Он с улыбкой прикладывает большой палец к полю оплаты. Сканер считывает его отпечаток, и через пару секунд я получаю подтверждение платежа. В нем указано: «Доставка в течение сорока минут». Магазин находится всего лишь на соседней улице.
Джекс открывает холодильник:
Есть хочешь?
Я киваю:
Еще как. Я уже и забыла, когда в последний раз нормально ела. Перед шоу я была слишком взволнована, да и тюремные помои не слишком вкусные.
Чего бы ты хотела? Он достает запакованные готовые блюда с напечатанными на них названиями: тушеные овощи, жареная свинина, лазанья, рататуй
Лазаньязвучит неплохо, тысячу лет не ела ее. Рот наполняется слюной, а желудок начинает урчать.
Джекс снимает защитную пленку и сует упаковку в магнетроник, а через минуту достает из него блюдо, от которого поднимает пар.
М-м-м, какой аромат! Томаты, макароны и специи.
Мы садимся рядом друг с другом на высокие стулья за своего рода барную стойку на кухне. Кроме дивана и кресла больше сидеть не на чем. Джекс ведёт себя не как хозяин, который принимает гостя. Он сидит, широко расставив ноги, его теплое бедро касается моей ноги. Он не отодвигается, когда соприкасается со мной, и я наслаждаюсь этим.
Пока мы едим из одной тарелки, и я смакую каждый кусочек, я рассматриваю квартиру. Здесь настолько чисто, словно вылизано, даже кровать заправлена. И я не могу не спросить:
Кто покупает для тебя продукты, стирает вещи и убирается?
Джекс покрывается легким румянцем.
Когда я на дежурстве, приходит Джимми и наводит в квартире порядок.
Кто он? Его приставили к тебе люди из правления?
Джекс трет шею.
Нет, я познакомился с ним в учебно-воспитательном центре. Я прихожу туда пару раз в месяц и тренирую детей.
Я ничего об этом не знала. И я еще много чего не знаю о Джексе.
Здорово!
Это была инициатива сената, бормочет он, а его уши становятся еще краснее. Он стыдится? Это разрушает его образ жесткого солдата?
Ты оказываешь Джимми большое доверие.
Джекс небрежно пожимает плечами:
Что такого он может здесь натворить? У меня нет ничего ценного, чтобы украсть. И пока он хорошо выполняет свою работу и не тратит заработанные деньги на наркотики, он может оставаться.
Сенат рекомендует родителям тех немногочисленных детей, что у нас есть, отправлять их в эти учебные учреждения. Там режим может оказывать прямое влияние на них. Сенат, якобы, хочет помешать детям целыми днями сидеть перед экранами скринеров, шляться по улицам или тайком проникать в секс-бары. О последнем я действительно слышала. Уже четырнадцатилетние заказывают там себе напитки и лакомятся обслугой вместо закусок. Меня передергивает. Женщинам, что там работают, часто не остается ничего другого, кроме как предоставлять сексуальные услуги, чтобы хоть немного подзаработать. Сколько раз кто-нибудь из них обращался ко мне за помощью во время моих ночных дежурств в клинике, из-за того, что с ними грубо обошелся клиент. Большинство посетителей баров едва ли лучше, чем тот Воин по имени Блэр.
К лазанье Джекс преподносит мне фужер красного вина. Это лучшая марка города: Рэд Бьюти. Вино стоит дорого и, наравне с пивом, является едва ли не единственным алкогольным напитком класса люкс, потому что для выращивания винограда и хмеля у нас есть только одна небольшая посевная площадь. На полях выращивают в основном продовольственные культуры. Остальные напитки готовятся из спирта и синтетических добавок. Почти всё свободное место в городе отведено под производство продуктов питания, даже на всех крышах стоят теплицы.
С каждым куском и с каждым глотком, я чувствую этот проклятый ошейник, который напоминает мне о моем статусе.
Как мы избавимся от этой штуковины?
Джекс наклоняется ко мне и осматривает ее, водя по ней пальцами. Я вздрагиваю, когда он касается моей кожи.
Чтобы снять ее, нам нужен специалист. Я умею обращаться только с оружием. Но кроме сослуживцев, у меня мало связей в городе. Я не знаю, кому можно довериться и кто нам может помочь.
Мне на ум приходит только один человек, которому, не считая Джекса, я еще доверяю.
