Нельзя давать сердцу решать такие дела.
Ах, ну да, закивала я головой, взгляд около. Пусть это решают за нас другие, вталкивая в голову, что сие разум нам именно так предписал. Пусть решит за вас Церковь, пациенты, соседи, в конце концов, государство. Все, но только не вы.
Не богохульствуйте, резко, отчасти грубо проговорил. Взгляд ему в глаза.
Вот и Вы тоже. Хотел бы Бог, чтобы было бы иначе, не встретили бы Вы Беату никогда, или, по крайней мере, не полюбили в ней то, что полюбили. За добро, что она творит, верно? За нежность и снисхождение, за заботу? Разве это от демонов может идти? А коль так, то в чем проблема?
По-моему, Вы слишком вольнодумничаете.
А разве не подобного прозрения Вы от меня ждете? Если нет, то извините. Ничего другого я с собой не принесла. Моя точка зрения всегда будет отличаться от той, которую "исповедуют" здесь ныне живущие. Вы всё говорите о колдовстве. По-моему, колдовством занимаются те, кто насаживают свое мнение нам как наше собственное, а то, чем Беата промышляетэто даже не Наука, анародная мудрость.
Развороти пошагала я прочь, на выход из церкви. Замерла на улице, взгляд около, по скверу, а затем обернулась: прям надо входом знак крестоносцев, а еще вышекрасивый, мастерски выточен, барельеф всадника.
Георгий Святой Георгий, так я понимаю? Еще один Георгий на мою судьбу? Гоша, Гоша. Мой Шалевский, где бы ты сейчас ни был, надеюсь у тебя всё хорошо. Плохой ты, или хороший видимо, уже не важно. Хельмут вблизи с Беатой вот уже сколько лет, а всё боится быть вместе. Я же стремглав помчалась за своей любовью сквозь года и расстояния, да не догнала. Как можно иметь возможностьи так нахально отметать всё, когда другим ничего подобного не дано, и, едва обретя, тут же вырвали с корнем? Пусть даже если чувства Гоши ко мнелишь наивная, глупая мечта.
* * *
Исполнить предначертанное и, скрепя сердцем, не без помощи монаха с Фридланда, добраться до заветной Бальги. Вот только у каждого была своя миссия. Если остальные спешили помочь пострадавшим, то мою душу грела мысль, что я наконец-то разоблачу перед Хельмутом правдучто этой чертовой крепости давно уже нет. Если не ошибаюсь, еще до Второй мировой войны, несколько веков назад, ее разобрали на кирпичи, оставив нетронутыми лишь несколько стен и кирху.
Ну, не может, не может в один день всё так перемениться! Летаргический сон? Не думаю, что без особого медицинского ухода смогла бы протянуть так долго, чтобы пережить этот жуткий период "апокалипсиса". А возврат, провал во времениэто, вообще, сверх идиотия. Я бы даже сказалашизофрения. И пусть наш край славится загадочными, невероятными историями, подобно Бермудам, однако не до такой же степени фантастика пролезла сквозь недра земли в нашу реальность?
Еще немногои наконец-то лошадь, что тащила за собой телегу вместе с нами, лентяями, и каким-то провиантом в мешках и бочках, вырулила по брусчатке напрямую к замку. Народ сновал туда-сюда, а крепость все больше и круче раскрывала свои объятия перед нами.
Брр
Замерли.
Этоточно Бальга? едва слышно, обреченно, сухим голосом пробормотала я.
Шумно вздохнул Хельмут, немотствуя, закивал головой. Еще миги, хлопнув ладонями по коленям, резво встал, ловкое движениеи выбрался наружу. Протянул ко мне руку.
Печальный вид. Оба болезненно поджали губы.
Увы, Анна. Увы наша правда сильнее вашей, словно догадавшись о чем думаю, внезапно прошептал Врач. Но нам пора, сейчас не время хоронить надежды.
Виновато опустила я глаза, едва заметно закивала головою. Поддаюсь, хватаюсь за руку и живо выскакиваю из повозки.
Глава 6. Бальга
* * *
Будучи неправильной, шестиугольной формы и состоящей из трех линий построек, в первую очередь, Бальга больше напоминала все же не укрепленный дворец, а крепость-казарму. Все основные помещения между собой связывались уютным внутренним двором, единственное исключениеэто туалет, что (в противовес практически всей средневековой Европе) был не на задворках и не из окон, как и говорила Беата, а отдельно стоящим зданием, отрешенной, укрепленной башней, возвышающаяся над заливом (куда и отправлялись все нечистоты), связанной с замком лишь длинным коридором-галереей.
