Аглая и Ника быстро переглянулись. Килла пригвоздила их взглядом:
Хватит нам ведьм, почитай, из-за них-то вся нечисть и появилась, чернь повылазила. Мало тебе, знахарка?
Окстись, родная! А до них злыдней мало было?
Килла резко поднялась, да так, что по избе пошел холод леденящий, дрогнул огонек лучины, затрепетал, вырисовывая на стенах неровные дрожащие тени. Тала смолкла, уставилась в пол.
В поселке не останется. И девок спроваживай, чуждые ониот соглядатаев не отбрешемся, холодно резала словом глава.
Да куда ты клонишь, Килла? Посмотри, совсем еще девчонки. Как же они? Чуждыеодно слово, ничего о мире нашем не знают. На верную погибель отправляешь!
Килла сощурила темные глаза. Смерила взглядом чуждых:
Они мимо стражей через грань прошли, Тала! Ведьмы, не иначе.
Знахарка всплеснула руками:
О чем ты? Ведьм уж сколько лет нет в Велимире, то тропка завела нечаянная. Зверье дикое гнало, вот и прибились сюда. А в землю-то Велимирскую, упаси господи, эти разве что и дойдут до ближайшей просеки, а там поминай как звали!
Килла не слушала знахарку, подошла к притихшей Аглае, взяла ее за подбородок и подняла, всматриваясь в лицо:
Домой хочешь?
Хочу! сглотнула Аглая. От взгляда главы в висках застучали молоточки и сердце забилось учащенно.
Что делать, знаешь?
В Обитель идти. Книжки и вещички в ней искать, чтобы домой воротиться.
Вот видишь, Тала, горемычные твои все знают, обо всем ведают. А коли вдруг и правда кто из них ведьма, то и Тимиру благом обернется. Будет кому силушку охолонить.
Тала судорожно выдохнула:
Да что они знать могут? Может, наговорил им кто, а они, глупые, и поверили. Привела их дорога случая, всяко бывает
Килла чуть нахмурилась, но тут же обернулась к знахарке:
Не наговорили, а просветили. А в то, что нечаянно попали, не верю, и ты не верь. Собери им сумы. К утру пусть уходят.
Тала всплеснула руками, бросилась в ноги главе:
Да не сгуби, матушка. Пропадут девоньки!
А здесь не пропадут? отстранилась глава. Соглядатаи как придут, их первых сельчане и сдадут. Думаешь, станут своими ради чуждых рисковать? И их, и Тимира сдадут как есть, с потрохами. Припомнится и как он детвору от мавок увел, и как посевы от града уберег. Как оборотней отворотил. Добра люди не помнят, а за свой двор каждый петь так начнет, что не остановишь.
Тала уронила голову в ладони. Всхлипнула:
Жалко!
Жалко будет их с темными мешками на головах до околицы провожать да горемычную воспевать вслед соглядатаям.
Тала вытерла лицо подолом:
Соберу, все соберу, матушка.
Вот и ладно. Килла бросила недобрый взгляд на Нику. Пробормотала чуть слышно: Авось и доберутся. Развернулась и быстро вышла. Хлопнула следом дверь, громким карканьем проводили ночную гостью вороны, да пес пару раз тявкнул.
Знахарка тяжело поднялась, прошла до сундуков в углу. Откинула тяжелые крышки. С глубоким вздохом начала перебирать вещи, скидывая их в кучу.
Не пойдет, и это Вот! Она вытащила пару душегреек и теплые шерстяные штаны. Не по-девичьи, да идти все поудобнее будет, чем юбками за колючки цепляться. Она кинула одежонку на скамью. Следом полетели черные косоворотки и широкие ремни.
Не сидите, девоньки, одежку переодевайте. Времени у вас мало, до рассвета совсем малехо.
А может, мы сами?.. Ника начала стягивать платье. Аглая переодевалась молча. Вы нам дорогу объясните хоть до соседней деревеньки. А там язык до Киева доведет. С ним-то как, он же ни живой, ни мертвый, кивнула на Тимира. На себе тащить не буду! Она откинула платье в сторону и потянулась за рубахой.
Тала выпрямилась:
Так кто его тащить заставляет. Сам пойдет, своими ноженьками. Она подошла к Тимиру, оттянула веко, заглянула. Зелье работает. И заря встать не успеет, придет в себя хлопец.
Да, а если он вдруг силой поглотится? Сами же с главой говорили, осталось ему всего ничего. Чего с ним делать будем? не унималась Ника.
Тала кивнула.
И то, правда твоя. Обожди-ка Быстрым шагом, подобрав по дороге скинутые на пол платья, вышла из избы.
