А зимой?
Йахас не ответил. Он повернулся к рабочему столу и стал дописывать какой-то документ. Потом он сказал:
Я получил ваше сообщение, Геб. Сочувствую.
Да. Но это не отвечает на мои вопросы.
Думаете, у меня есть ответы? Мой единственный выводнаши бедные дети не имеют понятия, как жить и ради чего. Вы ждали, что ваш ребенок примет решение, но он чахнет. Поверьте, мой тоже чахнет, пока я медлю и не принимаю решение.
Как глупо. Я бы хотел видеть в нем мужественность и инициативность.
Йахас закинул ногу на ногу.
Но они не мужчины, Геб.
А кто же они?
Существа, вышедшие из ребра. Инородные тела.
Вот как.
Да, именно. Если бы вы сказали, что он должен стать водяным драконом, он бы обрадовался и стал им. Он бы почувствовал силу. У него нет ответов о своей природе. Вы должны были дать их ему.
Геб сжал челюсти: его пронзила почти физическая боль. Он ответил:
Я все испортил! Я его уже похоронил!
Это новая природа жизни, Геб. Успокойтесь. Хотите, я отдам вам своего сына?
Как вы можете так говорить?
Да поймите же. Он будет рад любому моему решению, вот увидите. Я помешан на исследованиях. Я страстный ученый и не могу в полной мере давать ему ту любовь, которую он заслуживает.
Глаза Геба прояснились.
И вы не будете по нему скучать?
Я буду вас навещать. Езжайте. Ваш кузов достаточно большой, чтобы поместить двухтонную тушу.
***
Геб и Расти стремительно неслись по шоссе. Расти вытащил голову из грузового отделения на ветер, прикрыл глаза.
Я так давно мечтал покататься на машине! сиял он.
У меня большой дом, заметил Геб, и Расти ему улыбнулся. Оба почувствовали, как между ними проскочила искра.
Дома Геб предложил своему Расти залезть в бассейн. Серп всегда мешкался и, в итоге, отказывался. И тут Геб себя одернул и сказал:
Давай, ты иди поплавай, а я сделаю ужин.
Он удалился, но потом подглядывал, как Расти потихоньку пробует воду. Через полчаса ящер уже бултыхался в водоеме, как счастливый пес.
У тебя даже плавники отросли, заметил Геб, отпивая компот.
Правда? Я всегда о них мечтал, но не знал, как их сделать. Какого они цвета?
Красного, Геб сглотнул.
Вы скучаете по своему сыну?
Теперь его нет. Я легко отхожу от потерь, если имею шанс исправить ошибку.
Как это удобно.
Не понял тебя, Расти.
Это удобнобыть таким отходчивым. Это показатель здоровой нервной системы.
Не издевайся. Теперь тычто-то вроде моего сына. И я сделаю все, чтобы ты был счастлив и развился в настоящего красивого дракона.
Да, я этого хочу, Расти склонил морду в задумчивости.
Вскоре динозавр преобразился.
С новой стратегией, когда Геб принимал все решения сам, Расти рос с каждым днем. И вскоре им пришлось переехать. На свою зарплату исследователя Геб позволил себе выкупить ботанический сад с куполом, и в самой большой галерее разместил своего Расти.
О них уже вели колонку в "Крис и Динозавры", следя за самым большим драконом современности.
Кем я стану?
Кем хочешь быть.
Я бы хотел быть, как ты, сказал Расти, иметь ловкие руки. Вообще, я хочу летать.
Давай, ты полетишь, по привычке то ли скомандовал, то ли предложил Геб.
Расти взмахнул передними лапами, между которыми находились перепонки до боков и полетел.
Улетел в небо.
Геб задрал голову и прищурился, но не разглядел уже даже и точки.
С тех пор Расти не возвращался.
Это исчезновение никак не смогли залатать и СМИ. Это потрясло весь мир. Осталось очень много недосказанного.
Все другие ящеры тоже захотели летать, и, всякий раз, когда получали на это разрешениеулетали навсегда.
Друг птеродактиля
Ядракон, сказал мне мой друг, Ривер. Он сидел напротив меня. В четыре часа утра мы допивали четвертый чайник зеленого чая и лежали на кровати валетом. Он привстал на локтях.
А ядинозавр.
Я знал, что ни он, ни я не соврали.
Ты не похож на дракона.
А ты на динозавра, парировал я. Мы снова попытались заснуть.
