Но тут он прочёл следующую строку, и у него перехватило дыхание.
Иван жил в атмосфере вечных подозрений и в каждом своём приближённом видел возможного изменника.
Совсем как я, пробормотал Мартин. Но Но Иван ведь не был трусом Я не понимаю.
Коэффициент, сказал робот, зависит от среды, так же как и от наследственности. Хотя, естественно, Иван не имел бы царской среды без своей конкретной наследственности.
Мартин со свистом втянул воздух. Среда вносит существенную поправку. Возможно, Иван Четвёртый был по натуре трусом, но благодаря наследственности и среде эта черта не получила явного развития.
Иван был царём веся Руси.
Дайте трусу ружьё, и, хотя он не перестанет быть трусом, эта черта будет проявляться совсем подругому. Он может повести себя как вспыльчивый и воинственный тиран. Вот почему Иван экологически преуспевалв своей особой среде. Он не подвергался стрессу, который выдвинул бы на первый план доминантную черту его характера. Подобно Дизраэли, он умел контролировать свою среду и устранять причины, которые вызвали бы стресс.
Мартин позеленел. Затем он вспомнил про Эрику. Удастся ли ей какнибудь отвлечь СенСира, пока сам он будет добиваться от Уотта расторжения контракта? Если он сумеет избежать кризиса, то сможет держать свои нервы в узде, но ведь повсюду убийцы!
Эрика уже едет в студию Мартин судорожно сглотнул.
Он встретит её за воротами студии. Чулан был ненадёжным убежищем. Его могли поймать там, как крысу
Ерунда, сказал себе Мартин с трепетной твёрдостью. Это не я, и всё тут. Надо взять себя ввв рукии тттолько. Давайдавай, взбодрись. Toujuors l'audace.
Однако он вышел из кабинета и спустился по лестнице с величайшей осторожностью. Как знать Если кругом одни враги
Трясясь от страха, матрица Ивана Грозного прокралась к воротам студии.
Такси быстро ехало в БелЭйр.
Но зачем ты залез на дерево? спросила Эрика.
Мартин затрясся.
Оборотень, объяснил он, стуча зубами. Вампир, ведьма и Говорю тебе, я их видел. Я стоял у ворот студии, а они как кинутся на меня всей толпой!
Но они просто возвращались в павильон после обеда, сказала Эрика. Ты же знаешь, что «Вершина» по вечерам снимает «Аббат и Костелло знакомы со всеми». Карпов и мухи не обидит.
Я говорил себе это, угрюмо пожаловался Мартин. Но страх и угрызения совести совсем меня измучили. Видишь ли, ягнусное чудовище, но это не моя вина. Всёсреда. Я рос в самой тягостной и жестокой обстановке Аа! Погляди сама!
Он указал на полицейского на перекрёстке.
Полиция! Предатель даже среди дворцовой гвардии!
Дамочка, этот типпсих? спросил шофёр.
Безумен я или нормален, яНиклас Мартин! объявил Мартин, внезапно меняя тон.
Он попытался властно выпрямиться, стукнулся головой о крышу, взвизгнул: «Убийцы!»и съёжился в уголке, тяжело дыша.
Эрика тревожно посмотрела на него.
Ник, сколько ты выпил? спросила она. Что с тобой?
Мартин откинулся на спинку и закрыл глаза.
Дай я немного приду в себя, Эрика, умоляюще сказал он. Всё будет в порядке, как только я оправлюсь от стресса. Ведь Иван
Но взять аннулированный контракт из рук Уотта ты сумеешь? спросила Эрика. На этото тебя хватит?
Хватит, ответил Мартин бодрым, но дрожащим голосом.
Потом он передумал.
При условии, если буду держать тебя за руку, добавил он, не желая рисковать.
Это так возмутило Эрику, что на протяжении двух миль в такси царило молчание. Эрика над чемто размышляла.
Ты действительно очень переменился с сегодняшнего утра, заметила она наконец. Грозишь объясниться мне в любви, подумать только! Как будто я позволю чтонибудь подобное! Вот попробуй!
Наступило молчание. Эрика покосилась на Мартина.
Я сказалавот попробуй! повторила она.
Ах, так? спросил Мартин с трепещущей храбростью. Он помолчал. Как ни странно, его язык, прежде отказывавшийся в присутствии Эрики произнести хотя бы слово на определённую тему, вдруг обрёл свободу. Мартин не стал тратить времени и рассуждать почему. Не дожидаясь наступления следующего кризиса, он немедленно излил Эрике все свои чувства.
