И вообще, мы не для этого пришли, подал реплику бородатый. Поговорка «в ногах правды нет» была придумана явно не для него.
Мы пришли, чтобы серьезно поговорить с вами, подтвердил второй, любитель посидеть с биноклем у чердачного оконца. Он занял удобную позицию в балконных дверях.
И о чем же у нас с вами будет разговор? Я отделил от упаковки одну банку, открыл ее и опустился в кресло. Ноги у меня гудели, с половины второго я так ни разу и не присел.
Прежде всего, мы должны извиниться перед вами, сказала девушка.
За то, что не сразу поняли, что вы на нашей стороне.
Мы думали, вы за старичье.
Они что, так и будут говорить по очереди?
А я на вашей стороне? на всякий случай уточнил я.
На этот раз очередность реплик была нарушена.
Конечно, убежденно проговорил бородатый, мы с вами делаем одно благое дело. Ведь вы тоже против засилья старичья?
Это прозвучало как утверждение, но с легким намеком на вопрос. Я решил не поддаваться на провокацию.
Что вы хотите от меня?
Чтобы вы открыли карты. Мы понимаем, что вы не можете открыться нам полностью. Этого мы и не требуем. Нам достаточно будет, если вы просто скажете, что вы с нами.
Я отхлебнул холодного пива.
Для этого я, как минимум, должен знать, кто вы и кто за вами стоит. Я нарочно употребил это дурацкое выражение: молодежи нравится. Уяснив это, я хотел бы услышать, откуда вы узнали про меня и чем вам помешала старуха. Ну и, наконец, было бы неплохо услышать о том, кто ее ухлопал. Начните по порядку.
Юнцы переглянулись, после чего обратили взоры на девушку. Девушка кивнула.
Как мы уже говорили, начал бородатый, мыорганизация «Молодые силы Возрожденного Кипра». Наша главная цельосвободить страну, а в перспективе и всю планету от главного врага, от страшного спрута, опутавшего своими щупальцами
Если можно, без риторики, перебил я. И желательно своими словами.
И они мне рассказали. Без риторики и своими словами. Если бы в том, что я услышал, было хоть десять процентов правды, то адепты теории мирового заговора могли заказывать торт и шампанское. Эти юные балбесы вбили себе в голову, что в стране, да и во всем мире, зреет заговор. Заговор старичья (так они это называли) против молодых, юных и здоровых.
Вы посмотрите, сколько вокруг стариков, горячился бородатый. Они повсюду: в правительстве, банках, гимназиях. Молодым от них проходу нет. Человечество катастрофически стареет. Скоро молодежи не останется вообще. (Его слова показались мне странно знакомыми, где-то я их уже слышал.) Но главное даже не это. Раньше природа сама регулировала процесс старения человеческой популяции. (Он так и сказал.) А что теперь? Современная медицина, пластическая хирургия все изменили. Теперь женщины рожают после пятидесяти, а замуж выходят в семьдесят!
Ну, хорошо, перебил я. Старики замышляют заговор против молодых. Но объясните мне, зачем им это нужно?
Ну как вы не понимаете, горячился бородатый, они же все из ума повыживали, у них старческий маразм, вот они и злобствуют, завистью исходятк нашей молодости, силе, здоровью.
И что же вы предлагаете? поинтересовался я. Убивать всех, кому за пятьдесят?
За бородатого ответил любитель подглядывать в чужие окна:
Если понадобитсяда.
Так это вы убили старуху? напрямую спросил я. Хотелось бы знать, куда вы дели труп.
Юный вуайерист нервно потер нос.
Зря вы нам не доверяете, мистер, сказал он. Мы знаем, что это сделали вы. Но мы вас не выдадим. Каковы бы ни были причины, побудившие вас сделать это, объективно вы на нашей стороне. Заговор старичьяне бредни. Это такая же реальность, как банка пива у вас в руках. (Он умел подбирать сравнения.) Оглянитесь вокруг. Что вы увидите? Кругом одни старики. И что особенно гадко, все они косят под молодежь. Думаете, зачем они съезжаются сюда со всего света? Чтобы договориться. И эта старухаона тоже была с ними. Мы давно за ней наблюдаем. Она одна из организаторов заговора. Поэтому, если бы вы не убили ее сегодня, завтра это сделали бы мы«Молодые силы Возрожденного Кипра».
Ну, хорошо, устало сказал я, предположим, вы правы. От меня-то вы чего ждете?
