Улыбался он заразительно: просто и свободно, как человек, который смеется не только тогда, когда ему весело, но с улыбкой идет по жизни, принимая ее такой, какая она есть, и не ощущая бытие тяжестью на своих плечах.
Прилетел на деловую встречу, пояснил Ричи, отвечая на ее ожидающий взгляд. Не спал в самолетебоюсь их до ужаса. Потом были переговоры, а потом наступил вечер. Сегодня пятницавсе места во всех кафешках заняты. Было только рядом с вами!
Татьяна напряглась. Не любила мужчин, заигрывающих с дамами в кофейнях по вечерам в пятницу, да и в другие дни недели. Но он смотрел открыто и, кажется, просто сказал то, что сказал. Безо всякой задней мысли.
Я тоже боялась летать раньше, призналась Татьяна. А теперь вот мечтаю сама научиться управлять она вовремя прикусила язык.
Надо быть очень осторожной! Никогда не следила за своими словаминезачем было. Так и в неприятности можно попасть. Она представила, что этот заграничный красавец станет смотреть на нее, как на умалишенную, и ей стало грустно.
Безумное желание! кивнул Ричи, словно подтверждая ее мысли. Но вполне выполнимое. Думаю, человеку все по плечу!
Татьяна удивленно посмотрела на него. Подошедшая официантка поставила перед ней кофе с густой пенкой, и она поспешила уткнуться в чашку.
У меня другпилот, продолжал собеседник, не замечая ее смущения. Он рассказывал, что самое главное для управления кораблемэто ощутить его частью себя. У них это называется «встать на крыло». Вот скажите мнечем вы пользуетесь в обыденной жизни, не задумываясь, как собственной конечностью? Телефоном?
Татьяна помотала головой, сделала большой глоток и посмотрела в его глаза-омуты.
Будете смеяться. Но с телефоном я не дружу. Да и с техникой вообще.
Тогда с чем? продолжал допытываться он. Чем вы пользуетесь буквально на уровне рефлексов.
Скальпелем, робко улыбнулась Татьяна. Яхирург.
Мое уважение! совершенно серьезно заявил Ричи. При нынешнем уровне медицины спасать жизнидорогого стоит!
Чем вам не угодил нынешний уровень? удивилась Татьяна. Наверное, корректно сравнивать с тем, что было, а не с тем, что будет когда-то?
Ричи махнул чашкой.
Вы правы, конечно, признался он. Спорить не будем. Но мы говорили об умении управлять летательными аппаратами, так? Представьте, что выпилот воздушного корабля. Вы ощущаете его затаенную дрожь на взлете и стремление к землепри посадке, вы любуетесь облаками, а его крылья, мощь и скорость становятся вашими. Вы управляете, не задумываясь, не потому, что хорошо выучились летному искусству, а рефлекторно, словно уже родились такойсклонной к полету и высоким скоростям. Младенцы плавают инстинктивновы же знаете?
Татьяна, завороженная его словами, кивнула.
Один рефлекс заставляет их задерживать дыхание под водой, другиесовершать поступательные «лягушачьи» движения с целью подняться на поверхность. Представьте, что подобный, но совершенно новый рефлекс вдруг появляется у homo sapiens на одном из витков эволюции и далее закрепляется в популяции, как врожденныйрефлекс взаимодействия с техническими аспектами цивилизации. Первые его проявления уже заметны, в основном, среди профессионалов в технических областях науки и промышленности. Однако социологические исследования среди детей младшего и среднего школьного возраста показывают, что уже сейчас скорость усвоения и воспроизведения информации у них сравнивается со скоростью передачи информации в некоторых технологических сетях. Рано или поздно показатели скорости будут заменены другимифизического быстродействия, ментального взаимоконтакта с действительностью
Татьяна слушала, открыв рот. Кофе остыл, и она машинально мешала ложкой давно осевшую пену. Заиграла переливчатая мелодия. Ричи замолчал и пружинисто поднялся.
Ох, простите меня, Танни! Я заболтался. А мне пора. Рад был с вами познакомиться. Будете уходитьне забудьте свой кофе!
Он быстро накинул куртку и пошел к выходу.
Стойте! воскликнула она так громко, что сидевшие рядом люди обернулись. Кто вы?
Яписатель. Фантаст! донеслось почти от самой двери, и высокую фигуру скрыла уличная темнота.