Сердце Бальгидом Конвента, где и размещались, по словам Хельмута, палаты (дормиториумы, спальни) для рыцарей, резиденция Комтура, зал капитула (помещение для собрания орденских братьев), ремтеры (трапезные), часовня, склады для хранения продуктов питания, фуража, вооружения, а также оброка и товаров собственного производства. Здесь же располагалась и почта. Всё это окружалось форбургом, конюшнями, пекарней, мельницей, жилыми помещениями, мастерскими и нужным нам приютом (фирмари) укреплёнными зданиями вдоль стен и рвов (глубоких, наполненных водой, бока которых предусмотрительно укрепляли камнем), что в свою очередь образовывали вторую, промежуточную, и третью защитные линии построек[10].
Неужто, та самая? Неужто я нахожусь в восстановленной или еще не разбитой, не разграбленной громогласной Бальге? Столько раз фото видела сиих руин, причем, даже не самого этого замка, а той высокой смотровой башни, что за спиной (резвый разворот, украдкой взгляд, и снова взор перевести на пугающий и манящий вход в обитель Крестоносцев, обитель самого комтура нашей провинции). Сколько историй услышано, сколько прочитано моими знакомыми, пару раз даже ездила на экскурсию сюда от школы. И вот оновоочию, живая, нетронутая, еще (или уже вновь) могущественная Бальга.
* * *
Прими, подай. То тут, то там Казалось, Хельмутне человек, а машина, не просто исполняющая усердно, с трепетом в душе, четко каждую поставленную задачу, а, вовсе (не жалея себя, работая на грани невозможно-возможного, до полного изнеможения) творящая настоящее, невероятное чудо. И вручи ему в руки больше возможностей, знаний, современные технологиицены бы не было такому доктору (причем, многопрофильному, а не узкой специальности, коих мы привыкли видеть в современном мире). Сейчас онтерапевт, а у следующей койкихирург, еще шаг в сторонукостоправ, ещеи уже едва ли не чудотворец-спаситель.
Но, наверно, всегда, когда есть такие люди, которые не просто что-то творят полезное, невероятное, но и любят сие свое дело, будет рядом тот, кто исправно начнет гадить, ставить палки в колеса и добавлять ложки дегтя в бочки с медом. Так и в нашем случае. "Местный лекарь", Хорст, будучи человеком средних лет, внутри себя представлял истинную непоколебимую вековую глыбу. Вот что выучил в свое время, познал, получил какие знания от книг и учителя, на том образование его и закончилось. Развитияноль. Плавный ход в колеи собственного опытаи хоть стрелу в задницу засунь, сей мужчина ни за что в жизни не пойдет на уступки и не поменяет план действий. Естественно, будучи прямой противоположностью Хельмута, не обошлось без конфронтации. Несколько серьезных словесных перепалоки все же осознавая, что сам "старик" всё не вытянет на своей шкуре, поддается на предложение разделить всех пациентов чисто технически, по койкам. Справанаши, слеваих. Словно скот на базаре, но, а как иначе? Если этот баран Хотя нет, куда там? Осёл, самый настоящий осёл! Даже на вид именно на него смахивает (формой лица, подбородком).
Немало перепадало и мне от него, от этого Хорста. Конечно, в основном я помогала, прислуживала Хельмуту, но иногда, нет-нет, да принималась вторить его помощницам. Не говоря уже о том, что вся черная работа вмиг оказалась исключительно на мне (постирать повязки, сделать мазь, убрать горшки, помыть хворого и прочее, прочее). И, что бы я не делала, всё равно будет, по его мнению, криво, косо, нерадиво, «глупо», «и зачем, вообще, он сюда тебя взял. Еще одна блаженная Беата».
Мерзкий скряга и брюзга, отчего больше ему хотелось дать подзатыльник или пинка под зад, чем исполнять его "мудрые просьбы".
Как думаете, не выдержала я и, присев на скамью около Хельмута, тяжело вздохнула и выдала, долго нам еще здесь быть? Третий день, если не путаю, мы уже тут толчемся вместе с
Колкий взгляд на меня из-подо лба (все еще не отрываясь от пациента: мазал мазью, а затем накладывал повязку).
Анна, я всё понимаю, мне тоже многое неприятно, однако, сами видите, работы невпроворот. Что мы, что онипрактически без сна, напряжение всех раздирает, а особенно, когда видишь, что не всё получается так, как того желает разум и душа.
