Любовь к тебе не угаснет.23
Или вот так:
Так было трудно мне, и так душой устал,
Что в тягость был мне мир пустой и бренный.
Но появилась ты
И он желанным стал.
И жалко мне расстаться со вселенной.
О, пожалей! Хочу участья твоего!
Хочу, чтобы любовью сердце билось!
Пойми
Тоску и горести того,
Кто может лишь рассчитывать на милость!24
А вот раскрыться, обнажить душу, отдать в руки любимой сердце, для мага, привыкшего к глухой обороне, сросшегося со своей непроницаемостью, было равносильно мученической смерти, когда с живого сдирают кожу. Ведь даже с отцом, которого Кайонэ безгранично любил, они не переступали некий круг личностного пространства, уважая право друг друга на внутреннюю, скрытую ото всех, жизнь.
Когда Кайонэ вышел из пещеры, Дрэго подошёл вплотную к Мэриселе и, заглядывая в её изумрудные глаза, спросил:
Для женщины, действительно, так важно услышать о любви?
Конечно! удивилась вопросу Мэрисела.
Значит, если бы тогда, здесь, я бы не сказал тебе о любви, у нас бы ничего не было?
Конечно! повторилась Мэрисела, Или случилось бы, но гораздо позже. Но тогда бы не родилась Палома, зачатая в нашу чудесную первую ночь любви. Здесь, в пещере.
Тогда я буду говорить тебе о любви каждый день, моя обожаемая жена. И начну прямо сейчас! Я люблю тебя! Люблю! Всем сердцем! Всей душой! Всем телом!..
В замок Кайонэ вернулся первым. А своих родителей Паломе пришлось ждать до утра.
23 Идзуми Сикибу в переводе Соколовой-Делюсиной
24Сайге-хоси
13
В карете, увозящей Палому всё дальше от родного замка, она так погрузилась в свои переживания, что не обращала никакого внимания на своего новоиспечённого мужа. Паломе было так страшно, так страшно! Старшее, чем когда она испугалась, что реально может оказаться женой Биаджино. Ключевым здесь было слово «может», в отличие от того, каким описывалось её положение сейчас«стала».
Палома никогда до этого не покидала стены дома (а домом она считала не только замок в Серпентии, но и в Фейэрии тоже). А теперь ей предстояло проехать полмира, чтобы очутиться в чужой стране. С другим климатом, с чуждыми традициями, с огромным количеством незнакомых людей, с новыми обязанностями и обязательствами. И единственной щепочкой, за которую она могла ухватиться, чтобы спастись в безбрежности бушующего океана, был её мужКайонэ. Её любимый, в любви к которому она уже сомневалась. Но не сомневалась в отсутствии его любви к ней.
Палома понимала родителей, заставивших их с Кайонэ завершить древний свадебный обряд. Она и сама вскоре станет матерью. После слов мамы о ребёнке, Палома так остро почувствовала в себе горящую горошинку новой жизни, что уже наверняка зналау неё будет сын. И здесь ключевым словом было «у неё», а не «у нас».
Палома прислушалась к сыну в себе и озадачилась вопросомпод каким Созвездием ему суждено родиться? Отсчитать 9 месяцев было не сложно, тем более, когда знаешь не только месяц, но и точную дату зачатия (многим ли так везёт в жизни?). А вот вспомнить какие там Созвездия будут главенствовать в феврале, кроме зодиакального Водолея, у Паломы не получалось. И она, по устоявшейся привычке, рванулась задать вопрос Кайонэ. Но слова так и не успели слететь с её губ, поскольку взгляд её остановился на облике Саламандры, пылающем в его сердце.
Палома знала в кого трансформируется Кайонэ, родившийся под созвездием Ящерицы. Она видела его воочию Саламандрой, пожирающей огонь. Но он ни разу не раскрывался перед ней, чтобы она могла разглядеть его суть.
Кайонэ уже три часа пути сидел напротив Паломы, распахнув настежь свою душу и сердце. Это было больно. Очень больно. Но он держался. И только, когда любимая подняла на него свой ошеломлённый взгляд, заговорил.
