Он несколько секунд размышлял над моими словами, затем отрицательно покачал головой и тяжело вздохнул.
Надежда? Это понятие так же изъято из атмосферы, удалено из эфира, выдрано из земли. Мир летит ко всем чертям, мир рассыпается, дорогой Перри. Несмотря на это, ты выглядишь отлично.
Аллан начал я.
Зови меня По, сказал он. Ведь мы друзья.
Слушай, По, вскричал я. Черт побери, о чем ты говоришь? Говоря по совести, я ни словечка не понял!
Возлюбленная душа покинула сей мир, ответил он. Без нее внутри скорлупа сего мира стала непрочной и ныне трещит. Она покинула меняона, бывшая моим вторым «я». О горе! Се злейший из злейших дней! То, что не давало этому миру захлебнуться волнами, распасться на части, что поддерживало небесный свод и удерживало от буйства горний огонь, имя сей опоры тебе известно не хуже, чем мне.
Анни выдохнул он после паузы, дрожащей рукой указав в сторону моря. Я посмотрел в том направлении, и туман, словно по приказу, разошелсяв просвете я увидел объеденный страшными волнами кусок берега, где на утесе стоял могильный склеп, на который яростные волны набросали столько водорослей, что склеп, казалось, полузарос травой.
Там она покоится, сказал По.
Это не может быть правдой! вскричал я и бросился прочь от него. Я кинулся вниз по склонув сторону того рокового утеса.
Перри! закричал По. Вернись! Это бессмысленно! И я не знаю, что произойдет со мной, если с тобой случится что-нибудь дурное!
Ее там нет! крикнул я в ответ. Ее там не может быть!
Я стремительно спускался по склонуобдирая руки и раздирая в клочья свою одежду.
Перри! Перри! жалобно кричал По.
Я набрал побольше воздуха в легкиеи оставшуюся часть склона почти кувырком летел вниз, пока не грохнулся на песок. Я тут же, не замечая боли, вскочил на ноги и по колени в бушующих, валящих с ног волнах стал упрямо приближаться к сияющей в тумане гробнице. Я все еще слышал крики Эдгара По, который остался наверху, у сгоревшего дерева. Слов уже было не разобрать.
Добредя до гробницы, я снял запор и открыл черную железную дверку. Внутри царил мрачный сумрак. Вокруг моих щиколоток хлюпала вода, пока я шел к каменному саркофагу на постаменте.
Он был пуст! Мне хотелось смеяться и плакать одновременно. Вместо этого я кинулся к выходу. Выбежав из гробницы, я стал кричать с порога:
По! Ты слышишь, По? Ее здесь нет! По! Ты слышишь, По?
Огромная темная волна устремилась ко мнеи швырнула меня обратно в гробницу.
Я проснулся на полу роскошной каюты Эллисона, хотя я точно помнил, что с вечера укладывался спать на широкой кроватив другом углу комнаты. Я не помнил, как упал с постели, как оказался в этом углу и на полу, и не мог сообразить, почему на мне изорванная и мокрая одежда. Мои башмаки были полны песка. Песок был и на нескольких мокрых следах, которые, начинаясь ниоткуда, вели от центра каюты к тому месту, где я лежал. Я ошалело протирал глаза. Сбросив с себя изорванную коричневую домотканую сорочку, я обнаружил глубокие порезы на своих руках. Тут я разом вспомнил дикий шторм, гробницу, жалкую фигурку скорбящего По под горящим деревом
Я открыл сундук, нашел подходящую одежду и привел себя в порядок. При этом я размышлял о происшедшем. Я надеялся, что с По ничего дурного не случилось. Меня очень тревожили и подмеченные мной черточки подступающего безумия в сознании По, и странное развитие событий в целом. Незаметно для себя я уже давно воспринимал наши невероятные встречи как вполне реальные событияи одновременно как некие символы, знаки свыше, предсказания. Поэтому я мог понять скрытое значение пустого гробаведь Анни как раз сейчас лежала в глубоком месмерическом сне. Но этим символизм происшедшего не мог исчерпываться. Очевидно, есть что-то еще. Накануне Эллисон растолковал кое-какие важные вещи, доселе мне неведомые, касательно месмеризма, параллельных миров и прочего. Но мне мнилось, что даже многоопытный алхимик знал далеко не все. Увы, не с кем посоветоваться, не с кем. Разве что
Я задумался над этим вариантом. Прежде чем покинуть корабль, Эллисон, как и обещал, познакомил меня с большеглазой женщиной по имени Лигейя. Это была жгучая брюнетка такой красоты, что в ее присутствии я думал вполовину медленнее обычного. После примерно минуты в ее обществе я сообразил, что дело не только в ее красоте. От нее исходила некая отупляющая меня силасила вполне ощутимая, материальная. Я поспешно отшагнул от новой знакомой, глубоко вдохнул, и чудо! одурь сразу же прошла. Лигейя заметила, как я шарахнулся от нее, и сдержанно улыбнулась.
