Ты ошибаешься, вздохнула она.
В чём?
Я не задумывала каверзы. Вообще не думала ни о чём плохом. Ты совсем не веришь в нас?
Верюв нас? удивился я. Не совсем понимаю, о чём ты вообще?
Потому что не хочешь понимать! с досады прикусила она губу. Я хочу вернуть то, что мы потеряли: тебя, себя, Альберта. Всегда хотела только этого. Всё, что я делала, всё, к чему стремилась
Как ты намерена вернуть то, что мертво?
Тебя же я вернула! упрямо тряхнула головой она.
Синтия, в моём голосе прорезалась усталость, давай перейдём сразу к делу. Зачем я здесь?
Я нашла способ, как вернуть Ральфа! Нет, подожди, не делай такого лица! Это будет даже проще, чем с тобой. Во всяком случае, быстрее. Мне не придётся ждать годами, восстанавливая тело из клеток
Я поморщился. Разговоры о технической стороне процесса были мне неприятны. И это ещё мягко говоря. Для себя я в одно мгновение закрыл глаза, в другое открыл. Всё! А что было между этими двумя точками во времени я и думать не хотел.
Что мешало тебе поступить так, как хочешь теперь, раньше?
В прошлом были несколько иные обстоятельства. Я была одна. Теперь же у меня появится помощница!
Ты о чём?
Доброе утро, раздалось за нашими спинами.
Опа! Вот и помощница?
Я предполагал, что в доме мы одни. Неожиданно услышав чужой голос, невольно нервно вздрогнул.
Видишь? Хрустальный Дом понемногу оживает? засмеялась Синтия.
Сандра? всё сильнее хмурился я.
Никогда не любил сюрпризов, даже если кто-то полагал, что они приятные.
Что ты здесь делаешь? спросил я первое, что пришло в голову. Это о ней ты говорила? гневно обернулся я к Синтии. Онатвоя помощница?
Сестра в ответ скрестила руки на груди:
Имеешь что-то против?
Вообще-то, да. Имею. Какого чёрта ты ввязываешь в наши дела посторонних людей?
Не посторонних, возразила Синтия. Сандра, в каком-то смысле член нашей семьи.
Да какая разница?! не выдержал я. Ты совсемя осёкся, стараясь справиться с собственными эмоциями.
Закатывать истерики при посторонних, пусть и «в каком-то смысле тоже члене нашей семьи» мне не хотелось.
Ладно, поговорим об этом позже!
О чём, дорогой? насмешливо приподняла брови Синтия.
Как хозяйка дома, не хочешь позаботиться о завтраке для гостей? ответил я вопросом на вопрос.
Синтия фыркнула в ответ, одарив меня злым саркастичным взглядом:
Хочешь отделаться от меня братец?
Хочу позавтракать. Так торопился увидеть тебя, что забыл выпить кофе. Долг гостеприимства для воспитанного человека превыше всего, не так ли?
Я помню, как для тебя, милый, актуален вопрос еды в общем и вопрос завтрака в частности, насмешливо сузила глаза Синтия.
Да, конечно. Вот уже больше месяца, как я не блюю кровью каждый раз, как съем что-нибудь. Мой организм постепенно привыкает вновь усваивать пищу, правда, острый болевой синдром делает этот процесс, увы, лишённым всякого удовольствия.
С другой стороны, в этом есть свои плюса. При таком подходе к пище ожирение мне точно не грозит.
Я поняла твой намёк. Не задерживайтесь долго. Здесь прохладно. Не заморозь мою гостью, Альберт, у меня на неё большие планы.
Я бы на её месте после такой фразы убежал без оглядки, съязвил я.
Жду вас на кухне через четверть часа.
Почему на кухне? Я привык завтракать в гостиной, внезапно решил раскапризничаться я.
Ты же не рассчитываешь, что я стану вам прислуживать?
Синтия в очередной раз легкомысленно пожала плечами и скрылась в доме, оставив нас с Сандрой наедине.
Во время нашей с сестрой перепалки дочь Кинга не проронила ни слова. Вела себя так, словно её не было. Сливаться с окружающей обстановкой у неё, конечно, не получалось, уж слишком яркая внешность была у девушки. Но вот энергетически она словно выключена, никакого фона, как рядом с неработающей аппаратурой. Контур видендействия нет. Она так и стояла, словно живая статуя, прислонившись плечом к одной из поддерживающих своды галереи колон.
