***
Она уже там? спросил он. Её самолёт приземлился?
Нет, сказала Энджел, вздыхая. И да. Её самолёт приземлился, Блэк. Успокойся. Мы ждём у зоны выдачи багажа. Полагаю, сейчас она сходит с борта самолёта вместе с остальными пассажирами.
Однако она должна быть одной из первых, верно? хмурость в его голосе зазвучала более явно. Иисусе, она же не поехала на автобусе для пассажиров, нет?
Энджел фыркнула.
Ты так говоришь, будто это равносильно тому, что она прошлась по тёмным переулкам в неглиже, Блэк.
Разве нет? парировал он.
Энджел закатила глаза, все ещё сканируя лица людей, появлявшихся из-за стеклянных дверей зоны прибытия.
Уверена, если она поехала на автобусе, то прекрасно пережила ужасы пребывания в обществе обычных граждан, Квентин, сказала она. Большинство из нас прекрасно справляются с тем, чтобы вести себя как нормальные, бл*дь, люди, знаешь ли
Её глаза вспыхнули при виде знакомого лица, и она расплылась в широкой улыбке.
Упс! Мне пора! Она здесь!
Подожди. Как она выглядит? Она нормально выглядит? Она
Энджел уже нажала на кнопку завершения вызова.
Полностью заблокировав экран, она мельком закатила глаза, взглянув на Ковбоя, который усмехнулся, пока она убирала телефон в сумочку. Затем широко улыбаясь во все тридцать два, она широкими шагами направилась к женщине в темно-зелёной блузе, черных джинсах и черных ботинках, которая сжимала в одной руке сумку с ручной кладью, всматриваясь в толпу и слегка хмурясь, пока сканировала лица.
Мири! крикнула Энджел, помахав рукой. Эй, Мириам! Сюда!
Мири повернулась, посмотрев на неё.
Энджел немедленно заметила, что она выглядела усталой, как будто вовсе не спала.
Эти поразительные глаза орехового цвета встретились с ней взглядом, робкая улыбка коснулась её губ вопреки опешившему, усталому выражению лица. Затем её глаза метнулись к Ковбою, который шагал позади неё. Энджел видел, как её подруга останавливается на лице Ковбоя ровно настолько, чтобы узнать его, затем смотрит дальше, как будто ища кого-то другого.
На кратчайшее мгновение Энджел заметила в глазах подруги разочарование.
В то же самое мгновение до Энджел дошло, кого искала Мири.
Что-то в мелькнувшей там печали заставило Энджел вздрогнуть, пусть даже это чувство исчезло прежде, чем Энджел подошла достаточно близко для объятий.
Однако добравшись до неё, Энджел ничему не позволила отразиться на её лице.
Затащив подругу в объятия, она просияла, отпустив её и стиснув руки.
Черт подери, девочка. Вот это ты загорела.
Посмотрев ей в глаза, Мири расхохоталась.
***
Так что нам известно? сказала я.
Стараясь сфокусировать взгляд вопреки усталости, я потягивала огромный американо, который Энджел купила мне в аэропорту, и щурилась через тонированное стекло внедорожника на пустынный пейзаж снаружи. Откинувшись на переднее кожаное сиденье, я вздохнула.
Пока что, имею в виду? добавила я, взглянув на Энджел. Об этих «странных» вампирах Блэка?
Энджел покосилась на меня с водительского места.
Она как раз передавала корешок бумажного парковочного талона женщине, которая работала в одной из будок на выезде с краткосрочной парковки. На цифровом дисплее в окошке показалась цифра, и Энджел протянула ей десятидолларовую купюру.
Вырулив с парковки и направив внедорожник к знакам, указывавшим к шоссе, она пожала плечами, оглянувшись через плечо на Ковбоя, который сидел на заднем сиденье.
Я проследила за её взглядом, посмотрев на мужчину с грязно-светлыми волосами, который выглядел немного более чистым и опрятным, чем когда я видела его в последний раз. Его лицо все ещё обрамляла щетина бороды и взъерошенные волосы, но борода выглядела короче и опрятнее, а волосы, похоже, недавно были подстрижены тем, кто своё дело знал.
Однако одет он был практически так же, в джинсовую куртку поверх чёрной футболки и выцветших синих джинсов. Черные ковбойские ботинки выглядывали из-под штанин, а судя по бугру с левой стороны куртки, я сильно подозревала, что он вооружён.