Просто нельзя быть настолько тугодумом и консерватором. Я всё понимаю, все эти его "штучки", однако как можно не приемлеть элементарное, очевидное, только потому, что это"новое", им не опробованное, и, вообще, "не одобренное церковью". Цер-ковь-ю Нет, я понимаю, время такое, устои, верования Но наука развивается, даже в таких дебрях, как то, что нас окружает. Да что наука, жизнь сама эволюционирует, все меняется, вплоть до поверхности земли и содержания рек, однако здесьмертвая стабильность. Как было двадцать лет назад, так и теперь. Как он не понимает, пока люди спятмир живет и преобразуется, совершенствуется. Да те же бактерии и вирусы, они черт дери, не дремлют и не ждут, когда уж там мы, люди, будем готовы к их мутациям.
Анна, резвый взгляд в глаза. Успокойтесь, прошу. Не здесь и не сейчас. Мыне дома.
Да помню, обижено рычу, повесив голову на плечах.
Плохо помните. Хоть и шепотомвас всё равно могут услышать. Это Вы думаете, что Хорст далеко, а пациенты спят и ничего не слышат. А на самом деле
СЮДА! резвый, отчаянный крик за нашими спинами, отчего мы оба встрепенулись, дернулись на месте.
Живо оставляет своего больного Хельмут и тут же бросается на звук. Подоспел к месту происшествия и Хорст.
Двое мужчин внесли (поддерживая под руки) молодого человека без сознания, с пробитым, вспоротым животом.
Что с ним? ошарашено шепчет молодая женщина (помощница "местного").
Сюда кладите! бойко командует "упертый" Лекарь и тычет пальцем на стол.
Подчиняются незнакомцы. Обмер в нерешимости рядом с раненным и мой Доктор, жадно изучая издалека, представшую перед его взором, картину.
Можете идти, заниматься своими делами, желчно буркнул Хорст и махнул в нашу сторону рукой, словно прогоняя надоедливую муху. Это уже моя забота.
Позвольте помочь, сдержано проговорил Хельмут. Шаг ближе. По-моему, не время соперничать. Нужно срочно остановить кровотечение. Просто командуйтеа я всё исполню.
Резвый выстрел взглядом тому в глаза; жесткие, подобно шипению, слова Зацикленного старика:
Я сказал, займитесь СВОИМИ, резвое движение и разорвал ткань в районе живота, оголяя рану. Вмиг многие (кто окружал нас) перекрестились от увиденной жути.
Господи, спаси и сохрани, послышалось за моей спиной.
Невольно поежилась я. Но не так от кровавого месива, что узрела перед собой, а как от мысли, осознания того, что здесь (ни в этом здании, ни даже в этом городе, или еще где), нет ничего толкового чтоб помочь этому бедолаге: не только спасти от, казалось бы, обыденного, примитивного ранения, но и толково, гуманно перенести боль.
Да остановите уже эту чертову кровь! отчаянно зарычал Хельмут.
УЙДИТЕ! гневно рявкнул на него Хорст. Яростный взгляд в глаза, но лишь на мгновение, тут же осекся. Очи на пациента. Кровопускание еще никому особо не вредило.
Вы что, сумасшедший?! невольно, машинально рявкнула я на него, оторопевшая от заявленного.
Игнорирует. Командует дальше:
Накалите мне железо и принесите мазь с пластырем, да побыстрее.
У меня есть масло хорошее, по рецепту Пфальцпайнта, да и зашить бы его, зачем сразу жечь?
Э-э, а внутренности вы его пересмотреть не хотите? Может, они там перекромсаны?
Вы издеваетесь что ли? Хельмут, уберите свою ведьму!
Какую ведьму?! гневно завопила я. И это я-то ведьма?! Неряха мерзкий! Ты даже руки перед операцией не помыл! Рану ему не обработал против инфекции! И элементарного обезболивающего не дал! Ты. Выизверг!
Кривится, злится, но молчит "Старик", не отвлекается. Нагло лезет в это месиво голыми, грязными руками, лишь слегка закатав рукава, и тычет бедному раскаленной «кочергой» непосредственно в рану. Дико завизжал, заорал вдруг молодой человек, просто, адски не вовремя приходя в себя. Вмиг дернулись, подались назад помощницы Местного и нервно перекрестились. Тихо забубнили молитвы и товарищи сего несчастного, теснясь в углу и метая на нас шальные взгляды.
Ошарашенный Хельмут глядел то на пациента, то на Хорста, то на меня.
Ну, не стойте! Сделайте что-нибудь! визжу своему Врачу в лицо. Он же убьет его!
Уберите эту ополоумевшую! гневно рычит в мою сторону "Лекарь", невольно плюясь уже от переполненных эмоций.
Анна, не надо, едва слышно шепчет сдавшийся Хельмут.
Да как Вы можете? Это жечеловек! Еще живой человек, а Вы так глупо его губите!