Ника прошлась до стола. Заглянула в шкафчики. Потом залезла в тумбу. Идти в ночь с пустыми руками ей совсем не хотелось. И верно, на одной из полок лежал кинжал в причудливых ножнах. Завороженно провела по нему пальцами, ощущая холод стали. Тот от прикосновения вроде даже осветился и тут же померк. Ника застыла, рука так и тянулась к ножнам.
Не ройся в чужих вещах, цыкнула на нее Аглая, продолжая одеваться.
Да ты только посмотри какие! восхищенно проговорила Ника. Аглая отмахнулась. Ника, не слушая подругу, вытащила кинжал из ножен. Витиеватая рукоять удобно легла в руку. Клинок тонкий, блестящий, огоньки, отражающиеся на лезвии, переливаются, режут глаза.
Послышались шаги. Ника торопливо вернула кинжал в ножны, не думая, спрятала клинок под душегрейку и захлопнула тумбу.
Вернулась Тала с двумя котомками, оставила их на скамье. А сама полезла в стол, вытащила небольшие мешочки. Посмотрела изучающе на отошедшую в угол Нику, перевела взгляд на Аглаю. Та стояла уже одевшись, с интересом рассматривая себя в зеркале.
Ты!
Аглая вздрогнула от резкого голоса, обернулась.
Да, точно ты! Тала подошла к Аглае. Вот это мешочекот тьмы отпускающего, вот этоуспокоительный, а здесь от хвори-простуды. До следующей луны точно дотянете, хозяйка трясла мешочками с травами. Аглая смотрела на них с усилием, пытаясь запомнить: «Тот, что с красной ниткойот хвори, серый с заплаткойуспокоительный, а черной и белой нитью прошитыйот тьмы».
Смешаешь успокоительного щепоть и две от тьмы отпускающего, водой чистой зальешь, холодной. Хозяйка вздохнула, кинула мешочки в суму. Молитесь, девчата. Какие в вашем мире боги есть, тем и молитесь, авось и дойдете. Коли услышите, кто зовет, не откликайтесь, это навьи к себе зазывают. Не слушайте их, обманут, душой и телом овладеют. Любят они на чувствах да эмоциях, на жалости человеческой играть. У рек не останавливайтесь надолго, если мавки почуют, выплывут, то там и останетесь. А уж вой человечий заслышитетак и знайте, оборотни. Тут уж только бежать. Вот от вурдалака нет предупреждений. Только осторожничать. Ветви заточите и рядом с собой держите. А уж если увидите кусты потемневшие да землю черную, то поглощенный прошел Ох Тала опустилась на скамью. Как же вы пойдете, горемычные? По ее щекам побежали слезы. И здесь оставаться вам нельзя!
Аглая смутилась. Подошла и присела поближе к хозяйке:
Может, не все так страшно?
Как же ж! всхлипывала знахарка. Вы ж небось упырей да мавок только на картинках видели? А тут вам не сказочка Я о таких, как вы, слыхивала. Приходили в давние времена, чтобы знания в Обители получить. Из разных миров. Так вот, такие, как вы, бывало, и не доходили, совсем полоумными возвращались, тут уж тебе какие знания. До грани бы добрести. Так то они с силой ведовской шли. А вы?.. Ох и жалко мне вас Сердце разрывается.
А может, вы с нами? аккуратно вставила Ника. И вам спокойнее, и нам
Знахарка перестала всхлипывать, минуту смотрела на Нику ошарашенно, потом всплеснула руками:
Куда этос вами? В Обитель? А хозяйство кому? Кто селян лечить будет? Я на пять поселков одна! Ишь чего удумала, дом, значит, бросай и с вами иди! Она вытерла лицо широкой ладонью. Ничего, не маленькие, дойдете. И уверенно поднялась.
Аглая посмотрела на Нику, пожала плечами.
Посмотри-ка, продолжала возмущаться Тала. Брось и беги! Шустрая нынче молодежь, все бы на других свалили! Тут идти-то ну не близко, и чего? Одна, что ли, идет. Доберутся, ничего не случится, а коли и случится Она смолкла, закидывая в суму круглый каравай, вздохнула тяжко. Значит, судьба.
Что-то мне такая судьба приглушенно проговорила Ника и жестом чиркнула ладонью у горла.
А есть выбор? понизила голос Аглая.
Вот разве что и выбора нет, кивнула Ника и тут же смолкла. Тимир завошкался на кровати. Открыл глаза. Наткнулся взглядом на Нику и, чуть растягивая губы, усмехнулся.
Воды дай, чумная, голос прошелестел по избе. Тала кинула суму на стол.
Еще вопрос, кто из нас чумной! окрысилась Ника. На койке не я с вечера в горячке валяюсь!
Тимир закашлялся.