В пять пятнадцать я разомкнул глаза и спросил Ривера.
А в чем разница?
Дракон может летать.
Чтоб тебя, ты что, круче меня?
А я динозавр, который умеет летать. Яптеродактиль.
Серьезно?
Мы снова попытались заснуть. Может, дело в жаре. Я снял с себя футболку выцветшего черного цвета и открыл окно на микропроветривание, но потом передумал и открыл его настежь.
Мой друг вдруг встал над кроватью. Локтем он опрокинул чайник с табуретки. Он взмахнул руками в стороны, и я понял, что это перепончатые крылья. Он повернулся к окну. Я увидел изгиб хвоста, казалось бы, взявшегося из ниоткуда. Ривер вылетел в окно.
Я еще долго помнил эти чешуйки, которые прорезаются сквозь гусиную кожу, эти перепонки между костями крыльев и раздвигающиеся позвонки. Превращение Ривера в дракона случилось за доли секунды.
У нас была целая жизнь. Но время вышло, и он улетел.
С тех пор я жил своей жизнью, завел девушку, собирался скидочные наклейки в супермаркете.
Никто больше не признавался мне, что он дракон, и я никому не признавался, что я динозавр.
Друг пробыл рядом со мной с детства ровно пятнадцать лет, и пиком нашей дружбы было его признание.
Я ничего не сделал, чтобы помешать ему уйти.
Мне кажется, он все правильно сделал, что свалил.
Я недостаточно ценил нашу дружбу, раз соврал, что я птеродактиль. На самом деле, я был обычным тупым трицератопсом, и он знал, что я всегда преувеличиваю. И это его заколебало.
Поэтому, в ту ночь, когда он так легко предстал предо мной в своем истинном облике и улетел домой на небеса, я, как дурак, остался на земле и продолжил свое жалкое существование.
Динозавр и дельфин
Динозавр и дельфин,
Будут вместе как один.
Древностью союз их слит,
Дружба их как монолит.
Рептилоидная шкура,
И бликующий покров
Они вышли со дна моря,
Они встанут у песков,
У границы побережья,
И помашут нам рукой:
Ластой, лапой или чем там,
Но с отеческим теплом.
Это будет жест вселенной
Сквозь века до наших дней,
Прошлого привет горячий,
Страшный реализмом жест.
Элин и коллекция динозавров
Девочка Элин имела коллекцию динозавров: красные, желтые, зеленые, с мизинец пластиковые и даже мягкие игрушкиразмером с собаку.
Однажды к ней в дверь постучался настоящий динозавр, и он стал венцом ее коллекции.
Потому что Элин очень любила коллекционировать динозавров.
Ген чудовища
В культуре жители поселения под названием Волосков много вращалось вокруг темы волос, и на то были причины.
Рядом с поселением, в овраге жило чудовище Эскаль. Оно питалось волосами, но могло съесть и человека, если во время не получало привычную для себя еду.
У жителей поселения прическа из трех кос означала, что ты готов принести в жертву ребенка.
Четыре косы означали, что ты готов принести в жертву мать, пятьотца, шестьбрата, семьневестку и так далее.
Каждая прическа символизировала готовность жертвовать.
Отсутствие волос расценивалось, как готовность к самоубийству.
Две косызаявка на борьбу с Эскалем с целью победить. Две косы обычно носили мужчины.
Все остальные чаще ходили лысыми, потому что любили родственников. Распущенные волосы выражали послушание.
Однажды сын главной знахарки Торики, Лест, отговорил мать стричься и через пять лет заплел четыре косы. Отец выгнал его из дома.
Ночью Лест ворвался в отчий дом с друзьями и захватил мать, понес к чудовищу и сбросил ее в овраг. Мать зацепилась руками за ветки кустарника. Эскаль спал.
У входа в город Леста ждали жители и связали его.
Тут Эскаль проснулся и заговорил на человеческом языке:
Эпоха волос закончена. Теперь я ем кожу.
Эскалю скинули Леста, предателя; Эскаль содрал с него кожу. Но в дальнейшем Эскаль больше не принимал никаких жертв, и не установил новых правил.
Самый храбрый малый подошел к краю, заглянул в глубину и спросил, какие требования Эскаль предъявляет к коже. И чудовище утянуло его в пропасть.
Жители заволновались, так как помнили кровавую войну в начале их жития на этой земле. Они послали следующего гонца. И тот был съеден.