Когда Эллисон представил меня, она произнесла:
Весьма приятно познакомиться с вами.
У нее был низкий, завораживающий слушателя голосс необычным акцентом. Некогда я был знаком с одним русским иммигрантому него был почти такой же акцент.
Помните, я говорил вам прежде об этом человеке, сказал Эллисон.
Помню, помню, произнесла Лигейя. Она смотрела на меня по-особенному пристальномне прежде не доводилось видеть взгляда такой испытующей силы.
Молодой человек согласился выполнить то, о чем я вам говорил.
Знаю, знаю, сказала она.
Вы меня обяжете, если станете всячески помогать ему и откроете доступ к нашему особому источнику полезных сведений.
Она кивнула.
Обязательно.
Впрочем, у нашего друга был весьма тяжелый день, продолжил Эллисон. Полагаю, новые сильные впечатления могут только повредить ему. А потому отложим знакомство с вашим подопечным до завтра. Господин Перри уже в курсе того, что месье Вальдемар способен узнавать нужное, проникая сознанием в миры, отличные от той версии реальности, в которой мы обитаем.
Я поняла.
А я мало что понял, сказал я и добавил, чтобы не показаться грубияном:Но целиком доверяюсь вашему знанию.
Тут Эллисон обратился ко мне:
Я получу необходимые сведения о маршруте путешествия и не покину корабль, пока не сообщу их капитану Ги.
Замечательно, сказал я. В таком случае
Да, вы свободны. Засим прощайте. Желаю вам удачи, а на ближайшее времяспокойной ночи.
Он крепко пожал мою руку. Я сердечно попрощался с ним, потом церемонно кивнул Лигейе:
Свидимся с вами завтра.
Знаю, знаю, лукаво улыбнулась она.
Как только я очутился в каюте Эллисона, я рухнул лицом вниз на кроватьраздеваться не было сил. Заснул я сразу жеи потом очутился в королевстве у края земли. А теперь
Через иллюминатор внутрь каюты проникало достаточно светая побрился, черпая воду из большой лохани в той части каюты, где располагалась алхимическая лаборатория. Затем через ближайшее окно выплеснул грязную воду за борт. Приведя себя в порядок, я вышел с намерением позавтракать. В сумбуре вчерашних инструкций мне было рассказано среди прочего, как вызвать слугу, чтобы еду принесли прямо в каюту. Но сейчас я быстро нашел кают-компанию и решил позавтракать тампредложили яичницу с луком и поджаренный хлеб с палтусом. Несколько чашек крепкого душистого кофе помогли мне на время позабыть о мрачных ночных переживаниях; клубок ужасов, загадок и страхов откатился в глубину сознания. С последней чашкой кофе в руках я вышел на палубу.
Погода была ясной, тумана и в помине не было. Попивая обжигающий напиток, я любовался игрой солнечных лучей на холодных волнах. В безмятежно голубом небе плыли приветливые белые облака. Солнце стояло еще очень низко в положенной части небосвода. Тут я перевел взгляд туда, где, по моим расчетам, находился берег, однако суши не увидел. Со всех сторон было бескрайнее море. Стая чаек качалась на струях ветра за намито поднимаясь, то опускаясь над нашим кильватером. Корабельный повар, одноглазый испанец по имени Доминго, выбросил за борт утренние остатки пищи и что-то певуче прокричал птицам на своем языке (уж не знаю, обругал он их или позвал на пиршество). Чайки в ответ громко загалдели, снизились и стали нырять в кипящие волны. Я прошелся вдоль палубы, обшаривая глазами горизонт в поисках «Вечерней звезды». Но мы были одни на бескрайней глади моря.
Я поежился от холода и поспешил сделать большой глоток дымящегося кофе. Про себя я решил одеваться потеплее, когда в следующий раз вздумаю выходить на палубу в столь ранний час.
