Здесь? усмешка получается горькой, желчной, даже самой становится противно от этой желчи.
Да, Мелкая, именно здесь.
Молибден рывком притягивает меня к себе, вдавливая в широкую, горячую грудь, и я слышу, как мерно, гулко бьётся его сердце. Кольцо рук с каждой секундой становится всё крепче, всё твёрже. Задерживаю дыхание, не зная, как реагировать, как не спугнуть это ощущение единения между нами. Млею, нежусь в каменных объятиях, молясь всем богам, чтобы время остановилось, позволило застыть в этом мгновении.
Какой же он сильный, какой мужественный. Притягательный, таинственный и властный. И как же хочется эту власть принять, подчиниться. Он опасен, как дикий зверь, по его венам бежит магия, способная разрушить, уничтожить, превратить в пыль
Последняя мысль отрезвляет, окатывает ушатом ледяной воды.
Да что это со мной? Совсем с ума сошла? Мы по разные стороны баррикад, и наша детская дружба- всего лишь прошлое, туманное и далёкое. Он монстр, беспощадный, циничный, бездушный. Монстр, без всякого сожаления, превративший молодую девушку в старуху, а парня, осмелившегося ему нагрубитьв кровавые ошмётки. Монстр, притащивший нас на этот проклятый остров, принуждающий учиться. Монстр, едва не раздавивший меня огромной глыбой.
Вырываюсь из такого сладкого плена мужских рук, отсаживаюсь подальше.
Не надо, шепчу, и мой шёпот сливается с шипением накатившей на берег волны. Мне неприятно, Молибден. Как вспомню, что ты сделал с тем парнем в самолёте, дурно становится. Не прикасайся ко мне.
Вглядываюсь в такое знакомое, но в то же время такое чужое лицо. Что я пытаюсь прочесть в серых глазах? Сожаление? Разочарование? Обиду? Раскаяние? Глупая! Лицо Молибдена непроницаемо, спокойно. Ну, не желает девочка автомата на зачёте, не хочет развлечь строгого преподавателя, да и чёрт с ней! Сколько таких девиц в академии, ласковых, свободных, лишённых каких- либо принципов. Молчание затягивается, становясь неприличным. Надо уходить. Вот только, чего я жду? Ещё одного прикосновения?
Мне здесь не место, говорю, чтобы хоть чем-то заполнить воцарившееся неловкое молчание. Ничего не получится.
Давай попробуем, бархат голоса ласкает, ластится мохнатым, рыжим зверем. Протяни руку в мою сторону, закрой глаза и постарайся ни о чём не думать. Слушай море и свои ощущения.
Как заворожённая тянусь, ощущая мягкое тепло, а перед внутренним взором вспыхивают золотисто- янтарные искры. И мне приятно, марево манит меня, не даёт отдёрнуть руку. Хотя, зачем это делать? Напротив, хочется почувствовать его на себе, ощутить каждой клеткой своей кожи.
Это моя аура. У магов она яркая и сильная, а остров делает её ещё сильнее, откуда-то издалека доносится голос преподавателя. Чтобы ощутить энергетическое поле человека, увидеть его и на него воздействовать, необходимо настроиться на него, на его волну. Не каждое прикосновение к чужой ауре будет приятно, не каждая подстройка безболезненна. Но, если ты выберешь путь целителя, убийцы, странника или говорящего, эти умения будут тебе необходимы, как воздух.
Боже! Как же он близко! Безумно, невероятно, умопомрачительно близко и в то же время, так далеко, на расстоянии вытянутой руки. Прикоснуться бы, нырнуть бы в это золотистое сияние, раствориться в нём, превратиться в одну из его молекул. В груди сладко и болезненно сжимается, в животе нестерпимо и постыдно тянет.
Голос Молибдена повелительно требует, чтобы я убрала руку, и очарование рушится, наваждение крошится, как разбитая глиняная статуэтка. Оглядываюсь по сторонам, натыкаюсь на спокойный, слегка насмешливый взгляд преподавателя.
Ну вот, всё у тебя получилось, говорит он, едва касаясь моей щеки кончиками пальцев. И меня, от этого прикосновения словно окатывает горячей волной, запуская по венам тысячи крохотных огненных искорок.
Не смей, Илона! Не смей! вопит благоразумие. Это всего лишь проклятая магия! Они нас ломают, переделывают! Ты потеряешь себя, глупая!
На следующем занятии попробуем освоить воздействие на ауру. Прорвёмся, Мелкая!
