I
На нашей ржавой посудине утро начиналось не с восхода солнца, чьи яркие лучи красиво подсвечивали светлеющий горизонт, а с сигнала для пробуждения команды корабля. Ровно в шесть зажигались лампы по всему периметру и звучала классическая музыка, возвещая о начале нового рабочего дня.
Космическая субмарина с поэтическим названием «Ребро Адама» занималась исследованием удаленных галактик, поиском новых форм жизни во Вселенной и планет, пригодных для обитания людей. Идеалисты вроде меня, отправляющиеся в длительное путешествие, мечтали о новых сине-зеленых планетах, развитых цивилизациях и культурно-научных связях с ними. В то время как правительственные компании, финансирующие подобные экспедиции, во главу угла ставили поиск полезных ископаемых, в которых отчаянно нуждалась истощенная перенаселенная Земля.
Во время гиперпрыжков люди погружались в криогенный сон, длившийся месяцы и даже годы. Но как только субмарина пересекала границу новой галактики и выходила из гиперпространства, система жизнеобеспечения корабля будила команду, и начинались трудовые будни.
Межгалактических путешественников отбирали из лучших представителей человечества, имеющих отменное здоровье, профильное образование и интеллект не ниже ста пятидесяти. Умение работать в коллективе и отсутствие привязанностей на Земле. Обычно это был полет в один конец, корабль становился нашим домом, здесь мы жили и умирали. Влюблялись тоже здесь, если везло и хватало на это времени.
Полеты занимали всю жизнь и не предусматривали возвращения домой. Мы собирали сведения о новой Галактике и перспективных мирах, отправляли информацию на Землю, закладывали новый курс и погружались в криосон. К моменту, когда наше послание достигало ОКЦОбъединенного Космического Центранекуда было направлять ответ, мы мчались сквозь пространство к новым открытиям и были недоступны сообщениям. Наши родители, друзья на Земле старели и умирали, сменялись поколения и власть. О каком возвращении могла идти речь? Мы даже не знали точно, что изменилось на родной планете за время нашего отсутствия.
Иногда мы встречали подобные нам блуждающие по космосу корабли, иногда нарывались на уже освоенную людьми планету; такое случалось редко и воспринималось как чудо. Уставшие от путешествия могли остаться и осесть там. А командаобновить состав корабля. Тогда же мы получали возможность узнать что-то о родной планете. Обычно сведения касались политических изменений; ОКЦ продолжал существовать, цивилизация, достигшая пика несколько сотен лет назад, по-прежнему завоевывала космическое пространство, и люди, рассеянные по разным мирам, чувствовали себя Властелинами Космоса. Им требовалось все больше ресурсов, поэтому экспедиции, подобные нашей, никогда не потеряют актуальность.
Подходящих для жизни планет во Вселенной было не так уж и мало. Большинство из них находилось на примитивной стадии развития, и люди без ущерба для местных обитателей могли селиться там. Обычно в исследуемой Галактике мы обязательно обнаруживали одну или две таких. Чуть сильнее или слабее сила тяжести, теплее или суровее климат, больше или меньше воды, насыщеннее или беднее состав воздуха. Опасный или миролюбивый животный и растительный мир. Теория о том, что Вселенная возникла из Большого Взрыва и потому все галактики состоят из идентичных элементов, оказалась правдой, а вот то, что наша планета единственная, где есть цивилизация, нет. Главное условие для возникновения жизни: вода и оптимальное удаление от звезды. Если хоть одна планета обладала нужными характеристиками, рано или поздно на ней появлялась благоприятная для жизни среда. Нам оставалось только найти, исследовать и описать такие планеты.
И лишь иногда мы обнаруживали абсолютно мертвые галактики, в которых по причине неудачного стечения обстоятельств не сложились условия для зарождения жизни. Тогда мы снова погружались в криосон и отправлялись искать новые миры. Все дальше и дальше от дома.
