- Столь любезная вашему сердцу церемония состоится, не волнуйтесь, ваше величество, -с откровенным пренебрежением заверил королевский маг. - Просто казнить будут точные копии сбежавших. Вы же знаете, я мастер творить идентичные людям мороки. Разницы никто не заметит, вы правильно сказали, что магов сильнее меня нет.
Король с облегчением упал в кресло, не забыв при этом аккуратно приподнять длинные полы камзола, чтоб не помять.
- Почему же вы не сказали мне об этом сразу? - возмутился он. - Я бы не нервничал все утро! Знаете, как это неприятно!
Эта детская жалоба резанула ухо лорда. Он сухо сказал:
- Я гонялся за похитителями все это время, - в принципе, это было правдой, ведь проникнуть в сон этой девчонки, да и охотиться в нем за ней было вовсе нелегко. - Неужели вы думаете, что я специально вас игнорировал? - спросил со зловещей обвинительной интонацией.
Король поежился, спросив себя, когда же наконец он сможет полностью подчинить себе этого упорного недотепу? Ведь это длится так много лет, а конца все не видно! Решив быть терпеливым, во всяком случае, пока, с явной фальшью отверг обвинение:
- Ну что вы, мой дорогой королевский маг! Этого не может быть в принципе! Но я вижу, вы очень устали, радея об интересах Аджии, поэтому милостиво вас отпускаю. Отдыхайте! Но помните: вы понадобитесь для имитации казни!
Скрипнув зубами, маг ушел, а король, с довольной улыбочкой проводив его пренебрежительным взглядом, откинулся на спинку кресла, уложил коротковатые ноги на стоящий перед ним расшитый шелками пуфик и язвительно пропел:
- Вот так-то, мой возомнивший себя всевластным маг! Похоже, сегодня тебя дважды щелкнули по зазнаистому носу - сначала те, кто смог вызволить осужденных из охраняемой твоими заклятьями тюрьмы, а теперь и я, указав, что ты такой же ничтожный мой слуга, как и все остальные! А ты даже не смог огрызнуться! Ха-ха-ха! И не думай, что на тебя нет управы! - довольный, он вызвал своего лакея и приказал подать завтрак. Пригласил на него и свою на все согласную фаворитку, желая вознаградить себя за треволнения этого неприятного утра, ведь к вечеру ему нужно как следует отдохнуть, чтоб выглядеть истинным королем Аджии, твердым и несгибаемым в своих решениях.
И пусть вместо клана Феллири будут казнены всего лишь мороки, об этом никто не узнает
- все те, кто невольно присутствовал при нападении на тюрьму неизвестных магов, уже мертвы, ничего никому не рассказав. Об этом он позаботился, он предусмотрительный. Пусть многие, в том числе и королевский маг, считают его недалеким, а попросту глуповатым, он вовсе не такой. Иначе никогда не смог бы спихнуть с трона родного брата и занять его место. Власть - это то, за что стоит бороться и ради чего стоит жить.
Лорд Кариссо порталом переместился к себе, не желая видеть в дворцовых коридорах придворных, сплошь лизоблюдов и подхалимов. Именно таких гнилых людишек и приближал к себе обожающий лесть Арустин Третий.
Оказавшись у себя, маг с яростью саданул кулаком по стене, ощутив нешуточную боль в ладони, и уныло признался, что и он оказался в столь неприглядной компании. Но как это могло произойти? Он же никогда ни перед кем не пресмыкался, отчего сегодня вытерпел откровенное хамство недалекого короля?
Было бы понятно, если бы он дал ему вассальную клятву, как все придворные, но он ничего подобного не делал. Тогда в чем же причина? Почему он безропотно сносит насмешки и издевки этого глупого бессовестного мальчишки?
Глава 18
Лорд Кариссо подошел к висевшему на стене овальному зеркалу в позолоченной раме, изучающе всмотрелся в свое отражение. Вроде все, как всегда, лишь залегшие под глазами мрачные тени говорили о бессонной ночи, вернее, о многих таких ночах, от одной-то ночи ничего бы ему не сделалось. Тогда что же происходит?
Он знал о ритуалах подчинения, но для этого нужны были гораздо более сильные, чем он, маги, то есть ритуал отпадает. Его можно опоить, он же человек, но на нем амулет, вмиг предупреждающий его о любой попытке отравления. В покоях короля он никогда не пил, еду во время трапезных брал только ту, что уже с общего блюда взял король, да и амулет молчал при этом. Тогда что?
