Он замер на диване, и книга выпала у него из рук. Он не узнавал свою комнату. Зловеще мерцали под затянутым каким-то туманом потолком багровые огни, подобные глазам чудовища Телевизор превратился в бесформенное черное пятно нет, в черный тоннель, в глубине которого шевелились бледные медузообразные сгустки Часть стены под книжной полкой ходила волнами, и проступали на ней неведомые слабо светящиеся знаки. Серые тени ползали по ковру, спиралями завивались вокруг ножек стола. Лиловым светом разгоралось окно, и листва деревьев за окном, июньская листва, обернулась тысячами мохнатых шевелящихся лап. И доносились отовсюду тяжелые вздохи, и то и дело раздавался тонкий-тонкий свист
Он повернул голову к двери, ведущей в прихожую,и задохнулся, и сердце его превратилось в готовую вот-вот взорваться фанату. У двери, в полуметре от пола, парила почти прозрачная женская фигура. Вместо фотопортрета на стене, на котором запечатлено только лицо,женская фигура. Мама Мама, умершая за сотни километров отсюда много лет назад И чья-то темная тень в углу, сгусток мрака, кто-то приземистый, истекающий злобой
Мама Он чувствовал, как горячими толчками бьется в виски взбесившаяся кровь. Значит, мама всегда здесь, рядом?..
Да, мы всегда рядом.Чей-то бесцветный голос, казалось, прозвучал прямо в его голове.По-другому и не может быть
Он резко обернулся. В только что пустовавшем кресле у окна сидел человек или не человек? Нечто туманное, подобное облачку,и проступало из тумана лицо.
Он узнал свое собственное лицо
Он хотел что-то сказать, но не смог произнести ни словагубы его словно смерзлись, склеились и совершенно не слушались его.
Мы пытаемся общаться с тобой,продолжало нечто с его лицом,но ты нас не слышишь. Только иногда, во сне,да и то забываешь при пробуждении Людям свойственно забывать
И он вспомнил. Клочья обрывки тени теней Нечто эфемерное, ускользающее, растворяющеесястоило только проснуться Да, оставались какие-то следы, что-то слегка царапало душу Невесомый осадок Запотевшее стекло И исчезало в безжалостном утреннем свете.
Данаконец-то сумел выдавить он из себя.Помню
Какое-то движение возникло в воздухе под люстройзаструилось там что-то серое, клубящееся, потянулось к окнуи окружающее в один-единый неуловимый миг вернулось в обычное состояние. Словно выключили свет.
Он сидел на знакомом диване в знакомой до мелочей комнатеи на полу у его ног лежала книга. Воронка Шеррингтона вновь работалавсе обрело привычные черты
еще раз, пожалуйста Прошу вас!
Нет,коротко и жестко сказал колдун.
Но почему? Я заплачу Называйте любую сумму!
Нет,непреклонно повторил колдун.Деньги здесь ни при чем. В каждом деле есть свои законы, которые нельзя нарушать.
Поймите, я страшно одинок.Он умоляюще прижал руки к груди.Я хочу общаться с ними.
Лучше общайтесь с людьми,посоветовал колдун, аккуратно стряхивая в пепельницу пепел с кончика длинной тонкой сигареты.
Я не желаю общаться с людьми,глухо процедил он.
Колдун развел руками:
Ничем не могу помочь.Он струей выпустил дым в потолок и добавил:Попробуйте все-таки с людьми.
Теплая вода ласкала тело, ванна была полна почти до краев, дверь нараспашкуи бритва в руке.
Скоро я буду с вами
Вода медленно окрашивалась в красный цвет. Нет, это отнюдь не запрещающий сигнал светофораэто сигнал скорого преображения и приобщения к тем, иным, что всегда незримо находятся рядом
Ему было приятно и легко. Кружилась голова, и чуть-чуть шумело в ушах.
Близился миг перехода
Темнота Темнота Неподвижная вечная темнота, в которой никогда не сможет зародиться ни единого проблеска. В этой темноте невозможно ничего Ничего и никогда
Он не предполагал, а совершенно точно знал каким-то новым запредельным знанием, что обречен без движения пребывать в этой страшной темноте до скончания всех вековбез надежды на хоть какие-нибудь перемены. Навсегдав темноте. И в бесконечном одиночестве.
И чудился ему иногда еле слышный шепот, просачивающийся сквозь застывшую плоть темноты небытия. Невнятный шепот иных, которых он никогда не увидит:
Мы тебя не звали Не звали
И он бессилен был хоть что-то изменить.