Татьяна глотком допила остывший кофе и вдруг увидела несколько крупных купюр на столе. Похоже, он расплатился за обоих. И когда успел? Она схватила часть денег и бросилась за ним. Выскочила на крыльцо, оглядываясь. Ни следа высокого незнакомца не было на улицах, заполненных отдыхающими после рабочей недели людьми. И, конечно, она забыла свой кофе!
Татьяна Викторовна грустно вернулась на место, поблагодарила шокированную ее поведением и огромными чаевыми девушку, прихватила заветный пакетик и поспешила прочь. Но выйдя, остановилась посреди тротуара, как вкопанная, не замечая толкающих ее людей, прижав пакет с кофе к груди. Ей послышалось? Или он действительно назвал ее Танни?
Совсем стемнело. В старом парке, куда она забрела, было тиховетер хрипло завывал где-то за оградой. А здесь, в кольце раскидистых лип, в отражениях фонарей, танцующих на мокром асфальте, кажется, было даже теплее, чем за коваными воротами.
Татьяна влезла на скамейку и уселась на спинку. Однажды они сидели так вдвоем с Артемом, целуясь до умопомрачения, и свалились. После дружно прижимали пятаки к огромным шишкам на затылках и охали, неудачно повернувшись.
«Вот ведь какая штука получается, размышляла она, теряя человека думаешь, что самое главное в твой жизни то, что ты его потерял. Ан, нет! Оказывается, самое главное в жизни то, что он был в ней!».
Пакет из коричневой шуршащей бумаги, который она поднесла к лицу, пах так терпко, что сердце защемило. Насыщенный, пьянящий аромат казался чужим в городском воздухе. Наверное, час был уже позднийдаже собачников с питомцами видно не было. Только стремился в светлое будущее вечно молодой герой славного прошлого, на круглой площади, под караулом деревьев поднимая руки к небесам. К небесам Татьяна прикусила губу. Не держала Земля, не просила остаться. Даже желания зайти в свою квартиру, законсервированную Лу-Таном до срока, который возможно никогда не наступитне возникло. А вот небо, темное, низкоезвало, словно пело сердце и отзывалось тоскующей болью на быстрый полет рваных осенних облаков. Туда, за серую пелену, что, как морок, скрывала ее жизнь. Туда, где жемчужины вселенной ждут в мерцающих раковинах еще никем не разгаданных тайн Ощутить дрожь МОД под своими пальцами, порвать струну притяжения, вырваться из душных объятий планеты в бесконечный холод, когда-то пугающий, а нынче
Славный герой вдруг шевельнулся на своем постаменте. Татьяна вздрогнула и чуть не свалилась со скамейки. Нет, не показалось. Черные росчерки деревьев исказилисьедва заметно очерчивая кривизну в пространстве. Сердце радостно забилось. Она спрыгнула и побежала к площади. Лишь у самой границы асфальтового круга придержала шаг и огляделась по сторонамне зря читала в детстве книги о разведчиках!
Тонко присыпанная снегом центральная клумба дымилась, словно ветер дул целенаправленно на нее, поднимая поземку. Изображение на мгновенье сдвинулосьровно на столько, чтобы Татьяна поняла, куда идти, так как успела увидеть открытый люк МОД. Сердце ее ликовало! Э услышал зов. Корабль прилетел за ней. Ее корабль! Она сделала шаг и пропала. Словно ее никогда и не было в этом парке, в этом городе. На этой планете.
* * *
МОД легко вырвался из атмосферного плена. Татьяна смотрела на удаляющуюся Землю без сожаления. Она наслаждалась каждым мгновением собственной жизни, и казалось ей, что дрожь корабля, преодолевающего зоны турбуленции и оковы притяжения, становится дрожью ее сердца. Татьяна Викторовна открыла пакетик с кофегустой запах поплыл в стерильном пространстве пилотной кабины. Темная поверхность универсума тоже была цвета кофедавно остывшего. Ей до безумия захотелось ее оживить. Она помнила, как переливалась ткань универсума, когда кораблем управляли Ларрил или Мирелл, помнила приятные, на холодный шелк похожие, прикосновения вещества. Повинуясь ментальному приказу, корабль завис в экзосфере. Татьяна подвинула кресло к пульту управления, покусала губы и решительно положила ладонь с растопыренными пальцами на панель универсума.
Э, позвала она, буди универсум. Переводи управление на ручное. Параллельно осуществляй контроль операций и мониторинг окружающего пространства. В общем, подстрахуй меня!