Молибден встаёт и уходит, а я не хочу, чтобы он уходил. Хочу задержать, попросить, чтобы остался. В голове роятся сотни вопросов: « Как он стал преподавателем? Легко ли ему было учиться? Побывал ли он на большой земле за все эти годы?» Но я смотрю ему в след, на белую рубашку, хвост на затылке и полоску загорелой массивной шеи, выглядывающей из-под воротника.
***
А у Молибдена есть кто-нибудь? спрашиваю я Олесю.
День рождения какой-то старшекурсницы Аришки или Маришки, на который меня она затащила, в самом разгаре. В бокалах плещется вино, изготовленное по хитрым магическим рецептам, на столе благоухают местные фрукты, шкварчат на сковороде золотистые кусочки мяса посыпанные колечками лука, пестреют бутерброды.
Обычная студенческая вечеринка, какие устраиваются в любой общаге, любого учебного заведения. Никаких магических трюков, никаких фокусов. Устали студенты от чудес.
Заливаются смехом девицы, парни курят, и по кухне стелется горьковатый дым, бородатый мужик в футболке неопределённого цвета, что-то подбирает на старенькой, видавшей виды, гитаре. В распахнутое окно, смотрит жёлтое око луны. Ночь дышит сладостью магнолий и солью морского бриза.
Тяну из бокала душистую, с лёгкой, чуть уловимой горчинкой, бордовую жидкость, в теле и голове легчает, краски становятся ярче, на душе светлее.
Подсела уже? смеётся раскрасневшаяся Олеся, опрокидывая в себя уже шестую или седьмую порцию пойла местного производства. Обычно такое происходит на четвёртом или пятом занятии с ним.
Ну, так есть или нет? спрашиваю, и сама удивляюсь тому, что мне это кажется важным. Ведь не собираюсь же я бороться за Молибдена? Или собираюсь? Хотя, чёрт возьми, какой из меня боец?
Олеська смеётся, запрокинув голову, стуча свободной от бокала ладонью по заляпанной столешнице.
Есть, конечно! выдавливает она сквозь смех. Такой красавец быть один точно не может. Молибден с Натабеллой. Весьма гармоничная пара. Но ты не переживай особо. У тебя к Молибдену не в серьёз. Всего лишь магия, будь она неладна. Все первокурсники проходят через это, даже парни. Ты прикинь!
Парни? пьяно хихикаю, краем сознания понимая, что мне уже хватит.
Перебор гитарных струн становится громче. Несколько девиц затягивают жалостливый романс. Какая-то парочка начинает кружится в танце, натыкаясь то на углы стола, то на других студентов.
Ну да! Знаешь, как Русланчик пересрался, когда влюбился в Молибдена. Уж очень за свою сексуальную ориентацию переживал. Просто у Молибдена очень сильная аура, как у любого мага. А тут ещё и касаешься её, работаешь с ней. И она начинает притягивать тебя. И вот, ты восхищаешься этой силой, хочешь присвоить себе.
Пьяно хохочу, а в задурманенном сознании трепещет слабый, неуверенный, но такой яркий огонёк мысли о том, что с Русланчиком да и другими студентами он вряд ли обнимался. Почему-то эта дурацкая мысль греет, бежит колючими мурашками по венам, приятно щекочет сердце, и я готова обнять целый мир.
Обо мне сплетничаете?
Чернявый лопоухий парень, обнимает нас с Олесей за плечи, обдавая стойким винным духом. Рубашка расстёгнута, грудь и тощий живот покрыты густым тёмным волосом, сквозь тонкую кожу отчётливо видны рёбра, хоть анатомию скелета грудной клетки изучай.
Ага! весело соглашается Олеся. Рассказываю первокурснице, как ты в Молибдена влюбился.
Ожидаю, что парень обидится и уйдёт, но тот начинает ржать, долго, с наслаждением, искренно, вызывая желание улыбнуться в ответ.
Было такое, отсмеявшись соглашается старшекурсник. А у тебя уже был урок с нашим великим и прекрасным?
Весело, как-то по-дурацки, киваю, не понимая, да и не желая понимать, что именно так меня развеселило, история Русланчика, всеобщее настроение или сам факт того, что мы сейчас говорим о Молибдене.
Ты пойми, вгрызаясь в кусок мяса, мычит парень. Каждый из преподов обязан вызывать у студента некие эмоции. Умению воздействовать на эмоциональный фон учат на пятом курсе. Милевская вызывает стыд и ощущение собственного несовершенства, Зима- восхищение, а Молибденвлюблённость. Здесь под контролем даже наши собственные чувства. Ну, так выпьем за боевое крещение!