Улыбнувшись нам обеим, он выпрямился, наклоняясь на края наших сидений, чтобы лучше говорить с нами, и просунул голову вперёд, над держателями для стаканов между мной и Энджел.
Он послал образцы тканей, сказал Ковбой, криво улыбнувшись Энджел, затем мне. Часть одежды того вампира, думаю. Которого он убил.
Энджел добавила:
Это ещё не все. Уверена, об этом ты уже не слышала, поскольку уже была в воздухе к тому времени, когда мы узнали об этих вещах сегодня утром, она покосилась на меня, одновременно вливаясь в поток машин. Вещах, которые случились после вашего с Блэком разговора прошлой ночью.
Каких вещах? настороженно спросила я.
Энджел продолжила, рассказав мне о странном столкновении, которое Блэк и его друг пережили в ту же ночь, когда я говорила с нимпосле инцидента в тюрьме и, наверное, незадолго до того, как я села на самолёт. Она описала мужчину навахо, заявившегося с вампирами и приведшего группу волков-питомцев, чтобы разбрасываться смутными угрозами. Она сказал, что он утверждал, что хотел забрать «своего» вампира от полиции Нации Навахопредположительно того, которого Блэк уже убил.
Я могла лишь таращиться на неё, пока она говорила.
Когда она закончила описывать все, что рассказал ей Блэк о том, что сказал мужчина, как он выглядел и что делал, я посмотрела на неё и на Ковбоя, гадая, не дурачат ли они меня.
Какого хера? спросила я. Кто этот парень? Мужик с волками?
Ковбой пожал плечами, посмотрев на меня и Энджел.
Друг Блэка, Мэнни, видимо знал его. Называл его «Волк». Сказал, что в резервации все его знают, поскольку он своего рода радикал, который хочет отобрать их земли обратно у всех бледнолицых, Ковбой наградил меня полуулыбкой. Блэк говорит, что этот парень один прожил несколько лет в пустыне, принимая пейот и луноцвет ради каких-то духовных поисков.
Я нахмурилась.
Луноцвет?
Дурман обыкновенный, пояснил он. Датура. Сильное дерьмо, по словам Блэка.
А, я нахмурилась, вспомнив несколько дел, которые видела в Сан-Франциско. Похоже, мистеру Волку повезло остаться в живых, если он проделывал это в одиночку.
Ага, ну Мэнни говорит, что после он уже не был прежним, мрачно добавил Ковбой. Вернувшись в резервацию, он начал вербовать людей, особенно детей. Он говорил, что ему нужны молодые, чтобы натренировать их для какой-то революции, которая привиделась ему в галлюцинации на тех красных камнях. Он говорил, что древние боги сказали ему сделать так. Сначала он завербовал своих младших братьев, затем кузенов, затем племянниц и племянников. Затем детей его друзей из школы затем их друзей. В итоге его изгнали после того, как один из его последователей убил кое-кого. Маленькая девочка.
Маленькая девочка была убита? переспросила я, хмурясь.
Нет, Ковбой покачал головой. Нет, маленькая девочка убила пару туристов. Взрослых. Блэк говорит, что они забирались на скалу или типа того, приехали сюда из Орегона. Она кидала в них камнями, сбив их с утёса, на который они забирались. Они упали вниз, получили травмы, а она расколола им черепа.
Иисусе, я поморщилась. И где она теперь?
В каком-то центре для содержания несовершеннолетних преступников, сказала Энджел, мельком отведя взгляд от дороги. Она в отделении для психически больных, поскольку Волк видимо пичкал этих детей дурманом, пейотом, грибами и бог весть чем. Ей всего двенадцать, мрачно добавила Энджел. Ей было одиннадцать, когда она убила этих взрослых.
Все ещё морщась, я отвернулась, хлебнув большой глоток американо.
Блэк хочет, чтобы ты с ней поговорила, добавил Ковбой, изучая моё лицо. Тебя это устроит, док? Он подумал, может, ты сможешь посетить её завтра.
Я вздохнула, поёрзав на сиденье.
Конечно, все ещё хмурясь, я добавила:Что за история с одеждой вампиров? Блэк упоминал это и прошлой ночью. Он сказал вам, что его так заинтересовало?
Ковбой пожал плечами, взглянув на Энджел.
