Рейза никогда не оставался незамеченным ну разве что если сам этого добивался, а в этот раз Потом в Цитадели ещё долго судачили об этом дне. Маленький негодяй умел произвести впечатление! Он неторопливо вышагивал по залу и вёл на цепи здоровенного пса. Полуголый мужик с видом совершенного идиота послушно шёл на четвереньках, и цепь на его ошейнике громко брякала при каждом его шаге. В полной тишине этот звук казался таким пугающим, что собравшиеся хотели бы немедленно сбежать, скрыться что угодно, только бы оказаться подальше от бессмертного, жуткого демона и его собаки, но Вот проклятие! Его тончайшее платье было надето на голое тело, и при каждом движении Плектра шёлк так сексуально обнимал его плоть, что у всех кроме жертв, конечно, немедленно потяжелело ниже пояса. Куда ж тут сбежишь?! Хочется смотреть, трогать, сжимать и сминать, хочется заставить эту дрянь плакать от боли и стонать от удовольствия, хочется Хочется, что бы его полоумная псина зубы не скалила! Мужик зарычал на ближайшего «гостя», и Рейза мелодично засмеялся и натянул цепь:
Тихо, Зева! Рядом!
Мужик немедленно притих и сделал стойку у ног хозяина, преданно глядя ему в глаза. Рейза ласково потрепал его косматые волосы и ослабил натяжение цепи. Снова звон железа, и от этого звука Барон вздрогнул как от разряда шокера. Он чувствовал себя совершенно растерянным, потому что абсолютно не понимал поведения своего фаворита. Давно уже не понимал, а сейчас у него и вовсе голова шла кругом. Это что вообще такое происходит?
А у вас тут весело, как я погляжу. Зверюшки, игрушки, гости нарядные Угощения и выпивка А я сижу там один, мне скучно Вот я и подумал: дай-ка собачку выгуляю, развлекусь, а тут такое Что же ты меня не позвал, мой господин?
Рейза выдавал эту чушь таким сладким и нежным голосом, что Барон почувствовал себя совершенно виноватым.
Да тут дело-то не сложное; так, пара пустяков. Не твой уровень. Вот я и не стал посылать за тобой, ты ведь не любишь такие сборища!
Ну да, шумно тут у вас, грязновато Он брезгливо поморщился, кивнув на лужицы крови вокруг истерзанных пленников. Мне такое не нравится. Но я тоже умею веселиться. Хочешь, докажу?
И прекрасный негодяй звонко щёлкнул пальцами. К нему тут же подскочил золотоволосый мальчик слуга и протянул хозяину симпатичный бархатный поясок. Но Рейза с отвращением отстранился и кивнул на своего «пса»:
Дай ему.
Мальчик, стыдливо пряча глаза, неуверенно протянул вещицу рабу на цепи, и тот принялся по-собачьи обнюхивать её. Рейза выждал несколько мгновений, а когда раб поднял на него глаза, он ласково потрепал мужчину по голове и, обращаясь сразу ко всем собравшимся, промурлыкал:
Поиграем в «собачки»? Ловите поясок, а мой пёсик будет отнимать. Кто победит тот получит сладкий лукумчик!
И он дотронулся до отворотов платья, словно собираясь немедленно снять его, и у собравшихся тут же голодная слюна потекла. Намёк был так же прозрачен, как тончайший шёлк одеяния, и желающие поучаствовать в «охоте» попёрли вперёд, едва не смяв соблазнителя. Мужик на цепи зарычал. Рейза, посмеиваясь, слегка попятился и приказал молоденькому слуге:
Бросай.
И поясок полетел в толпу ловцов. Кто-то победно вскрикнул, подняв над головой трофей, и Рейза отпустил цепь:
Фас, пёсик! Принеси!
И тут началось такое Дикое побоище, хруст сломанных костей, разорванная зубами плоть Вопли боли и ругань, а ещё оглушительный хохот и восторженный вой да уж, потеха удалась. «Пёс», а вернее раб по имени Зевулон, был настолько безумен, что его ярость и мощь никто не мог одолеть. Едва очередной охотник завладевал пояском, как на него набрасывалось взбесившееся чудовище и кулаками, когтями и зубами вырывал свою добычу. Но тут же легонько шелестела шёлковая ткань одеяния и приоткрывалась тайна, обнажая хрупкое тело Огненной Розы, и следующий алчущий кидался в атаку, и битва начиналась вновь.