И не было надежды.
Не звали
Александр СивинскихУЧАСТЬ КОБЕЛЯ
Вот оно, логово,сказала Марфа.
Строение и вправду сохранилось лучше прочих. Подумать, всего-то двенадцать лет, как объект покинули, а кажется, будто люди отсутствовали тут целый век.
Точно? Чуешь машинное масло?улыбнулась Василиса. Это была их традиционная шуточка на удачу. Марфе полагалось презрительно фыркнуть в ответ и ответить
Да здесь маслом все насквозь пропиталось.Марфа брезгливо поморщилась. В ответ поморщилась и Василиса: не стоило бы нарушать ритуал. Марфа спохватилась:Только пустоголовые считают, что андроидымашины. Аммиак чую. Аммиак.
Ты уверена что это не удобрения, собачка?машинально проговорила Василиса, внутренне собираясь и настраиваясь на действие.
Однажды они несколько часов кряду обшаривали огромные, заросшие жуткими колючками ангары, пока Василисе не пришло в голову прочитать, что написано на обрывке мешка. Обрывки валялись повсюду. Это бил их первый и пока единственный прокол.
А то!Марфа поднялась на задние лапы, обнюхача панель замка и после секундного раздумья, пробормотав: Так-так-так, говорит пулеметчик, так-так-так, говорит пулемет,уверенно отстучала носом некий ритм. Диод на пульте засветился.Вот и не заперто больше. Входим?
Запросто,сказала Василиса, опуская забрало,Во имя человека и зверя и всякой божьей твари
Аллилуйя!пролаяла Марфа и метнулась вперед.
Логово покинули недавно и весьма спешно. Останки толстяка в разделочном цехе были совсем еще теплыми, даже кровь не начала свертываться. Василиса смотрела на то, что осталось от человеческого лица, и взахлеб материлась. Выглядело это, надо полагать, диковато. Стоящая столбом мосластая девица в камуфляжекороткие волосы всклокочены, в опущенной руке шлем, в другой страшенная Ангара с сорокамиллиметровым подствольникомизрыгает жуткую брань, неотрывно глядя на изрезанного в лоскуты мертвеца.
Хорошо, что девчонки не видят. Стыдоба.
Марфа хладнокровно изучала помещение. Вот уж кто никогда не сорвется. Она оставалась хладнокровной далее тогда, когда они вскрыли подземный гараж, с легкой руки Лелика Кокорина окрещенный позже Детским приютом. Василиса разбила рыло Кокорину прямо в редакции. Чтобы оплатить зубные протезы и косметический ремонт щекастого Леликова фасада, ей пришлось продать новенький Сапсан. Повторись подобная ситуация снова, она переломала бы ему все, что могла. Гоголь-моголь из мошонки взбила б! Может, тогда и бросил бы писать, оставил сумасшедшую идею, будто андроиды гуманнее любого из людей, что необходимо всего-навсего понять их.
И не валялся бы здесь, распотрошенный точно бройлерный цыпленок.
Нет. Ничто бы его не остановило. Золотое перо. Журналист божьей милостью Кретин жирный!
Здесь терминал,пролаяла Марфа.Целехонький.
Василиса накрыла труп Лелика расписанной виноградными кистями клеенкой (андроиды питали необъяснимую тягу к кухонной клеенке и покрывали ею в своих убежищах все, что только могли) и двинулась к напарнице.
Терминал поражал воображение. Мощная графическая станция, отличный голодисплей, устройство ввода с виртуальным интерфейсом. Ящики системы охлаждения, увешенные ячеистыми радиаторами, вентиляторами, толстыми гофрированными шлангами. И ничего нового в базах данных. Как всегда. Как обычно. Атлас Анатомия человека, самое последнее издание. Философия. От античности до наших дней. Библиотека классической трагедии и тому подобное.
Василиса тщательно примерилась и с маху двинула прикладом в самое нутро дисплея. Опалесцирующий куб мигом погас. А смысл?спросила она себя.Да никакого. Просто душу отвести. Впрочем, хотелось не бить, а стрелять. Нажать спусковой крючок, ощутить толчки отдачи, услышать ни на что не похожий клекот Ангары
Василиса села на пол, спиною привалилась к стене. У нее вдруг страшно начал зудеть недавно приращенный (даже ноготь еще толком не отвердел) палец. Будто в насмешкуправый указательный. Она сунула палец в рот, почесала о зубы. Марфа остановилась поодаль и смотрела на нее, точно чего-то ожидая.