Когда более половины жителей пали в попытках узнать требования, Эскаль вышел на свет и напугал всех до потери сознания.
Юноша и девушка, которые видели, как Эскаль выбирается из оврага, были более подготовлены к его ужасающему облику и остались в сознании. Им удалось уговорить Эскаля взять их в мир чудовищ. Так и произошло.
Юноша Пат нашел себе чудовищное существо Зецидру и оплодотворил ее. Девушка Лиегна зачала от другого чудовищаАстада. Союзы с чудовищами служили людям прикрытием.
Пат и Лиегна в ночи пробрались в центр логова тварей. Там зияла черная дыра. Обманом с помощью Эскаля человеческая пара смогла извлечь из дыры клок волос размером с дом.
Засвистел космический ветер, и весь чудовищный город засосало в черную дыру.
Пат и Лиегна разозлили чудовищ, и двое из них проглотили людей. Люди находились в чудовищных желудках и сумели уцелеть таким образом. Когда снаружи прекратился грохот, вой, и свист ветра, юноша и девушка вылезли из погибших тел чудовищ, осмотрелись. Они поняли, что черная дыра служила порталом и перенесла их на другой материк.
Кое-кто из чудовищ все-таки выжил, но людей они не заподозрили в своей беде, и продолжали им доверять. Рядом с местом прибытия они обнаружили очередной чудовищный оплот под названием Дирстог и вместе направились туда, чтобы найти там приют.
Прижившись в Дирстоге, Пат и Лиегна стали искать причину возникновения таких страшных мест на Земле. Они путешествовали в соседние поселения по скользким дорогам, пересекали реки слизи в поисках ответа: они изучали чудовищ и их природу. Так, Пат и Лиегна оказались на одной из кухонь чудовищ, и там впервые узнали, чем те питаются на самом деле. Они заглянули в котел и увидели жидкую эссенцию предательства.
И поняли влюбленные уже к тому моменту люди, что чудовищ не уничтожить.
Они поклялись любить друг друга вечно и сошлись в приступе взаимной любви рядом с жаровой печью чудовищной кухни. Там, лежа в обнимку, юноша и девушка поклялись никогда не предавать друг друга, и затем вернулись в Дирстог, и там же разошлись каждый к своему чудовищному супругу. Пат пошел к Зицедре. Лиегна отправилась к Астаду.
Зицедра готовилась перенять роль главной матки Дирстога. Астад собирался взойти на трон всего королевства чудовищ. Люди примешали к плоти чудовищ человеческие гены и терпеливо воплощали свой план. Они плодили полукровок от чудовищ, и с каждым поколением эти полукровки получались все более похожими на людей. Пат и Лиегна многократно повторяли свою миссию своим детямпокончить с чудовищами, а те передавали ее дальше своим детям.
Спустя десятки поколений чудовища вымерли, а человечество заселило Землю. Впоследствии деятели науки объясняли произошедшее тем, что чудовищный ген всегда был рецессивным.
Прошла не одна эпоха с тех пор. Но по сей день существует опасность, что в любом человеке вырвется наружу нечто страшное.
И ныне можно видеть, что при исследовании этапов развития человеческого плода в утробе матери, порой он похож на рыбу, порой на зверя, но есть момент беременности, на пятой неделе третьем дне и четвертом часе, сороковой минуте, когда младенец проходит стадию чудовищности, но затем все же развивается в человеческого младенца.
И, говорят, если в этот момент сильно испугаться, то детеныш продолжит развиваться в чудовище.
Выбор каждого динозавра
Грег заправил постель и расстелил простынь посередине своей комнаты. В комнату заглянула его мать и спросила:
Грег, что ты делаешь?
Мам, мне тридцать четыре года, ответил словно двумя голосами Грег, и повторил второй раз, тридцать, мать твою, четыре года.
Перестань, она прикрыла дверь и было слышно, как она ее гладит с той стороны. Потом раздались удаляющиеся шаги по коридору.
И я могу делать все, что захочу.
Грег распахнул шторы, раскрыл окно и лег посередине простыни.
Сильный теплый ветер расплескал шторы в стороны и стал равномерно заполнять всю комнату.
Грег уставился в потолок.
Обычный потолок без текстуры. Белый шлифовальный потолок.
И ни одной мысли.
Грег закрывает правый глаз, потом левый глаз.
Жмурит оба.
Глаза начинают уставать ко второй минуте упражнений. Грег потирает руки, делает глубокий вдох.
