Ашезир снова оглядел девицу.
Тело красивое Данеска где-то бродит. За одной из наложниц еще послать нужно, пока она придет Рабыня же есть здесь и сейчас, трогательно-испуганная, а на коже мурашкиот волнения, не от холода: в покоях жены жарко натоплено.
Ашезир скользнул руками по шее девицы, потом между грудей и нижепо животу и бедрам. Она задрожала, напряглась, но противиться не посмела.
Идем, он взял ее за запястье, потянул к двери и, усмехнувшись, сказал:Считай это наказанием. Ну или прощением. Как тебе больше по нраву.
Судя по виду, ей ни то, ни другое не было по нраву. С одной стороны, это неприятно Единственная женщина, кого он брал против волижена. С другой стороны, вроде и особого недовольства девица не выказывала, послушно шла следом. Почему она это делалаиз страха или надежды на лучшую жизнь, неважно.
Раздень меня, велел Ашезир, когда они оказались в его покоях.
Зачем велел? А просто хотелось, чтобы она засмущалась еще больше. Она и засмущалась. Распахнув золотисто-карие, растерянные глаза, посмотрела на него и тут же отвернулась. Затем коснулась верхней пуговицы его кафтана, но дрожащими пальцами не сразу смогла ее расстегнуть. Ашезир ждал. Когда девица справилась с первой пуговицей, дело пошло быстрее. Кафтан оказался на полу, а призывно-обнаженная рабыня отошла на шаг и застыла.
Дальше, шепнул Ашезир.
Помедлив, она ухватилась за подол рубахи, потянула вверх, а он поднял руки и слегка нагнулся, чтобы у нее получилось стянуть эту распроклятую рубаху, от которой ему не терпелось избавиться. От штанов хотелось избавиться тоже, причем не скоро, а прямо сейчас! Однако он терпел и с прежним спокойствием сказал:
Дальше
Определенно, эта игра ему нравилась.
Пора завести себе еще одну наложницустеснительную, пугливую, а не сладострастно-смелую, как Хризанта. Вообще-то сначала Хризанта тоже была до умиления скромной, но это было так давно
Надо завести Только не эту дикарку, а беловолосую заморскую деву. Хотя сейчас и дикарка сойдет.
Как волнующе она развязывает непослушными пальцами тесемку на его штанах Ткань натянулась на давно воспрянувшей мужской плоти, девице пришлось коснуться ее пальцами. Ашезир с наслаждением вздохнул, рабыня вскрикнула и отдернула руку.
Продолжай
Невольница продолжилаштаны упали к щиколоткам.
Пожалуй, хватит с нее испытаний, уже и так вся дрожит. Кажется, не знает, куда себя деть от смущения. Завязки на ботинках Ашезир, ладно уж, сам развяжет. Хотя неясно, почему плясунья, трясущая телом перед множеством мужей, такая пугливая Может, потому что он император, а она до пира предлагала себя только простым воинам? Ну тогда ей повезло.
Ашезир сбросил ботинки и штаны, поднял девицу за плечи, сжал в ладонях ее груди, а губами прильнул к губам. Затем усадил в кресло и, раздвинув ее ноги, закинул на подлокотники. Вот тут рабыня вдруг не выдержалавсхлипнула и закрыла вожделенно-алую промежность ладонями.
Какая сладко-пугливая!
Ашезир отодвинул ее руки.
Успокойся, он тихо засмеялся. Я лучше, чем плеть. И уж точно нежнее.
Он провел языком по внутренней стороне ее бедра, девица вздрогнула, охнула Можно бы еще ее приласкать, но уже мочи нет терпеть.