Только одного, ответила девушка, чтобы вы продолжали спокойно работать. И что бы ни случилось, знайте: мы на вашей стороне.
Иногда они возвращаются
Проводив молодых людей до стеклянной двери, я задержался на несколько секунд в тамбуре, чтобы убедиться, что они ушли, после чего вернулся к стойке администратора. Я собирался попросить старика разбудить меня завтра пораньше, но увидел, что он разговаривает по телефону. Он прижимал трубку ухом к плечу, а свободными руками шарил в стойке, очевидно, в поисках бумаги и ручки. По его взгляду я понял, что звонит Мамуля. Я знал, что Мамуле это не понравится, но мне тоже многое не нравилось в происходящем. Я протянул руку, и старик безропотно отдал мне квакающую трубку. Я не стал дослушивать фразу.
Мамуля, здесь Сынок. Я говорил по-русски и мог не опасаться, что администратор нас подслушает. Я требую объяснений. Какого черта вы послали меня на Соленое озеро? И что это за шутки с мобильной связью? Мне пришлось сорок минут пилить по жаре.
Если Мамуля и была недовольна тем, что я вышел на прямую связь с ней, то не подала виду.
Ну, прости, Сынок, пробасила она в трубку. Так было надо. У меня просто не было другого выхода. Тебе сели на хвост, пришлось что-то делать. Я ведь знаю твою нелюбовь к мокрым делам.
Обязательно было делать это в моих апартаментах? Вопрос был риторический, и на ответ рассчитывать не приходилось.
Секунду мы молчали, потом я спросил:
Что это за бредятина про заговор старичья?
Мамуля ответила не сразу, а когда ответила, ответ ее показался мне неуместно легкомысленным. Как будто она была под кайфом.
Не заморачивайся на этом, сказала она. Поднимайся наверх и ложись баиньки. Договорились?
На этом разговор был окончен.
Бросив трубку на стол, я двинулся к лифту. Потом вспомнил, что хотел попросить администратора разбудить меня, но мне почему-то расхотелось это делать. Я поднялся к себе, запер дверь изнутри, вошел в спальню и протянул руку к выключателю. Рука замерла на полпути. На моей кровати кто-то сидел. Экран на окне спальни до сих пор был опущен и в ней царила почти полная тьма. И все же можно было разглядеть массивную фигуру.
Не зажигайте верхний свет, произнес низкий, лишенный интонаций женский голос.
Массивная фигура на кровати сделала движение и спальня озарилась розовым светом ночника. Передо мной сидела старуха снизу, живехонька-здоровехонька.
Не ожидали снова увидеть меня? Мне показалось, в ее голосе прозвучала ирония. Скорее всего, действительно показалось. А вы быстро отделались от этих сопляков. Молодчина.
Как вы это проделали? спросил я.
Что именно?
Я кивнул в сторону кухни.
А-а, это. Ничего особенного. Искусный муляж и пол-литра свежей свиной крови. С этим на острове никаких проблем.
Но зачем? изумился я.
Разве не понятно? Чтобы сбить со следа. Слишком много внимания в последнее время к моей персоне. Еще вопросы?
Я кивнул.
Где вы прятались? В бельевом шкафу? Под кроватью? Я прекрасно знал, что при ее габаритах было невозможно ни первое, ни второе.
Она осклабилась, явно довольная моим недоумением.
Не ломайте над этим голову, посоветовала она. У каждого свои маленькие хитрости. Лучше скажите, вы поверили тому, что говорили вам эти юные конспираторы? Я имею в виду заговор старичья.
А следовало бы? с вызовом спросил я.
Она опять осклабилась, еще шире прежнего.
Ну, это как посмотреть
То есть, обалдело проговорил я, вы хотите сказать, что все это может быть правдой?
Она ничего не сказала. Неожиданно легко поднялась с кровати и в два широких шага приблизилась ко мне. В ней было сантиметров сто девяносто, и с высоты своего немалого роста она заглянула мне в лицо. Глаза у нее были холодные, цвета запотевшего стакана. Неотрывно и гипнотически глядя мне в лицо, она подняла руку к голове, ухватила себя за пышные бледно-фиолетовые волосы и сняла их. Бросила парик на кровать. Голова у нее оказалась лысая и блестящая, словно полированная. Потом она начала яростно сдирать с себя кожу. Сначала с шеи и плеч, потом с предплечий и грудинывсю эту морщинистую, обгорелую на солнце, веснушчатую кожу. Она отслаивалась, как если бы это был слой моментального клея. Наконец, старуха подцепила торчащие на горле кожные лоскуты и одним взмахом сорвала с себя лицо. Через минуту передо мной стояла Мамуля. Собственной персоной.