Я могла бы спросить Марка. Насколько мне известно, несколько лет назад он отвечал за программирование.
Джекс поднимает брови:
Марк Ламонт? Который участвовал в моей операции?
Я киваю.
Я думал, онврач.
Да, но он частично превратил хобби в профессию. Если речь идет о программном обеспечении, ему нет равных.
Взгляд Джекса становится мрачным.
Ты ему доверяешь?
Думаю, да.
Я имею в виду Он создал эту чертову штуку!
Джекс сжимает губы так сильно, что они превращаются в тонкую линию.
Это было много лет назад. Он нуждался в деньгах, а они хорошо платили, но теперь он работает только в клинике.
Он был твоим любовником, верно? спрашивает Джекс и отводит глаза.
Мы встречались пару месяцев, ездили вместе в отпуск, но не совсем подходили друг другу как пара. Мы остались хорошими друзьями.
Со сколькими мужчинами ты уже была вместе?
Почему его это интересует? Мое сердце трепетно бьется.
За исключением Марка, я ни с кем не была в отношениях. О других нескольких связях я не собираюсь ему рассказыватья действительно спала только с Марком.
Джекс вздергивает подбородок и расправляет плечи. Он выглядит очень довольным. Такое возможно? Ах, я так плохо знаю его.
Прежде, чем этот Воин вошел в мою жизнь, у меня хотя и были интимные желания, но я никогда не проявляла их. Джекс распалил мой голод.
Я прочищаю горло, мое сердце стучит быстрее, и я заставляю себя спросить:
Ты когда-нибудь был в отношениях?
Он мотает головой, ерзая на стуле. Похоже, эта тема ему неприятна.
Никогда. Я немного завидую тебе.
На самом деле, нет повода завидовать мне.
Но ты же можешь найти себе подружку или мог бы.
Моя работа не очень подходит для отношений.
Я так и думала.
Джекс собирает посуду и несет ее в мойку.
Кроме того, я привык быть один. Мне не нужно ни перед кем отвечать, я не могу никого обидеть. Не думаю, что я подходящий человек для отношений.
Меня начинает подташнивать. Господи, я что, на что-то надеюсь? Джекс и я?
Он заметил, что у меня есть чувства к нему? И это был его способ сказать мне, что никакого «мы» быть не может, пока я не убедила себя в обратном? Да и чего можно хотеть от рабыни, обреченной насмерть?
Я потираю татуировку на плече, которая внезапно словно начинает гореть, а Джекс прислоняется к мойке и устремляет взгляд в пустоту. Когда раздается громкий звонок, я вздрагиваю.
Так скоро! Джекс торопится открыть дверь, и я слышу как он разговаривает, а затем он возвращается с большим пакетом. Твой заказ.
Ух ты, это было действительно быстро.
Если хочешь принять душ, говорит он и указывает на дверь рядом со шкафом в спальне, ванная комната там. Я пока вздремну.
С удовольствием. Я забираю у него пакет и собираюсь уже пойти в ванную, как снова вспоминаю об ошейнике. На меня накатывает тошнота, а сердце пускается вскачь. Я стремительно подлетаю к нему:
Считаешь, вода никак не повлияет на него?
Вряд ли.
Могу я связаться с Марком? Как думаешь? Я хочу, наконец, избавиться от этой штуки.
Джекс кивает.
Напиши, что он должен прийти сюда, но не говори, почему.
Я сделаю это сразу после душа.
* * *
Когда спустя полчаса я выхожу из ванной в новой одежде, Джекс спит. Он ничем не укрыт, и на нем только облегающие черные шорты. Одну руку он закинул за голову, так что бицепс четко выделяется. Лицо обращено ко мне, губы приоткрыты. Теперь, при дневном свете, я впервые могу основательно и без помех его рассмотреть: развитая мускулатура, кубики пресса, длинные, слегка покрытые волосами ноги, усеянная шрамами кожа. Порез есть даже на ухе, но особенно длинный шрам тянется через грудь.
Под густыми, длинными ресницами лежат тени. Три дня непрерывного дежурства почти без сназа исключением нескольких часов со мнойтакое может вынести только сильнейший Воин.
Кажется, что он спит глубокоего лицо впервые полностью расслаблено. Он вообще очень изменился, с тех пор, как мы у него дома. Стал более спокойным и сдержанным. Это его мир, здесь ему не нужно притворяться. Но теперь сюда вторглась я.