Чокаюсь с ребятами, пью. А потом вновь пью, за знакомство, за начало учебного года, за любовь, за мир во всём мире.
С первыми звуками арфы мы расползаемся по комнатам. Я порываюсь прибрать на кухне, ведь это так неприлично оставлять грязь. Но Олеся уводит меня, объясняя, что мупы сами всё уберут, и я успокаиваюсь.
Глава 13
Магия это или не магия, со всеми такое происходит или не со всеми, однако, я всё чаще ловлю себя на том, что жду наших с Молибденом занятий. Тороплю время, вглядываясь в расписание, тщательно крашусь и расчёсываюсь, прежде чем отправиться на встречу с бывшим товарищем. На кануне очередного урока, перед сном, ворочаюсь, представляя, как Данила дотронется до меня, как проведёт шершавыми кончиками пальцев по внутренней стороне предплечья, как легонько коснётся волос. Не давая себе, даже в фантазиях, зайти слишком далеко, я прокручиваю один и тот же, придуманный диалог, одно и то же прикосновение по сотни раз, а потом, измучив себя окончательно, чтобы унять тянущую боль внизу живота и колотящееся сердце, заставляю себя думать о сестре, со стыдом понимая, что думать о ней не слишком- то хочется. Весь день, до начала заветного урока меня потряхивает от радостного волнения, и весь мир кажется ярким, светлым, волшебным. Игнорирование сокурсников и презрительные взгляды некоторых студентов старших курсов больше меня не волнуют. Они по-прежнему шепчутся за моей спиной, стараются отсесть подальше, в столовой или аудитории, посмеиваются, если я спотыкаюсь или, хромая, направляюсь к доске, но моя душа, моё сознание остаются чистыми от грязи обид и злости. Мне всё это неважно. Важны лишь занятия с Молибденом, его глаза цвета грозового неба, горячие ладони, мимолётно, еле уловимо касающиеся меня и тёплое, мягкое золото его ауры, в которую так хочется завернуться, стать одной из её мерцающих искр. После случая на пляже, Данила больше меня не обнимает, даже попыток не делает, стараясь прикасаться ко мне, как можно реже. И я постоянно, каждую минуту, жалею об этом.
Дура ты, Илона, ругаю я себя, восхищённо гладя взглядом крепкую, мускулистую спину преподавателя, загорелые руки, покрытые пушком льняных волосков, покачиваясь в волнах бархатного голоса. Какого хрена тебе понадобилось отталкивать его? Кому нужны твои принципы, которые ты и сама готова предать, уже предала? Кто тебе этот гопник? Кто эта Регина, с таким остервенением избившая тебя в душевой? А у Молибдена, наверняка, и в мыслях ничего дурного не было. Он просто хотел пожалеть бедную, страшненькую, хромую девчонку, как-когда- то в детстве. И я жду. Напряжённо, затаив дыхание, ловя каждое слово жду, повторение того его порыва. Однако, преподаватель Молибден вежлив, доброжелателен, мягок, но отстранён. И я собираю, коллекционирую его похвалы, его улыбки, адресованные только мне, его касания моей руки во время урока. Складываю всё это в шкатулку своих сокровищ, чтобы потом, ночами разглядывать их так и эдак и мечтать, мечтать, мечтать. Мне нравится в нём всё, его походка, его улыбка, его крепкие руки, предмет, который он ведёт. Волшебным образом я начинаю успевать и по другим предметам, кроме, разумеется боевой магии. Мне по-прежнему не удаётся выстроить щит. Иглы, сверкающие молнии, песок и тучи омерзительных насекомыхвсё это пугает меня, заставляет сжиматься в комок и дрожать, хотя вся группа уже легко может не только защитить себя от нападок Милевской, но и контратаковать. А вот физкультура больше не пугает. После обязательного ритуала построения, Милевская швыряет мне пояс для плавания и отправляет к пляжу. И пока мои однокурсники с высунутым языком совершают марш броски с препятствиями, я с наслаждением барахтаюсь в волнах утреннего, остро и свежо пахнущего моря. Спешу на пары, с удовольствием выполняю задания, и каждую свою маленькую победу мысленно посвящая емуДаниле Дмитриевичу Молибдену. Чёрт! Да у меня больше язык не повернётся назвать его Крокодилом или Данькой.