Ну не может он, не может, с его самолюбивым и гордым нравом просто так сносить откровенное пренебрежение и насмешки Арустина!
Итак, нужно признать - на нем есть путы подчинения. И то, что он их не видит, еще ни о чем не говорит. Есть недоступные ему виды магии, и таких много. Но кто и когда мог их на него накинуть?
В Аджии таких магов нет, а в других странах? Неужто король за его спиной смог договориться с какими-то сильными магами других государств и те провернули эту гнусную аферу? Тогда он их непременно разыщет и покажет, как умеет мстить!
Но сначала найдет эту нахальную девчонку, чтобы примерно наказать! И лучшее для нее наказание - сделать ее своей наложницей до тех пор, пока она ему не надоест. Это надолго отобьет у нее охоту становиться поперед дороги и ему, и другим.
Время для этого у него еще есть, Арустин все равно ничего дурного ему сделать не сможет, защита не даст, да и не совсем же король дурак - лишаться своего самого сильного союзника! Впрочем, король считает его не союзником, а слугой, раз позволяет себе говорить ему «ты» и приказывать. Но и с этим он разберется, придет час.
Взглянув на свой наряд, лорд счел его вполне приемлемым для страшного зрелища. Черный камзол, отделанный черненым серебром, темно-серая рубаха, черные штаны и черные сапоги до колен. Завершали картину черные густые, без единого проблеска седины, волосы, раскинувшиеся по плечам. Мрачно и внушительно, вполне то, что нужно.
Открыв бутылку хорошего вина из южной Рондии, собственноручно купленного им в одном из тамошних винных складов, лорд выпил бокал и почувствовал себя намного лучше. Времени до казни было еще вполне достаточно, и он переместился в один из городских трактирчиков с весьма приличной кухней, заказал себе полноценный обед и неторопливо его съел.
Поскольку Кариссо был под мороком обычного простоватого горожанина, под которым приходил сюда всегда, то не удивился, услышав разговоры о странных событиях в королевском замке. И о сиянии, вдруг возникшем возле тюрьмы с пленниками, и странном шуме, но о том, что произошло в действительности, не знал никто. Выражалось и сочувствие осужденным на смерть, но шепотом и с оглядкой - люди боялись шпионов короля.
Маг никогда не занимался доносительством, поэтому на пустые пересуды внимания не обращал. Если возникала необходимость, он и сам умел карать так, чтоб другим неповадно было, но в этом случае не посчитал нужным вмешиваться. Пусть говорят, это никакого вреда королю не принесет.
Поймав себя на этой мысли, снова нахмурился. Он теперь что, и в мыслях служит этому жалкому ублюдку? Такое впечатление, что кто-то здорово поработал с его головой. Если дело так пойдет и дальше, то скоро он превратится в такого же подхалима, как и все придворные. Неужели кто-то настолько силен, что может уничтожить его как личность, оставив только видимость того человека, каким он был?
Осознав опасность, принялся вспоминать, где же он мог подвергнуться столь мощному воздействию. Что это не простая магия, было ясно сразу, скорее что-то сродни эмпатии. Но ведь он и сам владеет этим свойством, просто недостаточно его развивал за ненадобностью.
Решив быть вдвойне осторожным, закончил обед и вернулся во дворец. Пора было приступать к инсценировке казни. Медленно, пугая встречных, в горделивом одиночестве прошествовал через весь дворец к тюрьме, в которой должны были находиться заключенные.
Кивнув стоящим у входа сменившим прежних караульных стражникам, зашел внутрь. Там стояла мерзкая вонь немытых тел и испражнений, отхожего места здесь не было. Брезгливо зажав нос длинными тонкими пальцами, лорд взмахнул рукой, восстанавливая образы еще недавно находившихся здесь людей.
Перед ним появились и глава мятежного рода Феллири, и его члены, вовсе не знавшие о замыслах лорда Бурора по свержению короля, но, тем не менее, поплатившиеся за крамолу своих старшин. Всего сорок два человека, в том числе и несколько совсем маленьких детей. Мороки были точными копиями осужденных, не отличить.
А для магов, которые непременно будут присутствовать на казни, он добавит маленький, но важный для них штришок - ауры осужденных. Конечно, они не будут такими яркими и сильными, как у настоящих людей, но все это можно объяснить изнуренностью и слабостью пленников.