Затем они оба посмотрели на меня.
Не знаю, сказал Ковбой. Он просто сказал, что она какая-то не такая.
Ага, сказала я, поджимая губы. Мне он тоже это сказал. Но я заметила, что это его беспокоит. Для Блэка странно зацикливаться на такой детали.
Энджел фыркнула.
Серьёзно? Странно ли, Мири?
Подумав над её словами, я невольно фыркнула.
Может, и нет, признала я. Но все равно. Должна быть причина.
Все ещё размышляя, я почувствовала, как напрягается мой подбородок.
Ладно, сказала я. Я здесь. Я могу увидеться с девочкой сейчас?
Энджел посмотрела на меня, шире распахнув глаза.
Сейчас? Разве ты не хочешь сначала вернуться в отель? Вздремнуть? Разобрать вещи? Может, нырнуть в бассейн?
Я покачала головой, все ещё поджимая губы.
Я так насмотрелась на бассейны курортов, что на всю жизнь хватит, Эндж, проинформировала я её со вздохом и сверилась с часами. Время только два часа дня. Я здесь для работы. Вот и отвези меня работать. Они держат её в Санта-Фе, я так понимаю?
Последовало молчание, во время которого Энджел и Ковбой опять переглянулись.
Затем Ковбой улыбнулся, а Энджел закатила глаза, как будто в знак поражения.
Я невольно заметила, что их новые отношения уже в той точке, где им не нужно много говорить, чтобы общаться. Я все ещё наблюдала за ними, неосознанно подмечая вещи, промелькивающие между ними, когда Ковбой рассмеялся по-настоящему, дружелюбно хлопнув меня по плечу.
Ты вернулась в это дерьмо, да, док? он широко улыбнулся. И так быстро.
Фыркнув в ответ на его слова, я наблюдала, как он откидывается на заднее сиденье и смотрит через тонированные окна внедорожника с улыбкой, все ещё игравшей на губах. Я по-прежнему смотрела на него, когда он вытащил телефон из кармана джинсовой куртки и после движения пальцем по экрану ткнул в какой-то номер.
Я знал, что он наверняка звонит Блэку.
Блэку или, может быть, детективу, приятелю Ника из БДИ, Джасперу Натани.
Со вздохом откинувшись на кожаное сиденье, я выглянула в своё окно, щурясь на ширь пустыни к западу от нас, и редкие разбросанные домики в стороне от шоссе. У большинства из них были штукатуренные или глиняные стены. Большинство находилось на грани разрушения.
Я знала, что большая часть Альбукерке относилась к беднотеработающей бедноте, хотя быособенно в южной части города и многих центральных районах в стороне от более богатых округов северо-западного плато, и особенно северо-востока, где у подножья гор Сандия расположились особняки.
Санта-Фе на контрасте было намного богаче.
Кинозвезды владели домами и ранчо в пригороде Санта-Фе. А также некоторые богатые техно-магнаты и парни с Уолл-Стрит.
Логично, что если Блэк собирался покупать здесь собственность, то это будет в Санта-Фе, а не здесь, среди районов Альбукерке, где жил средний класс и семьи военных.
Я годами не бывала в этой части света.
В молодости я достаточно хорошо знала эти места.
Мы с сестрой приезжали сюда, даже после смерти мамы и папы.
Ощутив при этой мысли другую боль в своём свете, я вытолкнула из головы воспоминания, повернувшись, чтобы слабо улыбнуться Энджел.
Видимо, так и есть, запоздало пробормотала я, делая ещё один глоток кофе. Видимо, я вернулась.
Энджел рассмеялась, надавив на газ, чтобы пронестись вдоль длинной фуры, когда она заметила просвет в движении. Не поворачиваясь, она тоже улыбнулась, качая головой, затем протянула руку и любовно похлопала меня по бедру.
Я скучала по тебе, Мириам, сказала она.
Сжав её руку, я улыбнулась в ответ.
Я тоже по тебе скучала, Эндж.
По какой-то причине от этих слов защипало в глазах. Моё горло тоже сдавило, может, от простой искренности наших слов, а может, от того, как сильно я устала.
Я осознала, насколько я изолировалась в последние семь-восемь недель, таращась в океан, пока я не работала над экстрасенсорными навыками, отправляясь поплавать или прогуляться по пляжу и целыми днями не разговаривая ни с кем, кроме персонала курорта и своего дяди.
