Будет? Он всё еще уходит в атараксию?
Он забыл и это. Но процесс продолжается, и если сравнить с остальными пострадавшими
Значит, бывали другие случаи? нынешняя метрополия не уставала удивлять мнемокогнитора.
Да. Отец Милосских рыбаков Ты его не знаешь Словом, он тоже не смог остановиться. Стал пятилетним мальчишкой, а потом начал расти.
Ничего не вспомнил?
Ничего. Сейчас уже юноша, бороду бреет. Ему даже пытаются напомнить прошлоеуж больно деньги на нём большие были завязаны. Без толку.
Надеюсь, меня не только из-за него вызвали? Лонгин неожиданно рассмеялся.
Нет. Дело
Давай чуть позже? он осторожно промокнул теплой тканью свежевыбритый подбородок. Или в империи уже есть люди вроде меня?
Что? Мезон даже испугался такой возможности. Нет, слава богам. Ты, Лонгин, пока единственный.
Начали вносить блюда с едой, готовить зал для ужина.
Что-то я устал.
В задних комнатах есть маленькие термы. Бассейны там с четверть комнаты, но всё на месте.
Пар в кальдарии снял напряжение, а горячая вода была тут же. В холодный бассейн Лонгин не полезза столько лет проникся ко всему прохладному устойчивым отвращением. Просто сидел на скамейке у воды, и мысли медленно ворочались в голове.
Когда клепсидра синего стекла опустела, встряхнулся и прошёл обратно в приёмную.
Мезону хватило ума завернуть многих из тех, кто желал посмотреть на живого мнемокогнитора, но видно не хватило влияния обеспечить совершенно пустой зал. Четверо гостей.
Пока Мезон представлял их, Лонгин пытался угадать, что они из себя представляют.
Местный начальник стражи, у него цепкие глаза, но ума явно небогато. Держат за безвредность, однако приходится исполнять его редкие капризы. Как сегодня. Глава муниципии Квинтилиан с супругой. Тут хитрости побольше, причем у обоих. Деньги явно липнут к рукам. И человек в одежде ремесленника. Точно, так ходили ткачи полтораста лет назад. Только вместо шерсти или льна на нём был шёлк.
Для человека лет тридцати он слишком равнодушно смотрел на Лонгина. «Отец шерстобитов Габал».
Ужинать теперь было принято за низкими столиками, сидя на подушках.
Первые фразы светской болтовни совершенно не отразились в сознании мнемокогнитораон прощупывал обстановку и блюда на предмет ядов. Это не давало гарантии, но успокаивало. Лонгин кому-то улыбался, когда понял первые слова.
Правда ли, что вернее говорить не мнемокогнитор, а мнемокогнитатор? прощебетала супруга градоначальника.
Да? Мне уже такое рассказывали. Только от рассуждений мало проку. Я начинал в бедных кварталах, а там люди ленились выговаривать лишний слог. Чаще всего меня звали Мнемо. Не знаешь, как сейчас? он повернулся к начальнику стражи.
Клички остались, пробурчал тот в ответ.
Потом снова провалкакая-то пустопорожняя болтовня. Он вспоминал молодость, которая здесь давно обросла легендами. В те годы вечники только превращались из невиданной чужеземной басни в реальных людей, и мир был много неустойчивей нынешнего. Молодой Лонгин оказал множество услуг государству, числился другом императора и занял место второго консула.
Слишком высоко взлетел и много на себя взял.
Мезон пытался пересказывать те истории, что передавались в роду Маммерков, от первого помощника, Заруна. Но Лонгин совершенно не отождествлял хитрого, цепкого, отчаянного сорвиголову с этим вот сдобным и ленивым чиновником.
Что ж, бывает.
Почему нельзя было уйти из камышей? Лет через десять после начала ссылки. Или через тридцать, шерстобит хотел поговорить с человеком, который тоже легко мог отмерять время десятилетиями.
Куда уйти? Пока наш добрый Потит был в памятиимперия оставалась слишком тесной для нас обоих. Скрываться бы долго не получилось. Либо восстание и почти неизбежное поражение, либо сразу казнь.
Похоже, Габал услышал желаемое.
Можно было уехать. Такой обычай принят уже давно с консульства младшего Бибула, градоначальнику тоже хотелось поучаствовать в разговоре. Император многих отправляет в ссылки к варварам.
