Где мы должны спрятаться? спрашиваю я.
Эш останавливается в третьем ряду.
Здесь, говорит он. Он наклоняется, и я слышу щелчок. Целый ряд сидений поднимается, открывая длинную прямоугольную нишу. Вы двое будете здесь. В шестом ряду есть другой отсек. Я спрячусь там. Надеюсь, кто бы ни отправлялся этим поездом, сделает это как можно скорее.
И, надеюсь, они отправляются к Ферме, добавляю я. Я смотрю вниз на нишу и меня передергивает. Она жутко напоминает открытую могилу.
Кажется, я предпочитаю багажник машины Гарнета, говорю я.
По крайней мере, это не морг, говорит Эш.
Я забираюсь в нишуона немного глубже, чем я думала. Я протягиваю руку Рейвен. Когда она смотрит вниз в пустое пространство, я вижу ее бледное лицо. Даже губы ее побелели.
Обещай мне, Вайолет, говорит она, что, если я войду туда, я снова выйду.
Я обещаю, отвечаю я.
Она берет мою руку, и я помогаю ей забраться внутрь. Мы обе ложимсяздесь удивительно много места.
Эш со страдальческим выражением смотрит на нас. Сидите так тихо, насколько это возможно. Я приду за вами, когда мы приедем куда бы мы ни приехали.
Сказать или сделать больше нечего, кроме как цепляться за хрупкую надежду, что это сработает. Он захлопывает сиденья над нами, и мы с Рейвен погружаемся в темноту.
Через некоторое время мои глаза начинают приспосабливаться. Серый свет просачивается сквозь деревянные перекладины над нами.
Вайолет? шепчет Рейвен.
Да?
Как ты думаешь, что это за место, куда мы собираемся в Ферме ты думаешь, там есть кто-нибудь, кто может мне помочь?
Очертания ее лица мягкие, почти расплывчатые. Я хочу сказать ей, что с ней все с порядке. Я хочу сказать ей, что есть способ исправить то, что сделала Графиня. Но я не могу ей лгать.
Ее губы растягиваются в грустной улыбке. Как я и думала. Она наматывает прядь волос на палец. Эмиль сказал мне, что я сильнее всех суррогатов, которых он когда-либо видел. Я единственная, кто выжил после зачатия. Другая ее рука скользит к животу.
Эмиль, он был твоей фрейлиной? спрашиваю я. Она кивает. Ну он был прав. Ты самый сильный человек, которого я знаю. И, кроме того, Люсьенгений, может быть, он поймет, как тебе помочь.
Должно быть, он очень заботился о тебе.
Я напоминаю ему того, кого он знал, говорю я. Его сестру. Она была суррогатом. Она умерла.
Мы на время замолкаем.
Его сестра умерла при родах? спрашивает Рейвен.
На самом деле, я не знаю, говорю я. Я вспоминаю Самую Длинную Бальную Ночь, когда Люсьен поймал Эша и меня вместе и рассказал мне правду о суррогатах. Его слова эхом раздаются у меня в голове.
У меня была сестра. Азалия. Она была суррогатом. Я пытался ей помочь, пытался сохранить ей жизнь, и на какое-то время мне это удалось. Пока однажды не произошло непоправимое.
Он никогда не говорил мне, что именно произошло.
Я умру, если у меня будет этот ребенок, не так ли? тихо спрашивает Рейвен.
В моем горле твердеет ком страха.
Да, говорю я.
Да, повторяет Рейвен. Я понимаю. Я чувствую это.
Я не позволяю себе думать об этом, о смертном приговоре, который Рейвен вынесла себе. Я обнимаю свое тело, как будто это поможет мне не развалиться.
В это мгновение мы слышим щелчок, и дверь в вагон открывается.
Рейвен и я замираем. Пространство над нами заполняется звуками шагов и голосами.
Слишком рано для этого, говорит человек. Его слова отрывисты, и голос создает впечатление того, что его обладатель хорошо образован
Я принес кофе, сэр, отвечает молодой голос.
Отлично.
И вот ваша газета.
Слышен скрип дерева, когда кто-то садится. Шелест газеты сопровождается звуком и запахом наливаемого кофе.
Страшное дело, говорит мужчина. Мадам Кюрьо была подавлена, когда узнала. Должен признаться, я тоже был в шоке. Эш Локвуд изнасиловал суррогата? Я сам обучал этого молодого человека. Он был исключительным компаньоном. Одним из лучших.
Возможно, это недоразумение, мистер Биллингс, говорит парень.
Доносится громкий свист, и, пошатнувшись, поезд начинает движение.
Ерунда, говорит мистер Биллингс. Мы не ставим под сомнение показания Дома-Основателя.