Ашезир шире развел ее ноги и вошел в извечно женскоевлажное, горячее, тугое. Глубже, еще глубже Внизу все горит, пульсирует. Быстрей бы извергнуть это пламя, освободиться от него, чтобы по телу разлилась истома и ни с чем не сравнимая тяжелая легкость, приятная слабость! Разлилась так, чтобы лень было поднять руку или ногу, даже повернуть голову
Хорошая моя шептал Ашезир. Как хорошо
Еще раз проникнуть в тайное, женское, всепоглощающее! И снова, и снова, и снова! Еще, еще, еще
Как вулкан, как родник, пробившийся из-под земли, выплеснулось все: и усталость, и тревоги, и яростное вожделение.
Милая сладкая, шептал Ашезир, покрывая поцелуями ее плечи, подбородок, губы, влажные щеки
Влажные? Да. И соленые.
Он провел пальцами под веком рабыни. Так и есть: слезы.
Почему ты плачешь? отстранившись, спросил Ашезир. Разве я был груб? Разве сделал тебе больно?
Девица промолчала, только подтянула коленки к груди, обхватила их руками и уткнулась в них лицом.
Ашезир недоумевал, пока не глянул вниз. На его бедрах застылиуже застыли, темно-красные разводы.
Ясно, пробормотал он. Ты была невинна. Наверное, я сделал тебе больно. Не хотел Сильно больно?
Вообще не больно, рабыня замотала головой, не отрывая лицо от колен.
Между ее сжатых, но притянутых к груди ног призывно пламенело Все еще призывно. Выждать бы чутоки снова
Ты же танцовщица, бросил Ашезир.
Да
И как умудрилась до сих пор оставаться девственницей?
Некоторое время девица молчала, потом прогнусавила:
Хозяин хотел продать мою невинность подороже
Что ж, ему это удалось. Ашезир отдал за прихоть Данески столько монет, сколько дал бы за коня или мечдалеко не все рабыни того стоят. Уж точно не эта. Да только она об этом не знает, ни к чему унижать ее этим знанием.
Ашезир поднял девицу с кресла и сказал:
Он прогадал: ты стоишь куда больше, чем за тебя заплатили. Ну же, не плачь
Он оглянулся, взгляд упал на серебряный браслет. Несколько мгновенийи Ашезир схватил его со стола и защелкнул на руке девушки.
Вот, это тебе.
Девице следовало обрадоваться и улыбнуться, а она только повертела браслет на запястье и еле слышно сказала:
Спасибо, божественный.
Хм Ладно, можешь идти.
Она вскинула голову и выпалила:
Я не могу!
Что?!
А вдруг императрица вернулась? Я не могу. Лучше отправь меня на скотный двор!
Ашезир рассмеялся и заглянул в смежную комнату: пусто.
Нет ее. Иди.
Нет! Я голая! Императрица все поймет! Лучше отправь на скотный двор!
Вот забава! Теперь ему о рабыне беспокоиться? Хотя Данеске и впрямь знать не стоит. Хоть он и не особенно скрывал от нее свои развлечения, но показывать их так явно тоже ни к чему.
Ашезир выглянул за дверь, выходящую в коридор.
Найди и принеси любую длинную женскую рубаху, велел он стражнику. Первую, которую найдешь. Главное, побыстрее.
В глазах мужчины мелькнуло удивлениетолько. На лице оно не отразилось.
Уже через несколько минут рубаха была у Ашезира.
Держи, он сунул ее рабыне. Скажешь, что я заставил тебя переодеться. И запомни: больше никогда не смей надевать одежду императрицы или валяться на ее ложе. Даже если она разрешит. Поняла?! Ашезир сжал подбородок девушки. Узнаюполучишь плетей столько, что живого места не останется. Даже мои наложницы так не наглеют.
П-поняла Я божественный я теперь что, твоей шлюхой буду?
Ашезир чуть не рассмеялсясдержался в последнее мгновение: он ведь не хотел унижать эту дуреху.
Ты очень милая, он погладил ее по щеке. Но нет, ты не станешь моей шлюхой моей наложницей. Для этого нужно большее, чем оказаться в нужное время и в нужном месте. Ты у меня на один раз, не беспокойся. А теперь иди, Ашезир подтолкнул девицу к Данескиным покоям.