Они изучили человека досконально. Для чего эти зверства? Скажи мне, собака? Вот ты тоже результат лабораторного производства. Ты хочешь посмотреть, что у меня внутри?
Я отлично вижу, что у тебя внутри.
Вредное животное! Я не об этом!
Ты, самая независимая в мире амазонка, спрашиваешь совета у искусственно измененного существа? У овчарки с разумом семилетнего ребенка? У собачки, отзывающейся на свист?
Сомневаюсь, чтобы семилетние малыши были способны на подобную язвительность.
И тем не менее
Да, черт тебя раздери! Да! Спрашиваю!
Изволь. Если бы у тебя были собственные дети
Мы уговорились не затрагивать
Марфа ощерилась:
Слушай ответ! Так вот, если бы у тебя были собственные дети, ты бы знала, что, сколько им ни рассказывай о внутреннем строении жучков и червячков, они все равно будут тайком расковыривать разных букашек, чтобы проверить, есть ли внутри скелетик. Какого цвета кровь? Сколько времени муха способна бегать без крылышек и летать без ножек? Им не слишком-то важно, что говорят взрослые. Они хотят сами!
Андроидыне дети. Они в каком-то смысле взрослей любого человеческого мудреца.Василиса вдруг поймала себя на том, что говорит абсолютно по-кокорински, и замолчала.
Да ведь и то, что лежит вон под той клеенкой, не таракашек.
Ну и что они ищут? Какой, мать их, скелетик?
Думаю, то, чего нет у них самих.
Душу, что ли?тоскливо спросила Василиса.
Как вариант.Марфа покачала башкой.Как основной вариант.
Блин!сказала с бешенством Василиса.Сопли, сплошные сопли. Не ожидала от тебя.
Она зажмурилась.
Марфа, еще до того, как ее подвергли модификации, провела полтора года, охраняя ясли. Василисе иногда казалось, что псина понимала людей гораздо лучше, чем она сама. Ну а уж андроидов-тоточно.
Считаешь, они еще вернутся?
Марфа только тяжело вздохнула. Вопрос был риторическим. Василиса-амазонка и ее собака воплощали для андроидов само понятие смерти. Может быть, больше, чем все остальные истребительные службы, вместе взятые.
Ладно, уходим.Василиса принялась настраивать таймер катализатора. Пять килограммов розового масла за какой-нибудь час превратят логово в озерцо вспененной грязи. Через неделю в нее сползутся все окрестные черви, навозные жуки и прочая живность, а к осени будет готов превосходный чернозем. Несколько сотен квадратов плодороднейшей почвы. Заготовка для золотого сада. Только вот люди поблизости не живут. Жаль. Все зарастет дрянью.
Почему дрянь так живуча? Почему?
Звук послышался, когда Василиса приготовилась вскрыть мешок с маслом. Кто-то там был, за холодильными камерами.
Конечности парня были скованы крест-накрест, рука с ногой, а в рот засунут теннисный мяч. Извлечь его целиком не представлялось ни малейшего шанса. Василиса осторожно потрошила мяч ножом и выковыривала ошметки не прекращающим чесаться пальцем. Зато с наручниками возиться не пришлось. Керопластовые челюсти Марфы способны успешно решать и более сложные задачи.
Потом Василиса жестко, без малейшей бережности, разминала парню затекшие мышцы, а Марфа рыскала по логову в поисках каких-нибудь медикаментов. Тратить на найденыша медпакет напарницы сочли излишеством. Нашелся бинт в упаковке, початая настойка валерианы да термометр. Василиса смешала валерьянку с водой и спиртом из заветной фляжки, тонкой струйкой влила парню в рот. Температура у него оказалась в норме. Да и вообщепроблем со здоровьем явно не наблюдалось. Молодой, поджарый. На разделке часов пять протянул бы.
А сколько протянул Лелик?
Довольно скоро бывший пленник смог подняться на ноги и что-то пробормотать.
Еще раз?!прикрикнула Василиса. Нежданная обуза ее вовсе не радовала.
Курить просит,сообщила Марфа.Имя лучше свое скажи, дядька.
Вик-тор,выдавил дядька.Ку-рить дай-те.
Перебьешься,сказала Василиса.