Но почему ты никогда прежде этого не говорил? спросила она, заметно смягчившись.
Сам не понимаю, ответил Мартин. Так, значит, ты выйдешь за меня?
Но почему ты
Ты выйдешь за меня?
Да, сказала Эрика, и наступило молчание.
Мартин облизнул пересохшие губы, так как заметил, что их головы совсем сблизились. Он уже собирался завершить объяснение традиционным финалом, как вдруг его поразила внезапная мысль. Вздрогнув, он отодвинулся.
Эрика открыла глаза.
Эсказал Мартин. Гм Я только что вспомнил. В Чикаго сильная эпидемия гриппа. А эпидемии, как тебе известно, распространяются с быстротой лесного пожара. И грипп мог уже добраться до Голливуда, особенно при нынешних западных ветрах.
Чёрт меня побори, если я допущу, чтобы моя помолвка обошлась без поцелуя! объявила Эрика с некоторым раздражением. А ну, поцелуй, меня!
Но я могу заразить тебя бубонной чумой, нервно ответил Мартин. Поцелуи передают инфекцию. Это научный факт!
Ник!
Ну не знаю А когда у тебя в последний раз был насморк?
Эрика отодвинулась от него как могла дальше.
Ах! вздохнул Мартин после долгого молчания. Эрика, ты
Не заговаривай со мной, тряпка! сказала Эрика. Чудовище! Негодяй!
Я не виноват! в отчаянии вскричал Мартин. Я буду трусом двенадцать часов. Но я тут ни при чём. Завтра после восьми утра я хоть в львиную клетку войду, если ты захочешь. Сегодня же у меня нервы, как у Ивана Грозного! Дай я хотя бы объясню тебе, в чём дело.
Эрика ничего не ответила, и Мартин принялся торопливо рассказывать свою длинную, малоправдоподобную историю.
Не верю, отрезала Эрика, когда он кончил, и покачала головой. Но я пока ещё остаюсь твоим агентом и отвечаю за твою писательскую судьбу. Теперь нам надо добиться одногозаставить Толливера Уотта расторгнуть контракт. И только об этом мы и будем сейчас думать. Ты понял?
Но СенСир
Говорить буду я. Тебе не потребуется сказать ни слова. Если СенСир начнёт тебя запугивать, я с ним разделаюсь. Но ты должен быть там, не то СенСир придерётся к твоему отсутствию, чтобы затянуть дело. Я его знаю.
Ну, вот, я опять в стрессовом состоянии! в отчаянии крикнул Мартин. Я не выдержу! Я же не русский царь!
Дамочка, сказал шофёр, оглядываясь. На вашем месте я бы дал ему от ворот поворот тут же на месте!
Комунибудь не сносить за это головы! зловеще пообещал Мартин.
«По взаимному согласию контракт аннулируется» Да, да, сказал Уотт, ставя свою подпись на документе, который лежал перед ним на столе. Ну, вот и всё. Но куда делся Мартин? Ведь он вошёл с вами, я сам видел.
Разве? несколько невпопад спросила Эрика. Она сама ломала голову над тем, каким образом Мартин умудрился так бесследно исчезнуть. Может быть, он с молниеносной быстротой залез под ковёр?
Отогнав эту мысль, она протянула руку за бумагой, которую Уотт начал аккуратно свёртывать.
Погодите, сказал СенСир, выпятив нижнюю губу. А как насчёт пункта, дающего нам исключительное право на следующую пьесу Мартина?
Уотт перестал свёртывать документ, и режиссёр немедленно этим воспользовался.
Что бы он там ни накропал, я сумею сделать из этого новый фильм для Диди. А, Диди? Он погрозил сосискообразным пальцем прелестной звезде, которая послушно кивнула.
Там будут только мужские роли, поспешно сказала Эрика. К тому же мы обсуждаем расторжение контракта, а не права на пьесу.
Он дал бы мне это право, будь он здесь! проворчал СенСир, подвергая свою сигару невообразимым пыткам. Почему, почему все ополчается против истинного художника? Он взмахнул огромным волосатым кулаком. Теперь мне придётся обламывать нового сценариста. Какая напрасная трата времени! А ведь через две недели Мартин стал бы сенсировским сценаристом! Да и теперь ещё не поздно
Боюсь, что поздно, Рауль, с сожалением сказал Уотт. Право же, бить Мартина сегодня в студии вам всётаки не следовало.