Как ее зовут? Он даже не спросил. Впрочем, какая разница?
* * *
На улице совсем похолодало, снег скрипел под ногами, как свежесшитые ботинки.
Данеска не отказалась бы от нескольких пар ботинок сразу, только бы не мерзли пальцы ног. Руки зябли тоже, несмотря на теплые рукавицы. Зато было так весело бегать, перекликаться и догонять друг друга в ледяном лабиринте, сквозь полупрозрачные стены которого пробивались желтые и рыжие огоньки! Она даже огорчилась, когда наставник принца велел тому вернуться во дворец. Это значило, что и ей надо возвращаться, причем к вечерней трапезе
Брр Там придется сидеть, улыбаться, лицемерить и льстить, говорить ни о чем. А до этого надеть распрекрасную, но неудобную одежду, вытерпеть, пока служанки потерзают ее волосы, убирая в прическу и приговаривая: влажные они у тебя, моя императрица, не слушаются.
Ну конечно влажные! От пота. А как иначе? Без шерстяной шапки, подбитой мехом, в этих ледяных землях не походишьуши мерзнут. И как Ашезир умудряется? На голове мужа, даже когда он долго на улице, только тонкая шапочка, на голове принца тоже. Нет, она так никогда не сможет. Хватит с нее онемевших пальцев. А то еще простудится, как в детстве: тогда она плавала в речке, а в ухо попала холодная вода. Почти месяц Данеска с ума сходила от боли, ухо словно иглой прокалывали, даже спать было невозможно, пока вторая мать не напоит зельем. Снадобье снимало боль, зато чудилось страшноето стены падали на грудь, то в углу хохотали мертвецы и духи, простирая к ней искореженные пальцами, скрипя «убьем изувечим» Только натерпевшись ужаса Данеска и засыпала. А может, просто теряла сознание. И ведь никому не жаловалась, как ни странно Ни отцу, к которому всегда бежала похныкать, даже просто разбив коленку, ни брату, который всегда целовал в темечко и говорил: пройдет, мышка-малявка
Интересно, и почему не жаловалась? Ей же всегда нравилось, когда о ней заботятся. Хорошо быть оберегаемой дочерью, женой, сестрой, любимойи чтобы с неё при этом никакого спроса. Главное, не дожить до старостииначе кто станет оберегать?
Тьфу! Какие глупые мысли!
Хинзар в сопровождении воина-наставника уже скрылся во дворце, а она все еще топталась снаружи.
А ведь принц такой же, как она Его берегут, лелеюти он ничего не решает даже в собственной жизни. Не потому ли Данеска с ним подружилась? Но Хинзармальчишка, а она взрослая. Может, пока ее порывы и легкомыслие милы Но как они будут выглядеть, когда на смену молодости придет зрелость?
Бред! крикнула Данеска, сама от себя не ожидая, и топнула так сильно, что от пятки к колену прокатилась боль. Оглядевшись, повторила тише, почти прошептала:Бред Ерунда
* * *
Распахнув дверь, она ворвалась в покои, стянула шапку и отбросила ее в угол.
Ох, Илианка, ну какие глупые мысли пришли мне в голову! выпалила она с порога и рассмеялась. Я чуть не окоченела, пока их думала!
Илианка не откликнулась. Одетая в некрашеную шерстяную рубаху, она сидела у сундука, прислонившись к нему спиной. Только через несколько мгновений подняла глаза, но тут же закрыла их руками.
Прости застонала она. Я не хотела.
Эй! Данеска опустилась возле нее и спросила:Что с тобой? Что случилось? Почему ты не в кровати? Почему в этом? она потерла между пальцами колючую шерсть.
Прости повторила девушка.
Да в чем дело?! Данеска вскочила и уперла руки в бока. Живо говори! Я приказываю!
Илианка молчала так долго, что Данеска потеряла терпение и рявкнула:
Ну!
Император приказал надеть это и уйти с ложа.