Ну, чего вылупился? спросила она. Не ожидал?
Но как же? только и проговорил я. И вдруг меня словно стукнуло:Я ведь мог вас убить! Вы же сами приказали!
Но ведь не убил же, просто сказала она. А пожалуй, и не сумел бы, подумалось мне. Однажды я видел, как Мамуля занимается акробатическими упражнениями, и знал, что физически она подготовлена не хуже бойца спецназа. И хватит об этом. Докладывай обстановку.
Я послушно доложил. Собственно, и докладывать-то было ничего. Не описывать же свой марш-бросок к Соленому озеру. И без того я чувствовал себя полным идиотом. Мамуля выслушала меня внимательно.
Ты все сделал правильно, сказала она, когда я закончил.
Что я сделал правильно? уныло спросил я. Я в полном неведении, тычусь, как слепой щенок. Что, в конце концов, происходит?
Вместо ответа она достала из-за лямки зеленого купальника крошечный серебряный портсигар, вынула из него сигаретку и мундштучок и закурила. Потянуло удушливо-сладким. Табак явно был с примесью дури.
Разуй глаза, оглянись вокруг, посоветовала она. Что ты видишь?
Комнату, сказал я.
Она преувеличенно вздохнула и безнадежно закатила глаза. Я, кажется, понял, что она имела в виду.
Ну, что мы видим, начал я, как ученик на уроке. Мы видим вступление в силу нового закона о пожилых людях. Согласно этому новому закону, каждому пожилому человеку, кажется, начиная с семидесяти или шестидесяти в общем, неважно предоставляется бесплатно участок земли за городом и жилье. Видимо, для того, чтобы они могли спокойно доживать свои дни на лоне природы. Так?
Так, кивнула Мамуля. А если копнуть глубже?
Если копнуть глубже, то некоторые считают, что это чуть ли не резервации для стариков. Мол, вы свое отжилипора освободить место молодым.
Отлично, похвалила Мамуля. Ну, а если поднапрячься и копнуть еще глубже? Представь себе, всех стариков выпрут из городов из душных, грязных, пыльных городов, и в радиусе десяти-двадцати километров останется одна молодежь
И что? я все еще не понимал, к чему она клонит.
А то, дурачок. Не кажется ли тебе, что идея насчет резерваций очень верная? Только дело обстоит с точностью наоборот. Не молодежь, уставшая от засилья старичья, устраивает резервации для стариков, а старики руками молодых устраивают в городах резервации для молодежи. Понимаешь?
Если честно, признался я, не очень. Это же бред полный. Резервации для стариков, резервации для молодежи Какой в этом смысл?
Вот это мы и должны понять. Ладно, не заморачивайся, повторила она вдруг, гася сигаретку и пряча мундштучок. Я пойду, а ты и вправду ложись-ка баиньки. День у тебя был трудный, а завтра ты нужен мне свежим и без мыслей в голове.
Перед тем как лечь, я выволок из-под кровати чемодан и проверил, на месте ли пластит. Взрывчатка была на месте. Килограммовый брикет, обернутый коричневой парафинированной бумагой. Идеальное средство разрушения. Странно, но в ту ночь я спал, как младенец.
Катаклизмос
За ночь странное сооружение на пляже обрело окончательные формы. Оно походило на инопланетное оружие из дорогого фантастического боевика. Было в нем что-то неприятное и пугающее. Какая-то скрытая угроза.
Администратор за стойкой протянул мне цветной буклетна черном фоне красным надпись в одно слово: «Катаклизмос». Я совсем забыл о нем, и теперь был неприятно поражен неожиданным напоминанием. В буклетике сообщалось, что городской праздник «Катаклизмос» начинается сегодня вечером на Пальмовой аллее, и открывает его Большой Молодежный Парад.
На Пальмовой аллее стояла вереница туристических автобусов, перед ними колыхалась черная стариковская толпа. Наверное, тут были все оставшиеся в Ларнаке старики. Последние старики города. Плакали дети. Полицейские отделяли их от стариков и сажали в отдельный полицейский автобус. Гаммельнский крысолов наоборот.