Но но он ведь не посмеет подать на меня в суд. В МиксоЛидии
А, здравствуйте, Ник! воскликнула Диди с сияющей улыбкой. Зачем вы прячетесь за занавеской?
Глаза всех обратились к оконным занавескам, за которыми в этот миг с проворством вспугнутого бурундука исчезло белое как мел, искажённое ужасом лицо Никласа Мартина. Эрика торопливо сказала:
Но это вовсе не Ник. Совсем даже не похож. Вы ошиблись, Диди.
Разве? спросила Диди, уже готовая согласиться.
Ну, конечно, ответила Эрика и протянула руку к документу. Дайте его мне, и я
Стойте! побычьи взревел СенСир.
Втянув голову в могучие плечи, он затопал к окну и отдёрнул занавеску.
Ага, зловещим голосом произнёс режиссёр. Мартин!
Ложь, пробормотал Мартин, тщетно пытаясь скрыть свой рождённый стрессом ужас. Я отрёкся.
СенСир, отступив на шаг, внимательно вглядывался в Мартина. Сигара у него во рту медленно задралась кверху. Губы режиссёра растянула злобная усмешка.
Он потряс пальцем у самых трепещущих ноздрей драматурга.
А, сказал он, к вечеру пошли другие песни, э? Днём ты был пьян! Теперь я всё понял. Черпаешь храбрость в бутылке, как тут выражаются?
Чепуха, возразил Мартин, вдохновляясь взглядом, который бросила на него Эрика. Кто это сказал? Всёваши выдумки! О чём, собственно, речь?
Что вы делали за занавеской? спросил Уотт.
Я вообще не был за занавеской, доблестно объявил Мартин. Это вы были за занавеской, вы все. А я был перед занавеской. Разве я виноват, что вы все укрылись за занавеской в библиотеке, точно точно заговорщики?
Последнее слово было выбрано очень неудачнов глазах Мартина вновь вспыхнул ужас.
Да, как заговорщики, продолжал он нервно. Вы думали, я ничего не знаю, а? А я всё знаю! Вы тут все убийцы и плетёте злодейские интриги. Вот, значит, где ваше логово! Всю ночь вы, наёмные псы, гнались за мной по пятам, словно за раненым карибу, стараясь
Нам пора, с отчаянием сказала Эрика. Мы и так елееле успеем поймать последнего кари то есть последний самолёт на восток.
Она протянула руку к документу, но Уотт вдруг спрятал его в карман и повернулся к Мартину.
Вы дадите нам исключительное право на вашу следующую пьесу? спросил он.
Конечно, даст! загремел СенСир, опытным взглядом оценив напускную браваду Мартина. И в суд ты на меня не подашь, не то я тебя вздую как следует. Так мы делали в МиксоЛидии. Собственно говоря, Мартин, вы вовсе и не хотите расторгать свой контракт. Это чистое недоразумение. Я сделаю из вас сенсировского сценариста, и всё будет хорошо. Вот так. Сейчас вы попросите Толливера разорвать эту бумажонку. Верно?
Конечно, нет! крикнула Эрика. Скажи ему это, Ник!
Наступило напряжённое молчание. Уотт ждал с настороженным любопытством. И бедняжка Эрика тоже. В её душе шла мучительная борьба между профессиональным долгом и презрением к жалкой трусости Мартина. Ждала и Диди, широко раскрыв огромные глаза, а на её прекрасном лице играла весёлая улыбка. Однако бой шёл, бесспорно, между Мартином и Раулем СенСиром.
Мартин в отчаянии расправил плечи. Он должен, должен показать себя подлинным Грознымтеперь или никогда. Уже у него был гневный вид, как у Ивана, и он постарался сделать свой взгляд зловещим. Загадочная улыбка появилась на его губах. На мгновение он действительно обрёл сходство с грозным русским царёмтолько, конечно, без бороды и усов. Мартин смерил миксолидийца взглядом, исполненным монаршего презрения.
Вы порвёте эту бумажку и подпишете соглашение с нами на вашу следующую пьесу, так? сказал СенСир, но с лёгкой неуверенностью.
Что захочу, то и сделаю, сообщил ему Мартин. А как вам понравится, если вас заживо сожрут собаки?
Право, Рауль, вмешался Уотт, попробуем уладить это, пусть даже
Вы предпочтёте, чтобы я ушёл в «МетроГолдвин» и взял с собой Диди? крикнул СенСир, поворачиваясь к Уотту. Он сейчас же подпишет! И, сунув руку во внутренний карман, чтобы достать ручку, режиссёр всей тушей надвинулся на Мартина.
