«Омико. Он ведёт речь об этой глупой гусыне!» с облегчением выдохнул Альт и понялвот он его шанс.
Заставьте Хранителя Неба Тораха уехать завтра же утром ни с чем, и я с благословением отдам вам дочь!
Ваше благословение мне не нужно, криво усмехнулся Снорр. Вместо этого вы отправите свою дочь туда, куда вам будет указано, а сами подстроите для общественности ситуацию, как если бы она умерла. Изучив вас, могу с уверенностью сказать, что подобное будет для вас не в первой.
Глаза Альта расширились, и он испуганно сглотнул слюну. Эти драконы словно видели его насквозь!
Не будет, тихо признался он. Но для сохранения тайны мне понадобятся деньги. Как минимум пятьсот золотых.
Сумма была большой. Альт очень рисковал, называя её. Она являлась равносильной годовому доходу его плантации, и нынче ни один мужчина не заплатил бы за Омико такой выкуп. Теперь от хорошего жениха можно было ожидать, дай боги, полсотни золотых. Не больше.
Я занесу вам шестьсот, когда мы вернёмся в дом.
А что насчёт отъезда?
Сердце гулко билось удар за ударом в ожидании ответа.
Быть может не сразу утром, но мой кузен покинет ваш дом. Без невесты. Это я вам обещаю.
***
Итак, мой дорогой читатель, мистер Альт ван Крауд заключил сделку с драконом. А если вы думаете, что заключили выгодную сделку с драконом, то обязательно пересчитайте свои пальцы, родственников и оставшиеся вам годы жизни. Хоть что-то из этого, а уменьшится.
Но Альт ван Крауд не знал сей мудрой присказки. И он порядком выжил из ума. Находиться в его голове даже будучи бестелесным духом на редкость противно. Его мысли такие липкие и тягучие, что напоминают смолу. И мы изрядно выпачкались в них. Поэтому давай, мой дорогой читатель, уходим отсюда скорее. Вслед за ветром закружимся в кронах деревьев, пошелестим вольной листвой и мягко опустимся на плечо тому, кто сейчас куда как больше достоин внимания.
***
Как Оррин не елозил на своей кровати, а сон к нему всё не приходил. И довольная улыбка тоже не покидала его губы. Ведь стоило ему закрыть глаза, как перед его внутренним взором возникал силуэт юной черноволосой красавицы в мокрой сорочке. И о диво как эта прелестница была хороша!
Не выдерживая телесного испытания, мужчина встал с постели и опустился на колени, чтобы так же, как во времена учёбы в семинарии, через молитву укротить свою плоть. Ранее ему частенько приходилось проводить время именно таким образом. Пока он был только послушником, вокруг него кружило слишком много строгих надзирателей. Позволить себе толику вольностей при них было невозможно.
Здесь стоит сказать, что особо верующим человеком Оррин не был. Конечно, в доме его родителей не было такого попустительства, как в доме ван Краудов, а потому с самого раннего детства утренняя и вечерняя молитвы были привычны для него. Воскресные и праздничные службы в семье тоже никогда не пропускались. Однако строжайшего соблюдения догм ни отец, ни мать от сына не требовали. Они растили его в вере, но не более того. Так что он сам пришёл в Церковь будучи отроком шестнадцати лет. После кончины родителей чтото в нём надломилось. У кого искать поддержки, кроме как у богов, юный Оррин не знал. И его рвение в молитвах не осталось незамеченным. Близкий друг семьи, кардинал Альберт Верлер, предложил юноше подумать не над поступлением в королевскую военную академию, а над служением Церкви. В результате Оррин согласился.
И честно-то сказать, ни разу не пожалел о своём решении.
Дело в том, что он избрал верный для себя путь. Пройдя общий курс богословия и теософии, Оррин выразил горячее желание стать мечом божьим и выбрал стезю храмовника. Ему всегда нравилось упражняться с оружием, а тут его навыки начали развиваться в необычном и очень интересном направлениинападение и защита вкупе с магией. Такому бы в военной академии его точно не научили. Остался Оррин доволен своим решением и по причине того, что в Астонии уже долгое время царил мир. Покуда его друзья с кислым видом командовали вверенными им безмятежными крепостями, он сам вслед за жрецомучителем за какие-то три года исколесил всю страну и даже, чего скрывать, однажды убил нарушившего запреты дракона.