В это время, когда Барон хохотал, довольный потехой, а взбесившиеся вассалы месили друг друга, сам Рейза тихонько приблизился к позабытым пленникам. Мелькарт и Таль, одуревшие от происходящего, медленно приходили в себя. Лужицы крови под ногами у мужчин уже остыли, цепи тянули не так сильно кто-то из палачей, повинуясь неслышному приказу, ослабил их, и пленники могли теперь перевести дух. Но приближение ненавистного демона перепугало обоих до смерти и в головах началась такая чехарда, что оба чувствовали себя совершенно беспомощными и слабыми. А Рейза стоял перед ними и не сводил с мужчин расширившихся, неживых глаз. Он слушал. Долго слушал. А потом усмехнулся и кивнул:
Ладно, пора навести тут порядок. Зева, дружочек, принеси мне эту штучку!
Но при этом он почему-то по прежнему смотрел на пленников. И в голове Мелькарта пронеслось: «Вызови моего слугу на бой, но не дури. Не пытайся победить или погибнуть. Тут же сдайся. Тогда спасёшь и себя, и своего друга». И что бы это значило?! Мелькарт с изумлением повернулся к своему товарищу, будто ища поддержки, но тот тоже что-то слышал и был изумлён не меньше. А пёс уже отшвырнул последнюю истерзанную жертву вожделения и упал у ног своего полуобнажённого хозяина, держа в зубах изодранный, окровавленный поясок.
Хороший мой Зева, храбрый пёс! Я буду гладить тебя и кормить из своих рук, и даже поцелую, но сначала найди-ка хозяина этой тряпки! И он легонько отпихнул слугу. Иди искать!
Взбесившийся кобель так рванул в глубь зала, что снёс по пути нескольких нерасторопных зевак, уже и без того помятых, и под дружные вопли и улюлюканье стал обнюхивать их, а потом отшвырнул. Не то. Ещё несколько неудачников оказались у него под ногами прежде, чем безумный монстр обнаружил того самого, нужного. Хагай, робко жавшийся к Барону, не сразу понял, почему этот урод так хищно уставился на него, но вот Зевулон вытянул руку, в которой сжимал испоганенный поясок, и Хагай узнал этот кусочек бархата. Так вот куда пропал его пояс! А этот сволочуга ряженая даже побрезговал давеча дотронуться до вещи, которую сам же и украл. Что б ему провалиться, что б его на части разорвало, что б Ой! Звероподобно скалясь, Зевулон метнулся к нему, и шлюшонок истошно завопил от ужаса и бросился наутёк. Барон просто обессилел от хохота, когда личное чудовище его любимого прекрасного чудовища волок за ногу орущего Хагая. Тот цеплялся за ноги зрителей, за плиты пола, колотил руками по воздуху и пытался лягнуть обидчика второй ногой, а платье на нём задралось почти до ушей и всем на радость представилось и сияло его причинное место во всех подробностях. Сатрап, всхлипывая от смеха, хотел было что-то сказать, как-то заступиться за жертву мстительного демона, но вдруг неожиданно ясно и чётко прозвучал голос пленника:
Хорош мужик расправляться с беспомощным слабаком! Попробовал бы ты выстоять против настоящего бойца, мразь! Небось в коленках слаб?
На мгновение стало очень тихо: Зевулон замер, продолжая держать за ногу оцепеневшего Хагая, и все замолчали, неуверенно поглядывая то на Зевулона, то на Рейзу Адмони, то на самого Сатрапа. А тот, отхихикивая последние смешинки, издевательски поинтересовался:
Это ты не про себя ли? Хочешь заступиться за бедного мальчика? Добрый, да?
Мне плевать на твоих шлюх. Просто ненавижу уродов, что избивают слабых. И я готов лично научить вашу псину хорошим манерам!
Это сработало. Через несколько мгновений цепи с лязгом обрушились на пол и Мелькарт, потирая и разминая занемевшие руки, неуверенно пошёл по залу на встречу свирепому монстру. Лишь на мгновение он встретился с холодными глазами Плектра, но его тут же будто током ударило, и он явственно ощутил мощный всплеск энергии внутри себя. Нереальная мощь захлестнула его и он, завопив, ринулся на врага. Напрасно Таль кричал другу что бы тот угомонился, умолял одуматься нет! Мелькарт, повинуясь неслышимому приказу, набросился на «пса». Схватка была ожесточённой, но не долгой. Пленник нанёс несколько сильнейших ударов, Зевулон ответил тем же Снова потекла кровь, снова взвыли довольные зрители, а бедолага Хагай быстренько встал на карачки и с проворством таракана метнулся прочь от разъярённых дикарей. Но через несколько минут Мелькарт рухнул во весь рост и отключился. Напрасно зрители пинали его, поливали водой он был в глубоком обмороке. Представление окончилось. Барон с сожалением вздохнул:
Ну вот, а так всё хорошо начиналось! И что теперь с ним делать?