Ясно протянула Данеска. Ох уж эти шахензийские обычаи! Очень неприятные, да. Но за что ты извиняешься? И почему у тебя веки красные? Ты плакала? Почему? Император был слишком груб?
Илианка опять молчала, Данеске опять пришлось прикрикнуть:
Отвечай!
Только сначала был груб. А потом вот, она вытянула правую руку и опустила голову еще ниже. Прости Я не хотела.
Данеска покрутила браслет на запястье Илианки. Серебро с выгравированным узором Ясно, откуда. И украшение, и недомолвки девушки с ее же извинениями обо всем сказали: Ашезир добрался и до верийки! Данеска так хотела ее уберечь, да не вышло. Точнее, она просто ничего для этого не сделала. Только поселила в своих покоях и дала свою одежду вместо той, которую разорвал один из ночных стражников, когда зажал девушку в темном углу. В тот раз Илианке удалось вырваться, но то был простой стражник. Императору же она, разумеется, не могла противиться И Данеска не противилась, даже когда он был принцем: так, огрызалась по мелочи, но это не считается.
Милая Данеска присела рядом с верийкой. Ты ни в чем не виновата. Просто Аше Просто император любит женщин.
Вообще-то подмывало сказать «просто Ашезирпотаскун», но нельзя. К тому же сама Данеска, если подумать, тоже потаскуха: неверная жена, блудившая с неверным мужем, да еще якобы братом. Любовь? А кто ее видит? Кто в нее верит? Даже отецсамый близкий для нее и Виэльди человек, не верит, считая блажью: мол, поболит и пройдет.
Слышишь? повторила Данеска. Ты ни в чем не виновата. Скорее уж моя вина, что не предупредила ни о запрете спать в моей одежде и на моем ложе, ни о любвеобильности императора. Не подумала, что он войдет просто так, не постучав, не услышав отклика До сих пор он всегда стучал
Илианка плотнее прижала руки к лицу иразрыдалась. Кажется, теперь от облегчения. Данеска гладила ее по голове и утешала, как могла. Лишь бы подруге стало легчеда, подруге! Пусть она рабыня, но на самом деле единственный понятный и близкий человек. Илианка знает широкие равнины! Степное солнце жгло ее кожу, ветер сушил лицо, она слышала топот диких табунов, она видела сугробы только на горных вершинах. Снег не скрипел у нее под ногами, пока она не оказалась в Шахензи, как и Данеска И пусть Илианкаверийка, пусть талмериды и верийцы никогда не жаловали друг друга Это там, за морем, они недруги, а здесь, вдали от родины, один народравнинный.
Успокойся же Ну что тебя гложет? Ты же спокойно говорила, что тебя должны были отдать сначала одному, потом другому Что они могли оказаться заразными Ну же! Лучше уж император и один разот следующих я тебя уберегу, обещаю!
Не в этом дело
В чем же?
Илианка вскинула голову, ее глаза засверкали.
Он смотрел на меня, как на никчемую! Он сказал, что я даже его шлюхой быть недостойна! Он просто взял меня, потому что я оказалась под рукой! Нет под ногой Валяетсяпочему бы не подобрать жалкую? Сначала рассматривал меня, обнаженную, с этакой брезгливой гримасой Потом снизошел, оказывая честь Будто я не знаю не женщина, даже не рабыня, а девушка оборвала фразу. Наверное, ты думаешь, что я обнаглела Я и сама так думаю Ведь я предназначалась для многих, а тут сам император Сама не понимаю, почему чувствую себя такой униженной
Зато Данеска понимает Что-что, а это Ашезир умеет: в любовных играх заставить женщину ощутить себя чуть ли не уродиной, которую он берет просто потому, что так надо, или потому, что хочется поскорее сбросить семя. Неизвестно, как уж там приходится его постоянным наложницам, но Данеска вполне испытала его пренебрежение. Единственный раз, когда чувствовала себя рядом с мужем желанной и красивойэто когда танцевала перед ним во хмелю. И то он сначала принял ее за незнакомку.
