Сегодня, мы попробуем создать предмет, помогающий в быту. Хочу вас предупредить сразу, ваши изделия долго не проживут, всего несколько минут, ведь долговечность изделия напрямую зависит от силы магической энергии, а она у вас пока не столь сильна.
Возня. Каждый достаёт свой инструмент. Я тоже кладу перед собой лист бумаги и карандаши. Ну и что можно создать с помощью этого. Хорошо Лидии, она легко свяжет какую-нибудь салфеточку, и всё, задание выполнено. А чем в быту может помочь рисунок?
Мне всё это не нужно, шепчет чиновник. У меня на большой Земле осталась работа, дом, семья. Нужно уходить, пока мы окончательно не застряли здесь.
Понимаю, что он прав, что наша жизнь- на материке, но глупая душа отчего-то начинает ныть. Она уже стала срастаться и с этим местом, и с Молибденом. В ней, с каждой секундой пребывания на острове, всё ярче, всё увереннее пробивается росток надежды. Надежды на наше с Данилой будущее. И пусть не скоро, не сегодня и не завтра, но душа готова подождать, ведь пока ей есть чем занятьсярассматривать и перебирать сокровища шкатулки.
Почему вы говорите об этом со мной? Вы ведь понимаете, что я- далеко не бегун.
Действительно, почему? В нашей группе пятнадцать человек, но побег он предлагает тому, кто и бегать-то не может.
Во- первыхвы кажетесь мне гораздо разумнее остальных, и так же страдаете от нахождения здесь. А, во- вторыхумение быстро переставлять ноги нам не понадобится.
Эх! Знал бы он, насколько я не разумна. Настолько, что, как раз, перестала испытывать страдания по поводу нахождения на острове. Напротив, я уже привыкла засыпать под звуки арфы и стрёкот цикад, просыпаться от щебета птиц, вдыхать сладость магнолий, горечь кипарисов и солёный аромат моря, ловить открытыми частями тела поцелуи южного солнца и томиться в тягучем, сладостном предвкушении встречи, ждать, мечтать, считать минуты. Отказаться? Предложить чиновнику подыскать себе другого партнёра?
Ничего не получится, с уверенностью произношу я. У нас нет самолёта, а на своих двоих нам вряд ли удастся уйти с острова.
Приходится резко понизить голос и придвинуться к Анатолию ещё ближе, так-как вокруг уже шикают и бросают недовольные взгляды, намекая на то, что мы мешаем им работать. Да уж, чем качественнее отлажена система, тем быстрее и охотнее винтики принимают навязанную им роль. Анатолий обнимает меня за талию, целует в щёку. Однокурсники удивлённо, и даже с каким-то брезгливым любопытством переглядываются между собой, пожимают плечами, шепчутся. Ещё бы! Мы сейчас выглядим, как пылкая, нетерпеливая влюблённая парочка. Ага! Хромоножка и потный толстяк, то ещё зрелище! Всё, теперь по академии поползут слухи. Плевать!
Эх, бедняга Анатолий! Как же от него несёт. Точно! Создам картину, освежающую воздух. Что же нарисовать? Розу? Букет ландышей? Нет, необходимо нечто лёгкое, нежное, бодрящее. Нарисую большой зелёный лист и прозрачную жемчужину росы, дрожащую на этом листе. Рисунок выходит неплохим, но это пока всего лишь изображение на бумаге. Кладу руки на свою работу, дышу глубоко и медленно. Вдох- выдох, вдох-выдох. Пальцы слегка покалывает, а из точек, расположенных в самом центре ладоней струятся потоки энергии. Вплетаются в рисунок, и я ощущаю лёгкое головокружение, а ещё, едва уловимый запах свежей листвы и воды.
Зима подходит к каждому, разглядывает изделия. И, о чудо!
Моя персона удостаивается похвалы. Чёрт! Я, оказывается, не так уж и безнадёжна!
Звенит звонок. Группа спешно покидает аудиторию. Мы, под обстрелом многочисленных взглядов, спускаемся по лестнице, в просторный холл, проходим мимо огромной, до самого потолка статуи первооткрывателя острова, выходим на улицу. В кипарисовой рощице прохладно, тихо и безопасно. Не шумят предатели- фонтаны, способные передать информацию преподавателям, не шныряют любопытные студенты.
Я попрошу у коменданта общежития улучшенную лодку и улучшенный спиннинг, якобы, для вечерней рыбалки и клубок- проводник, который доведёт нас до моря на другой стороне, через джунгли.
И вы думаете, лодка сможет вывезти нас? Ведь здесь, наверняка, установлены барьеры. Не думаю, что такой стратегически важный объект, как магическая академия оставили без охраны.