Да, сэр. Конечно, сэр. Возникает пауза. Как вы думаете, семья мистера Локвуда согласится на сделку? Я хочу сказать, вы уверены, что он вернется к ним?
Я слышу, как сердце Рейвен бьется в такт с моим собственным.
Ну ради бога, Рэд, куда еще он собирается идти? Я не могу себе представить, как он не выдал себя за такое долгое время, за исключением, конечно, рынка Лэндинга, и какая это была катастрофа. Нет, ему скоро придется вернуться домой. И из того, что я узнал о характере его отца, Локвуд-старший будет счастлив выдать своего трудного сына, чтобы спасти умирающую дочь.
Синдер.
Я думаю об Эше, который сейчас один в отсеке где-то поблизости. Он, очевидно, знает этого мистера Биллингса. Интересно, знает ли он парня, Рэда. Насколько я наслышана об отце Эша, суждение мистера Биллингса звучит точно.
Но Эш не собирается домой.
И Синдер умирает.
Мистер Биллингс, должно быть, очень увлечен газетой, потому что в течение долгого времени нет ничего, кроме молчания. Мои мышцы болят от постоянного напряжения. Рейвен и я слишком боимся двигаться, и моя спина и плечи начинают сводить судорогой. Поезд движется с постоянной скоростью, замедляясь только перед остановкой, когда мы достигаем массивных железных ворот, разделяющих Банк и Смог. Я слышу их скрежет, когда они открываются. Тяжелый стук сапог Ратника, входящего в вагон, чуть не заставляет мое сердце остановиться.
Доброе утро, сэр, говорит глубокий голос Ратника.
Доброе утро, говорит мистер Биллингс.
Слышен звук пишущей ручки. Направляетесь в Смог?
Верно.
Только вы и этот молодой человек, правильно?
Да. И этот поезд был осмотрен вашими коллегами, прежде чем он покинул компаньонский дом.
Шаги идут туда-сюда по проходу, проходя мимо места, где, сгорбившись, лежим мы с Рейвен. Никто из нас не смеет дышать.
Очень хорошо, сэр, говорит Ратник. Дверь вагона закрывается.
Я шумно выдыхаю, когда поезд начинает двигаться дальше на всех парах.
Мы достигли Смога. Остался один округ.
Глава 12
КОГДА ПОЕЗД ТОРМОЗИТ, МОИ НЕРВЫ на пределе.
Каждый мускул моего тела в агонии, и боль непрерывно пульсирует у основания черепа, как после Заклинаний.
Мы на месте, сэр, говорит Рэд, дерево скрипит от его шагов, когда он идет в переднюю часть вагона.
Да, я вижу. Возьми мой портфель, пожалуйста. Нас должна ожидать карета. Я очень хотел, чтобы мы могли воспользоваться главной конечной станцией, она намного ближе, но движение в это время дня просто кошмар. Надеюсь, мы вернемся в Банк до обедая всегда ужасно кашляю после Смога. Ты принес таблетки?
Я не слышу ответа Рэда. Обратно в Банк? Но что насчет Фермы?
Двое мужчин сходят с поезда. Мы с Рейвен не шевелимся.
Что нам делать? шепотом спрашиваю я.
Крыша нашего убежища со скрипом открывается. Мне больно смотреть на свет, и я моргаю, пока глаза не приспосабливаются, и я могу видеть смутную фигуру Эша надо мной.
Его лицо словно камень, взгляд пылает. Он протягивает рукуя беру ее, и он молча выдергивает меня наверх. Ноги меня не держат, и я оседаю на пол, потирая свои конечности и чувствуя невидимые иглы, впивающиеся в мои мышцы, когда в них снова поступает кровь. Рейвен падает рядом со мной.
Что нам делать? спрашиваю я еще раз. Этот поезд не идет в Ферму.
Может быть, мы сможем спрятаться на станции, предлагает Рейвен. Подождем другой поезд.
Он убивает ее. Голос Эша также холоден, как и его лицо. Никогда не видела его таким. Это меня пугает. Знаешь, как много денег я отправил своей семье? Их должно быть достаточно, чтобы покупать Синдер лекарства ближайшие несколько лет.
Думаешь, королевская семья забрала их? спрашиваю я.
Нет, говорит Эш. Он сжимает руки в кулаки. Думаю, что мой отец сделал именно то, чего я боялся. Он забрал все деньги себе.
Эш никогда не говорил много о своем отце. Во время одного из тайных вечеров, что мы провели в его покоях, он рассказал мне, что они не были близки, но то, как он это сказал, подразумевало что-то большее. Возмущение. Гнев. Ненависть даже. Он сказал, что отец предпочитал двух братьевблизнецов, Рипа и Панела. Потому что они были шумными и буйными, в то время как Эш был тихим и замкнутым.
Но все же, стал бы мистер Локвуд приносить в жертву своего сына ради денег?