На свободе оставалось еще несколько человек из рода Феллири, но лорд не думал, что они будут пытаться освободить родичей. Это означало бы самоубийство, и только. Но на всякий случай по периметру площади, на которой был сооружен помост для казни, поставил сотню готовых ко всему стражников, да и верные королю маги тоже находились вокруг королевского трона.
Он закончил с мороками и вышел из помещения. Захлопнув дверь, вздохнул полной грудью и вдруг понял, что рад освобождению людей. Вообще после встречи с магинями что-то изменилось в его душе, но он не мог понять, что же именно. Никогда прежде он никого не жалел, и смертей повидал немало. Но теперь ему вдруг стало остро жаль обреченных на смерть детей и женщин. Да и мужчин тоже. И хорошо, что теперь это только их подобия, никакого отношения к живым людям не имеющие.
С площади доносился невнятный шум, значит, народ уже собрался. Он не стал перемещаться, как сделал бы прежде, чтоб эффектно в темной дымке появиться рядом с королем, а пошел пешком, внимательно вглядываясь во встречных и оценивая их чувства.
Аристократы, имевшие при себе амулеты, защищающие от ментального воздействия, поглядывали на него свысока, не догадываясь, что даже с магической защитой их чувства были для него как на ладони. Он слишком хорошо знал человеческую натуру, чтобы не понимать, что ими движет.
Сейчас все они поголовно испытывали страх, кто меньше, кто больше. После переворота все были уверены, что новый король будет свято соблюдать хартию вольностей дворянства, принятую в незапамятные времена, запрещающую казнить дворян, и мятежный род будет, в самом худшем случае, сослан в длительную опалу с изъятием в королевскую казну части имений. Но казни за крамолу всего рода от мала до велика никто их них и предположить не мог.
Хотя большая часть знати и теперь была уверена, что все это затеяно королем с одной лишь целью - запугать недовольных его правлением. Просто перед отрубанием голов глашатай зачитает королевский вердикт о помиловании, и только.
Но лорд Кариссо знал, что Арустин Третий не собирался никого прощать. Более того, на его предложение отдать малышей в другие семьи, король жестоко приказал:
- Выкорчевать грязное семя под корень! Мне такие подданные не нужны. - Заметив неприязненную гримасу своего мага, с обманчивой мягкостью пояснил свою непреклонность: - Вы же понимаете, Кариссо, что дети вырастут. И начнут мстить за своих близких. Так что дети - это всего лишь маленькие взрослые. Не будьте слюнтяем, лорд. В нашем положении это может стать роковой ошибкой.
Пропели трубы, возвещая начало разработанной лично королем зловещей церемонии. Маг прибавил шагу и через несколько минут встал подле королевского трона, расположенного на небольшом возвышении.
Будто ожидая этого, появился и Арустин Третий в кроваво-красном камзоле, украшенном золотом и сверкающем огромными бриллиантами, с малой королевской тиарой на голове. Величественно пройдя по оставленному для него среди толпы узкому коридору, огражденному до зубов вооруженными стражниками, сел на трон и разрешающе кивнул глашатаю. Тот принялся заунывно читать длинный приговор.
Королевский маг не слушал, внимательно вглядываясь в толпу. Ему показалось или среди пришедших посмотреть на казнь горожан оказалось слишком большое число магов в простых одеждах простолюдинов? Причем магов не Аджии, своих он знал наперечет, а из какой-то другой страны. Или даже нескольких стран?
Неужели бывший кронпринц смог организовать сопротивление? Или оставшиеся непойманными члены мятежного рода планируют освобождение родных? А, может, это дело рук тех глупых девчонок, что напали на него вчера?
Встрепенувшись, он прикрыл глаза и попытался отыскать среди толпы народа след своей магии, украсившей нос бившейся с ним девицы. Ничего не обнаружил и неожиданно для себя самого огорчился. Тут же сделал вполне логичный вывод, объясняющий его недовольство подобной ерундой - просто он хотел поймать ее без особых усилий. Не получилось. Но это далеко не конец: не вышло сегодня, удастся завтра.
Наконец глашатай окончил чтение, и король кивнул, веля выводить на площадь государственных преступников. Стражники, грубо подгоняя древками алебард бывших аристократов, пригнали к помосту толпу оборванных изможденных людей.