«Ребро Адама» был автономен и не нуждался в пополнении ресурсами. Система жизнеобеспечения была замкнута на самой себе: благодаря высокоэффективной гидропонике мы имели воздух, пищу и топливо, люди создавали и чинили автоматику. Корпус корабля и все детали из сверхпрочного сплава были рассчитаны на сто лет непрерывного безопасного полета. И только непредвиденные риски могли прервать миссию на половине пути: космический мусор или астероид, случайное попадание в гравитационное поле черной дыры, неудачный выход из гиперпространства слишком близко от звезды. Все, что не способен был предусмотреть человек, рассчитывал суперкомпьютер, но даже он мог ошибиться.
Сейчас наша очередная миссия находилась на стадии завершения. Мы болтались по галактике 100887-GQ-12 уже четыре года, найдя тридцать две планеты, потенциально пригодные для колонизации. Четыре из них можно было заселять уже сейчас, другие нуждались в той или иной корректировке условий. На двух были обнаружены примитивные цивилизации гуманоидов, такие планеты помечались особым значком и закрывались для посещений. Мы не обживали миры, заселенные разумными существами.
Вся информация о найденных планетах уже была направлена в ОКЦ, а мы приступили к обследованию последней в этом регионе планетарной системы, возле звезды класса С, так похожей на наше родное солнце.
Я потянулся, не желая вставать. Мы все еще находились в гиперпрыжке и у меня было немного свободного времени. Автоматика корабля все делала сама, человеческое присутствие нужно было лишь для галочки и в аварийных случаях. Гиперпрыжки от планеты к планете и от звезды до звезды длились по нескольку дней, во время которых команда занималась обработкой данных, написанием отчетов, проверкой систем корабля и медицинским обследованием астронавтов. Работа начнется, когда мы выйдем из гиперпространства.
Адам приветствует команду корабля и желает удачного дня, раздавался из динамиков механический голос бортового компьютера. Система жизнеобеспечения: в норме. Температурные условия: оптимальны. Скорость: 404522340 бартелей в секунду. Температура за бортом: минус 273 градуса. Расчетное время прибытия в исходную точку: 12:32:09:03:3615 по земному времени. Два часа и одиннадцать минут до выхода из гиперпространства.
Сегодня будет насыщенный день.
Одним резким рывком я поднялся, разминая затекшие после сна мышцы. Плеснул в лицо холодной воды и тщательно умылся. Побрился и переоделся в форму капитана. Из зеркала на меня смотрел молодой тридцатишестилетний мужчина: овальное лицо с заостренными чертами, пронзительный взгляд и плотно сжатые губы, черные прямые волосы, отросшие и торчащие в разные стороны. Я решительно прикрыл их фуражкой, которая придала лицу еще более строгий вид. Молодой, но серьезный.
А в глубине душиромантик. Без таких черт характера, как мечтательность и идеалистичность, на исследовательском судне делать было нечего. Если ты не готов пожертвовать нормальной жизнью ради космических просторов, то не пройдешь тест на пригодность и не попадешь на корабль.
Все, что мы брали с собой, это воспоминания. Маленькая фотография в верхнем углу зеркала привлекла мое внимание: красивая девушка с миндалевидными карими глазами и волнистыми густыми волосами цвета красного дерева. Лира Портман, модель, певица, актриса. И мой неизменный талисман вот уже много лет.
О, привет, дорогая, улыбнулся я в ответ на ее чудесную белозубую улыбку. Отлично выглядишь сегодня.
На Земле я не успел влюбиться в кого-то по-настоящему, но зато в список моих увлечений входили несколько актрис, из которых Лира была главной фавориткой. Сейчас ей уже больше лет, чем мне, наверняка лицо ее испещрили морщины, а тело давно не такое подтянутое и молодое. Но я не мог узнать о ее судьбе, связь с Землей была односторонней, а экспедиция предоставлена самой себе.
Все же я бережно хранил эту тоненькую связь с родной планетой, вечерами любуясь очаровательной Лирой и ностальгируя о том, от чего сознательно отказался. Прежде чем покинуть каюту, я оставил символический поцелуй на ярком глянце и спрятал фотокарточку в нагрудный карман.
Пора работать, родная, напутствовал я Лире, грозно надвигая фуражку на лоб. Вечером поговорим.
В бортовом кафетерии я дружелюбно здоровался с членами экипажа: здесь были техники, ученые, специалисты, программисты, и я всех знал в лицо. Завтрак проходил в шумной обстановке, люди возбужденно предвкушали сегодняшнее приключение.