Эш Локвуд?
От звука имени Эша мы все замираем на месте. В открытой двери поезда виднеется маленькое, покрытое сажей лицо.
Это ты! Черный Ключ приказал отслеживать все поезда, приходящие в Смог, но, ух ты, я не думал, что ты на самом деле появишься. Таким образом, члены тайного общества Люсьена есть и в Смоге. Изменить волосыхороший ход. Как вы прошли мимо Ратников?
Мальчику, который сейчас вошел в поезд, около двенадцати лет. На нем брюки на дюйм короче, чем нужно, и пальто, которое почти протерлось на локтях. Я бы предположила, что его кожа темнее, чем у Рейвен, но трудно сказать за всеми этими пятнами золы и сажи. Его лохматые черные волосы падают ему на глаза.
Но он сказал «Черный Ключ».
Покажи мне свой ключ, говорю я.
Мальчик закатывает рукав пальто, чтобы показать черный костяной ключ на внутренней стороне локтя, нарисованный углем на коже мальчика. Вы197, верно?
Меня зовут Вайолет, говорю я. Ты здесь, чтобы помочь нам?
Точно. Вы можете звать меня Тиф, говорит он с зубастой усмешкой. Черный Ключ говорит, что поддельные имена безопаснее. Во всяком случае, мое настоящее имя глупо звучит, поэтому я не против. Вы правда собираетесь помочь свергнуть королевскую власть? Черный Ключ говорит, что у вас есть какая-то сила. Могу я ее увидеть?
Я не могу не улыбнуться его энтузиазму. Не сейчас, говорю я.
Правильно. Думаю, есть вещи поважнее, о которых нужно позаботиться. Тиф убирает волосы со своих глаз. Я должен доставить вас до главного терминала. Мы думаем, что нашли поезд, который может отвезти вас на Ферму. Но вы не можете так выглядеть. Ждите здесь.
Прежде, чем я могу спросить у него что-нибудь еще, он уходит.
Кто такая Синдер? спрашивает Рейвен.
Я быстро объясняю про сестру Эша.
Я понимаю, говорит она, глядя на него. Ты хочешь свой День Расплаты. Ты хочешь попрощаться.
Эш, мягко говорю я. Ты не можешь мы не можем увидеться с ней.
Я знаю, огрызается он. Затем он опускается на одно из сидений поезда. Я должен был спасти ее. Я не смог.
Ты сделал все возможное, говорю я. Ты сделал единственное, что мог.
А если бы это была умирающая Хэзел? спрашивает он. Ты поверила бы мне, если бы я сказал, что ты сделала все возможное?
Мои внутренности скручиваются при мысли о том, что Хэзел умирает. Я не знаю, вру я.
Не волнуйся, Вайолет, говорит он. Я понимаю. Я не могу попрощаться с моей сестрой или встретиться с моим отцом, чтобы сказать ему, что он эгоистичный ублюдок. Ты считала, что до этого момента я уже свыкся бы с тем, что мне постоянно говорят, что делать.
Я не говорю тебе, что делать, говорю я. Но даже если ты должен был добраться до своего дома, увидеть свою сестру это самоубийство, Эш. Думаешь, Синдер хотела бы, чтобы ты тоже умер?
Не надо, говорит он яростно. Не говори со мной о том, чего она хочет. Не сейчас, когда она так близко. Он смотрит в окно поезда. В последний раз, когда я был здесь, меня увозили в Банк. Я помню, что этот поезд был самым чистым, что я когда-либо видел. Он практически сверкал. Ничто в Смоге никогда не сверкает, кроме, может быть, угольной пыли зимой.
Лицо Эша искривляется, и на мгновение я думаю, что он заплачет. Но тут вернулся Тиф.
ХорошоОн останавливается, когда видит лицо Эша. Все в порядке?
Его сестра живет здесь, говорит Рейвен. Она умирает.
О, говорит Тиф с сочувствующим взглядом. «Черные легкие»?
Эш кивает.
В прошлом году мой лучший друг умер от «черных легких». Он еще даже не работал на фабриках. Заработал от вдыхания здешнего воздуха. И королевская власть не собирается выдавать лекарства для ребенка-сироты. Это несправедливо, понимаете? Они держат нас на привязи, как животных. Ты родился на улице Смогаздесь ты и останешься, без вопросов.
Не всегда, говорит Эш.
Они спрашивали тебя, хотел ли ты быть компаньоном? спрашивает Тиф.
Рот Эша дергается. Нет.
Да. Они просто забирают и все.
Что они у тебя забрали?
Тиф пожимает плечами. Моих родителей.
Мне жаль, говорит Эш.
Я их не помню. В любом случае, мы должны идти. Нанесите это на лицо, говорит Тиф, протягивая руки, в которых он держит горсть черной сажи.