Нету у нас,добавила Марфа миролюбиво.Мы физкультурницы.
Идти сможешь?
Виктор неуверенно кивнул.
Тогда пойдем.
Пойдем со мною,бежим со мною, летим со мной, летим! Рискни, приятель, пусть ворон каркал, черте ним!провыла Марфа и широко оскалилась, ожидая похвалы.
Вот именно. Рискни, Витя.Василиса запустила таймер.
Виктор оказался на удивление крепким парнем. К исходу первого часа он окончательно расшевелился и теперь мерно вышагивал, ничуть не отставая. Даже едва ли не насвистывал. Василиса скормила ему уже вторую шоколадку и подумывала теперь отправить Марфу на охоту. Еды для троих могло просто не хватить. Аппетит за время плена у парня отнюдь не пострадал.
А почему пешком?спросил он вдруг.
Василиса ухмыльнулась.
Как ты попался?
На рыбалке. Во сне скрутили.
Ты рыболов-спортсмен?проявила живейший интерес Марфа.
Скорее браконьер. Хариуса промышлял. Оттого и забрался в глушь. Не хотел попасться рыбинспекции. Так почему вы не на транспорте?
Ты ловишь рыбу, мыандроидов. Если не ошибаюсь, хариусочень осторожная рыба?
Понял,сказал Виктор. Помялся в нерешительности и наконец спросил:А вы, наверное, и есть знаменитые Дикая Амазонка с Бурой Сукой? Я читал про вас. Круто!
Редкой все же сволочью был покойничек Кокорин! Василиса положила руку Виктору на плечо, остановила и почти без замаха ткнула кулаком в живот. Виктор, сдавленно охнув, осел.
Ее зовут Марфа,отчеканила Дикая Амазонка.МеняВасилиса. А ты с этого момента и до тех пор, пока я не отменю распоряжение, получаешь партийную кличку Герасим.
Это тургеневский персонаж,оскалилась во всю пасть Марфа.Глухонемой от рождения.
Три минуты тебе на отдышку и оправку,сказала Василиса.Уложись в них.
На ужин пришлось размочить аж четыре пакета гречки с мясом. А хлеба какая прорва ухнула? Это ж авария полная! В спальник Василиса забралась сердитой, как мегера. И, само собой, долго не могла заснуть. А когда наконец задремала, Виктору приспичило поболтать с Марфой. По душам. Разбудили, понятно. Василиса совсем было собралась рявкнуть на них через три коленазаступать на утреннюю стражу не выспавшейся больно уж хреново,но уловленный обрывок вопроса почему-то ее заинтересовал. Неужели потому что ее в первую очередь заинтересовал этот браконьер? Да нет, фигня, сказала она себе.
И навострила ушки.
Голос собаки, пытающейся говорить шепотом, звучит странно. Если не выразиться сильней. Мурашки по коже. Василиса-то до сих пор не вполне привыкла, а каково Виктору? Крепкие у парня нервы, с неожиданным удовольствием отметила Василиса.
Парень с крепкими нервами допытывался у псины:
Колись, хвостатая: правда, что амазонкам заказано общество мужчин?
Как правило,ответила Марфа.Впрочем, нет, не так. Просто амазонка сама решает, когда и с кем ей быть. Сама.
А если я вздумаю немного с ней пофлиртовать? Поухаживать, а?
Ради бога. Главное, постарайся не переступить черты безобидного флирта. Ухаживания, ага?
Ну а если вдруг переступлю? Случайно или по недомыслию. Скажем, ласково похлопаю где-нибудь. Она что, руку мне, положим, сломает?
Не она,отрезала Марфа.Это сделаю я. Спокойной ночи, Виктор.
Погоди! А вдруг с ней, не дай бог, что случится? Ранение, болезнь. Нога затечет, головка закружится. А я соберусь помочь. Искусственное дыхание, то-сё. Тоже бросишься?
Буду точно знать, что ты доктор,нет. Ты доктор?
Виктор, к медицине вплотную прикоснувшийся только однажды, на занятиях по оказанию первой помощитогда, тренируясь в выполнении массажа сердца, он вдрызг раздавил грудную клетку манекену,печально вздохнул:
Если бы
Тогда вешайся,с очевидным удовольствием пролаяла Марфа. Через мгновение она уже вовсю топталась под боком у Василисы, устраиваясь.
А как же охрана?встревоженно спросил, подползая на коленках, Виктор.Кто будет стеречь наш бивак открытый?