Ткань универсума под ладонью потеплела, переставая быть похожей на стекло. Еще немного, и рука провалилась в него целиком. От напряжения заболели пальцы. Теорию Татьяна помнилапрограмма обучения навсегда впечатала ее в сознание. Но на деле «легкие движения пальцев» оказались непросты. Моторика для управления МОД требовалась примерно такая, какой владели музыканты-профессионалыпианисты, скрипачи. Мелкие четкие движения, повторяющиеся с большой быстротой. А вот сила для управления универсумом не требовалась вовсе. Он чутко реагировал на каждое прикосновение и не нуждался в том, чтобы его «тыкали». Татьяна это понимала, но пока ничего не могла с собой поделать«мелкие четкие движения» удавались только при тотальном контроле над кистью руки. А тотальный контроль при ее степени мастерства подразумевал мышечное напряжение.
Она вспомнила объяснения Ларрила, хоть в них не нуждалась. Но тембр его голоса всегда был ей приятен, а от воспоминаний о улыбке на сердце становилось теплее.
«У вас, как и у меняпять пальцев, объяснял ей когда-то проангел. Кстати, у веганцев, если вы успели заметить, их тоже пять. Но прибор можно настроить под любой тип конечности. При данной настройке: большой палецмощность двигателя; указательный и безымянныйманеврирование; среднийускорение, торможение. Мизинецвспомогательные системысвязь, сканирование пространства».
Сначала Татьяне казалось удивительным, как могли веганцы, с руками, больше похожими на ковши экскаваторов, изобрести систему управления, требующую такой точности движений. Но, пройдя курс обучения, она узнала, что сила взаимодействия с универсумом может быть отрегулирована в зависимости от типа кисти пилота. У капитана МОД Лазарета, старого крелла Лу-Тана, были очень чуткие пальцы. Теперь Э перенастроил универсум с шестипалого управления на пятипалое, но опцию чувствительности ткани не менял, сочтя, что существующая Татьяне вполне подойдет. Итак. Большой палец по плоскости внизи корабль застывает у старта, словно зверь перед прыжком. Чуть вверхплавное движение. Средний палец движется в ткани вперед. Ускорение вдавливает Татьяну в кресло. Ух, ты! А если добавить мощности двигателя? МОД рванул вдоль границы экзосферы, передвигаясь «прыжками»ровно пока не получалось. Надо было совместить и отработать движение двух пальцев. А ведь всего их пять!
От усилий Татьяна Викторовна взмокла. Прибавить управление маневрированием казалось совершенно невозможным, но она рискнула. Указательный пошел влево, и корабль некрасиво, но послушно, вошел в поворот. Слоны, танцующие в посудной лавке, наверняка выглядели изящнее! Представив картину, она засмеялась и «вдавила педаль в пол». МОД дернулся. Дымка рассеянной газовой мантии планеты понеслась с бешеной скоростью. Но ветер не свистел в ушах, не выбивал слезы и не холодил горло и грудь, а боковые обзорные экраны были темны, ведь Земля мерцала внизу. Казалось, откуда бы взяться ощущению скорости внутри надежной, как танковая башня, кабины? Но вот, поди ж тысердце забилось, как сумасшедшее, губы моментально пересохли. То ли паника, то ли страх, а то ли удовольствие? Она даже глаза закрылана пару секунд, чтобы острее ощутить это чувство. Душа текла в пространстве, не растворяясь в нем, держалась вектора движения; под ребристым брюхом корабля исчезали километры, сжигаемые скоростьюа могли бы исчезать парсеки! Вселенная лежала перед ней неторным путем, который она готова была осилить, не покоряя, пройти, принимая с равной радостью сердца и потери, и приобретения. Ведь цель путитолько сам путь, и другой не существует. Сдержанная мощь двигателя, прохлада универсума, постоянный образ станции в сознании, дающий силы жить дальшевот они, вехи!
Разворот, тихо приказала она себе и дернула безымянным вправо.
Резко. Слишком резко. На скорости МОД завертелся волчком, но Э не дремалперехватил управление, стабилизировал повороты, замедлил, не давая кораблю закувыркаться сумасшедшей обезьяной. Уф! Татьяна открыла глаза и откинулась на спинку кресла. МОД поменял положение в пространстве, и теперь планета висела прямо перед обзорными экранами. Над Европой собирался очередной циклон, закручивал сам себя в тугой жгут, раскидывал молочную сеть облаков, переполненных снежным порохом. Они с Артемом никогда не были в Европе. На море пару раз ездили за границу, а вот на музейные европейские туры не довелось. Татьяна задумчиво поболтала ладонью в универсуме. Корабль, отвечая на движение, совершил серию смешных прыжков. Видели бы ее усилия знакомые проангелы-пилоты, умерли бы от хохота, не иначе!