Я не звонила ни единой живой душе все то время, что находилась там.
Я едва говорила с дядей, не считая самих тренировок.
Я тоже по тебе скучала, повторила я, и моё горло сдавило.
Вытерев лицо, я во второй раз сжала её руку, улыбаясь более искренне.
Она сжала мои пальцы в ответ, отчаянно держась за них.
Так мы проехали большую часть пути до Санта-Фе.
Глава 7Койот и мертвец
Мы притормозили у ворот перед психиатрической больницей Уайт-Рока, остановив внедорожник перед высоким армированным забором с колючей проволокой, чтобы показать удостоверения личности охранникам, работавшим в будке.
Джаспер «Красный» Натани, друг Ника из ФБР, который теперь видимо работал на БДИ, позвонил до нашего приезда, чтобы охранники уже включили наши имена в список к тому времени, как мы преодолеем весь путь из Альбукерке.
Я забыла, какая большая часть Нью-Мехико представляла собой практически пустое пространство.
Вопреки названию, государственное психиатрическое исправительное учреждение особого режима располагалось в добрых тридцати милях от города Уайт-Рок. Сам Уайт-Рок был маленьким, с населением от силы шесть тысяч человек, большинство из которых работали или в исправительном учреждении, или в лабораториях близлежащего населённого пункта Лос-Аламос.
Город Лос-Аламос был не намного крупнее и казался странно отрезанным от остального мира, когда мы проезжали его по дороге сюда.
В целом у нас ушло два часа, чтобы добраться сюда, включая небольшие пробки, с которыми мы столкнулись вокруг Альбукерке, а также тот факт, что Санта-Фе от аэропорта Альбукерке отделяло добрых семьдесят миль.
Они содержат здесь ребёнка? пробормотала я, глядя на выкрашенный в белый цвет забор и колючую проволоку сверху. Это больше похоже на учреждение для взрослых.
Думаю, это единственное место в Нью-Мехико, куда они могли её поместить, пробормотал Ковбой, пальцами отдавая честь охраннику, когда офицер в униформе вернул его удостоверение личности. Блэк говорил, её семья попросила, чтобы её содержали где-то в Нью-Мехико, так что они как-то договорились здесь.
Он пожал плечами, засовывая бумажник с водительскими правами обратно в задний карман.
Она убила в резервации, так что преступление относится к юрисдикции штата, а не к федеральной.
Я хмуро кивнула и, забрав своё удостоверение личности, убрала его в бумажник и закрыла сумочку.
Поезжайте налево, когда доберётесь до здания, сказал охранник, улыбаясь Энджел. Там вы найдёте парковку для посетителей.
Я заметила, что его глаза задержались на нас, сидящих на передних сиденьях, но едва удостоили взглядом Ковбоя сзади. Я также заметила, что он с трудом смотрел на наши лица, хотя раз за разом улыбался Энджел, когда та поднимала на него взгляд.
Ковбой тоже явно это заметил.
Этот мужик немножко чересчур любит киски, пробормотал он, когда охранник вернулся в будку и нажал кнопку, чтобы открыть для нас ворота. И не слишком деликатничает по этому поводу.
Энджел закатила глаза, разворачиваясь на сиденье, чтобы посмотреть на него.
Серьёзно, Элвис?
Он широко улыбнулся ей, дёрнув за одну из косичек.
Я невольно раздражаюсь, когда мужики строят тебе глазки, любовь моя.
Она фыркнула, затем повернулась, бросив на меня ровный, знающий взгляд.
Мы обе расхохотались.
Что? спросил Ковбой. Это правда.
Это-то меня и пугает, сказала Энджел.
Тронув внедорожник с места, она помахала охраннику через окно будки, затем проехала через ворота, как только они открылись, чтобы пропустить внедорожник. Объехав больнично-белое здание слева, она нашла парковочное место в зоне с пометкой «Посетители», и мы все выбрались из машины.
Спустя ещё несколько протоколов безопасности, регистраций и знакомства с местными сотрудниками психиатрической клиники, я зашагала по белому металлическому коридору, ведущему к комнате отдыха для пациентов в небольшом крыле для несовершеннолетних.
Энджел и Ковбой решили подождать меня в зоне для посетителей.