Как далеко надо было уезжать? Мой дар слишком опасен для любого государства. Либо я с ним, либо против него. Пришлось бы служить на побегушках у местных царьков и воевать с империей. Или бежать, бежать всю жизнь без оглядки. Ойкумена слишком мала для таких скачек.
И всего-то вам, кудесникам, не хватает чуть кокетливо заметила супруга градоначальника.
Почтеннейшая он перегнулся через стол и, соблюдая приличия, дотронулся до янтарного браслета на её руке, Ге-мина, разве тебе так нужна вода? Четыре больших бассейна в доме и фонтан по праздникам. Куда ещё виллу перестраивать?
Геминабыло её детское прозвище, а воровство, которое даст средство для виллы, она вчера обсуждала с мужем.
Супруга градоначальника улыбнулась с таким видом, будто все эти слова ничего не значили.
Скажи мне, Габал, ты скоро сорок лет как будешь управлять шерстобитами? Лонгин и сам понял, что сказал слишком уж явную бестактность, и решил сменить тему.
Не всеми.
Прости, не знал. Но скажи мне, что-то изменилось за эти годы?
Вечник задумался.
Стало легче заниматься другими ремеслами. Раньше недовольные убегали по дальним провинциям, теперь становятся гончарами или виноградарями.
Вот и всё чудопрошло столетие, и стало больше виноградарей, театрально вздохнул Лонгин.
Мезон как бы между прочим заметил, что время позднее. Квинтилиан первым поднялся из-за стола, подал руку супруге. С ними ушёл начальник стражи. Габал уходить и не собирался.
Лонгин не хотел переедать, но блюд на столах было много, и он лениво отщипывал кусочки то от одного, то от другого кушанья.
Насколько я нужен в столице?
Ты там желателен. Много интриг заплелось, пресекать их придется железом, чуть ли не продекламировал Мезон.
Намечаются казни? Преемник желает остаться единственным и неповторимым?
Дело не только в казнях, шерстобит был не дурак поесть и, как ушли публичные люди, уплетал за обе щеки. Решается вопрос о войне.
С кем? Лонгин постарался для разнообразия не удивляться. Граница на востоке по Евфрату уже и закостенела, Кавказ наш, Аравия за нами. На севере дошли до вечных льдов. На юге одни пески, а что южнее песков, так все тамошние товары у дикарей за сотню мечей купить можно. Что еще потребно для государства?
Земли пока не нужны, согласился Габал. Необходимы сражения и пленные.
Надеюсь, пленять будут наши, а не наших? Или уже почти всё равно?
Почти всё равно, эхом отозвался Мезон.
Весело Новому императору мешает армия?
Без армии он никогда бы не сел на трон.
Вообще замечательно настороженным тоном протянул Лонгин. Кстати, он вечник?
Официально император, естественно, «вечник». Габал произнес эти слова так, как может старый ремесленник произнести издевательский упрек родовитому богачу. С почтением и усмешкой одновременно.
Ему только пятьдесят лет. Поворот вниз будет в ближайшие годы, бодро отозвался Мезон.
А вечники среди наследников второй очереди?
Трое, теперь Габал не смеялся. Двое в армии. Они поддержали.
Крик во дворе. Женский, длинный вопль ужаса. Еще один, потом тишина. Мезон насторожился, а потом, еще не понимая, что случилось, разозлилсяего образ гостеприимного хозяина полетел насмарку. Габал напрягся, но совершенно не испугалсявидно, доверял своей охране. Новый крик с другой стороны.
Вбежал кто-то из местных писцов.
Отрава, люди умирают, он задыхался, и ему было так страшно, будто он сам должен был сейчас упасть замертво. Прямо за работой.
Лонгин ощутил знакомый холодок в подушечках пальцевему не чудилось грядущее покушение, предчувствия не обманывали. Всё-таки попытались отравить.
Ну, Мезон, поработаем? он подмигнул Маммерку. Надо бы узнать, во что тут подсыпали яд, а потом взяться за население. Прощупать.
Столичный инспектор молча кивнул.
С ядом разобрались быстропродолжавшиеся смерти ясно указали на источник. Все погибшие пили воду из акведука. Точнее, из того ответвления, что шло к муниципальному зданию.