Здравствуйте, капитан, кивнула мне инженер по связи Римма Пьетрова, женщина сорока двух лет, блестящий ученый и мастер на все руки, которую с распростертыми объятиями встречали в любом отделе.
Здравствуйте, капитан, поздоровался Киоши Масао, специалист по гипердвигателям и робототехнике, автоматизированным системам управления боевого вооружения корабля.
Здравствуйте, капитан Абрамс, официально бросил Джафар Азиба, служащий отделения гидропоники, невзлюбивший меня за то, что я не позволял ему поменять работу в оранжерее на более для него привлекательную.
Привет, Роджер, фривольно обратилась ко мне Динара Болевски, курирующая спортивный досуг команды и по совместительству просто веселая женщина, устраивающая соревнования и развлекательные авантюры в моменты скуки.
Вся команда состояла из двухсот пятидесяти человек, состав был интернациональным, потому что на Земле вот уже более пятисот лет как существовало Объединенное Государство, а расовые различия остались в глубокой древности.
Доброе утро, ответил я каждому, усаживаясь за один стол с Наоми Уорнер, диспетчером, Леви Рухамом, штурманом и Сигфридом Гантером, вторым пилотом. На завтрак подали тофу, овощное пюре, молоко и сладкие булочки. Поваров у нас не водилось, идеально сбалансированное питание готовила автоматика.
Обсуждения во время приема пищи сводились к неосвоенной планете DEM-686, на которой команда мечтала провести незабываемый уикэнд, если повезет. Гадали и делали ставки на то, кто опустится на нее первым, а кому вообще побывать на ней не придется. Обычно, если атмосфера планеты оказывалась благоприятной, а животный мир не опасным, мы задерживались в миролюбивом местечке подольше. Челноки сновали туда-сюда, давая людям возможность провести на берегу океана небольшой отпуск прежде, чем корабль отправится покорять новые галактики.
Я ощущал то же возбуждение, что и другие, заразившись всеобщим энтузиазмом. Ел впопыхах, из-за чего мой личный компьютеррегулятор физического состояния, закрепленный на левом запястьесделал замечание, заботясь о моем желудке, и порекомендовал перед сном небольшую дозу успокоительного.
На мостике оживленные сотрудники встали по стойке смирно, когда я вошел.
Вольно, махнул я им рукой, призывая заниматься своими делами. Внимательно просмотрел звездную карту: если расчеты верны, то планета DEM-686 окажется пригодной для жизни.
DEMчто за название такое? Да еще число не внушало доверия, будто мы направляемся в ад, и ДЕМоны поджидают нас на подлете. Нужно было что-то более жизнеутверждающее, что бы дарило побольше энтузиазма.
Планета Эдем прямо по курсу, объявил я по внутренней связи корабля. Всему экипажу занять кресла безопасности. Выход из гиперпространства через десять, девять, восемь
Я дал команду заглушить подачу гипертоплива, краем глаза проследив, чтобы другие пилоты заняли спасательные кресла, предохраняющие от возможных потрясений.
Четыре, три, два, один
Субмарину качнуло, когда гипердвигатели перешли в обычный режим, в панорамном иллюминаторе появились звезды, розовато-белая планета величаво плыла по левую руку. И тут же сработал пронзительный сигнал тревоги, неожиданный для всех.
Неопознанный объект по курсу корабля. Размер сто пятьдесят метров. Неопознанный объект по правому борту, размер полторы тысячи метров, столкновение через три минуты. Неопознанный объект по левому борту, размер девятьсот метров, двигается со скоростью триста двадцать метров в секунду, столкновение неизбежно.
Даже автоматика не успела бы среагировать, задавая идеальный курс уклонения, прятаться было попросту некуда. Астероиды нависали повсюду, целый пояс черный глыб, не замеченный навигационной системой заранее. Команда успела лишь громко ахнуть в унисон, а затем раздался мощный удар и погребальный металлический скрежет. Затем второй удар, третий.