Я начал спускаться вниз с намерением занести чашку в кают-компанию по пути в каюту Лигейи и на ступеньках повстречал Дирка Петерса. Тот широко улыбнулся, насмешливо коснулся козырька своей морской кепи и приветствовал меня:
С добрым утречком, юноша.
Я тоже улыбнулся и вежливо кивнул.
Доброе утро, мистер Петерс.
Зовите меня попросту Дирк, сказал он. Славный денек, вы не находите?
Денек отличный.
И как оно вамбыть начальником?
Пока не знаю, ответил я. Еще не отдал ни одного приказа.
Он пожал плечами.
Я так понимаюпока в приказах нужды нет. Если ничего экстренного не произойдет, команда будет сама, без понуканий, выполнять инструкции мистера Эллисона.
Ну и я так понимаю.
Вы как переносите море?
Плыл на корабле только разсовсем мальчишкой. Но вроде бы не страдал морской болезньюесли вы именно это хотели узнать.
Вот и хорошо.
В это время со снастей стремительно спустилось что-то большое, темное и запрыгало по палубепрямо к Петерсу. Тот ласково положил руку на косматое плечо своего друга Эмерсона. Зверь ответил тем же. Так они и стоялиобнявшись, как два закадычных приятеля.
Я невольно отметил про себядо чего же эти двое похожи друг на друга. Говорю это не с целью насмешки над человеком, который спас мне жизнь. Сам я согласен с тем, что лучше погрешить против правды, чем подчеркивать чье-либо уродство. Но с Петерсом было иначе, потому что сама некрасивость его лица была так выразительна и интересна, что делала его по-своему привлекательнее смазливого актера на ролях первых любовников. Губы у него были тонкие, никогда не закрывали зубовдлинных и торчащих немного вперед. Казалось, с его лица не сходило добродушно-насмешливое выражение. Таким было первое впечатление от его лица. Второечто это чисто бесовская веселость. На самом же деле его лицо было просто перекошено, словно он вечно смеялся. Я не мог вглядываться слишком пристально, но все же заметил, что кожа на его лице неровного цветаместами светлее, местами темнее. Возможно, это были следы многочисленных шрамов. Что и говорить, физиономия пугающаятем более что со временем насмешливая улыбка начинала казаться злобным оскалом бешеной ярости. В зависимости от настроения можно было принимать его за доброго веселого малого или за головореза с вечно злобной рожейпри этом сам он мог не менять выражения лица, просто в вашем сознании произвольно менялась оценка этого выражения. Так, потянувшись за бриллиантом в сумрачном тайнике, вы вдруг обнаруживаете, что бриллиант вделан в голову ядовитой змеи.
Вот и хорошо, повторил Петерс.
Не могли бы вы рассказать мне о месье Вальдемаре?
Мой собеседник поднял руку, словно собирался почесать затылок, но вдруг запустил пальцы под свою странного вида черную густую шевелюру. Только тут я по-настоящему пристально вгляделся в его волосы. Это был парик. На самом деле Петерс был совершенно плешивым. Заметив мой удивленный взгляд, он осклабился больше обычного и пояснил:
Сделал себе из шкуры медведя, который имел наглость слегка помять меня, за что и поплатился А насчет этого Вальдемара, так я его и краем глаза не видел. Месье носу не кажет из своей берлогикстати, его каюта рядом с вашей.
У Петерса были повадки и речь морского волка, но в манерах и разговоре проглядывало и другое. Было в нем что-то от жителя фронтира.
Вы часом не с Запада? осведомился я.
Он кивнул.
Мой папаша был «вояжером»то бишь торговал пушниной на фронтире. А мать звали Упсарока Инжун, она из индейского племени упшароков, что живет в Черных Горах. Сам я был охотником, исходил весь Запад вдоль и поперек. Видал много чудесного, хаживал по каньонам такой величины, что в них можно обронить целый Чарлстон и потом не сыскать. Он сплюнул через бортда с такой точностью, что угодил в зазевавшуюся чайку. Забредал я и на югв Мексику, поднимался и на самый север, где в небе вечером сияниевсе равно как большущая парчовая занавеска. Он опять почесал кожу под париком. И все этодо того как мне стукнуло двенадцать.