К тому времени уже подняли охрану, в городе оцепили, что только могли, стража ходила по улицам с криками, чтобы не пили отравленную воду.
Лонгин очень скоро нашел местосвинцовая труба на задворках конюшни. Её пробили заступом, внутрь засунули тряпку с замотанным внутри ядом, а потом забили в дыру деревянный клин, чтобы не было большой утечки и сразу не пришли искать. Порошок, который просыпался и на саму трубу, стал вымываться из ткани потоком.
Мнемокогнитор мог только поздравить себя с тем, что не полез в холодную воду. Через котлы в подвалах термы яд не успел пройти.
Надо было действовать быстро, пока заговор не стал собранием мертвецов да случайных прохожих, которых придется вылавливать по всем закоулкам империи.
В тряпке не отложилось ничего полезного. Заступ нашли поблизостис него можно было «снять» только руки в перчатках и ощущение торопливого исполнения приказа. Остатки порошка говорили о солнечном море и каких-то медузах. Пожилой рыбак день за днем упаривал тварей, чтобы собрать крупинку мощной отравы.
Но сама труба, её ведь коснулись разбитым коленом. Человек спешил, впопыхах травил земляков и вспоминал, в эту самую секунду он вспоминал Да!
Мезон! У кого здесь есть кровать с лиловым балдахином!? вдохновение пришло.
Ну Минимум четверо. Но я не уверен.
Наш добрый градоначальник есть среди них?
Да.
Он слишком мягок для подобных шуточек Лонгин просчитывал варианты, но решил действовать оптом, раз есть такая возможность. Всем, у кого есть такая кровать, усиленные караулы в дом. Распорядись немедленно.
Мезон умчался организовывать облавную охоту. Лонгин задержался у трубы на пару минут. Насколько были организаторы этого милого отравления в курсе возможностей мнемокогнитора? Возможно, его толкали на резкие действия, подставляли.
Он, разумеется, не такой человек, чтобы убивать по одному подозрению, но в суматохе все может случиться. Это ведь явно многослойная интрига, и кровать, скорее всего, стоит в другом доме. Надо послать человека, надо просто узнать
Проклятье, Лонгину казалось, что он снова в камышах, ловит рыбу корявой самодельной сетью, есть страшно хочется, а рыба всё уходит, она верткая и сообразительная.
Мезон хороший исполнитель, но его одного мало. К мечу нужен кинжал.
Лонгин прошёл к стойлам, положил ладонь на ограду, за которой стоял его конь, Адамант. Меньше часа назад здесь собрались все подростки с конюшни. Они смотрели на коня, пересказывали друг другу сплетни и мечтали. Мечтали о
Мнемокогнитор резко повернулся, так что солдат за его спиной еле успел отскочить. Прислуга жила в старом сарае. Все замолчали и застыли, когда он вломился туда. И трех выдохов не понадобилось Лонгину, чтобы найти того паренька. Тощий, глазастый, лопоухий, вполне себе обыкновенный. Голова варит, руки на месте.
Ты хочешь в столицу? Свободным человеком? Отвечай быстро, Дион
Да! для него это было как в сказке.
Ты им будешь. Говори, кто из прислуги в этом доме и в вашем маленьком городке может валяться на хозяйских постелях? Называй, кого вспомнишь, мнемокогнитор схватил глиняную кружку, из которой пил Дион, и теперь бешено перебирал его воспоминания. Подслушанные сплетни, соленые истории, сути которых до конца Дион ещё не понимал. А слова паренька позволяли не перебирать всё подряд, но вылавливать основное.
Лонгин с каждой секундой яснее чувствовалместо прелюбодеяния где-то рядом. В квартале. Нет и четверти часа ходьбы. По большому счету все обо всех всё знают, но это знание рассеяно между людьми, его просто надо собрать.
Он приказал солдату увести паренька в казармунакормить, дать одежду получше, дать оружие. Со слугами Диона оставлять было нельзя, его бы убили.
Начинать следовало с главы муниципии. Хотя бы потому, что его следовало отпустить раньше всех остальных. Была там пара перспективных служанок, о которых Лонгин сейчас знал только запах любимых благовоний и силуэт груди, проступавшей сквозь тонкий шелк.