Не нужно был оракулом, чтобы понять, что разговор первой она не начнёт. Возможно потому, что ей попросту нечего было мне сказать.
Твой приезд меня удивил.
Чёрные холодные глаза равнодушно скользнули по моему лицу. Больше ничего в выражении лица Сандры не поменялось:
Я не понимаю, зачем ты идёшь на поводу у моей сестры? всё больше и больше раздражался я.
Твоей сестры? приподняла она брови с таким выражением, что мне захотелось её встряхнуть. Или ударить.
Ты хоть понимаешь, что она от тебя требует?
Янет. А ты понимаешь?
Я вполне искренне покачал головой:
Если бы сам не был свидетельством того, что вернуться из мёртвых можно, никогда бы не поверил, что у неё не горячечный бред. Но я понятия не имею, как она это сделала.
А какая разница?
Какая разница? переспросил я, не поняв.
Да. Какая тебе разница, что и как она делала? Главное, ты же здесь. Живёшь, дышишь, наслаждаешься. И тебе это ничего не стоило и не стоит. Все долги уплатили другие. Удобно, правда?
Я никогда и не думал, что у Кинга может быть добрая, чуткая, нежная дочь. Так какого чёрта я завожусь от её слов? Трудно ожидать даже видимость уважения от тех, кто вырос на примере отрицания всех авторитетов и норм.
Нет, не удобно, я старался сохранять спокойствие.
Когда я стараюсь, мне это удаётся. По-крайней мере, внешне.
Есть вещи, которые от тебя не зависят и с этим уже ничего не поделать. Я был в том состоянии, когда не помешать, не помочь задумкам Синтии у меня не было возможности.
О, да, конечно, согласилась Сандра, и в чёрных глазах её промелькнул насмешливый огонёк. Ты в белом пальто, на белом коне. Ты не мог помешать ей приносить жертвы, портить людям жизнь. Но позволь задать тебе вопрос: ты любишь Кэтрин Клойс?
А какое, прости, твоё собачье дело, люблю я её или нет?
Собачье? Как мило! Ни собачьего дела, ни собачьего интересаэто верно. Просто предпочитаю называть вещи и поступки своими именами. А ты кажешься мне слащавым жалким лицемером, натягивающий на себя костюмчик явно не твой размер. Благородный ангелоподный джентльмен из Хрустального Дома, на чьём фоне мы, незаконно выползшие их черноты подворотен, должны выглядеть ещё черней. Правда, Ваше Благородие не гнушается жениться на несчастной девушке сугубо из меркантильных интересов и тебе всё равно, что рано или поздно ты разобьёшь ей сердце.
Отчего-то её слова меня ранили. Может быть потому, что в них была частица правды?
И, кстати, ты так и не ответил на мой вопрос, блондинчик из Кристалл-Холла, презрительно передёрнула Сандра плечом, поворачиваясь ко мне спиной в намерении уйти в дом. Но ты правмне нет до твоих поступков никакого дела.
Я заступил ей дорогу.
Ты ничего обо мне не знаешь. Не понимаешь, почему я действую так или иначе.
А мне нужно что-то о тебе знать?
Мы обменялись взглядами.
Пришёл мой черёд пожимать плечами. Фамильная это у нас это, что ли?
Мне интересней другое. Зачем ты согласилась помогать Синтии?
Мой отец прислал меня сюда. Но Кристалл-Холл мне понравился, и я не против задержаться. Ты видел нашу обитель. Думаю, объяснять очевидные плюсы пребывания здесь, а не там, не нужно?
Говорила Сандра тихо, спокойно, не увеличивая темпа речи, не прибавляя громкости. Так отчего у меня было такое чувство, будто каждое её слово сочится ядом и злостью?
Знаешь, почему мой отец согласился на предложение Синтии? неожиданно и неприятно улыбнулась она.
Нет.
Он хочет, чтобы я тебя соблазнила.
Какой коварный план, покачал я головой.
Сандра буравила меня чёрными выразительными глазами, лицо её стало совсем как у капризного ребёнка.
Я с трудом подавил смешок.
Мне нужно что-то сказать? Мне возмутиться? Или дать своё письменное согласие? попытался я свести всё к шутке.
Не знаю.
Позволь дать совет. Так, на будущее. Когда в следующей раз будешь играть роль Иудифи, не объявляй сразу в лоб о своих намерениях. Действуй мягче, гибче и хитрее.