Экая ты злая, шикнула на нее подошедшая Тала, поднося к губам Тимира воды. Тот сделал глоток, отстранился.
Как себя чувствуешь? Аглая посмотрела на бледного парня, гадая, сможет ли тот вообще подняться. И даже если сможет, весь дрожит, руки трясутся. Глаза воспаленные. От прежнего Тимира вот разве что серые зрачки. Да усмешка. И та словно не живая, а оскал посмертный. Далеко ли они с ним дойдут?
И вторая тоже здесь! слабо усмехнулся парень и поморщился, подтверждая сомнения.
Ты на вопрос не ответил, хмуро сообщила Аглая. А нам, к сведению, уже через час отсюда уходить.
Уходите, кто ж вас держит!
Аглая вспыхнула. Ника покрутила пальцем у виска:
Вот же подкинул Бог попутчика!
Ты тоже уходишь, сдержанно объяснила Аглая.
Тимир вопросительно глянул на Талу. Та потупилась и отвернулась. Глаза Тимира недобро сощурились:
Килла изгнала?
Угу, кивнула Аглая. Мы в Обитель, будем искать, как из мира вашего доброго выбираться. Говорят, там в закромах вещички всякие, может, повезет и домой вернемся. Ты знаешь, как к Обители пройти? Можешь идти с нами.
С вами? В Обитель? На губах Тимира заиграла глумливая ухмылка.
Не хочешьне иди, вставила Ника, потуже затягивая ремень. Глянула на себя в круглое зеркало, удовлетворенно хмыкнула. Амазонка! Снова глянула на Тимира: Можешь дальше валяться. Нас твое общество тоже не особенно радует!
Тот глухо засмеялся:
А в Обители вы чего узнать хотите? Как домой вернуться или не ведьма ли одна из вас?
Как получится, пожала плечами Аглая и сунула душегрейку в суму.
Если ни одна из вас не ведьма, то никак не получится. Голос Тимира пронзительно шипел. Без силы ведовской вы даже войти не сможете. Он обессиленно откинулся на подушки.
Аглая и Ника переглянулись. Вот даже как. Им никто не сказал.
Ты, Тимка, пессимист! нарушила затянувшееся молчание Ника. Война план покажет. Может, нам и до Обители не нужно будет идти. Может, мы по пути узнаем, как нам домой вернуться.
Ага, развеселился Тимир и даже засмеялся, но тут же закашлял. Вот только чудится мне, что не своими тропами вы в Велимир притопали. Завели вас. И навряд ли тот, кто заводил, делал это лишь для того, чтобы потом домой отправить. Ты, красна девица, сказочница!
Ну-у! Ника в очередной раз улыбнулась себе в зеркале. Все-таки ее любая одежа красит. Заводил не заводил, никто не знает. А Килла сказала, что без силы ведовской мы бы и так не прошли. Так что И тут же смолкла, поймав в зеркале взгляд Аглаи. Та покачала головой. А в глазах такая тоска, что и Ника побледнела. Прав Тимир. Если кто их в этот мир намеренно привел, значит, планы свои на них имеет.
И от мысли этой нехорошо тянулопроблемами. Аглая стояла, в задумчивости глядя на Нику. Не верила она, что все легко и просто решится. И грань прошли, и в Обитель им дорога открыта должна быть. Где загвоздка? Где тот самый сыр в мышеловке? А вот он, в усмешке Тимира. В его брошенной в глаза правде.
Аглая глянула на парня. Он лежал тяжело дыша, прикрыв веки. Как разом все наворачивается, одно на другое. Мало своих проблем, так еще стоило прийти, и вот тебе, будущий жрец нарисовался. А если ни одна из них не ведьма, то быть ему сумеречным. Кто эти сумеречные, Аглая не знала, но, судя по всему, ничего хорошего собой не представляли. И ей было совершенно наплевать, станет Тимир жрецом или сумеречным. Это потому, что всего слишком много и нигде логического конца не видать. Мало того, она счастливого окончания истории не видит. Только Тимир правде в глаза смотрит, а Аглая все пытается оправдания придумать. Не верит, а все же пойдет к Обители. И будет надеяться. А разве им остается что-то другое?
Нам без тебя не дойти, ни дороги, ни мира вашего не знаем. Голос все же предательски дрогнул.
Совершенно пустая прогулка, кивнул Тимир, не открывая глаз.
Нам больше надеяться не на что.
Глаза он все-таки открыл, изучающе посмотрел на Аглаю:
Ну хоть в этом мы солидарны. Я доведу вас, насколько смогу, а там как выйдет.
То есть мало того, что попутчик самодовольный индюк, так его еще и хранить придется как зеницу ока! Ника зло развернулась на каблуках и вышла из хаты.
