не знаю, чем ты будешь расплачиваться с этими бандитами за своё благополучие.
Таль несколько секунд рассматривал своего товарища и спрашивал себя: и чем этот бугай вообще мог ему понравиться? Они встретились две недели назад в местечке Гали, недалеко от Ном Мари. Так уж вышло, что он остался один. Без охраны. Сын богатейшего Энси, младший из пяти наследников, он пользовался и почётом, и вниманием других важных господ. Да к тому ж и сам по себе был очень привлекателен. И отец охотно пользовался этим. Неглупый, красивый молодой аристократ всегда с успехом продвигал волю отца на самых важных переговорах. Путешествовал он много, и всякое случалось дикое время, дикие люди. Но что б так Охрана его погибла по пути из Ном Мари, и в Гали он оказался еле живой, совершенно потерянный и до смерти перепуганный. Бандиты, напавшие на его свиту, перебили всех, только ему одному удалось ускользнуть. А через день на него, раненного и обессилевшего, набрёл небольшой отряд немытых, бородатых головорезов. Он подумал, что эти мужики тоже убийцы и грабители и уже собрался помереть с честью, но главный, человек по имени Мелькарт, быстро переубедил его. Поколотил немножко, скорее для порядка, чем со злости, а потом скрутил и окончательно угомонил. А как? Да просто! Его прозрачные голубые глаза смотрели так честно, а широкие, мощные плечи казались такими сильными и надёжными В общем, при дворе своего отца Таль Ашер встречал немало негодяев, но они всегда походили на слизняков или крыс, и выглядели довольно жалко. А этот воин был таким таким ох! Ну не может мужчина с таким глазами быть негодяем! Оказалось, что эти косматые типы разбойники наоборот, то есть «Воины справедливости». Они за «хороших» и против «плохих». Так понял Таль, и очень даже обрадовался. Он недолго думая сделал очень заманчивое предложение Мелькарту: тот провожает его до родных мест, а в оплату Мелькарт щёлкнул челюстями от изумления: такой суммы денег он никогда не видел и даже представить себе не мог. Конечно, оплата только в конце пути, потому что сейчас у Таля мало что осталось. Немного денег, кое какие украшения. На дорогу, конечно, хватит, если не шиковать. Ну а на те деньги, что он заплатит Мелькарту, можно щедро одеть, обуть и накормить «Воинов справедливости», да ещё и на «игрушки» деньги останутся. Вездеходы, топливо, лекарства и, конечно, оружие. Много много оружия! В последнее время «Воинам» не легко приходилось: Сатрапы жали со всех сторон, нищета убивала не хуже ножа. И он с радостью ухватился за предложение богатенького, сладкого красавчика. Остальные его товарищи должны были вернуться в своё поселение: нельзя оставлять родных без защиты. И потому Мелькарт и Таль Ашер распрощались с ними и вдвоём пустились в долгое, опасное путешествие. Мелькарт сразу показал себя как жуткий, неуправляемый, грубый мужлан и деспот, но Ашеру все равно было хорошо. И с каждым днём делалось всё лучше, и он почти смирился с тем, что надо самому таскать воду и в свою очередь стряпать какое нибудь варево, а потом выслушивать нудное ворчание Мелькарта о том что он, папенькин сынок, вообще ни на что не годен. Да ладно, подумаешь! Что с того, что жрать эту пакость совершенно невозможно? Главное что бы их путешествие всё продолжалось и продолжалось А вот теперь всё кончилось. Какого дьявола Мелькарт полез в земли Сатрапа Бар Арона, Таль так и не понял. Вроде это было как-то связано с разведкой, и его крутой проводник решил заодно провернуть какие-то важные дела. И они влипли. На них напали во время ночёвки, и Мелькарт не смог оказать достойное сопротивление. Люди лугаля Шмарьягу просто схватили никчёмного недотёпу Таля, и Мелькарту пришлось сдаться. И вот они оказались в подвале Цитадели Сатрапа Бар Арона, и у Мелькарта сжалось сердце. Глупый красавчик не понимает, что их ждёт. А он то знает точно. Спасения не будет. О жестокости Барона ходили такие страшные слухи, что люди предпочитали поскорее убить себя, чем оказаться в его лапах. Мелькарт покосился на встрёпанного, помятого аристократа и с трудом подавил тяжкий вздох. Вот кого действительно жалко! Молодой совсем, не испорченный, и злобы душа его не знала и не принимала Да и красивый, как Бог! И он, Мелькарт, подставил его, как последняя сволочь. Паренёк погибнет за чужие грехи, на чужой войне. А как ласково и влюблённо смотрели его глаза, когда они вместе встречали пыльные рассветы на камнях пустыни! Жаль, что он, дубина здоровая, сразу же отверг это влечение: «не надо смешивать работу и удовольствие» Идиот! И что теперь станет с этой красотой? Его даже передёрнуло.