Ты будешь меня учить искусству соблазна?
Если захочешь.
А как же Катрин?
Катрин? А чтоКатрин? Она моя будущая жена.
Жену поставим на постамент уважения и поклонения и будем носить цветы к её ногам, а любовницы? Это ведь куда более приземлённые создания. Даже и не знаю, кем быть более тошно.
Мне кажется, ты забегаешь вперёд со всеми своими возмущениями и выводами. Если я правильно понял, выполнять поручение отца ты не намерена?
Сандра не ответила, отвернувшись.
Пошли пить чай? предложил я, вздохнув. Или предпочитаешь кофе?
Взгляд девушки скользил по деревьям, что явно не один год скучали по ножовке хорошего садовника. Нужно будет распорядиться обрезать тут всё, пока поднявшаяся со всех сторон зелень не обратит округу в непролазные джунгли.
Дом оставался прежним и всё же изменился. Как всё в этой жизни. И от этого было одновременно и грустно, и сладко. Как не стремись удержать понравившиеся мгновения, полюбившихся людей в неизменном состоянииэто невозможно.
И это правильно.
Синтия в роли хлопочущей на кухни хозяйки это явление столь странное, что, пожалуй, ничего более непривычного со мной и не случалось.
Ты сама пекла печенье? покосился я на вазочку с выпечкой.
Нет, конечно, такие продаются во всех супермаркетах. Но ты ведь по магазинам не ходишь? Ну что? стрельнула она в нас взглядом. Пообщались? О чём говорили?
Просто поболтали, отозвался я.
Какое-то время мы завтракали в молчание.
Ты ведь не скоро собираешься вернуться в дом? поинтересовалась Синтия, видимо желая рассеять напряжённую атмосферу за столом.
Нет, дал я тот ответ, который она и хотела услышать. Можешь жить тут, сколько захочешь.
Мне теперь требуется для этого твоё разрешение?
По всей видимости да, раз ты спрашиваешь.
Ну, тогда спасибо. Однако, свадьбу всё равно играть будем тут. Как видишь, я делаю всё возможное и невозможное, чтобы наша семья восстала из пепла в подобающем блеске, сразу напомнившем людям о нашем былом величии.
Если считаешь, что это необходимотак и делай.
А воскрешение Ральфа станет моим свадебным подарком.
Я едва не подавился сухим кексом, закашлявшись.
Выпьем за это? отсалютовала она фарфоровой чашечкой, радостно улыбаясь.
Весьма странный подарок, с учётом всех обстоятельств, наконец удалось вымолвить мне. Какую роль в воскрешении нашего кузена ты отводишь мне?
Твоё делоне мешать. Хотя, возможно, потребуется твоя кровь. Это позволит свести необходимые жертвы к минимуму.
Отлично! Тогда, если вы не против, дамы, я бы предпочёл не задерживаться дольше необходимого. У меня так много дел
Ну, конечно, с понимающей усмешкой кивнула Синтия.
***
Хрустальный Домсклеп воспоминаний. Каждый угол дышит памятью. Дорогой, любимой, причиняющей боль. И так на каждом шагу.
Переживать свою эпоху сложно. Пока мы живём с теми, кто родился, рос, дышал теми же понятиями, что и мы сами, мы даже не представляем, насколько крепко привязаны к своему времени.
Выйти за установленные рамкикак уехать на чужбину без возможности вернуться.
Невыносимо улавливать сходство. Ещё страшнее видеть изменения.
Если бы этот новый Кристалл-холл запомнили дорогие мне люди, оставшиеся навсегда в своём времени, как бы радовался я всем этим новинкам!
Зная Ральфа, в глубине души я страшился его появления. Он был не из тех, кто легко смиряется с неприятными для себя вещами. Очнувшись после векового сна, разъярённый, опасный как для себя, так и для окружающих, вряд ли он будет счастлив.
Интересно, Синтия нарочно собирается бросить братцу Сандру? Как игрушку? Или как громоотвод?
Странную, непохожую на всех, кого мы знали в прошлом, Сандра наверняка привлечёт его внимание. Ральф любит сражения. Любит мериться характерами.
А ещё он не знает к людям ни сочувствия, ни жалости. Это их с Синтией роднит.
Мне стало жаль девушку. В её жизни и так было достаточно неприятностей. Она заслуживала счастливый финал, которым Ральф Элленджайт под номером три никогда не сможет стать.