Вот мы и проверим, чиновник усмехается, и эта его усмешка кажется мне недоброй. Если нас поймают, можно будет легко отбрехаться, что хотели порыбачить, но лодка взбрыкнула и уволокла нас чёрте куда. Откладывай продукты, изучай карту острова. Выдвинемся на следующий день после праздника «Всех студентов». Повеселимся, поедим, покружимся в танце, пусть думают, что мы влюблённая парочка, так меньше вызовем подозрений. Если исчезнем, народ станет думать, что мы где-то уединились. Пойдём через джунгли. А в открытом море, любое, проплывающее судно поможет нам. Жаль, нет ружья, однако, ножом я управляться умею. Будь готова!
Последняя его фраза звучит жёстко и сухо. Именно так, наверняка, Анатолий разговаривает со своими подчинёнными. Даёт распоряжения и требует их выполнения.
Чиновник медленно поднимается с лавочки, берёт за ремень свою сумку с тетрадями и ручками и уходит. Я недоверчиво смотрю ему в след. И как, интересно, он собирается продираться сквозь джунгли с такой комплекцией. А моя нога? Мы же и пяти километров не пройдём, устанем и свалимся под каким-нибудь папоротником. И это я ещё местную фауну в расчёт не беру. Выходить в джунгли, кишащие хищниками и змеямисущее безумие. Надо бы об этом сказать дядьке, а то ведь потащится к каким-нибудь тиграм или леопардам прямо в пасть.
Удовлетворённая тем, что причина остаться на острове всё же нашлась, я, с лёгким сердцем, покидаю рощицу. Скоро обед.
***
Наши занятия проходят всегда на пляже и всегда на закате.
У каждого мага есть своё место силы и время силы, объясняет Молибден. По тому, программой обучения предусмотрены индивидуальные занятия. Стасу необходимо утреннее море, а Светланеуснувший в полдень лес или роща. Твоё же место силыморе, а время силызакат.
Восхищённо слушаю, заставляя себя не думать о Светлане, Милане и прочих девицах, с которыми он работает так же, как и со мной, один на один. Отдаю себе отчёт, что не имею права ревновать, однако, неприятное чувство царапает по сердцу кривым ногтем, оставляя не смертельные, но противно-саднящие борозды.
Перед началом занятия, мы входим в море, стоим, запрокинув головы в рыжеющее небо, подняв вверх раскрытые ладони. В центре ладони есть точка, обладающая высоким энергетическим излучением. Именно с помощью этой точки, маг чувствует ауру, но и силу берёт тоже через неё. Молчим, слушаем плеск волн, ловим энергию заходящего солнца, затем погружаемся в воду.
Почувствуй мощь водной стихии, ощути расслабление, которое она даёт. Отпусти мысли, дай наполнить себя гармонией, спокойствием, почувствуй, как уходит напряжение прошедшего дня, эти слова Молибден говорит всегда, и мне это не надоедает. Напротив, я растворяюсь в мягкости его баритона, позволяя волнам ласкать своё тело. Убаюкивающий тембр мужского голоса и лёгкое поглаживание морских волн, медь, разливающегося по небу заката, и золотое сияние ауры учителя. И мне кажется, что в эти минуты мы близки, как никогда. Мой персональный рай, мой наркотик.
Затем мы выходим на берег, и Молибден даёт теоретический материал. Сегодня, он рассказывает о цветах ауры.
Преобладание красного цвета в ауре, свидетельствует о физической силе и живучести её обладателя. Недостаток красных всполохов, говорит о снижении иммунитета, усталости и слабости. Преобладание оранжевого указывает на эмоциональность и чувственность человека. Жёлтыйна чувство собственного достоинства, интеллект, властность. Зелёный цветгармония, любовь и преданность, голубой- вдохновение, высокий творческий потенциал, синийсильная интуиция, а фиолетовыйуказывает на высокую духовность человека.
А какого цвета моя аура? спрашиваю чуть слышно, отчего-то, в, розовато-рыжем свете заката, не хочется говорить громко, не хочется нарушать ту гармонию, воцарившуюся в природе перед наступлением тьмы.
И Молибден меня понимает, отвечает так же тихо:
Зелёная с голубыми искрами. Очень красиво, тебе бы понравилось. Но, к сожалению, мы свою ауру увидеть не можем, только чужую. Потому, целители способны вылечить всех, кроме себя. Чтобы вылечить, убить, прочесть память, в общем, оказать любое магическое воздействие на объект, мы должны прорваться сквозь защиту ауры. И если процесс исцеления не вызывает особых сложностей, так, как мы видим прорехи, проникаем сквозь них и работаем, а потом эти самые прорехи в ауре латаем, то убийство или чтение памяти, связаны с преодолением определённых препятствий. Сегодня, ты попробуешь войти в мою память и просмотреть несколько моментов из моего прошлого.