Ээ-э, братишка, ты слушай чёрт, даже не знаю, как сказать, ну в общем
Братишка? Таль неожиданно грубо и язвительно захохотал. Ну ничего себе, родственничек у меня!
Не перебивай. Понимаешь, за нами скоро придут, и тогда Мне правда очень жаль. Мелькарт тяжело вздохнул и протянул к другу руку, но тот шарахнулся прочь как от змеи. Да уж, заслужил! Ладно, ты прав. И тебе мало не покажется. Ну я то это заслужил: угрохал немало тупых баронских баранов, и они, наверно, сердятся. Но ты ни в чём не виноват, и я постараюсь убедить Барона в этом. Только вот что: не делай глупости, не вздумай вступаться за меня. предложи Барону или его холуям деньги или в общем, ты понимаешь?
Нет. Не понимаю. Голос Таля прозвучал так холодно и недобро, что Мелькарт мысленно обозвал себя поцем немытым, коровьей задницей и неудачником. И он, стараясь не смотреть в грозовое лицо товарища, невнятно затараторил:
Да ладно тебе, что тут такого? Ты очень красивый и ухоженный, как женщина, и Ой! Ты что, сдурел?!
Нет, ну надо же! Этот бархатный, позолоченный чистоплюй неженка умеет драться, когда захочет! Его атака была так стремительна, что Мелькарт тупо проворонил его первый удар. Больно, однако! Он попытался уклониться, но мощнейший удар ногой в солнечное сплетение заставил его согнуться и жадно хватать ртом воздух.
Я сдурел, да? Или это ты совсем совесть потерял? Я тебе что, шлюха? Девка продажная? Ты ещё торговать мною будешь, сволочь такая?
Он снова и снова набрасывался на своего «кабира», (кабир большой, араб.) как в этих местах называли старших мужчин, и тот поначалу просто закрывался руками, но, когда Ашер попал ему каблуком по локтю, он взвыл от боли и решительно дал отпор зарвавшемуся приятелю. Через минуту они уже катались по полу, молотя друг друга кулаками в бока с такой яростью, что даже охранники, пришедшие за ними, решили малость обождать и посмотреть, кто выиграет. Они стояли по ту сторону решётки и скалили зубы, вполголоса отпуская смачные ругательства, а Таль тем временем сумел-таки извернуться ловкий, гад, оказался! и уселся на грудь разозлённого Мелькарта. А когда тот попытался скинуть наглеца, Таль вцепился пальцами в его бороду да так дёрнул, что у бедолаги слёзы градом полились. Он взревел так, что даже заглушил восторженное ржание соглядатаев, и с размаху саданул кулаком в ухо товарища. А Таль, успев немного отклониться, опрокинулся на пол, но не только не разжал пальцы, а наоборот ещё и другой рукой вцепился в косматую поросль символ крутизны большого вождя. У обоих от боли и злости совсем ум за разум зашёл, и не известно, как скоро они поубивали бы друг друга, но вертухаи вдруг вспомнили, зачем пришли, и парочкой коротких разрядов шокера привлекли к себе внимание драчунов. Ещё через несколько минут толпа гогочущих шнырей уже волокла обоих по коридору навстречу погибели, но до них словно не доходило, насколько всё плохо. Мужчины продолжали поливать друг друга отборными ругательствами и всё старались пнуть, лягнуть, боднуть, в конце концов. Пару раз и охранникам отскочило. Им надоела эта потеха и они, тыкая шокерами куда попало, дотащили таки пленников до зала в котором
А какой это был зал? Ни большой, ни маленький; ни для казни и ни для пиров пёстро и мрачно одновременно, со столами и кушетками для возлежаний, и в тоже время с цепями, жаровнями и колодками. Всё и сразу что б ни в чём себе не отказывать. В зале толпился народ, охочий до кровавых зрелищ, а сам Барон уютно устроился среди меховых покрывал на низком пиршественном ложе, и рыжий шлюшонок массировал его ступни и подобострастно хихикал. Шум голосов ненадолго смолк, когда пленников втащили в зал, и Барон лениво и насмешливо протянул:
О-о, мясо! Живое, тёплое Сразу распотрошим, или поиграем сначала?
Его холуи заржали на все голоса, и Таль наконец-то понял, что попал в Ад. Его охватила невыносимая тоска и он почувствовал, что теряет сознание.
Держись, парень, не падай духом! Мелькарт обрушился на пол рядом с ним, когда их швырнули Барону под ноги. всё обойдётся, только не делай глупостей!
Таль ничего не ответил, только покачал головой: «этого не может быть, это всё не взаправду Только не со мной!» Но реальность уже размахнулась кованным сапогом, и он увидел, как Мелькарт вскинулся и заслонил его собой. Он даже не услышал звука удара, только почувствовал, как содрогнулось тело друга. И ещё, и ещё Зачем они это делают?! Откуда такая звериная жестокость? Таль приподнялся и, стараясь обнять Мелькарта скованными руками, в отчаянии закричал:
Да что вам надо от нас? Мы же ничего не сделали!