Я вышел на улицу, спускаясь по тропинке туда, где раньше был самый великолепный парк в мире. Местный Версаль, обставленный согласно нашим личным вкусам.
Снег уже сошёл, но земля дышала влагой, хлюпая под ногами. Ветер был сильный, южный, обещающий тепло, но пока ещё пронизывающий, пробирающий до костей.
Я хотел видеть Ральфа, это правда. Если бог существует, он знает, как сильно я был к нему привязан ладно, не привязан. Я любил его. Несмотря на то, что во многом не понимал, не одобрял и был слабее его. Когда Ральф был жив он был и ярче, и сложнее, и сильнее меня, как личность. Он не знал сомнений. Он не знал жалости. Мне кажется, я не ошибусь с предположением, какой генетический материал был взят для создания несравненного по своему чудовищному цинизму, Рэя Кинга.
Теперь Ральф мёртв. Воскрешать его, значит, спускать второе чудовище с поводкаспускать его против воли самого чудовища, потому что в том, что собственное воскрешение моего любовника и сводного брата не порадует, я не сомневался.
Он не простит мне того, что, зная о намерениях Синтии, я отошёл в сторону и позволил ей (в очередной раз) поступать по-своему. Его существование усложнит жизнь всем и не будет ему в радость.
Ты похож на призрака, братец! В этом саду, стоит в него спуститься, всё становится на него похожим.
Ты за мной следила? не оборачиваясь, спросил я.
Синтия обошла меня и встала передо мной на тропинке, преграждая путь. Красивая и как никогда живая.
Может быть я ошибаюсь в оценках? Может быть позволить ей сделать то, что она хочет? Сделать то, что у меня получается в последнее время просто отличноне мешать, не стоять на пути. Пусть делает, что хочет?
Я смогу его снова увидеть, коснуться, обнять, так же, как обнимаю её. Целую её. Чувствую тепло её ладоней на моей шее, трепет её отзывчивых губ на моих губах. Дышать одним дыханием, разделять удовольствие, столь же привычного, как собственное имя или отражение в зеркале?
Ральф сможет разделить со мной куда больше, потому что между нами будет не только нега, но и та сводящая с ума, объединяющая в одно удовольствие и боль, страсть, куда Синтия, в силу своих возможностей, просто не может зайти.
Его воскрешение сделает мои отношения с Катрин невозможными.
Именно этого я не хотел! Я да, мысленно могу себе признаться: я не хочу попасть снова в ловушку старых сложных, запутанных донельзя, отношений.
И Ральф, я знаю, не хочет этого так же.
Так я и стоял, таращась на белые, обнажённые стволы берёз, печально философствуя о том, что, пока мы, трое проклятых детей проклятого рода существуем, история будет повторяться и продолжаться, снова и снова, расширяясь, как распространяющаяся зараза. Словно чёртов водоворот мы закручиваем в свою чёрную воронку новых людей, ни в чём не виноватых, достойных лучшего отношения, лучшего будущего. И уничтожаем их.
Это неправильно. Так не должно быть.
Этому следует положить конец.
«Почему бы тогда не положить конец собственному существованию?», шепнул голос.
Скорее всего мой собственный, но было такое ощущение, что он принадлежит кому-то ещё.
Однажды я уже попытался. К чему это привело?
Кажется, я проговорил это вслух? Может, схожу с ума?
Альберт, ты разговариваешь сам с собой? в подтверждении идеи раздался сиропный голос Синтии.
Редко, но бывает.
Приблизившись, она потянулась за поцелуем, но я довольно резко отстранился.
О! Понимаю, ядовито улыбнулась она, отпрянув. Пытаешься остаться верным мужем? Ну и зачем? сощурилась Синтия. Мы же оба с тобой знаем, чем всё это закончится? Как и все твои благие порывы до этого: ты поддашься дурным инстинктам.
Кто знает, может на этот раз мне удастся приятно тебя удивить? в свой черёд усмехнулся я.
Удивить чем? Верностью Катрин? Стойкостью перед моими женскими чарами? засмеялась Синтия, покачав головой. Если это когда-нибудь случится, моё удивление уж точно приятным будет вряд ли, но я постараюсь уважать твои решения братец.
Мы стояли рядом, плечом к плечу. Пасмурный день окутывал нас туманом.
Как ты намерена его воскрешать? тусклым голосом озвучил я терзающий меня вопрос.