Сажа мягкая, как пудра, но, когда я втираю ее в щеки, мой нос морщится, реагируя на запахкак креозот и асфальт, смешанные вместе, резкий и острый.
У вас двоих есть шляпы? спрашивает он меня и Рейвен. Мы обе достаем шерстяные шапки, взятые из комнаты Эша у мадам Кюрьо. Хорошо. Спрячьте свои волосы.
Кстати, как Черный Ключ нашел тебя? спрашиваю я, пока засовываю свой пучок с арканом под шапку.
Я лучший карманник в этом квартале Смога, говорит Тиф с гордостью. Я украл то, что он хотел. Он был очень впечатлен.
Ты с ним встречался? спрашиваю я. Это кажется ужасно рискованным для Люсьенапоказать себя стольким людям.
О, нет, отвечает Тиф. Никто не встречался с Черным Ключом. Он всегда общается посредством писем, кодов или других людей. Симстресс завербовала меня. Иногда она дает мне еду. В детском доме ее никогда не бывает достаточно. Он смотрит на нас сверху вниз. Хорошо, пойдем.
Мне он нравится, тихо говорит мне Рейвен, когда мы выходим из поезда.
Держите головы вниз и ссутультесь, говорит Эш. Мы должны смешаться с толпой.
Я стараюсь смотреть на изношенные деревянные доски подо мной. Затем на ступени, одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь Воздух такой плотный, будто его можно жевать. К тому же он немного едкий, пронизанный тем же ароматом и запахом, что и сажа на наших лицах и одежде. Я понимаю, что Тиф имел в виду«черные легкие» можно заработать, просто вдыхая воздух. Мы достигаем мостовой, и я не могу удержаться и смотрю вверх, потому что вокруг нас кишат телаободранные ботинки, поношенные штаны и осунувшиеся лица. На некоторых лицахчерный блеск, как у нас, усталый взгляд; другиечище, свежее, их рабочий день только начинается. Это заставляет меня думать о моем отце, о поздних ночах, когда он работал в Смоге, уходя из дома рано утром.
Я помню этот округ с моей поездки на Аукционтрубы, извергающие дым разных оттенков серо-зеленого, бурого, темно-пурпурного; тусклый свет; улицы, набитые людьми. Но это было мимолетно, лишь малая часть огромного путешествия. Быть здесь внизу, среди людей, а не в вагоне поезда на возвышенности, совсем по-другому. Я чувствую запах мазута, слышу ропот голосов. Люди постоянно в меня врезаются, и трудно держаться рядом с Эшем и Рейвен, как и держать Тифа на виду. Он особенно ловко перемещается в толпе, виляя среди людей так легко, что иногда я совсем теряю его.
Улица, на которой мы находимся, вымощена огромным булыжником, по центрурельсы. Здесь расположено множество фабрик, высоких зданий с решетками на окнах и трубами, устремленными в пасмурное небо. Кажется, что мы движемся вместе с общим потокомто там, то здесь от общего движения отделяются работники и направляются внутрь одной из железных громадин, зачастую много толкаясь и пихаясь.
Раздается громкий лязг, и половина толпы останавливается, включая Эша и Тифа. Я врезаюсь в Эша, когда Рейвен врезается в меня. Виднеется деревянный указатель с нарисованным красным номером 27. И под этим знаком висит постер с лицом Эша.
РАЗЫСКИВАЕТСЯ. БЕГЛЕЦ.
Я нервно оглядываюсь по сторонам, но никто не смотрит на нас. Мы все равно в саже.
Лязг. Лязг. Лязг.
На нас движется троллейбус.
Деревообработка и металлоконструкции Восточного квартала! кричит проводник.
Троллейбус кажется самой чистой вещью в Смоге. Он окрашен в жизнерадостный красный цвет, который резко контрастирует с его пассажирами. Кондуктор одет в элегантную униформу и черную фуражку. На передней части троллейбуса имеется жирная надпись, гласящая ТРОЛЛЕЙБУС ?27. И под ней изящным шрифтомСПЕЦИАЛЬНАЯ СЛУЖБА ДЛЯ РАБОТНИКОВ СМОГА.
Тиф прокладывает путь, пока Рейвен, Эш и я забираемся на борт, держась за перекладины, свисающие с потолка. Тележка полностью забита, все сиденья заняты, тела давят на нас отовсюду. Я сомневаюсь, что мне нужно было держаться за эти перекладины, чтобы устоять. Одна женщина без остановки кашляет в свой платокя вижу пятна красного на белой ткани там, где просочилась кровь. Никто не смотрит на нас больше одного раза. Да и вообще никто на нас не смотрит. В этой машине ощущается подавляющая атмосфера отчаяния. Я могу чуять ее, густую и горькую.