Его жизнь, как храмовника, была хороша. У него, благодаря постоянным разъездам, даже получалось отвертеться от навязываемых ему обществом невест, а денег хватало с лихвой от собственного имения. Так что в свои двадцать пять Оррин жил в своё удовольствие и, если что и тяготило его, так это невозможность подобно некоторым другим попробовать вкус разгульной жизни. Но подобное дурное увлечение и ранее являлось для него запретным плодом. Оррин знал, что не должен опозорить доставшееся ему имя собственной беспечностью, а потому был в своих увлечениях неизменно аккуратен.
И именно это останавливало его от того, чтобы добиться благосклонности мисс Омико Иви ван Крауд.
Пусть девушка вызвала в нём пылкое чувство и сводила с ума, но вблизи драконов перейти некую грань в отношениях было нельзя. Иначе что? Ему, как наблюдателю, следовало контролировать, чтобы со стороны Хранителей Неба не произошло недопустимого сближения с какими-либо сельскими дурочками, а сам он тем же самым нарушением займётся, что ли? Они же ведь почувствуют всё сразу!
Не вышло бы желаемое и по другой причине. Мисс Омико Иви отнюдь не была особой легкомысленной. Такая девушка не восприняла бы его как мимолётное увлечение. Она могла в будущем пожаловаться своему отцу, а Альт ван Крауд, хотя и был вычеркнут местным обществом из людей достойных настолько, что утратил обращение господин, всё равно считался мещанином. «Мистер ван Крауд» это не «Эй ты, Альт, иди сюда, шкура дворовая».
Молитва не помогла. Комната вообще как-то давила на Оррина, поэтому он решил прогуляться по саду. Странное желание для глубокого вечера, уже перетёкшего в ночь, но как иначе вернуть трезвость мыслям мужчина не знал. Так что он оделся и вышел из дома.
Ночной воздух дышал свежестью. Среди травы слышалось пение цикад. Где-то вдали даже ухнул филин, но Оррину требовалось уединение, а во дворе было слишком людно. Пусть гвардейцы спали или молчаливо сидели возле палаток, они всё равно мешали ему. Так что он уверенным шагом свернул на левую дорожку и вскоре вышел к невысокому ограждению. Честно, калитку было проще перепрыгнуть, нежели открыть. Наверняка она ужасно скрипела. Всё в доме ван Краудов разрушалось от старости, блекло и теряло свой вид.
Подумав, Оррин всё же открыл калитку. Как ему и думалось, она протяжно скрипнула и звук заставил его поморщиться. Пусть он не был громким, но в ночной тиши любой шум кажется звонче. А затем мужчина пошёл вдоль дома, надеясь в свете луны отыскать нужную тропинку. Ему хотелось дойти до скамеечки, возле которой расцвёл прекрасный куст алых роз. Однако выискивая нужную дорогу, непроизвольно его взгляд скользнул по стене дома. Оррин знал, что где-то тут окна спальни Омико, но чего он не ожидал, так это увидеть её саму.
Вряд ли девушка заметила его, иначе бы не сидела так спокойно. Она забралась на подоконник с ногами и, обнимая колени, смотрела на ясную луну.
«Божественные Двенадцать, как же она красива», невольно залюбовался увиденным Оррин и замер на месте. Ему было страшно пошевелиться. Казалось, малейший миг и увиденная им прелестница исчезнет словно мираж.
А там в его голове пронеслась тысяча и одна глупость про то, что нужно сорвать какойнибудь роскошный цветок и сродни герою баллад забраться по ограде внутрь комнаты столь желанной красавицы. Оррин словно воочию видел, как он разбудит её прикосновением губ к губам. Как нежные руки несмело обнимут его за шею, как он станет целовать белые плечи Омико
Видение было очень ярким, однако затем душу Оррина наполнил животный страх. Его сердце так страстно желало невозможного, что он вконец осознал.
«Да я же никак люблю её!» волной ужаса пронеслось в его голове.
Ни разу до этой ночи Оррин не испытывал таких сильных чувств. В его жизни были влюблённости, но это он зналто, что происходит с ним сейчас намного серьёзнее. Эта девушка завладела его мыслями, его желаниями, всем его существом.