Сорокалетняя девушка из «Пафоса» сидела в белом пластмассовом креслице. С моря дул свежий ветер, и она зябко куталась в легкую косынку. Небо из синего сделалось черным, я и не подозревал, что в этом райском уголке может быть такое небо. Я молча протянул девушке зажигалку, и мы закурили.
Пойдемте ко мне, жалобно предложила она. В ее голосе было столько отчаяния и мольбы, что отказать было невозможно.
Мари жила на десятом этаже, откуда открывался неплохой вид на море. Нам хватило пяти минут, чтобы удовлетворить друг друга. Мы были слишком напряжены и напуганы для долгих прелюдий. Потом мы стояли на балконе и снова курили. Фантастическое сооружение на пляже было видно отсюда как на ладони.
Она заметила, что я разглядываю его, и вдруг сказала:
А я знаю, что это за штука.
Я повернулся и внимательно поглядел на нее. Она не шутила. Как и мне, ей было не до шуток. Я не задавал вопросовпросто ждал, когда она продолжит.
Правда, знаю, повторила она, будто оправдываясь. Мне один местный мальчик сказал. Он был со мной вчера вечером. Она глядела на меня с вызовом. Да, был. И потом рассказал про эту штуку. Ты, наверно, думаешь, это аттракцион? А это никакой не аттракцион. Это экспериментальный излучатель. Стоит его запуститьи все старичье в радиусе ста метров исчезнет. Все, кому за шестьдесят. Рази никого нет. Здорово придумано? Этот мальчик, наверно, думал, что мне двадцать
Я ошарашенно молчал.
Внизу, на Пальмовой аллее, стартовали набитые стариками автобусы, оставляя после себя разбитые стариковские чемоданы, рассыпанное стариковское белье Нет, оно понятно Что может быть отвратительнее, чем тайная геронтократия? И не в какой-нибудь там первобытно-общинной Океании, а здесь, в цивилизованной Европе. В руководстве гимназиистарики, в руководстве городастарики, в руководстве страныстарики Давно лишенные иллюзий и идеалов молодости, снедаемые старческими болячками и страстишками, впавшие в маразм и паранойю
Я представил себе мир без стариков. Вот прямо сейчас я закрою глаза, а когда открою их, стариков уже не будет.
Кругом одни молодые, здоровые, полные энергии и сил. Иглупые, наивно-глупые. Люди, лишенные опыта, лишенные прошлого Может быть, поэтому они так легко дают себя обмануть? А их обманули. Тупо подставили. Потому что никакой это не излучатель против стариков. Помилуйте, какие старики? Последние старикивот они, спешно покидают город. Через пятнадцать минут в Ларнаке останется одна молодежь. И сегодня онавесело и радостно, под самодовольный рев труб и оптимистичную барабанную дробьпромарширует по Пальмовой аллее в светлое небытие
Катаклизмос.
Какой красивый, должно быть, этот парад. Светящиеся в темноте палатки с игрушками, сластями, воздушными шариками тележки с мороженым, попкорном и жареными кукурузными початками кафешки под открытым звездным небом И мимо всего этого великолепияпо Пальмовой аллеестройными рядами с флагами и штандартами в руках юные барабанщики в белых перчатках юные морячки в черных фуражках юные полицейские с полосатыми шнурками вместо галстуков парни и девушки в народных костюмах старательно вскидывая голенастые ноги высоко взмахивая правой рукой с каждым шагом приближаясь к непонятному, уродливому, тихонько урчащему в темноте устройству чтобы исчезнуть, раствориться, перестать быть
Хотел бы я знать, кто придумал эту дьявольскую штуку.
Мы твои послушные птенцы, Мамуля, и мы не задумываясь берем конвертики от неизвестных нам благодетелей. Жизнь давно выбила из нас глупые принципы, и мы многим готовы поступиться. Только вот как научиться подавлять позывы к рвоте, когда становится совсем уж тошно. Вот как сейчас
Откуда-то издалека ветерок донес короткую барабанную дробь. Последняя репетиция перед парадом. Она вывела меня из оцепенения. Я знал, что делать. Кто бы ни затеял эту грязную игру, я не хочу в ней участвовать. Килограммовый брикет пластита этого должно хватить А конвертики бог с ними, с конвертиками. Остановите такси, Славик, я выхожу.
Ольга АртамоноваГадкий БарбиРассказ
«А теперь быстрее крутите пленку, Монтэг! Быстрее! Клик! Пик! Флинк!»