Да он со всеми так, фыркнула Данеска. Не волнуйся. У него только две ну или три постоянные наложницы. Я не знаю точное число, потому что они как две, ну или три капли воды похожи. Все бледнокожие, пышногрудые, с белыми волосами и светлыми глазами. Просто у А у императора свои предпочтения
* * *
Ну что, как наша гостья? спросил Ашезир тайного воина, когда тот вошелпод видом ювелира, как обычно. Разговорилась?
Да, божественный. Почти разговорилась. Ашезир вопросительно приподнял брови, и мужчина пояснил:Она сказала, что кое-что поведает лишь тебе. Остальное же я могу
Не стоит, Ашезир остановил его взмахом руки. Мне все равно с ней беседовать, так пусть сама и говорит. Сильно вы ее покалечили? На лице следы остались?
Увы, воин понурился. Пришлось слегка покалечить. А иначе она отказывалась. Скала гранитная, а не женщина.
Так я и думал Что ж, пусть скроет лицо покрывалом, чтобы никто не увидел следов, и придет ко мне.
Ожидание было мучительным. Время не летело и не шло, а плелось. Наконец на пороге появилась Шиа. Застыла у входа, и лишь когда Ашезир велел подойти ближе, сделала несколько шагов вперед, заметно хромая.
Ей просто ушибли ногу, или сломали, или вывихнули?
Ашезир, не вставая с кресла, вытянул руку. Женщине пришлось еще приблизиться, чтобы припасть к ней в поцелуе. Сделала она это через силу, но не потому, что не хотелапо выражению лица было видно: ей просто больно. Сама виновата. Не стоило с ним играть, даже пока он был принцем. Отец вот доигрался
Говори, велел Ашезир. Что тебя связывает с отступницами? В чем ты меня обманула?
Она молчала, но недолго.
Только в том, что моей расплатой с отступницами была не жизнь моего сына Наоборот: за его жизнь я заплатила тем, что передала тебе напоминание о твоей собственной клятве И за это меня так она указала на свое лицо в кровоподтеках, затем обнажила ноги в еще более жутких кровоподтеках.
Ашезир содрогнулся. Уж он-то знал, каково быть избитым и униженным, но ничем не выдал ни легкого сочувствия, ни понимания. Император должен владеть своими чувствами, ну или убедительно притворяться, что владеет.
Он брезгливо поморщился и, махнув рукой, бросил:
Не свети передо мной своими ляжками. Единственное, что меня волнуетправда. Именно ты рассказала мне о дочерях ночи Не думай, что я поверю, будто твоя расплата была только в том, чтобы напомнить мне о моей. Слишком уж легко для тебя. Давай, говори правду, если хочешь жить и может быть, даже сохранить свое положение.
А такое возможно? Шиа попыталась усмехнуться разбитыми губами.
Все возможно Менять верховную жрицу не очень удобно: нужно искать преемницу, нужно все объяснять народу Я бы хотел сохранить прежнюю верховную если она сама захочет.
На лице Шиа читалась борьба между надеждой и недоверием. Жрица явно сказала палачам не все: на то она и жрицамногие муки способна вытерпеть. Однако до крайности доводить не хочется, ведь эта женщина еще может пригодиться, причем как союзница, пусть и вынужденная.
Ашезир поднялся с кресла и, мягко сжав плечо Шиа, усадил ее на обитый сукном стул.
Тебе тяжело быть на ногах и разумно мыслить в таком состоянии. Он улыбнулся. Может, сидя, ты лучше поймешь, что я предлагаю? А ведь я предлагаю все! С тебя же требуется лишь правда.
Женщина раздумывала лишь несколько мгновенийпонятно, выбор-то невелик.
Обещай клянись Если я скажу всю правду, то ты не тронешь моего сына. За себя, как видишь, не прошу
Конечно. Обещаю Ну и клянусь, да. Говори.