Напрасно Мелькарт пытался убедить допросчиков в том, что Таль Ашер просто путешественник, богатый недотёпа, что случайно припутался под ногами. Он и сам понимал, что для палачей это не имело никакого значения. Потеха есть потеха. Приятное с полезным, так сказать. Барон знал, что крутой бородач тот самый кабир, «Воин Справедливости», виновный в грабежах баронских караванов и в сопротивлении его власти законной власти наместника великих Демиургов! За это придётся ответить.
Прежде, чем отправиться на сковородку, ты расскажешь всё о своей банде. Где они, сколько их, кто из местных помогает всё! А потом я скормлю твою тушку рабам, а башку на кол насажу на площади пусть гниёт на радость тем, кто хочет посвоевольничать! Но если ты будешь умницей, я пощажу твою шлюшку. Барон насмешливо кивнул в сторону палачей, облачённых в заклепанную чёрную кожу: Видишь моих мальчиков? Я прикажу им убить твоего красавчика быстро. Даже руки ноги на месте останутся. Честное слово! Он мерзко захихикал, и всё его кодло подхватило этот визгливый скрип. У Мелькарта от отчаяния аж в голове помутилось, так хотелось ему спасти несчастного друга. А Барон, видя его страдания, издевательски добавил: Ну а если будешь хамить начну потеху именно с него. Не веришь?
И он кивнул своим холуям: Давайте-ка, приступайте. По чутьчуть, что б надолго хватило!
Сатрап устроился поудобнее и притянул к себе своего рыжего наложника. Тот принялся оглаживать старые телеса, и Таль с отвращением отвёл глаза: мерзость-то какая! Цепи, в которые он был закован, заскрипели на блоках, натянулись и он с ужасом ощутил, как мышцы его охватывает боль, и она делается всё сильнее Зал зашатался перед его глазами: жаровня, своим чадом загадившая своды, грубые лики на расписных стенах, затоптанные ковры Это не взаправду Бич со свистом рассёк воздух и его гибкое жало впилось в тело Ашера. Он застонал, но тут же сцепил зубы и постарался сдержаться: голубые глаза Мелькарта молча кричали от отчаяния и сострадания. «Я выдержу. Я всё выдержу!Жаль только отец никогда не узнает, что со мной стало.» Он никогда прежде не испытывал ничего подобного. Сильный, ловкий, хороший боец но только в дружеских состязаниях. Жизнь была добра к нему, и лишь в последние недели он узнал, что такое горе. Но самонадеянно представлял себе, что способен вынести любые испытания, стерпеть любую муку и с честью, с высоко поднятой головой отстоять свою свободу. А теперь боль и ужас обрушились на него, и дух его поколебался. На мгновение поддавшись слабости, он всё же застонал, почти закричал, когда хлёсткие удары бича стали разрывать его тело. Мелькарт что-то кричал Барону, но его слова только развлекали палачей. Жизнь его семьи, его товарищей в обмен на жизнь этого красавчика. Мелькарт понял, что не в силах спасти несчастного, и проклинал себя. И молил небеса о скорой смерти. Может быть, тогда парня оставят в покое? Он принялся рвать свои цепи, при этом так матеря ненавистного Сатрапа и его свору, что те даже отвлеклись ненадолго от разделывания Таля Ашера. И Мелькарт даже обрадовался, когда «техники» принялись за него самого. Сколько это длилось никто не мог бы сказать. Смерть всё не приходила, и время тоже замерло так казалось несчастным. Бесконечная карусель из пыток, унижений, страха снова и снова, и кровавый туман перед глазами, и цветные вспышки в мозгу от приступов боли И шум. Снова и снова крики, ржание, грохот кулаками по столам
И вдруг воцарилась гробовая тишина. Как будто все, кто был в зале, перестали дышать от страха, даже Барон. Оба пленника даже растерялись от неожиданности: их вдруг перестали мучить. Странно Они переглянулись, подбадривая друг друга. Надо просто держаться! Тем более что происходило что-то совсем уж непонятное. Пьяные головорезы в страхе расступались и пятились, будто пытались скрыться от непонятной угрозы даже приятно было видеть их смятение и панику. Барон отпихнул прилипалу наложника и приподнялся на своём ложе: даже его охватило напряжение. Ашер так вообще ничего не понимал, а у Мелькарта немедленно ушла душа в пятки, когда он разглядел причину всеобщего испуга. В зал вступил невысокий, изящный юноша с рубиновыми волосами и огромными изумрудными глазами. Так вот он какой, ненавистный Плектр Огненная Роза, проклятие Аккада!