Мы не у нас дома, здесь онГосподин, а мыгости!
Во-во! вдогонку кидает нам ублюдок.
Казалось, я сейчас уже закиплюдрожь пробирает до костей.
Еще немного, еще несколько топорных штрихови отступает в сторону Хорст. Победно ухмыляется своему творению. Злобный, полный презрения взгляд на меня, на моего Врача. Неспешный развороти пошагал на выход, нарочно бормоча слова, чтобы мы услышали:
Судя по всему, сердце не задето, а потому даст Всевышнийвыживет, а нетто такова воля Божья. И ей стоит подчиниться, а не у дьявола и у его приспешников просить спасения.
Обомлела я, прозревшая.
Это кто здесь еще дьявол во плоти, или его приспешник?!
Резво дернулась в его сторону, дабы догнать, ответить на это нахальство, как тотчас перехватил, схватил меня за руку Хельмут и заставил замереть на месте.
Покоряюсь, злобный, полный обиды и укора взгляд тому в глаза.
Сердце? Нет, ну, Вы слышали? Как его сюда вообще взяли? Ладно, желудок, но в брюшине у него «сердце не задето»! Да естественно! Среди пищевого тракта, печени и прочих органов, глупо искать сердце, которое за ребрами! Ладно, смотря насколько глубоко задето, может, про мочевой, селезенку или почки еще стоит заговорить, но уж никак не про сердце! Он бы еще легкие сюда приписал!
Обомлел Хельмут, лицо вытянулось; пристальный взгляд в глаза:
Вы так хорошо знаете анатомию?
Опешила я, взор около, а затем резко в глаза Доктору, едва слышно, попытка оправдаться:
Поверхностно. Самое элементарное, конечно А что?
(чувствую, как леденею внутри, как отнимаются конечности от предчувствия беды)
Еще миг тягучих, немых размышлений и вдруг тихо, словно жуткую тайну, шепчет, нервно, взволновано оглядываясь по сторонам:
Мне мое положение и этика не позволит пойти против, однако Вас в этом плане ничего не сдерживает. Ступайте, бегите в замок, но никому не признавайтесь с коим посылом прибыли. Отыщите там Генриха фон Менделя и уже ему, и только ему растолкуйте всё, что здесь происходит, и что думаете на этот счет, свои идеи, вот только без этих крайних ваших «глупостей», и радикальных знаний, прошу. Ончеловек широких взглядов, и многое поощряет, поддерживает вопреки всему, а потому единственный, кто может во всем этом помочь и сознательно, добровольно пойти против Хорста. Однако, запомните, ни в коем случае не стоит перегибать палку. Ведь онпрежде всего, глубоко верующий. и строгих правил, монах
По-моему, он уже не дышит, отрешенно шепчет женский голос.
Резво обернулись все мы в сторону больного.
Кто-нибудь, позовите священника, послышалось издалека голос, приказ Хорста (отчего тотчас всё похолодело у меня внутри, от обиды, страха и злости).
Обмер на мгновение Хельмут, пристальный, сверлящий, изучающий взгляд на хворогои вдруг резкое, уверенное движение вперед. Торопливо, покорно следую за ним.
Лицо молодого человекабледное, синюшное, живот вздутый, как пузырь.
Но еще дышит.
Ступайте да поторопитесь.
* * *
Выбраться из приюта и направиться, следуя подсказкам местных, через двор прямиком в сердце Великой Бальги.
Еще немного по брусчатке, и обмерла резко я у огромных дверей, окончательно прибитая прозрением.
Наконец-то за эти пару (быть может, уже даже несколько, не знаю) месяцев я одна. Без видимого надзора, опеки Хельмута и Беаты. Бежать? Может, ну его всё и бежать? Но куда и есть ли зачем? Ведь я и доселе не была пленницей. Никто меня силой не удерживал, напротивдобродушно приютили. Да, не сразу осознала это, боялась всего. Но волей-неволей, здесь покамой дом, как и сказала Беата. А прорываться к своим, к русским, даже учитывая, временами, вспышки национализма в этом крае, нынче (с открывшимися обстоятельствами) не особо умный вариант, ведь не ведаю, что с соотечественниками творится. Если раньше я надеялась, что лишь Цинтен и его округа (по каким-то странным обстоятельствам) находятся в изоляции, то теперь уже сложно представить, судить о масштабах сиих жутких перемен. Запросто могу наткнуться по прибытию на что угодно: от обвинения в измене Родине (из-за обитания за границей) и вплоть до пресловутого крепостного права (я, конечно, не так хорошо знаю историю, однако, мне кажется, именно оно царило в России в средние века и было "не столь приятным").