Жрица вздохнула несколько раз, посмотрела в стену и наконец повела рассказ.
Мой сын заболел Ему тогда было всего одиннадцать зим. Он задыхался, он кашлял кровью иногда ногтями раздирал горло Магия Ихитшир не помогала. Тогда я тайно отправилась к отступницам. Они дали мне снадобье и они не назначили цену. Они сказали: придет времямы придем за услугой
Она умолкла, закрыла лицо руками. Ашезир прикрикнул:
Ну! Дальше!
Дальше? она горько поджала губы. А дальше десять лет от них не было ни единого известия. Я уж и думать забыла. А потом сон Они сказали, что время расплачиваться. Сначала я не поверилавдруг всего лишь сон? Да только на моего сына снова напала та болезнь. И на моих внуков тоже снова она замолчала и опустила голову.
Если не лжет, то сложно ее не понять. Даже его, Ашезира, матушка сделала бы, пожалуй, ради сыновей многое, хоть и находилась столько лет вдалеке. Однако ни искорки понимания жрица не должна углядеть в его взгляде.
Ну и? Ты все еще не перешла к сути.
К сути Да пробормотала жрица. Только знай, что мой сын ни при чем он ничего не знает.
Ладно-ладно, давай уже говори.
Отступницы сказали, что я должна привести к ним принца-наследника. Как угодно, а привести. Я и привела
Ашезир потерял дар речи. Он уже знал ответ на вопрос и все же спросил:
Как бы ты меня привела, если бы Данеску не отравили?
Шиа глянула на него с вымученной усмешкой и шепнула:
Потому ее и отравили
Ашезир хоть и догадался, но все равно, услышав признание, не выдержал. Звон оплеухи взрезал тишину, голова жрицы мотнулась назад, стул чуть не опрокинулся.
Смысл? Ее уже били и долго. Зря Ашезир не унял ярость.
Прости, не сдержался. Но мы все еще можем договориться. Ты отравила Данеску?
Не лично нашла людей. Но да
А если бы я не позвал жреца Гшарха и тебя?
Я бы сама пришла.
Вот неспроста ему еще тогда показалось, что Шиа, несмотря на свои предостережения, слишком быстро открыла, кто такие отступницы и что им нужно. А что им нужно? Зачем им Ашезир? Зачем его любовь к Данеске? Почему он, именно он, должен передать непонятно кому тот бред о Вороне?
Зачем этим ведьмам понадобился я? Говори!
Жрица побледнела и рухнула на колени.
Божественный, молю! Не трогай моего сына, моих внуков! запричитала она. Я не знаю, не знаю! Я даже не знаю, какой расплаты они от тебя требовали!
Похоже, не врет Но другой вопрос интереснее.
А почему отступницы до сих пор не главные жрицы? С такими-то чудесами
Вот теперь Шиа не растерялась: напротив, поднялась, хоть и с трудом, с колен, уселась обратно на стул.
Радуйся, божественный, что они не хотят быть верховными жрицами, что им не нужна власть над империями. Иначе она отвела взгляд. В общем, радуйся. Они служат не богам и не духамдругим сущностям. Страшным сущностям Тем, кого называют древними.
Кто такие эти «древние»?
Не знаю Ведь я не отступница. Только название и знаю и все
Как ты отравила Данеску?
Я верховная жрица Ихитшир. Мне верят даже императоры то есть верили. Я готовила женское снадобье для твоей жены Поэтому смогла подлить яд.
Постой-постой Ашезир помотал головой и вскинул руки. Тогда почему исчез поваренок и убили служанку прямо в темнице?
Для того, чтобы все подумали, будто во дворце завелся изменник. Но не в то, что это я.
Бывший император тебя не допрашивал? Не может быть.
Допрашивал. Но поверил мне. Ведь и ты поверил Сначала.
Да сначала. Тебе не стоило приходить с посланием от дочерей ночи во второй раз. Тут бы и у последнего глупца возникли подозрения.