«Нет-нет, иди в сад. Посиди на скамейке и тебе станет легче», строго наказал Оррин самому себе и, с трудом делая первый шаг, всё же сдвинулся с места.
Думы при этом переполняли его. И всё же ночь была такова, что не принесла мужчине покоя. Пройдя вглубь сада, он наткнулся на кузенов-драконов. И так как слух у них был тоньше человеческого, то не иначе они его намеренно поджидали.
За пару часов до полудня я намерен уехать, сходу сообщил Заррах. Мисс Сабрине никогда не стать моей невестой, так что хватит терять время. Сразу после завтрака отдавайте людям указание собираться в дорогу.
Хорошо, не нашёлся с другим ответом Оррин.
Конечно хорошо, съязвил Снерш и зло уставился мужчине глаза. Хватит вам уже виться вокруг моей будущей жены, милорд.
Слова были болезненнее отравленной иглы.
Глава 8
Оррин ощущал себя редкостным идиотом, когда по утру принялся отговаривать Зарраха от принятого им решения.
Я не раз прикасался к ней, хмуро отвергал доводы храмовника дракон. Ни у меня, ни у неё нет никакого отклика.
Вам известно, почему рекомендовано находиться вблизи девушки не менее трёх дней. Отклик не всегда возникает сразу.
Или не всегда сразу получается коснуться возможной невесты? предположил племянник императора, и, делая вывод на собственных наблюдениях, Оррин мысленно согласился с ним. Но вслух, конечно, сказал иное.
У вас остался только один шанс. Что, если Анна Вейерман тоже не будет подходить? Не будете ли вы сожалеть об упущенной возможности?
Вы говорите так, будто всерьёз заинтересованы в том, чтобы именно я стал императором, пристально поглядел на него Заррах. Или я не прав и здесь что-то другое? Вдруг вы хотите, чтобы мой кузен сорвался и тем разорвал договор с Церковью?
Что?
Да-да, ведь мы оба знаем его текст наизусть. За нарушение мирских законов любой дракон признаётся отступником. Тем, кого вы получаете право убить. Но в данном случае речь пойдёт о другом. Будет перечёркнута основа соглашения, гласящая о том, что люди согласно ритуалу обязаны позволить драконам обрести среди своих дочерей мереш. Так что, если мой кузен возьмёт себе мисс Омико силой, наказание не заставит себя ждать. Этот договор скреплён магией и магией крови! Все Хранители Неба незамедлительно ощутят на себе последствия. И мне интересновдруг именно это ваша тайная цель?
Оррин от такого нажима растерялся и часто заморгал.
Выглядите удивлённым, как если бы не думали, что я могу предполагать такое, хмуро пробурчал дракон, и храмовник стал вынужден признаться:
Верно. Моё поведение может быть расценено и так.
Так в чём дело?
«В том, что сперва я должен разобраться в себе, мог бы сказать Оррин. Брак очень серьёзное дело, а она ещё и ниже меня по сословию. Мне нужно немного времени, прежде чем сделать выбор. Да и глупо бросаться в омут внезапно нахлынувших чувств. Но но если я оставлю Омико сейчас, то за какие-то двенадцать дней, что отделяют нас от Райграда, я могу потерять её навсегда! Стоит ритуалу определить её как возможную невесту, и делать предложение станет поздно!».
Наверное в том, что я переоцениваю способность Хранителей Неба держать себя в руках, мастерски подобрал он причину и интонацию. Мне впервые приходится следить за ситуацией без своего учителя, и, быть может, в своём желании выполнить долг достойно я совершаю ошибку. Так что, если вы считаете, что из-за Хранителя Снерша нам лучше покинуть этот дом до срока, я положусь на ваше мнение.
Гордого дракона слова задели. Он высокомерно поднял подбородок, на котором не было даже намёка на привычную для людей щетину, и подошёл к окну, как если бы его интересовал жалкий вид за ним. А затем обернулся и сказал:
Мы останемся здесь ещё на одну ночь.
Хорошо.
Будет хорошо, если отклик всё же возникнет! Иначе следующим утром мы незамедлительно отправимся к мисс Анне.
Больше разговаривать с Заррахом было не о чем, а потому Оррин поклонился и вышел из комнаты. При этом он почувствовал, как вспотела спина, но вряд ли тому виной было не по-весеннему летнее пеклосегодня наконец-то небо плотно затянули облака и задул северный ветер. Просто мужчине было страшно. А ещё на миг он сравнил с себя с драконами.