Урок созидательной магии. Да, по сравнению с той же Анной или Светланой, я полный ноль. Но всё же, кое-что у меня получается. Нужно лишь вплести в изделие часть собственной магической энергии, чутко прислушиваясь к своему самочувствию. Головокружение, кровотечение из носа, учащение пульса или жаждапрямое свидетельство того, что маг потратил слишком много ресурса. Сегодня мы создаём вещи, помогающие в быту.
Итак, Зима пробегает взглядом по лицам студентов, уголки губ чуть приподняты, в глазах лукавый прищур. Кто ответит мне, чем магически-изготовленные предметы отличаются от магически-улучшенных предметов?
Изготовленные предметы создаются самими магами. У них маленький энергетический запас, и служат такие предметы недолго, тараторит Регина, периодически прочищая горло. Всё же, старческие голосовые связки с молодой прытью девочки-отличницы не справляются. А предметы улучшенные, это обычные предметы, заряженные магией. И они могут служить десятилетиями.
Так вышло, что на всех уроках я сижу рядом с Анатолием. Он- единственный, кто спокойно относится к моему соседству.
Приведите примеры магически изготовленных предметов и магически улучшенных предметов.
Зима машет в сторону Регины, предлагая ей сесть на место, однако та не унимается, уж слишком ей хочется блеснуть знаниями.
Примером изготовленной вещи может быть ковёр-самолёт или матрас-облако, как в целительской. А пример улучшенной вещисамолёт- беспилотные или кастрюля-самоварка, или пылесос.
За окнами покачиваются широкие пальмовые ветки, слышно, как с призывной игривостью плещется море. Жарко. Сегодня, наверное, самый знойный день за всё время моего пребывания на острове. Как же хочется сбросить с себя одежду, встать босыми ногами на горячую гальку, вдохнуть горьковато-солёный воздух и с разбега ухнуть в мягкие, гладкие, как шёлк, морские волны, ласковые, тихие, ярко-голубые. Но нет, лекция тянется, тянется, как липкая сосновая смола. И встреча с морем мне предстоит лишь вечером. Да и не только с морем, но ещё и с ним. От одной лишь мысли о Молибдене в сердце что-то ёкает, сжимается, а кожу обдаёт кипятком. Я так погружаюсь в собственные мечты и ощущения, что по началу не чувствую, как в бок толкает чья-то рука. И лишь когда тычок становится сильнее, оборачиваюсь в сторону красного и мокрого от жары соседа.
Пора валить отсюда, шепчет Анатолий. От бывшего чиновника стойко пахнет потом, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не поморщится, не в коем случаи не выказать своего отвращения. Наверняка, мужчина и сам понимает, что пахнет отнюдь не розами.
Вы со мной говорите? искренне удивляюсь, так как привыкла и смирилась к полному игнорированию. В конце концов у меня была Олеся, Руслан, ну и, разумеется, Молибден.
Я человек статусный, девочка, губы растягиваются в резиновой улыбке, однако глаза остаются цепкими и серьёзными. И выше всех этих студенческих игрушек. Всему своё время. Вот, посмотри на Лидию.
Анатолий указывает взглядом на седую голову пожилой женщины, склонённую над тетрадкой, на острые лопатки, обтянутые тканью формы академии.
Смешно и глупо. Ей бы внуков нянчить, а она что делает? Пишет конспекты, руку тянет, бегает, как старая собачонка за стайкой молодых девиц, возглавляемых Миланой. Смотреть противно!
Согласно киваю. Да, как не крути, а чиновник прав, для каждого дела своё время. Детский саддошколятам, школа- школьникам, а институтстудентам, молодым, горячим, свободным как в суждениях, так и в бытовых вопросах.
А я думала, вам так же, как и всем понравилось учиться, протягиваю я, всматриваясь в одутловатое, не выражающее никаких эмоций, кроме усталости и желания сполоснуться, лицо однокурсника.
Знаешь, Анатолий жуёт нижнюю губу, затем протирает взмокшую шею и лоб платком. Чтобы жернова системы тебя не перемололи, необходимо быть для неё незаметным, делать так, как делают другие, но при этом не терять себя. Да, чтобы добиться того, чего я добился, мне пришлось и через людей переступать, и задницы лизать. Но, кто-то лижет и входит во вкус, а кто-то лижет, а потом моет язык с мылом. Главное, знать, ради какой цели ты это делаешь и быть уверенным, что эта цель стоит того.
Голос преподавательницы становится на октаву выше и громче, а взгляд холодных глаз впивается мне в лоб. Мы мешаем вести урок своим шёпотом, и сейчас нас или выгонят, или оштрафуют.