Да чего я там не видела? смеюсь, а в области сердца лопается ментоловый шарик, впрыскивая в вены бодрящую прохладу. Его воспоминания! Кусочек его жизни! Для меня! И плевать, что вчера он то же самое мог показывать Милане, а сегодня днёмСветлане. Главное, что происходит здесь и сейчас. А здесь и сейчас мы вдвоём, на берегу, полыхающего закатным огнём моря, отгороженные от всех стеной скал, окутанные ароматом морской соли, нагретого за день камня и свежести вечернего бриза.
Беру в руки блокнот и карандаш, Рисую силуэт Молибдена, другой, свободной рукой тянусь к ауре учителя, тут же попадаю в мощный поток золотистого сияния.
Чужая аура может оказаться слишком сильной, гораздо сильнее твоей, всплывают в мыслях наставления учителя. Она способна либо притянуть тебя, либо сжечь. Если сожжёттвоё сознание сгорит, и ты сойдёшь с ума. Если- притянет, ты попадёшь в полную зависимость от объекта и тоже сойдёшь с ума. Как только попала в энергетическое поленачинай действовать, ищи брешь, или наиболее тонкое место, где ты сможешь её нарисовать.
Аура Молибдена ровная, целая, и, кажется, в ней нет ни прорех, ни истончений. А сила поля манит, ластится, обдаёт живительным, невероятно ласковым теплом, предлагая умиротворённо закрыть глаза, расслабиться и слиться с окружившим золотом.
Кажется, здесь, на уровне ключиц, поле чуть светлее, не такое яркое. Жаль портить красоту, нарушать гармонию, но я заставляю себя вывести на своём листе бумаги чёрную дыру. Так, защитный барьер преодолён. Рисую, уже более подробно и тщательно лицо Молибдена, голову, слишком аккуратные для мужчины, ушные раковины, светлые волосы, затянутые в хвост.
Новогодний бал. Все нарядные, весёлые. Звучит красивая медленная музыка, на полу, потолке и стенах зала дрожат отражения множество разноцветных огоньков гирлянды. В центре зала наряженная ёлка, тут и там кружатся парочки. Он не пригласил её на танец, ни разу. Весь вечер кружился с другими девчонками, с Ленкой- раскладушкой, Зойкойнедавалкой и даже с Валькой- неряхой. Ох и разговоров будет в спальне перед сном! Ещё бы! Сам Молибден с ними танцевал, вечер удался. А вот Мелкую пригласить на танец так и не решился. Ведь она не из тех, кто расплывётся в глупой улыбочке и начнёт радостно щебетать какую-нибудь чушь. Посмотрит исподлобья, тут же превратится в ощетинившегося ежа и процедит сквозь зубы:
Ты что, совсем дурак? Ногу мою видел?
Вот и танцевал со всеми, только не с ней. Выслушивал всяческий бред, какие-то детдомовские сплетни, хвалебные оды самому себе. А когда скользнул взглядом по её тоненькой фигурке в свете новогодних огней, облачённой в белое платье в дурацкий розовый цветочек, подаренное Илоне одной из воспитательниц, его словно огненной стрелой прошибло. Глаза Мелкой смотрели в упор, осуждающе, обиженно. Девчонка старалась не плакать, кусала нижнюю губу и даже смешно вздёрнула подбородок. Данька улыбнулся ей, чтобы подбодрить, чтобы дать понять, мол, сейчас подойдёт и пригласит, и больше никогда не оставит в одиночестве, но опоздал.
Крокодил пупырчатый! крикнула она во всё горло и быстро, как только это позволяла больная нога, направилась к выходу из зала, наверняка, надеясь услышать окрик или шум, догоняющих шагов. Он же, хлопает по плечу Санька, и оба парня отправляются в мужской туалет, где за бачком унитаза спрятана бутылка портвейна. Дешёвое пойло бежит по горлу, горькое, противное, но для нихдетдомовских пацанов, и это кажется роскошью
Чужая аура отбрасывает меня резко, и я отскакиваю, как мячик, падаю на гальку, роняю блокнот и карандаш.
Хотела пройти дальше? спрашивает Данила, сурово сдвинув брови, возвышаясь надо мной. Никогда не делай этого, даже если очень любопытно, иначе, останешься в чужом сознании и будешь блуждать, пока твоё физическое тело не умрёт от обезвоживания и голода.
Хватаюсь за протянутую ладонь куратора, поднимаюсь с земли.
А ты остальным показывал то же, что и мне? почему-то мне очень важно знать ответ.