Толпа ахнула. Никто не ожидал, что со знатными дворянами будут обращаться хуже, чем с разбойниками и ворами. Женщины в разорванных грязных платьях, через дыры которых позорно сверкали голые ноги, а кое у кого и тело, стыдливо смотрели в землю, не рискуя поднять взгляд. Многие держали за руки детей, испуганных и заплаканных. Самых маленьких несли на руках мужчины, зло глядевшие на короля.
По площади пронесся сочувствующий гул, тут же смолкнувший под тяжелым взглядом Арустина Третьего. Но многие еще надеялись на монаршую милость и спокойно ожидали продолжения, не веря, что им доведется узреть настоящую казнь.
Король взмахнул белоснежным платочком с вышитыми на нем вензелями и небрежно бросил палачу, уже стоявшему наготове возле плахи:
- Начинайте!
Первым к плахе вышел глава рода лорд Бурор. Отдав малыша, которого он держал на руках, ближайшему из родичей, он посмотрел в сторону короля и выкрикнул:
- Долой узурпатора!
Его тут же толкнули на плаху, и палач быстро взмахнул топором. Ручьем хлынула кровь, далеко вокруг разнеся запах смерти. Голова отлетела наземь далеко от помоста, еще вращая глазами и кривя ртом, будто что-то хотела сказать.
Народ ахнул. Заголосили женщины. Те люди, что были рядом с помостом, в ужасе отшатнулись на несколько ярдов, дальше отойти не позволили стоявшая за ними плотной стеной толпа.
Люди волновались, кричали, взывали о пощаде, но на помост выталкивали все новые и новые жертвы. Когда под топор палача попали маленькие дети, из толпы раздались громкие обвинения в жестокости.
Но его величество король Аджии Арустин Третий с откровенным удовольствием смотрел на разворачивающееся перед ним действо, только что не улыбался. Лорд Кариссо с мертвым выражением лица стоял рядом, не позволяя себе ни единым жестом дать понять свое отношение к происходящему. Но вот был казнен последний представитель рода Феллири, которому едва исполнилось несколько месяцев от роду, и король поднялся, давая знак народу расходиться.
Вполне довольный показательной казнью, его величество танцующей походкой двинулся ко дворцу, маг пошел следом, не понимая, для чего собрались здесь чужеземные маги и стоит ли говорить об этом кровожадному королю. Внезапно перед Кариссо оказался незнакомый мужчина, явно маг, и лорд быстро сжал ладони, активируя магию и готовясь к любым неприятностям. Но тот лишь взглянул ему в глаза и молча поклонился.
«Вот оно что!» - догадался Кариссо. Маги ничего не предприняли, потому что поняли -казнили не людей, а их подобие! Но для того, чтоб разглядеть поддельные ауры, нужно быть намного его сильнее, а среди незнакомцев он никого сильнее себя не видел! Неужто они умеют объединять свои силы так же, как и вчерашние девчонки?
Это неприятное открытие не добавило ему настроения, поскольку сводило на нет все его преимущество в силе, но зато и несколько успокоило - в ближайшее время нападений ему можно не опасаться: маги явно решили, что спасение мятежного рода - его рук дело.
Зайдя во дворец, король с нарочито подчеркнутой любезностью пригласил своего мага к себе:
- Мой дорогой друг, отметим в тесном кругу небольшую, но столь важную победу?
По мнению лорда Кариссо, праздновать было совершенно нечего, но он согласился. В последнее время он, будучи в постоянных разъездах, и без того слишком часто вынужденно пропускал приглашения его величества, отчего многое из того, что ему стоило непременно знать, проходило мимо. А это опасно и для него, и для Аджии.
В малом зале для королевских аудиенций оказалось несколько десятков мужчин, среди них присутствовали и знакомые Кариссо маги. Многие из них были, как и королевский маг, в черных одеждах, хотя обычно черное не носили, предпочитая более приятные глазу расцветки. Это траур по казненным?
Все присутствующие были задумчивы и даже мрачны. Зато король просто сиял, излучая самодовольство. Он весело продефилировал в центр комнаты, к большому столу, накрытому ярко-красной, напоминающей о пролитой крови, скатертью. На столе выстроилась добрая дюжина разномастных бутылок с выдержанным красным вином в окружении блюд с легкими закусками.