Убийца! взвизгнул Мартин, неверно истолковав его движение.
На мерзком лице СенСира появилась злорадная улыбка.
Он у нас в руках, Толливер! воскликнул миксолидиец с тяжеловесным торжеством, и эта жуткая фраза оказалась последней каплей. Не выдержав подобного стресса, Мартин с безумным воплем шмыгнул мимо СенСира, распахнул ближайшую дверь и скрылся за ней.
Вслед ему нёсся голос валькирии Эрики:
Оставьте его в покое! Или вам мало? Вот что, Толливер Уотт: я не уйду отсюда, пока вы не отдадите этот документ. А вас, СенСир, я предупреждаю: если вы
Но к этому времени Мартин уже успел проскочить пять комнат, и конец её речи замер в отдалении. Он пытался заставить себя остановиться и вернуться на поле брани, но тщетностресс был слишком силён, ужас гнал его вперёд по коридору, вынудил юркнуть в какуюто комнату и швырнул о какойто металлический предмет. Отлетев от этого предмета и упав на пол, Мартин обнаружил, что перед ним ЭНИАК Гамма Девяносто Третий.
Вот вы где, сказал робот. А я в поисках вас обшарил всё пространствовремя. Когда вы заставили меня изменить программу эксперимента, вы забыли дать мне расписку, что берёте ответственность на себя. Раз объект пришлось снять изза изменения в программе, начальство из меня все шестерёнки вытрясет, если я не доставлю расписку с приложением глаза объекта.
Опасливо оглянувшись, Мартин поднялся на ноги.
Что? спросил он рассеянно. Послушайте, вы должны изменить меня обратно в меня самого. Все меня пытаются убить. Вы явились как раз вовремя. Я не могу ждать двенадцать часов. Измените меня немедленно.
Нет, я с вами покончил, бессердечно ответил робот. Когда вы настояли на наложении чужой матрицы, вы перестали быть необработанным объектом и для продолжения опыта теперь не годитесь. Я бы сразу взял у вас расписку, но вы совсем меня заморочили вашим дизраэлевским красноречием. Нука, подержите вот это у своего левого глаза двадцать секунд, он протянул Мартину блестящую металлическую пластинку. Она уже заполнена и сенсибилизирована. Нужен только отпечаток вашего глаза. Приложите егои больше вы меня не увидите.
Мартин отпрянул.
А что будет со мной? спросил он дрожащим голосом.
Откуда я знаю? Через двенадцать часов матрица сотрётся и вы снова станете самим собой. Прижмитека пластинку к глазу.
Прижму, если вы превратите меня в меня, попробовал торговаться Мартин.
Не могуэто против правил. Хватит и одного нарушениямдаже с распиской. Но чтобы два? Ну, нет. Прижмите её к левому глазу
Нет, сказал Мартин с судорожной твёрдостью. Не прижму.
ЭНИАК внимательно поглядел на него.
Прижмёте, сказал робот наконец. Не то я на вас топну ногой.
Мартин слегка побледнел, но с отчаянной решимостью затряс головой.
Нет и нет! Ведь если я немедленно не избавлюсь от матрицы Ивана, Эрика не выйдет за меня замуж и Уотт не освободит меня от контракта. Вам только нужно надеть на меня этот шлем. Неужто я прошу чегото невозможного?
От робота? Разумеется, сухо ответил ЭНИАК. И довольно мешкать. К счастью, на вас наложена матрица Ивана и я могу навязать вам мою волю. Сейчас же отпечатайте на пластинке свой глаз. Ну?!
Мартин стремительно нырнул за диван. Робот угрожающе двинулся за ним, но тут Мартин нашёл спасительную соломинку и уцепился за неё.
Он встал и посмотрел на робота.
Погодите, вы не поняли, сказал он. Я же не в состоянии отпечатать свой глаз на этой штуке. Со мной у вас ничего не выйдет. Как вы не понимаете? На ней должен остаться отпечаток
рисунка сетчатки, докончил робот. Ну, и
Ну, и как же я это сделаю, если мой глаз не останется открытым двадцать секунд? Пороговые реакции у меня, как у Ивана, верно? Мигательным рефлексом я управлять не могу. Мои синапсысинапсы труса. И они заставят меня зажмурить глаза, чуть только эта штука к ним приблизится.