Сначала слова давались Кайонэ с трудом. Но по мере того как он говорил, доставая слова из самой глубины своего сердца, речь его становилась всё пламеннее, как у человека, охваченного истинной страстью. Кайонэ признался Паломе, что не может назвать определённый час или место, когда в нём зародилась любовь. Это росло в нём так постепенно. Может быть, это случилось на её балу, когда он радовался, что она отказывает принцам одному за другим. Может быть, когда она налетела на него хищным голубем, сверкая черными зрачками глаз с красным ободком и требуя объясниться. Может быть ещё раньше, год назад, во время их конной прогулки. Одно он знает точноникакие проблемы мира не подвигли бы его прикоснуться к ней, если бы в нём уже не пылала любовь к ней. И ещёон верил тогда, что и она испытывает к нему такое же чувство. Но если он ошибся, и её отношение к нему изменилось, ей достаточно сказать лишь одно слово, и он больше не заговорит о своей любви никогда. Он обязательно найдёт способ избавить её от участи жить с нелюбимым мужем, не затронув при этом её честь и не уронив свою.
По мере рассказа Кайонэ о том, как много она для него значит, как растёт день ото дня его привязанность к ней, как она становится для него всё дороже и дороже, с души и сердца Паломы слетала защитная корка, образованная обидой, недопониманием, недоразумениями. Она возвращалась к себе прежнейвлюблённой, любящей, беззаботной, счастливой. Любимой, а потому уверенной в себе и в своём будущем.
Задать вопрос о Созвездии их сына удалось не сразу
Кайонэ не только распахнул настежь перед Паломой свою душу и сердце, но и обнажил тело, развязав одним движением руки пояс, а вторым распахнув полы своего халата. Палома невольно отметила про себя преимущество в этом смысле восточной одежды перед западнойпервый плюс своей новой родины.
Сначала взгляд Паломы упёрся в глубокие красные борозды, пересекающие прекрасное глянцевое без единого волоска тело мужа. Она ужаснуласьведь эти шрамы он получил из-за неё! И Палома бросилась ласкать и целовать их, пытаясь одновременно и унять боль, которую ранения доставляют Кайонэ, и вымолить за них прощение. И только спустившись от его губ вниз, став перед ним на колени, она увидела, сколь страстно он желает её.
Кайонэ познал свою жену от сладостного провала, скрывающегося за сахарными губами, до холмиков груди. От груди до полыхающей огнём пещерки в районе бёдер. От бедер до кончиков пальцев ног.
Палома открыла для себя, что заниматься с мужем любовью сладостно не только на кровати, будь то супружеская спальня или тюремные застенки, но и в карете тоже. Возможно, найдётся ещё не одно такое же место? Определённо, замужество уже начинало ей нравиться. Страх перед будущим исчез окончательно и бесповоротно!
Только после удовлетворения их обоюдной страсти, супруги смогли обсудить Созвездия, под которыми может родиться их малыш.
Цефей Паломе категорически не понравился. Ну, в самом деле, что это? Это о чём? Какие магические способности он мог дать сыну? Или Южная рыба? Потомок Дракона и огненной Саламандрыи, вдруг, хладнокровная рыба? Ну, нет!
Выбор между Малым конём и Пегасом, безусловно, пал на Пегаса. И, таким образом, в сухом остатке остались Водолей и Пегас. Водолей нравился Паломе своей водной стихией, способной усмирить огонь дедушки и отца. А Пегас привлекал возможностью полёта, как бы доставшейся в наследство от бабушки и неё, матери.
Уверенность Паломы в возможности самой выбрать Созвездие для сына была так наивна, так трогательна. И в то же время Пока всё, что ни задумывала эта девочка, она смело брала осуществление в свои руки и у неё получалось! Касалось ли это её личных плановвыйти замуж за любимого наставника, или проблем мирового масштабасправиться со злом в лице Биаджино с помощью хоровода Созвездий. Разве что, её мечта стать Драконом не осуществилась. Да и тотолько потому, что она сама от неё отказалась.
июль 2020