Для Воинов нормальновсегда быть под наблюдением: на заданиях и в удовольствии. Меня это сводило бы с ума, но солдаты не знают другой жизни.
Наверное, мне тоже следует отдохнуть, но сначала я должна написать Марку. Я беру планшет, захожу в чат и понимаю, что не могу это сделать. Меня больше нет, все мои аккаунты удалены, сканировать большой палец бесполезно. Мне нужна помощь Джекса. Но он так спокойно спит, и ему необходим отдых.
Один час жду, а потом разбужу его. Всё это время я смотрю в планшете книги его виртуальной библиотеки. Среди них много классики, но также есть труды о ведении боя и военной технике. Интересно, он все их прочел? Что он предпочитает, когда дома: читать или смотреть в экран скринера?
Потом я просматриваю медиатеку, испытывая соблазн включить его старые передачи. Лучшее от Джекса, так сказать. Но хочу ли я видеть, как он ласкает рабыню-брюнетку?
С тех пор, как мы здесь, он не сближался со мной физически. Неужели в комнатах удовольствия всё было только ради шоу? Я глубоко вздыхаю. Это казалось таким настоящим. Это и было по-настоящему! Я возбудила его, или, по крайней мере, мое тело. А сейчас я сижу одетая на диване, словно он боится, что всё повторится, если он будет видеть меня голой.
Сэм, как ты можешь думать о нем? О вас?
Я должна выпутаться из этой чертовски паршивой ситуации. И Джекс хочет мне помочь. Это больше, чем я когда-либо мечтала.
Я медленно подхожу к кровати и осторожно опускаюсь на нее. Может, я смогу приложить его большой палец к экрану, чтобы написать Марку? Тогда мне не нужно будет его будить.
Держа планшет рядом с его рукой, я осторожно отгибаю большой палец Джекса. И тут его рука бросается вперед и хватает меня за запястье, сжимая его так сильно, что я вскрикиваю и роняю планшет на матрас.
Даже во сне инстинкты не оставляют Джекса. Когда он узнаёт меня, сразу отпускает.
Не делай так больше, рычит он и садится.
И-извини, мне нужно было войти в чат, чтобы написать Марку, но я не хотела тебя будить. В моих ушах шумит адреналин. Я снова забыла, кем на самом деле является Джекс.
Он проводит рукой сквозь волосы, приводя их в еще больший беспорядок. Заспанный и взъерошенныйон выглядит чертовски сексуально.
Ты не виновата, бормочет он. Как я уже говорил, я не привык, чтобы рядом был кто-то ещё.
Ты слишком долго оставался один. Может быть, пришло время изменить это.
Может быть, говорит он тихо, не глядя на меня. Он прикладывает большой палец к экрану, открывая доступ к чату.
Я смотрю на пустое белое поле.
Что написать?
В любом случае, ничего из того, что выдаст наши планы.
Это понятно. С ухмылкой я передаю планшет ему. Пиши лучше ты. Пусть он подумает. Сообщение не будет настолько сильно бросаться в глаза, чем если его пришлю я.
«Это Джексон Картер», набирает он после минутного размышления. «Ваша бывшая коллега у меня. Может быть, вы хотите ее увидеть? Ее шея кажется мне очень привлекательной. На ней надето серебряное украшение».
Тяжело дыша, я смотрю на Джекса.
Думаешь, это достаточно завуалированно?
Надеюсь. Он пишет свой адрес и нажимает «отправить». Если твой Марк не глуп, он поймет, чего мы от него хотим.
Он чертовски умен.
Джекс не одобрительно поднимает брови. Он ревнует? Нет, я совершенно точно придумала себе это. Просто он не доверяет Марку.
Когда раздается тихий звук оповещения, мы оба смотрим в экран. Марк уже написал ответ: «Освобожусь через три часа».
Хорошо. Я ложусь на кровать рядом с Джексом, закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Надеюсь, сообщение не перехватят.
А если и так, никто не запрещал мне принимать гостей. Он кладет планшет на ночной столик.
Я незаметно вытираю взмокшие ладони о простыню. Надо надеяться, Марк снимет с меня эту штуковину.
Могу я спросить у тебя кое-что о Седрике?
Хм, отзывается Джекс.
Что именно произошло, когда вас обоих тяжело ранило осколками гранаты?