Катастрофа развивалась по наихудшему сценарию. Планета исчезла из поля зрения, а затем появилась снова, прочерчивая экран справа налево с увеличивающейся скоростью, по мере того как удары астероидов раскручивали субмарину вокруг оси. Освещение погасло, погрузив отсеки в непроглядный сумрак, и воздух с шипением стал вылетать в открытый космос из пробоин.
Все это заняло около двадцати секунд, автоматическая защита, призванная спасать наши жизни, включилась почти мгновенно. При разгерметизации, чтобы максимально снизить утечку воздуха или вовсе избежать ее, на корабле действовала система, как на подводной лодке: между отсеками опускались перекрытия, и каждое отделение превращалось в спасательный модуль, автономный от других. Даже если субмарина развалится на сотни частей, спасательные кресла-капсулы уцелеют, сохранив жизнь пусть не всех, но хоть некоторых людей. Бортовой компьютер рассчитает курс на ближайшую пригодную для существования или обитаемую планету, автоматически включится маяк, посылающий сигнал SOS, а команда будет моментально погружена в криосон в ожидании спасения.
И только капитан, единственный из всех, останется в сознании, чтобы лично наблюдать или за спасением, или за трагической гибелью благородной миссии. Перейдя на ручное управление, при необходимости он может вмешатьсянапример, при отказе работы искусственного интеллекта. И только когда поймет, что опасность миновала, в ручном режиме может погрузить в криосон и себя.
Я видел, как спасательные кресла моих пилотов опрокинулись назад, укрытые сверхпрочным прозрачным пластиком, способным защитить хрупкие тела от повреждений, и скрылись в полу, надежно прячась от любой угрозы. И знал, что в следующую секунду, как только бортовой компьютер оценил повреждения корабля как неподлежащие устранению, а нарушившуюся систему жизнеобеспечения корабля как несовместимую с продолжением миссии, команда уже спала, подчиняясь Протоколу Безопасности. Если кто-то умрет, то ничего не почувствует. Я же увижу и испытаю все.
Я бодрствовал, ощущая каждый новый удар каменных обломков, играющих субмариной, словно мячиком для пинг-понга. Бодрствовал, когда корабль вышвырнуло из пояса астероидов, и куски его раскуроченной обшивки разлетелись в разные стороны как рой пчел. Бодрствовал и тогда, когда понял, что капитанская рубка отвалилась, и я наблюдаю полет субмарины, побитой и мертво-черной, со стороны.
Некоторое время мы парили рядом. А затем, войдя в верхние слои атмосферы DEM-686, разошлись. «Ребро Адама» был массивнее и тяжелее, металл мгновенно раскалился, вспышка ослепила мои глаза. Ну а затем мне стало не до поэтических сравнений и романтических наблюдений за гибелью корабля. Спасательный модуль, в котором я был заперт как беспомощная сельдь в консервной банке, завибрировал и загудел, притягиваемый гравитацией планеты. Сверхпрочный прозрачный пластик панорамного окна треснул и разломился, с диким свистом воздух покинул разваливающийся на части отсек; меня защищал пластик капсулы, сомкнувшийся над креслом. Стабилизаторы отказали, я чувствовал каждую кость, ломающуюся под ремнями. Модуль вертело вокруг оси, я видел сменяющиеся картины: черноты космоса и прозрачно-дымчатой пелены облаков, голубизны неба и бело-розовой поверхности земли. Одно радовало: жизнь на планете, хоть какая-то, наверняка была. Если повезет, часть команды выживет. Ну а я отключился при ударе о твердь планеты.
II
Протокол Безопасности гласит, что в критических ситуациях, если нет живого капитана или человека, способного его заменить, дальнейшую судьбу членов экипажа решает ИИискусственный интеллект, встроенный в бортовой компьютер. Если катастрофы избежать не удалось, команда автоматически погружается в криосон. Капитан должен оценить масштабы трагедии и принять решение, будить команду или позволить им дождаться спасательной экспедиции. В криосне люди не старели и могли ждать столько, сколько модуль способен работать автономно от корабля, а это двадцать-тридцать лет непрерывной работы, потому что система отсеков была замкнута на самой себе, как и материнский корабль. Криокапсула, если ей суждено было отделиться от модуля, также была способна поддерживать жизнь до прилета спасателей, работая на солнечных батареях в течение многих лет.