Поскольку я впервые встретил матерого рассказчика небылиц с Запада, то и развесил уши. Петерс выглядел таким сорвиголовой, говорил с такой небрежной убедительностью, что было трудно не поверить ему. Обычный врун изо всех сил старается, чтобы ему поверили. А Петерсу было совершенно наплевать, верят ему или нет. Этим он и брал.
Так насчет месье Вальдемара не унимался я.
Да?
Как давно он на борту судна?
В точности сказать не могу, ответил Петерс. По крайней мере дольше меня. Команде пояснили, что он калека, любит путешествовать. Но я так скажу: странное это удовольствиепутешествовать, запершись в каюте!
Вы думаете, тут что-то нечисто? спросил я напрямую.
Он пожал плечами.
А бес его знает Может, тут замешана эта дамочкану, Лигейя.
Что вы имеете в виду? озадаченно поинтересовался я.
Эта его сиделкавесьма странная леди. Она напоминает мне одного черномазого знахаря, с которым я однажды имел дело. Звали его ДжонниДва-Духа-за-Спиной. Когда с ним калякаешь, кажется, что у него за спиной не два духа умерших, а целое полчище. И слышатся такие странные звуки. Вот эта дамочка совсем как он. Извините, если чего не так сказал. Точней сравнения не нашел.
Я задумчиво покачал головой.
Я был совсем сонный, когда меня с ней знакомили. И говорили мы недолго. Внешность у нее поразительнаявот это я помню.
Он хмыкнул.
К тому же эта дамочка очень скрытная, себе на уме, сказал Петерс. Держитесь от нее подальше и старайтесь с ней не ссориться. Шкурой чувствуюлучше не иметь ее своим врагом.
Я полон миролюбия. Кстати, в ближайшее время я должен нанести визит вежливости месье Вальдемару.
Сдается мне, капитан тоже хочет поговорить с вами.
Я кивнул, украдкой приглядываясь к своему собеседнику. Похоже, Петерс не подозревал о том, что Вальдемарне любитель путешествовать, а особого рода ищейка, которую Эллисон пускал по нужному следу. А раз он не в курсе, следует из осторожности перевести разговор на что-либо другоехотя рано или поздно мне предстоит доподлинно выяснить меру посвященности Петерса во все происходящее.
С кого же мне начать? сказал я, как бы вслух размышляя.
Ну, с капитаном вы можете переговорить в любое время, заметил Петерс.
Тут вы правы, согласился я. Визит к месье Вальдемару лучше не откладыватьвдруг наш таинственный путешественник возьмет да разболеется. Не подскажите, в какое время удобнее всего зайти к нему?
Слышали колокол? спросил Петерс.
Да. Но я не знаю, что обозначают его удары.
Подсказывают время, пояснил Петерс. Бьют каждые полчаса. Полчаса называются склянкой. Счет ведется от одной склянки до восьми, потом начинается снова. В половине девятого в колокол ударили один раз, в девятьпробили две склянки. А скоро, в половине десятого, пробьют три. Навестите его, когда колокол пробьет три или четыре раза, чтоб он успел хорошенько проснуться и привести себя в порядок.
Спасибо, сказал я, протягивая ему руку для рукопожатия. Вместо Петерса мою руку проворно схватил Эмерсон и стал трясти и мять ее. Даром что он был осторожен, я понялпри желании он запросто вырвет мне руку из плеча.
Петерс одарил меня совершенно дьявольской улыбкой и почтительно кивнул мнес лукавой вежливостью.
Всегда готов помочь вам, Эдди. Только дайте знать.
Затем он еще раз насмешливо взял под козырек и пошел прочь. Эмерсон снова пулей взлетел по снастям вверх и исчез среди парусов.
Три или четыре склянки. Ладно. Я спустился внизскоротать ожидание за еще одной чашкой кофе. К моменту, когда колокол бухнул три раза, я выпил кофе более чем достаточно и направился в свою каюту. Там я еще раз исследовал содержимое гардероба и выбрал для визита белую сорочку с галстуком. К четырем склянкам я был одет в подходящий костюм и, хотя это можно было поручить слуге, не отказал себе в удовольствии предаться армейской привычкенеспешно, тщательно начистил башмаки до зеркального блеска.
Я прошел мимо соседней каюты и постучал в следующую. Дверь открылась незамедлительно. На пороге стояла Лигейя, улыбаясь мне чуть заметной улыбкой.