Она довольно хорошо себя ведёт, сказала доктор Руби Вашингтон, держа блокнот и посматривая на меня на ходу. У нас с ней было несколько инцидентов, но в основном это ситуации, где мы опасались, что она навредит себе.
Суицидальные наклонности? спросила я.
Я взглянула на пожилую, грузную чёрную женщину с седеющими волосами, которая шла рядом со мной. Она доходила мне всего лишь до плеча, но у неё было красивое лицо, относительно нетронутое её шестидесяти-с-чем-то-летним возрастом, и проницательные умные глаза. Её кудрявые волосы были убраны в свободный узел, а под белым халатом она носила пурпурное платье.
Выходит, вы изолировали её? добавила я. От других пациентов?
Нет, не изолировали, сказала доктор, качая головой. Мы применили к ней дополнительные протоколы безопасности после двух инцидентов. Её саму обыскивают несколько раз за день. Её комнату обыскивают минимум раз в день.
Она взглянула на меня, карие глаза смотрели мрачно.
И у неё нет суицидальных наклонностей как таковых. Она вырезала символы на своих руках и ногах, используя заточку, сделанную из бумаги и куска проволоки. Она едва не истекла кровью к тому времени, когда мы её нашли, но она утверждает, что в её намерения не входило самоубийство, и я ей верю.
Слегка вздрогнув, я кивнула.
Она говорит об убийствах? Она берет на себя ответственность за них в какой-то мере?
Она будет о них говорить, признала доктор Вашингтон, покачав головой в жесте «более-менее», подчёркивая это слово. Но я бы не назвала это принятием ответственности. Она выстроила целую фантазию вокруг того, что случилось в тот день, и кто она такая что она сделала. Мы пока что не слишком упорно работали над разрушением этой фантазии, в основном из-за её юного возраста. Это явно защитный механизм, попытка дать разумное объяснение тому, что она сделала.
Она бросила на меня очередной мрачный взгляд.
Раньше у неё не было инцидентов с насилием, доктор Фокс. Абсолютно ни одного. Её родители описывали её как такого ребёнка, который будет плакать, если застанет братьев за топтанием змей. Мы не хотим полностью сломать её. Мы боимся, что именно это и случится, если мы заставим её посмотреть в глаза реальностипо крайней мере, до того, как она будет готова. Говоря в целом, для несовершеннолетних преступников вполне типично иметь слишком буйную фантазию. Они часто заменяют правдивые воспоминания более приятной и удобоваримой альтернативой.
Я кивнула, мрачно улыбнувшись в знак того, что понимаю.
Есть какие-нибудь советы, как разговорить её? спросила я, когда мы остановились перед общей комнатой отдыха для пациентов. Что-нибудь ещё, что мне стоит знать?
Доктор Вашингтон вытащила ключи, задумчиво поджав губы.
Просто спросите её об её славной миссии на Земле, сказала доктор Вашингтон, покосившись на меня и снова слабо улыбнувшись. Она охотно поболтает об этом поверьте. Если вы спросите о чем-нибудь в рамках её иллюзии, её сложно будет заткнуть. Возможно, вам придётся время от времени её направлять, конечно. Он, то есть взрослый, который промыл ей мозги, использовал довольно детализированную систему верований со смесью многих мистических персонажей, включая богов, магических животных и все такое.
У этого существует какое-то основание? спросила я. Это базируется на религии навахо или каком-то мифе?
Приблизительно, сказала она, поднимая взгляд от дверной ручки. И я действительно имею в виду «приблизительно». Там есть несколько отсылок, которые показались знакомыми нашим медсёстрам навахо и одному психиатру навахо но это довольно сильно искажено, она поджала губы в жёсткую линию. Я читала несколько книг на эту тему, так что я могла бы попытаться понять саму систему верований, может, склонить её к более традиционному толкованию этих мифов но иногда мне сложно даже видеть в этом систему. Это как смотреть на миф навахо через искажённый осколок стекла.
Я кивнула, чувствуя в её живом свете шепотки того, о чем она говорила.
Я осознала, что немного читала её по дороге сюда, на четвёртый этаж. Отчасти поэтому мне было с ней так комфортно, и она уже так мне понравилась. Я определённо читала её больше, чем читала бы совершенно незнакомого человека в ситуации без риска для жизни ещё шесть месяцев назад, не говоря уж о прошлом году.
Я не знала точно, кого в этом винить, Чарльза или Блэка или просто саму себя.