Это еще кто кого охранять будет! вслед ей болезненно засмеялся Тимир.
Аглая продолжала стоять рядом и смотреть в его лицо. Ей не нравилось то, что они будут зависеть от него. Не нравился он сам. И страшно было: а если не дойдут? Как там Килла сказала, изольется!
Как сейчас, стояла перед ней картина вставшей в нем тьмы, глазачерные впадины. И голос едва слышный: «Помоги!» Сможет ли помочь в следующий раз? Мешочки, травкивсе это когда-нибудь закончится, да и успеет ли она нужное зелье сделать? И что тогда? Убивать? Его? Или он их, скорее.
Он перестал смеяться.
Не нравлюсь? Глаза распахнулись, тут же сузились, черный огонек так и хлестал в зрачках, злой, яростный. Так можете сами идти. Я за вас не держусь. Мне разницы, с кем помирать, нет. С вами али без вас.
Аглая пожала плечами:
Ты слаб, еле говоришь. Путь, я так понимаю, неблизкий. Мы местность не знаем. Хотим не хотим, выбора у нас нет. Как, собственно, и у тебя.
Отвернулась и пошла помогать Тале собирать сумы.
Ника стояла на узкой ступени избы, дрожа от злости и обиды. До зубовного скрежета хотелось выть. И от собственной слабости тоже трясло. А еще перед глазами так и вставал образ уходящего в чащу Стаса, а рядом с ним Рита.
«Ненавидишь?» вопрошало внутри чужим голосом.
Ненавижу, сквозь невыплаканные слезы глухо отвечала Ника, сжимая кулаки. И мыслями возвращалась к Аглае. Ей небось тоже гадко. Игнат-то ушел вместе со Стасомпредатели! Сволочи! А ведь Аглая и Ника могли там остаться! Навсегда, в мутной жиже болота. Трясти начинало сильнее, злость, поднимаясь из глубин сознания, стучала молоточками в висках. Внутри ворочалось нехорошее, недоброе чувство и становилось вполне живым и осязаемым. Как там, возле дома, а после рядом с Тимиром. Ника никак не могла вспомнить. Будто сама с собой говорила или ей слышалось: «Я с тобой! Откройся, выпусти, не бойся!»
Услышав голос второй раз, она уже не испугалась. А вот Тимир Он как будто слышал, почернел весь. И невесть что произошло бы, не вмешайся Аглая.
Ненавижу! Ника прикрыла глаза.
От бешенства пульсировало в висках. Бесили все. Особенно малахольный. Хотя малахольным назвать могла его только Ника. Тимир, выросший в поселке, с детства привыкший к разной работе, был прекрасно развит физически. С пронзительными серыми глазами, в которых трепетала тьма. С тонкими губами, растягивающимися в язвительной усмешке. И даже сейчас, обессиленный, бледный, он вполне мог бы понравиться Нике. Но нет. Она его боялась. Боялась с того самого мгновения, когда он ночью у поселка схватил ее за руку и потащил к дому. С того самого момента, когда в глаза его посмотрела и отразилась в зрачках, но только не та, которую видела Ника в отражении зеркала, а темная, с пугающим взглядом темных глаз, с копной длинных черных волос. Не она. И «не она» улыбалась ейНике. Страшная ухмылка, косая, с растрескавшимися губами.
И вечером в поле «не она» была. Шептала, говорила что-то Тимиру, в почерневшие глаза заглядывала. Ника все пыталась вспомнить словаи не могла. Тимир отвечал безмолвно. Тьма в нем стонала, извивалась, билась судорогами. И черная воронка была не только в его глазах. Ника посмотрела на ладонь. Крохотное пятно. Знак тьмы, оставленный на ней. Как же она ненавидела все вокруг: и мир, в который они попали, и то, как нехорошо все складывается.
Ненавижу! Накопленная внутри злость искала выход. Стучала и клокотала в черепной коробке. Как же хотелось, чтобы всем вокруг было так же больно, как и ей!
Всем!
На глаза попался сидящий на плетне петух. В предрассветном сумраке выделялся только силуэт. Он нервно заерзал. Ника не сводила с него взгляда. Петух встрепенулся, захрипел и свалился с насеста, заколотил лапами по воздуху. Ника зажала рот руками, чтобы не вскрикнуть. Бегом бросилась к изгороди. Петух лежал, закатив глаза, бился в предсмертных судорогах. Рука с черной точкой на ладони горела. На пальцах расцвели черные жилки. Ника схватила птицу и, воровато озираясь, бросилась за дом. Там кинула его в компостную кучу. И, боязливо оглядываясь, вернулась к крыльцу. В тот самый момент, когда из дверей выходила Тала, а за ней Аглая и шатавшийся Тимир.