Никто не осмелился ответить, и Сатрап, бегло оглядев разгорячённые морды своих приспешников, уставился на Рейзу, который тем временем спокойно приводил в порядок своё платье. Заметив, что хозяин ждёт ответа именно от него, он равнодушно пожал плечами:
А я-то что? Я понятия не имею, что делать с этим мясом. Очухается пообщаешься с ним или просто прикончишь, твоё дело. А я пошёл.
И он неторопливо направился к выходу. Барон спохватился:
Как это «пошёл»? Это ведь ты учудил весь этот бедлам!
И что? Может, хочешь, что бы я тут прибрался?
Нет, я хочу, что бы ты допросил мне вон того урода!
Барон ткнул пальцем в сторону Таля Ашера, и у того от страха дух захватило. «Только не это, только не это! Лучше умереть!» Но Рейза только презрительно отмахнулся:
А, он ничего не знает. Я уже слегка порылся в его пустой башке и могу точно сказать: он совершенно бесполезен. Это просто «девка» при том бородатом свинобразе, и ничего больше. Мне это не интересно. Барону нечего было добавить, и удерживать Рейзу он тоже не стал. Но тот вроде бы что-то вспомнил и уже на пороге зала обернулся: Зевулон, ко мне! Раб метнулся к нему, и Рейза с некоторой опаской вытянул руки перед собой: раздавит ведь, образина ненормальная! А потом он ласково погладил голову слуги, нащупал серебристые металлические кружочки у него на лбу и по очереди надавил на них. На мгновение раб замер в оцепенении, а когда пробудился, это был уже другой человек. Рейза удовлетворённо усмехнулся и кивнул: Ты хорошо послужил мне и теперь можешь развлекаться. И щёлкнул пальцами, обращаясь к своему господину: Да, кстати, папочка этой «девки» очень влиятельный, вроде бы даже Энси (правитель города), не меньше. Наверно, он не поскупится, только бы вернуть своего наследника домой!
И ушёл. Веселье кончилось. Барон некоторое время растерянно осматривался, но потом понял, что ему уже ничего не хочется. Он просто перегорел от этой суматохи. Верно его обожаемый Рейза сказал: «шумно, грязно»
Наведите порядок здесь. Этих двоих в тюрьму. Позже разберусь с ними.
Повинуясь его жесту, холуи поволокли по полу бесчувственного Мелькарта и Таль с болью смотрел, как мотало из стороны в сторону его окровавленную голову. Жив ли он? Хотелось крикнуть этим мерзавцам, что бы они прекратили издеваться над раненным, что бы вели себя Как? Добрее? Человечнее? Что бы совесть имели? «Лучше молчи. Нашёл, к кому взывать о человечности!» Он сдержался, а через мгновение и сам свалился на пол: цепи больше не удерживали его. Подошёл стражник, пнул его ногой в рёбра и процедил сквозь зубы: «а ну, п-п-шёл!» Таль с трудом поднялся на ватные ноги, зашатался и снова упал. Стражник заржал, и Таль с отвращением разглядел его выступающие гнилые зубы. Его замутило, но он собрал все силы и снова встал: этот разлагающийся урод не будет потешаться на его счёт! Дверной проём плясал перед глазами, тонкий след крови на полу будто указывал ему дорогу, и он мечтал только о том, что бы поскорее оказаться вдвоём с Мелькартом. И уже на пороге этого мерзкого бардака он краем глазом заметил, как бешенное чучело, ручной пёс красноволосого демона, спокойненько так прошествовал через зал и вытащил из-под пиршественного стола тщедушного парня. Как его там зовут? Хагай, что ли? Вроде да. Хагай жалобно завыл, затрепыхался и стал повторять: «Овадья, миленький, не надо! Прошу тебя, Овадья»
Мелькарт долго был в отключке. Несколько часов, не меньше. Таль и сам был настолько растрёпан, что не мог ни стоять, ни сидеть, ни даже думать. Когда их бросили в темницу, он, пересилив собственную слабость, взялся приводить Мелькарта в порядок и скоро убедился, что тот вполне жив и даже почти цел, а раны его не опасны. Когда кровь уже была смыта и холодные примочки облегчили боль, Таль укрыл друга не весть откуда появившимся одеялом, лёг рядом и задремал. Но тревога не дала толком расслабиться и он встрепенулся, прислушиваясь. Да, сил не было двигаться, и он просто остался лежать. Мелькарт хрипло, прерывисто дышал, и Таль видел, что ему снится кошмар. Настоящий, запредельный. И Талю Ашеру снова захотелось что-то сделать, как то помочь другу, защитить его от всех ужасов, от всех страданий и злодеев. Он стал осторожно поглаживать его лицо ладонями, шепча что-то успокаивающее, доброе. А потом, немного помедлив, не справился с желанием и прильнул губами к жёсткому, бесчувственному рту друга. И не важно, что мужчина не отвечал на ласку: Таль с особенной остротой ощутил, что это именно оно и есть чувство влюблённости, полёта, обладания своим сокровищем. Хотя бы на миг, хотя бы украдкой Как же сладко, как волнительно! И он снова и снова целовал желанного мужчину, упиваясь своей тайной властью над ним. Наконец он чуть отстранился что бы перевести дух.