Итак, произносит он губами, окруженными двухдневной щетиной.
Грег гнет шею к одному плечу и другому, берет свой телефон и выставляет на нем секундомер. Раздается щелчок. Теперь он вообще не моргает и смотрит в одну точку на потолке.
Делает снова глубокий вдох; глаза быстро пересыхают без моргания.
Выдох. Вдох. Выдох.
Он усиливает дыхание, делает его чаще, но все еще не моргает.
Так проходит пять невыносимо долгих минут. Грег теряет надежду.
Но вдруг в центре потолка открывается точка. Она начинает расширяться. Золотая точка двигается по спирали, затем она размыкается, также по спирали.
Вскоре это уже не точка, а окно. Голова кружится от частого дыхания. Глаза устали. Но Грег усердно дышит в нужном темпе.
За дверью он слышит скрип пола от материнских шагов.
Золотое окно расширяется. Пленка, закрывающая обзор натягивается. Все окно размером с голову человека. Грег дышит; отверстие увеличивается и теперь источает яркий свет.
И почти сразу свет прекращается.
Грег прерывает дыхание кашлем, сильно ударяет кулаком по полу. Окно сузилось в половину.
Снова он продолжает дышать, и окно увеличивается.
У Грега уже глаза на выкате.
Окно покрывается микроскопическими разноцветными точками. Грег улыбается, но дышит. Солнце меркнет, окно окутывает тьма.
Грег чувствует: существует лишь окно, и свет, выхватывающий из тьмы его быстро дышащее тело. Окно приближается. Оно все ближе. Теперь в нем видны очертания полей, лесов, озер. Там тоже день.
Грег хватается за створки распахнутого окна и ныряет вглубь, задержав дыхание.
Он падает прямо в лужу, находящуюся за золотым порталом.
Портал свистит за спиной, как закипающий чайник и сворачивается в точку. Затем проносится сквозь сердце Грега и, по сути, там и пропадает.
Спасибо, говорит Грег.
Он осматривается.
Рядом с ним стоит парочка щуплых динозавров. Таких же, как он сам.
Он опускает укороченные морщинистые лапы в воду и смотрит на свое отражение. Скалится.
С тех пор, как Грег жил в человеческом теле у людейон всегда мечтал вернуться сюда и только недавно нашел способ.
И первое, что сделал, это хорошенько подкрепился рыбкой, погонял по полям длиношеев, погрелся на солнце, задирая хвост.
Прошло несколько дней. Солнце снова взошло над его долиной.
И Грег понял, что соскучился по человеческому образу жизни.
По массажу своей девушки, по жареным оладьям, похожим на лицо его любимого героя Дейви Джонса, по одеялу и по общественному транспорту.
Он решил, что теперь готов вернуться навсегда.
Но вскоре Грег убедился, что не может лечь на спину, да и найти белый ровный потолок среди здешней природы оказалось проблемой.
Челюсти этого тела динозавра заедали при частом дыхании, а веки смыкались без спроса.
Так Грег понял, что у него нет ни одного шанса попасть в человеческий мир.
Тогда он попробовал обратился к богу, но не смог произнести ни слова своим неповоротливым языком.
Он зарычал. Множество птиц поднялось в воздух на рассвете того дня.
Он опустился в песок ближайшей реки по колени и взмолился мысленно:
Боже милостивый, я не знаю кто я, и как попал в тело динозавра. Я не знаю, что было первее, я-человек или я-динозавр. Мне нравятся обе формы, но я скучаю по одной из них. Дай мне возможность менять свои тела, когда я захочу или убей меня, чтобы я не мучился в отсутствии выбора! Теперь я динозавр, который помнит жизнь человека. О Бог, за что ты проклял меня? Как это вообще было возможно?
И бог промолчал.
Я Грег или динозавр?
Тишина.
Позволь мне хотя бы забыть все!
На следующий день Грег почувствовал, что забывает самое сладкое из жизни человека.
Он снова зарылся ногами в песок, упершись лбом в булыжник.
Я отменяю свою просьбу! взмолился Грег, чтоб я сдох, если Бог готов выполнить только самую минимальную мою просьбу!
Тишина в ответ.
Бога нет.
Из желтых глаз Грега, обрамленных морщинистой кожей, потекли слезы.
Он увидел рядом своего другаКамкина. У того была целая костяная корона вокруг шеи, и иногда Грег ему завидовал.
Перестань плакать, Грег, обратился к нему Камкин мысленно.