Доктор поджала губы, её голос зазвучал резко, почти со злостью.
Я чертовски надеюсь, что они поймают монстра, который сделал такое со всеми этими детьми.
Всеми? я вскинула взгляд, нахмурившись, когда она отпёрла дверь. Я думала, была только она. Мне сказали
Она единственная, кто кого-то убил, поправила доктор Вашингтон, бросив на меня угрюмый взгляд. По крайней мере, кого поймали. По крайней мере, где нашли тело.
Вставив ключ в замок, она провернула его влево, чтобы отпереть тяжёлую дверь.
Она единственная, кого признали виновной, добавила она, все ещё стискивая металлическую ручку. Но периодически сюда попадают другие «Дети Волка», в основном за вандализм и мелкие преступления. И туристы в последнее время часто подвергались нападениям и получали травмы, её голос зазвучал ещё мрачнее. Некоторые из них также пропали.
Туристы? я удивлённо моргнула. Пропали?
Да, мэм.
Полиция штата считает, что это может быть связано?
Она кивнула, открывая дверь внутрь и жестом показывая мне проходить вперёд.
И ФБР. Я слышала, что ФБР только что начало расследование недавних исчезновений, так что может быть, они его найдут, сказала она, и её техасский акцент сделался более заметным.
Все ещё хмурясь, я последовала по направлению её указывающей руки.
Я очутилась в комнате с коричневыми и зелёными стенами, уставленной белыми круглыми столами в окружении пластиковых стульев. За одним из этих столов, прямо посередине комнаты, сидела девочка с длинными каштановыми волосами, овальным лицом и темно-синими глазами.
Руки и пальцы она сложила на столе.
Она смотрела, как мы заходим, её мягкое юное личико было лишено выражения.
Охранник в униформе стоял в углу, но в остальном все походило на визит в детский класс, когда все остальные дети ушли.
Доктор Вашингтон подошла прямиком к девочке, оставив меня следовать за ней позади.
Бёрди, сказала доктор. Это доктор Мириам Фокс. Она надеялась поговорить с тобой.
Маленькая девочка моргнула, переводя взгляд с доктора Вашингтон на меня.
Она ничего не сказала.
Она также не выглядела даже отдалённо боящейся или запуганнойили испытывающей ко мне какой-то интерес. В её глазах присутствовала отрешённость и пытливость, свойственная куда более взрослому человеку.
Я оставлю вас вдвоём, сказала доктор Вашингтон, переводя между нами взгляд. Доктор Фокс, если вам что-нибудь понадобится, просто попросите Джейсона.
По её кивку я посмотрела на офицера, стоявшего в углу.
Взглянув на него на мгновение и слегка нахмурившись, я повернулась к доктору Вашингтон.
Я бы предпочла поговорить с ней наедине, сказала я. Если это возможно, конечно. Я так поняла, что детектив Натани также запрашивал беседу наедине.
Доктор Вашингтон выглядела опешившей.
Посмотрев на охранника, Джейсона, и на меня, она кивнула, переглянувшись с ним.
Это возможно, признала она. У двери есть кнопка. Нажмите на неё, если захотите закончить сессию. Или постучите по двери.
Я кивнула, улыбнувшись ей, затем молодой девочке, которую она назвала Бёрди.
Спасибо, сказала я. Уверена, мы вдвоём отлично поладим.
Доктор Вашингтон повернулась, чтобы тоже посмотреть на девочку.
Я чувствовала, что мои слова настроили её скептически. Я также ощутила в её свете лёгкое беспокойствобеспокойство, нацеленное на меня. Вопреки тому, что она сказала о хорошем поведении Бёрди, она не полностью доверяла своей юной пациентке.
Полезные сведения.
Более того, у меня сложилось смутное впечатление, что доктор Вашингтон боялась девочки, вопреки её юному возрасту и миниатюрному тельцу. Учитывая. что Руби Вашингтон была сертифицированным психиатром, получившим медицинскую степень в Бостонском университете, и десятилетиями работала с детьми в подобных учреждениях, она не казалась мне той, кого легко взволновать.
Это тоже полезные сведения.
Позволив её взгляду немного задержаться на этих темно-синих глазах и ручках, лежавших на белом столе, доктор Руби Вашингтон кивнула девочке, почти как если бы та была взрослой приятельницей.