Джекс ложится на бок, поддерживая голову рукой. Ему обязательно ложиться так возбуждающе?
Нам было поручено выследить повстанцев, у которых где-то под городом есть штаб-квартира. Но они постоянно меняют ее. Иногда нам удается поймать одного из них, но в большинстве случаев они успевают совершить самоубийство.
Как ужасно
Это мой мир, малышка.
Я сглатываю.
Ты что-нибудь чувствуешь, когда убиваешь человека?
Он ложится на спину и закрывает глаза. Слово за словом, Джекс начинает говорить:
Так заведено уже давно. Так я был обучен. Жизнь повстанца или человека из Аутленда ничего не значитони отбросы, в то время как горожан нужно защищать даже ценой жизни. Он со вздохом набирает воздух в легкие. До того, как Сед умер, я всей душой ненавидел людей с той стороны, это не выразить словами. С самого рождения меня готовили ненавидеть и уничтожать этих зараженных радиацией мутантов.
Они отличаются от нас внешне? Ты видел когда-нибудь хоть одного? Мое сердце несется галопом.
Я убил несколько из них в заградительной зоне. Они выглядят так же, как мы. Может быть, менее ухоженные, но у них нет двух голов или трех рук. Проблема в их мозге: они похожи на зомби и питаются человеческим мясом.
Я закрываю рот рукой.
О, боже!
По крайней мере, нас этому учили. Седрик был другого мнения, он рассказывал, что поймал одну женщину из Аутленда. Ей удалось проникнуть в город и примкнуть к повстанцам.
Я резко сажусь.
Он сдал ее властям?
Нет, он отпустил ее, и я его за это едва не застрелил, хотя никогда ее не видел. Я был настолько предан режиму, сказал он мрачно.
Звучит так, словно сейчас ты поменял свое мнение.
После смерти Седрика я не убил больше ни одного.
Он изменился
Что переубедило тебя?
В его взгляде заметно страдание:
Мы с Седриком были двуяйцевыми близнецами10, но похожими, как ты знаешь. Мы происходим из одного искусственного оплодотворения, просто яйцеклетки имплантировали разным женщинам. Седрик родился на два года позднее меня. Уже в тренировочном лагере мы были неразлучны. И когда он попал в мое подразделение, я стал его наставником, мы всё прошли вместе. Но однажды я почувствовал, что он что-то утаивает. В последние дни перед смертью он был скрытным, отдалился от меня и от других солдат.
Из-за этой женщины?
Со вздохом Джекс переворачивается на живот и опирается на локти.
Я не знаю, он не успел рассказать мне. Он что-то знал, контактировал с повстанцами, и это не могло не отразиться на нем.
Что он сделал? Я наклоняюсь к Джексу и беру его за руку.
Во время того задания, когда мы оба были тяжело ранены, он собирался перейти на сторону повстанцев.
От волнения я забываю, как дышать, и, замерев, жадно слушаю прерывистый рассказ Джекса.
Сед хотел рассказать мне больше, а потом попрощаться со мной, но тут прямо рядом с нами взорвалась граната. Поэтому я уверен, что убить его в больнице распорядился кто-то из сената. О чем-то стало известно, и меня сводит с ума, что он не доверился мне до того, как стало слишком поздно.
Раз вы так хорошо друг друга знали, он понимал, насколько ты поддерживаешь режим.
Джекс сжимает кулаки.
Проклятье да.
Значит, смерть Седрика изменила твой взгляд на жизнь?
Хм. Он слегка расслабляется, но лицо всё еще перекошено. Помогло то, что меня не бросили в бой сразу после выздоровления. Сначала я неделю провел на границе города, и там я не смог нажать на курок, когда увидел бегущего аутлендера.
Он больше ничего тебе не рассказал?
Рассказал, тихо отвечает Джекс. Его взгляд вспыхивает, и он быстро отводит его. Умирая у меня на руках, он прошептал: «Если выживешь, найди Джулиуса Петри».
Кто это?
Без понятия, но он не гражданин города, я проверял.
Тогда, возможно, он один из повстанцев.
Может быть.
И больше он ни о чем не упомянул?
Джекс снова поворачивается на спину и устремляет взгляд в потолок.
«То, что мы делаемнеправильно», сказал он, хотя взрывом гранаты его едва не разорвало пополам. А еще: «Я смогу умереть спокойно только если буду знать, что мой брат на моей стороне».