Да Просто я так надеялась на силу отступниц, что думала, ты не догадаешься. Сейчас же понимаю она запнулась и потупилась.
Что понимаешь?!
Жрица медленно подняла голову и процедила:
Понимаю: они хотели этого. Хотели, чтобы ты понял, узнал их силу. Они сделали меня орудием А все для того, чтобы ты выполнил их желание. Хотя может, и ты всего лишь орудие
Похоже на то пробормотал Ашезир.
Ну да, ведь и ему велели сказать кому-то, кто-единственный-может-разбудить-спящего, чтобы разбудил этого спящего. Подразумевалось, что Ашезир сам поймет, кому именно и что сказать. Он по-прежнему ничего не понял, но это полбеды. Ему же еще Данеску полюбить нужно, а это еще сложнее. Вот же погань!
Ладно, об этом он еще подумает. Надо подумать, если чары отступниц не шутка.
Я понимаю, что жизни сына и внуков для тебя важны, протянул Ашезир. И все-таки: ты предала династию, ты предала потомков великого Гшарха. Знаешь, чем это грозит?
Божественный Мой сын не знает о моем преступлении.
Да понял я уже!
Ашезир отошел к столу у окна, достал из футляра пергамент и растянул по поверхности, придавив по краям мраморными фигурками крылатых дев. Пододвинув чернила и перо, подлетел к жрице и подтолкнул ее к столу.
Пиши! велел он. Пиши обо всех своих преступлениях. И об обмане моего отца, и о сговоре с отступницами, и о попытке отравить императрицу, и о том, что убила ни в чем не повинных поваренка и служанку. Кстати, кто их убил по твоему приказу? Их имена тоже напиши.
Шиа взметнула настороженный взгляд.
Что? хмыкнул Ашезир. Хочешь жизни своему сыну, пиши.
И она написала. Перечитав, Ашезир удовлетворенно кивнул и пододвинул ей второй пергамент.
Теперь переписывай все то же самое.
И снова женщина послушалась: ну а куда ей деваться?
Ашезир помахал листами в воздухе, высушивая чернила, затем скрутил листы в трубку и убрал их в кожаный футляр.
Благодарю, о, служительница Ихитшир. Мои подданные проводят тебя в покои, где ты оправишься от своей хвори.
Ч-что со мной будет? Дальше что будет? спросила Шиа.
Она что, не поняла? Вроде Ашезир ясно дал понять Неужели такая недогадливая? Тогда через пару-тройку лет надо подумать о замене. Ну или даже раньше: глупые союзники куда опаснее умных врагов.
Ты признание написала? Да. Стоит мне показать его вельможам Ашезир сделал многозначительную паузу. Но я не желаю видеть ни тебя, ни твоих внуков и сына обезглавленными или повешенными. Живыми вы мне приятнее. Просто отныне делай то, что я скажуи все будет хорошо. Сейчас придешь в себя, а потом с честью, обласканная божественным потомком, вернешься в свой храм. А внуков пришли ко двору. Я их пристрою. Теперь уяснила?
Да, божественный.
Лицу жрицы вернулось осмысленное, даже коварное выражение. Может, не стоит ее менять? Понятно, что ее слабое место, как и у многих женщиндети и внуки. Пока они в руках Ашезира, она будет верна
Но дальше что? Что делать с отступницами, на них как найти управу?
Сейчас он ничего не придумает: завтра военный смотр, а значит, этим вечером нужно дышать целебными отварами, уткнувшись лицом в деревянный таз и изнывая от скуки. Это чтобы завтра не опозориться перед войском: а то бывало, что в разгар скачки он начинал задыхаться и сползал с коня. То, что простительно принцу, непозволительно для императора. У потомка бога нет права на слабость.
* * *
Воинский смотр прошел неплохо. Ашезир даже выдавал воинственные кличив груди не спирало, в горле не першило, в носу не щипало. Повезло, что стоял лютый холод, в котором ни одной пылинки не было, даже прошлогодние листья и семена-сережки заиндевели и сосульками застыли на ветках.