Конь, ночная улица, патруль, дом на площади.
С хозяевами пока бесполезно было говорить, он бросился в спальню. Покрывало осталось тем же, однако след событий ясней был виден в дереве балдахина.
Идиот!
С самого начала надо было соображатьтак о прислуге не вспоминают. Воспоминание шло не от лучшего момента в жизни, не от приключения или любвина нём, как плащ на гвозде, держался приказ. Без кувырканий вот на этом ложе Тит не решился бы отравить столько людей.
Лонгин понял, что слишком отвык от людского коварства. Любая утонченная интрига, минимальная предосторожность в мышлениии он уже обманут. К уловкам скользких умов надо привыкать заново, видеть притворное смущение и фальшивые, продуманные напоказ мысли.
Мнемокогнитор подозвал ближайшего стражника.
Искать невысокого, легкого в беге человека. Он служит в этом доме, зовется Титом. Скорее всего, сейчас скачет вон из города. Еще он кудрявый и разбил правое колено. Правое! Лонгин вдруг сообразил, что стражник, он ведь знает этого Тита, во всяком случае, львиные головы на панцире видели эту физиономию.
Друг? Собутыльник?
Прежде чем рука Лонгина начала движение к мечу, мнемокогнитор сообразил, что стражник не будет вступаться за слугу из чужого дома. Кто он ему?
Полегче с погоней, можно вылететь на дорогу, сказал себе Лонгин.
Но темп нельзя терять, иначе всё начнет расползаться под руками. Супруга главы муниципииследующая на очереди.
Это была маленькая, уютная комната. Здесь принимали самых доверенных гостей, веселились в узком кругу и думали о будущем. Подлинное сердце дома. Дневное обиталище семьи с фресками из жизни лесных богов.
В центре комнаты сегодня располагалось старое кресло на высоких ножках, больше похожее на ложе. Он лежала, очень бледная, а муж держал её за руку.
Супруга главы муниципии слишком уважала яды, чтобы уйти из жизни каким-то другим способом. И сейчас в руках у неё была пустая бутылочка зеленого стекла.
Комната стала заполняться людьми, Лонгин расслышал позади себя в коридоре торопливую ругань начальника стражи.
У супругов не было под рукой оружия или хоть чего-то опасного для жизни мнемокогнитора.
Почему? Лонгин двумя пальцами взялся за янтарную сережку умирающей.
Тварь, ненавижу, Гемина шептала чистую правду. Но из-за чего питать такое жгучее отвращение к человеку, не появлявшемуся в Метрополии больше ста лет?
Она чувствовала приход новой кровавой волны. Очистительные казни, обновление сродни проскрипциям Потита, которые он устраивал раз в тридцать лет. В её уме поселился безотчетный ужас грядущих казней. И, в придачу, война. Это значит армия. Казармы и походы. Все эти слова оказались ненавистны её сердцу. И сыновья, у неё растут три сына. Они бы пошли воевать по собственной воле, только мать не хотела этого больше всего на свете.
И вот к ним в город, практически в их дом прибывает ужас прежних времен, умытый кровью легендарный сыскарь, проклятый небом интриган. Гемина всё продумала уже несколько недель назад, нашла, чем привязать к себе Тита, запаслась новыми ядами.
Мнемокогнитор удивился сильнее всего, сильней, чем он даже мог представить сутки назад. Он только что поняллюдей, подобных этой женщине, стало теперь много. Она никогда бы не решилась на убийство в одиночестве. С ней не советовались, ей не помогали, она просто уловила дух времени. Подобное совершенно не укладывалось в головераньше в провинциях бытовали такие настроения, но в Метрополии? Лонгин мог представить себе труса, пусть даже заботливого труса, который отрубит детям большие пальцы на руках, чтобы освободить их от службы. Но чтобы такпочти без надежды на успех совать руки в жернова империи?
Эти, новые люди, они не организованы, только вот всё равно будут пытаться устранить ужас из прошлого. Они как вода, выталкивающая из себя масло. Умирающая женщина просто оказалась самой решительной. Остальные будут лгать, подличать, проваливать любое порученное им дело. Даже Мезон, который поначалу будет только рад новой жизни, станет через несколько лет записным лентяем.
Что ж, теперь мнемокогнитор посмотрел в лицо своего главного врага.