Ну, наигрался? Таль испуганно вздрогнул и залился краской смущения: вот его поймал с поличным тот, кого он тайно домогался! Срам-то какой! Мелькарт сурово смотрел на него несколько мгновений, а потом решительно отшвырнул друга от себя: Слезь с меня и пошёл вон, болван!
Таль виновато отвёл глаза и отполз в сторону. В голове его всё ещё звучала мелодия влюблённости и бродили такие желания, что он аж сжал зубы и принялся считать от тысячи обратно через семь. Тут же запутался, окончательно смутился и закрыл лицо руками.
Прости. Не знаю, что на меня нашло.
Да уж, не знает он Ладно, в другой раз разберусь с тобой. Мелькарт попытался сесть. Но тело не слушалось, и он застонал от боли. Таль немедленно потянулся к нему он хотел помочь, но мужчина сердито отмахнулся: Да убери ты лапы свои, бесстыжий! Без сопливых справлюсь.
И он справился. Правда, при каждом движении его перекашивало так, что он даже сам усомнился, стоило ли выпендриваться перед Талем. Но он и правда не хотел, что бы Таль сейчас дотрагивался до него: вкус его губ был таким сладким Тьфу! Нашёл о чём думать! Он вздохнул и Таль участливо спросил:
Ты как? Этот громила тебя так отделал; я боялся, что он убьёт тебя.
Мелькарт пожал плечами:
Да нет, не убил бы. Я думаю, этот мерзавец, Огненная Роза то бишь, не позволили бы этому случиться. Но я и правда чувствую себя выпотрошенным, вывернутым и снова набитым и зашитым.
И он закончил свою мысль такой руганью, что Таль снова покраснел. Когда разозлённый Мелькарт чуть выдохся, молодой человек протестующее замахал на него руками:
Да угомонись уже, вояка! Не ровён час, Огненная Роза услышит, что ты тут говоришь, и какие пожелания ему отгружаешь! Лучше бы спасибо сказал!
О как! И за что это?
Да за то, что он спас тебя, дубина! От пыток, от расправы, от этого бешенного битюга, что дух из тебя вышибал! Да и меня он тоже спас. Я уж не думал, что мы живыми выберемся из той залы.
Мелькарт снова разразился руганью.
И куда мы выбрались? Из одной задницы в другую? Очнись! Ничего же не изменилось, и мы всё на той же сковородке, только огонь вроде как убавили малость. И можешь не сомневаться, что этот сукин сын не по доброте душевной оказал нам любезность. Мы ещё пожалеем о том, что нас по быстрому не убили! Уж точно у треклятого Плектра есть интересные идеи на наш счёт.
Таль хотел было возразить, но передумал. Бесполезно сейчас собачиться. Надо бы подумать, что делать дальше.
Прошёл час или около того. Мужчины молча сидели на полу побитые, голодные, угрюмые. Ничего не шло на ум ни Талю, ни Мелькарту. Выбраться из Цитадели без помощи было нереально, а Барон с минуты на минуту решит таки довести начатое до конца. Вот если бы кого-то заставить помочь! Пленного что ли захватить? Может, тот с перепугу и выведет их за стены? Хорошо бы, но вот голыми руками мацать людей Барона это равно самоубийству. Особенно теперь, когда все кости, кажется, в теле местами поменялись. И ещё эта муть в голове Мелькарт содрогнулся: на него вдруг навались те кошмарные видения, что чуть не вынесли его мозг во время знакомства с Огненной Розой. «Крысаки» «Воины справедливости» раньше о таком не слышали. А теперь он знал всё об этих чудовищах, да и о рефаимах тоже. Кто они, кто их направляет, чего они добиваются. О тех небольших коробочках, что они прячут под плащами: стоит лишь нажать пару кнопок, и словно молнии взрывают мозги, и люди, охваченные ужасом и ненавистью, начинают убивать друг друга просто так, повинуясь неслышному сигналу. А потом приходят меченные розой рефаимы и добивают уцелевших. Это их миссия: убить как можно больше людей. Мир подходит к концу, и все они обречены на скорую гибель.