Ты можешь доверять доктору Фокс, Бёрди, сказала она с лёгким предостережением в голосе. Поговори с ней. Она хочет тебе помочь и твоим братьям и сёстрам. Она из индейцев, как и ты. Она поймёт.
Девочка моргнула, глядя на доктора Вашингтон серьёзными глазами.
Сложно было сказать, как она отреагировала на её слова.
Что ж, доктор вздохнула. Оставлю вас вдвоём, как и обещала.
Я кивнула в знак благодарности, когда она бросила на меня последний взгляд перед тем, как уйти.
Мы тоже обсуждали эточто Бёрди Филлипс охотнее поговорит со мной и будет сотрудничать, если будет знать о моем индейском происхождении.
Я подождала, пока дверь закроется за доктором и Джейсоном, безмолвным офицером, который стоял в углу. Я подождала, пока не останемся только мы с Бёрди.
Затем, подойдя ближе, я показала на один из пластиковых стульев.
Можно? спросила я скорее для того, чтобы посмотреть, ответит ли она.
Она подняла взгляд, затем медленно кивнула.
Конечно, сказала она.
Её голос прозвучал так по-взрослому, что я вздрогнула.
При взгляде на неё, на это маленькое, слегка недоразвитое тельце с тоненькими ручками и ножками, мне почти показалось, что кто-то другой озвучивает её, создавая иллюзию, будто говорит ребёнок, тогда как на самом деле в другой части комнаты присутствовал взрослый.
Я быстро пришла в себя и улыбнулась.
Спасибо, Бёрди.
Отодвинув белый пластиковый стул, я аккуратно села на него, положив руки и предплечья на белую столешницу и переплетя пальцы.
Эти безрадостные темно-синие глаза встретились с моими, все ещё смотря с той странной взрослой пытливостью, пока она окидывала меня взглядом. Я ощущала от неё шепотки эмоций, но ни одной из этих эмоций я не ожидала бы от ребёнка, даже от ребёнка, которого осудили за убийство первой степени.
Она оценивала меня почти бесстрастным взглядом, как будто я противник, с которым ей, возможно, придётся сразитьсято ли физически, то ли ментально.
Я улавливала проблески этой оценки меня.
Эта оценка не была совсем ошибочной или наивной.
Она определённо чувствовала во мне нечто иное, по сравнению с другими докторами, которых она видела.
Я позволила ей присмотреться ко мне, не пытаясь слишком быстро подталкивать к разговору. Я гадала, заговорит ли она со мной первая, если я не подтолкну её в конкретном направлении.
Мне не пришлось ждать долго.
Вы здесь из-за Волка, не так ли? спросила она.
После небольшой паузы я медленно кивнула.
Более-менее.
Почему? Что он сделал?
Подумав о том, как Энджел и Ковбой описали появление Волка в доме Мануэля Азуре прошлой ночью, я ненадолго приподняла руки со стола, буднично пожав плечами.
Пока ничего конкретного, насколько я знаю, сказала я. Он прошлой ночью вернулся в резервацию и сделал то, что можно расценить как угрозу, я всматривалась в её лицо. Ты знала, что его изгнали из резервации, Бёрди?
Она кивнула.
Да. Я знала, все ещё изучая моё лицо, она добавила:Они кучка усталых стариков. Они не понимали, что он им предлагал что он пытался сделать. Они за годы слишком разленились, слишком привыкли быть псом, привязанным снаружи дома белого человека. Они скулят и скребутся, махают хвостами, когда он бросает им объедки.
Я выдержала её взгляд, сохраняя более-менее нейтральное выражение.
А что Волк им предлагает? спросила я. По твоему мнению?
Она фыркнула.
А вы как думаете? Он предлагает им выход. Способ бороться. Способ вернуть наши земли принадлежащие нам по правду рождения. Он воин. А не пёс на привязи.
Я оценивала её лицо и её свет.
Она верила в это. Она верила в каждое произнесённое слово.
Она действительно верила, что Волк мог поднять жестокое восстание, которое вернуло бы навахо их истинное право на землю.
Откинувшись на стуле, я нахмурилась.
Он довольно сильно уступает в численности людей, разве нет, Бёрди? спросила я. Если он серьёзно говорит о войне с «белым человеком», как ты говоришь, разве это не будет самоубийством? Не только для него, но для всех вас? Для любого, кто будет бороться с ним?