Он вернулся во дворец, когда темнота уже несколько часов царила над Шахензи. Думал позвать Хризанту, чтобы вознаградить себя за дневной успех, но понял, что ни на что не способен, даже на развлечения.
Спать. Только спать.
Он не стал противиться усталости: пусть ляжет раньше обычного, зато и встанет раньше и отдохнувшим.
Быстро переодевшись в ночную рубаху, Ашезир отправился в кровать.
Уютная полудрема покачивала на волнах, дневные мысли и тревоги смешивались с сонными видениями Тело дернулось, будто подскочило на ложе, а сон стал слаще.
Перед взором проносились зеленые травы, цветущие поля, а он не задыхался, мчась за стройной девицей. У нее почему-то были синие волосы. Она бежала легко, едва касаясь земли. Потом вдруг остановилась и затопала. Ашезир уже догнал ее, обхватил Она же все топала, ударяя пятками о землю.
«Прекрати!»хотел он крикнуть, но язык не двигался, а стук продолжался.
И продолжался, и продолжался
Ашезир вскочил, помотал головой.
Какой неприятный сон!
Стук продолжался Он исходил из смежной комнаты.
Данеска! Ну чего ей надо?!
Ашезир слез с кровати, потер глаза и поплелся к двери. Все-таки дурацкий закон, что император (да и принц тоже) только сам может открыть эту проклятую смежную дверь
Данес начал он и осекся.
Перед ним стояла не Данеска, а та ее рабыня-прихоть, которая совсем недавно попала ему под руку.
Не дав время возмутиться, девица затараторила:
Божественный, императрицы до сих пор нет! А она говорила, что к закату вернется! Она с утра ушла Но никто меня не слушает, ведь с ней охранник! Но императрица всегда возвращалась в обещанное время!
Первым побуждением было отвесить рабыне оплеуху, но слова «всегда возвращалась в обещанное время» заставили передумать. Данеска и впрямь часто бывала несносна, но если обещала быть в определенное время у себя, то была. А тут ночь на дворе В это время Хинзар уже спит. Значит, она не с ним. Либо с ней что-то случилось, либо она по-глупому попыталась сбежать к брату-любовнику. В любом случае надо выяснить.
Куда она с утра отправилась?
Так с принцем куда-то, божественный.
Ясно, буркнул Ашезир и захлопнул дверь перед лицом девицы.
Все это чепуха, наверное Мало ли где Данеска. С нее станется и стоять на летней террасе, смотреть на звезды.
А может, и не чепуха
Спросить у Хинзара, когда в последний раз видел Данеску?
Нет, пока бесполезно будить мальчишку. Наверняка жена найдется где-то во дворце. Рабыня просто побоялась искать императрицу в столь позднее время. Неспроста же другие слуги, рабы, да и охранники не волнуются.
Размышляя об этом, Ашезир поймал себя на том, что натянул штаны, надел верхнюю рубаху и вот уже вдевает руки в зимний кафтан из толстой шерсти,
Ну ладно, раз уж оделся, надо поискать. То-то смеху будет, когда найдет! Сам же первый и посмеется.
Увы, посмеяться не пришлось. Все, кто видел Данеску, видели ее выходящей из дворца вместе с принцем. Вернулся принц один
Куда идти? Поискать жену в саду? На подворье? Среди ледяных скульптур, которые ей так нравились? Или сразу спросить у Хинзара?
Но что мальчишка может сказать? Что императрица решила остаться снаружи?
Ашезир подозвал стражника и вместе с ним вышел из дворца.
Мишени, установленные у стены, продырявлены стреламиясно, Данеска здесь была, но сейчас ее тут нет. У внешних ворот, ведущих на площадь столицы, ее не видели. Среди ледяных статуй, где нежные любовники прятались от родителей, а изменникиот супругов, тоже.