Она устала. Но скорость еще кипела в крови, голосила и звала забытым ощущением щенячьего восторга. И она вновь послала корабль вперед. Мелькнула мысль попробовать управление сканером и связью, и, следом за нейо так и не полученном от Ларрила ответе на вопрос о вооружении МОД. Уже почти получалось увеличивать скорость плавно, а не рывками. Жаль, что двигатель работал бесшумнозвук помог бы ей дозировать собственные усилия в управлении. Повинуясь тактильным приказам, корабль совершил широкий разворот вправо, затем влево. Она пока не стремилась менять высоту полета или векторы движенияМОД несся в одной плоскости, параллельно поверхности планеты, и в этой же плоскости совершал маневрирование. Ощущение присутствия Э, будто стоящего за спиной с панелью дубль-управления в несуществующих руках, было сильным и приятным. Ей всегда хотелось иметь старшего братазаботливого и умного, строгого и ласкового. Она улыбнуласьинтересно, что бы мог подумать об этой ее фантазии Управляющий Разум? И вновь ввела МОД в резкий поворот, то ли наслаждаясь чехардой ЗемлякосмосЗемля в обзорных экранах, то ли проверяя бдительность Э. В общем, повела себя, как вредная младшая сестричка. Э среагировал мгновенно. Корабль завис вертикально поверхности планеты, ремни безопасности изменили положения, удерживая крепче прежнего. Татьяна плавно тронула корабль с места. Несколько раз она повторила маневр на скорости, добиваясь того, чтобы МОД при вхождении в узкую дугу не терял направления. И если повторы по широкой траектории ей уже удавались, то резкий разворот корпусом или разворот в воображаемо узком пространстве пока не очень. Возможно, причина крылась в том, что у Татьяны, как и у большинства представительниц прекрасного пола земной расы, были проблемы с пространственным восприятием и воображением. Лу-Тан пытался исправить положение, мучая ее какими-то тестами и исследованиями. Правда, он делал это не ради Татьяны Викторовны, а ради себя самого. В его любимую пространственно-логическую игру, весьма распространенную в галактике под названием ннанэк, можно было играть и в одиночестве, и нескольким участникам. Игра заключалась в передвижении в трех плоскостях четырех видов ракушек. Правила не давались Татьяне никак, хотя она не оставляла надежду, когда-нибудь научиться выстраивать структуры такие же изящные и логически завершенные, как «морж». Но однажды она зашла к Лу-Тану, играющему, лежа на своей подстилке, которая напоминала большой лист, и увидела, что напротив башенки ннанэка висит голографическое изображение. Лу-Тан тогда спросил ее со своим характерным прищуром:
Что вы видите, Танни?
О, господи! она всплеснула руками. Это же зеркальное изображение! Вы смотрите на него, когда играете?
Крелл покивал.
Да. Немного усложняет игру. Хотите попробовать?
Татьяна сослалась на занятость и испуганно ретировалась доучивать репродуктивные органы юмбаи, которые приводили ее в совершеннейший восторг. И с тех пор оставила всякие попытки научиться играть.
Движение МОД в пространстве завораживало. Жаль, что не было возможности врубить музыку. Нестись, сломя голову, по шоссе или по жизни, под рев динамиковэто так по-человечески! Хотя, почему не было возможности? Корабль резко остановился. Татьяна, прикрыв веки и сосредоточившись, подвигала мизинцем, приноравливаясь к ощущению внутренней шкалы управления вспомогательными системами. МОД развернул радары ближней связи, словно уши поднял. Подключение к одному из спутников сделало возможным услышать земной эфирпомехи, голоса, перекрикивающие друг друга, обрывки музыки. Неожиданно Э прервал ее бессистемный поиск на радиоволнах, и кабину страдающим криком заполнила Dies irae Реквиема. Татьяна прислушалась, и корабль рванул вкруг планеты под звуки великой музыки. Странные мысли теснились за обзорными экранами, призраками заглядывали внутрь. Был бы под рукой лист бумаги, попыталась бы записать их, понимая, что через такое человеческое сознание проходит лишь раз