Разумеется, нет, смеётся Данила, заправляя выбившуюся из хвоста прядь мне за ухо. И от этого простого жеста, от мимолётного прикосновения пальцев, от осознания того, что увиденное было разделено со мной и только со мной, по венам устремляются холодящие и одновременно обжигающие ментоловые шарики. Сегодня шкатулка моих воспоминаний пополнится ещё на одно сокровище.
Глава 14
Можете считать меня дикаркой, но ванна, полная душистой пены, восхищала, восхищает и будет восхищать, так как до появления на острове, такая роскошь в моей жизни отсутствовала. В детском доме была тёмная баня, совершенно баней не пахнущая, а насквозь провонявшая кислым молоком, топившаяся по-чёрному, узкая, с гнилыми, покрытыми противной слизью полами. В училищедушевая с десятью кабинками и грубо-оструганными деревянными лавками, а на съёмной квартире Нет, ванна конечно была, вот только сидеть в ней вовсе не хотелось по причине постоянного холода и сырости в помещении. Но здесь же, я не упускала возможности понежиться в тёплой воде с запахом клубники, или апельсина, или ананаса. Вот и этим утром я, по обыкновению, валяюсь в клубах клубничной пены, мечтаю об очередной встрече с Молибденом, и празднике «Всех студентов», который должен состояться через три дня. Однако, не забывая поглядывать на часы. Наслаждение- наслаждением, а пары и наказания за прогулы никто не отменял.
Шум, доносящийся из коридора, заставляет вынырнуть из блаженного состояния истомы. Крики ужаса, всхлипывания, причитания, надрывный вой. Неприятно, тревожно. Почему-то, по утрам все звуки и запахи ощущаешь острее и воспринимаешь болезненнее. А по спине уже бежит холодная струйка пота, сердце царапает коготок дурного предчувствия.
Набрасываю халат, выглядываю в коридор. Студенты, несколько преподавателей и Крабич. Как ему удаётся появляться в нужный момент?
Не трогайте меня! Уйдите! Я больше так не могу! Света воет, вырываясь из рук, волокущих её куда-то инквизиторов. Абсолютно голая, с облепившими лицо, мокрыми волосами, она окидывает и нас, и коридор, и молча стоящего Крабича горящим лютой ненавистью, взглядом.
Это ж какой идиоткой надо быть, чтобы кончать с жизнью в воде, совершенно спокойно произносит какая-то смуглая брюнетка, обращаясь к рядом стоящей подружке. Лучше бы повесилась.
Они всё равно не дали бы, отвечает другая девушка. Ой блин! Что же с ней будет-то?!
И Регина, и Лидия, и все остальные смотрят заворожённо, испуганно. И я делаю шаг к бывшей однокурснице. Да, я чувствую, я знаю, что именно бывшей. Нас о попытке суицида предупреждали в день прибытия. Мне жаль бедную женщину. Жаль, несмотря на колкости и насмешки с её стороны, на побои в душевой, на участие во всеобщем бойкоте. И если сейчас не вмешаться, если не попросить за неё, со Светой сделают что-то очень нехорошее.
Куда вы тащите Дорофееву? спрашиваю Крабича. Если она так поступила, значит, были причины. Не лучше ли разобраться в её проблеме?
В ответ молчание. Лишь шёпот студентов и истеричный, надрывный, проходящий лезвием по нервам, закладывающий уши, вой женщины. Изо рта вытекает слюна, ноги изо всех сил упираются в ковровое покрытие, тело изгибается, бьётся в неумолимых руках.
Света, да объясни же им, что случилось! Не ори просто так! Возьми себя в руки! кричу в бледное, перекошенное ужасом лицо.
Не трогай её, цедит сквозь зубы Олеся, пытаясь утянуть меня обратно в комнату. Не связывайся.
Света оборачивается ко мне, фокусирует взгляд, страшно, по-волчьи скалится и рычит, так яростно, что я невольно отступаю назад. А от обнажённого тела исходит густой, тошнотворный дух безысходности. С чем сравнить этот запах? С вонью наглухо закрытого помещения? Несвежего белья?
Продажная тварь, тебе не понять тоски матери по детям, изрыгает она. Слышу согласное хихиканье за спиной. Мне снился сон. В нём всем нам, эти уродыКрабич и Молибден вспарывали вены, а мы, истекая кровью лежали в каменных корытах. А ты
Палец светы тычет мне в грудь, а на её лице появляется маска гадливости, так, будто бы от меня воняет нечистотами.
А ты, ради спокойной жизни, убьёшь своё дитя. Своего сына, которого выскребут из тебя по частям. Белый латок, а на нём маленькие красные кусочки твоего ребёнка. Я видела! Я видела! Я видела!