«Вот, что такое отклик, с грустью подумал Оррин. Вот, что такое, когда тебя так тянет к женщине, что в результате теряется способность рационально мыслить. Никогда бы не подумал, что это так тяжело!».
Оррину в конце следующего месяца должно было исполниться двадцать шесть лет, но в чёмто он был опытнее многих сорокалетних. Родовитый, одарённый, занимающий статусную должность он постоянно привлекал к себе женское внимание, а потому привычно холодно реагировал на флирт знатных девушек и с удовольствием тискал простолюдинок-дурёх. Но, наверное, как и Омико, ни с кем не мог сблизиться душевно, потому что искал подвох в девичьем интересе к себе. А вот она ничего не знала о нём и была такой, как есть. Он улыбнулся, вспоминая, как вчера она, перепуганная до смерти, стояла в мокром платье и звала его на помощь, а после весело хохотала над собой. Как днём ранее она кружилась в танце на поляне. Кто бы ещё на такое решился?
«Дикарка, вспомнил о прабабке Омико Оррин и улыбнулся ещё шире. Дикарка, которая с удовольствием читает «Историю государства».
Само собой, он заметил оставленную в книге закладку, рисунок на которой говорил о том, что она принадлежит женщине. И сделать вывод которой было для него легко.
***
Я не знала, что моего отца гложет то, что сразу после завтрака Хранитель Неба Торах сперва сообщил ему о своём отъезде, а спустя двадцать минут категорично опроверг ранее принятое решение. Причём без объяснения причины. Не знала я и о том, что логика и чувства заставили отца вернуть господину Снорру столь ласково перебираемые его сухими пальцами всю ночь напролёт монеты. Он посчитал, что Тораху стало известно о сделке, и дракон решил ему отомстить.
Но обо всём этом я ничего не знала! И вообще никто ничего не знал полностью! В конце концов, если бы кто-то догадался, что оставленный под дверью господина Снорра грузный мешок содержит в себе такое богатство, то не оставил бы его там лежать.
Мне просто-напросто было мерзко от того, в каком требовательном тоне отец начал со мной разговаривать.
Ты вчера много времени провела с господином Грейффом, и я не стал мешать вашему уединению. Скажи, тебе удалось что-нибудь выяснить?
Нет. Каждый раз, когда я пытаюсь свести разговор к драконам, от меняет тему. Но я стараюсь.
Плохо стараешься, бросил он с упрёком.
Мне стало так обидно, что я не выдержала.
А как мне стараться хорошо, папа? Лезть к нему, словно падшей женщине?
А даже если так. Он хочет возлечь с тобой на одно ложе. Так воспользуйся этим и приведи его в свою спальню! Перестань вести себя как девчонка. Соблазняй и при этом требуй своего.
От жёсткого совета у меня сердце остановилось. Я знала, что никогда не была любимой дочерью, но чтобы настолько?
О чём вы говорите? до последнего, не веря в искренность его слов, прошептала я и с трудом сдержала слёзы. Это ведь погубит мою репутацию. Как мне потом выйти замуж?
Мой ошеломлённый вид заставил отца опомниться. Он устало потёр лоб ладонью, вдруг осунулся, и резкая перемена в его поведении впервые натолкнули меня на мысль, что он не просто так порой чрезмерно погружается в прошлое, а душевно болен. И тяжело. Не даром он не смог удержаться на должности судьи и недаром до сих пор не смог найти себе никакого дела и никакого источника дохода. Даже бюджетом последние три года занималась практически я одна, а потому холодела от мысли, что однажды настанет неурожайный год и наша плантация не принесёт положенной прибыли. При тех расходах, что были сейчас, мы жили на грани. Могли себе позволить жить относительно богато, но сбережений почти не имели.
Омико, тебе в этом году исполняется девятнадцать лет, а после девятнадцати девушки редко выходят замуж, тихо напомнил отец. Боюсь, наше положение таково, что тебе всю жизнь придётся провести одной.
А Сабрине нет?
Ты видишь, какая она яркая. В таких девушек влюбляются даже без приданого. Если следующим летом я заложу драгоценности вашей матери, то к зиме смогу обеспечить выход в свет для неё. Это даст Сабрине возможность удачно выйти замуж.