Это просто потрясающий подарок, Даллас, сказала ей Пибоди.
Да, это правда. У Тэнди даже слезы навернулись на глаза. Ей так повезло, что у нее есть такая замечательная подруга, как вы.
Чертовски верно.
«Это всего лишь деньги, напомнила себе Ева, расплачиваясь за покупку. Всего лишь чертова уйма денег». Пока она приходила в себя от ценового шока, Тэнди и Пибоди болтали о детях, о смотринах детского приданого, обо всяких приспособлениях по уходу за детьми. Когда они перешли к кормлению грудью, Ева решила, что с нее хватит.
Нам пора. Убийства и всякая такая ерунда.
Я так рада, что вы заглянули, и дело не только в покупке. Я просто не могу дождаться субботы, когда у нас будут смотрины детского приданого. Моя светская жизнь стала несколько скудна в последнее время, призналась Тэнди с беспечным смехом. В моем календаре приданое для ребенка Мэвис значится как центральное событие, а справа и слева ничего. Если не считать дня рождения. Она многозначительно погладила себя по животу. Кресло будет доставлено накануне, к полудню. Если вдруг возникнут какие-нибудь проблемылюбого рода! позвоните мне сюда.
Я так и сделаю. Спасибо, Тэнди.
До скорого!
Выйдя из теплого, наполненного благоуханием и музыкой помещения на холодную, ветреную, шумную улицу, Ева ощутила блаженство.
Который час, Пибоди?
Э-э-э, наверное, уже тринадцать тридцать.
Мне хочется пойти прилечь в темной комнате.
Но
На дежурстве, Пибоди, отдыхать не полагается. Даже травмированным. Придется довольствоваться чипсами.
Мы поедим? Пибоди чуть не запрыгала от радости. Нам надо чаще ходить за покупками.
Типун тебе на язык.
4
Ева не знала о чем это говорит, но она лучше чувствовала себя в морге, чем в детском магазине. А в общем, ей было все равно, кто и что о ней подумает. Холодные белые стены, запах смерти, пробивающийся сквозь сдобренный хвоей запах дезинфекции, все это было ей хорошо знакомо.
Она толкнула тяжелую дверь и вошла в прозекторскую в тот самый момент, когда Моррис переносил мозг Бика Байсона из его черепа на весы.
Итак, два по цене одного, как я вижу.
Моррис в прозрачном пластиковом балахоне поверх очередного щегольского костюма ввел данные в компьютер и перенес мозг на поднос. Моррис был невысок ростом, но хорошо сложен, и шоколадный костюм с рубашкой цвета старого золота прекрасно сидел на нем. Он выглядел удивительно сексуально: темные, чуть раскосые глаза и черные, как смоль, волосы, заплетенные в тугую косу.
Вот и я так думаю, согласилась Ева. Ты подтверждаешь? Тот же метод, тот же убийца?
Травмы нанесены с большой физической силой. Другими словами, удары он наносил с плеча. Связал по рукам и ногам. Буду очень удивлен, если эксперты не подтвердят, что изолента в обоих случаях взята из одного мотка. Смерть в результате удушения в обоих случаях. Мужчина был парализован электрошокером: полный контакт прямо над грудиной. Имеются также, как ты уже отметила в своем отчете на месте, синяки и ссадины на костяшках пальцев. Он сопротивлялся. Я извлек несколько кусочков керамики из его спины и ягодиц.
Разбитая лампа. Похоже, он схватил ее в спальне, вышел в большую комнату, пытался использовать ее как оружие против нападающего.
Никаких посмертных травм не было в обоих случаях. Когда убийца с ними покончил, он там больше не задерживался. Сексуального насилия не было в обоих случаях. Убитая женщина
Моррис обтер обработанные изолирующим составом руки и подошел к столу, на котором лежала обнаженная и обмытая Натали с биркой на ноге.
Это не твой фирменный разрез, заметила Ева, нахмурившись и внимательно изучая тело.
Глаз-алмаз у тебя, Даллас. Глаза самого Морриса задорно блеснули. Нет, я наблюдал за работой нового патологоанатома. Наш лозунг: «Умри, но научись». Женщину перед смертью пытали. Пальцы сломаны. Угол смещения пальцев указывает на давление спереди назад. Моррис поднял свою собственную руку, схватил мизинец другой рукой и потянул его назад и вниз. Эффективно и очень больно.
Ева вспомнила, как ей было больно, как она задохнулась и впала в шок, когда отец сломал ей руку.
Да, это очень больно.
Ожоги. Плечо, живот, подошвы обеих ног. Похоже на контактные ожоги, нанесенные каким-то лазерным инструментом. Видишь, следы круглой формы. Нужно было не просто прикасаться, а нажимать очень сильно, очень твердо, чтобы не только прожечь кожу, но и оставить столь глубокий след.
Ева надела очки-микроскопы, чтобы рассмотреть получше.
Следы, очень четкие, почти нет наплывов. Ее ноги были туго связаны в лодыжках, но она должна была дергаться и уклоняться, пока он ее жег. Значит, он держал ее за ногу. Держал с силой, наваливался всем телом, чтобы она не дергалась. Да, он очень серьезно относится к своей работе. Ева стянула с себя очки. У нее нос сломан.
Зря очки сняла. В микроскопах можно рассмотреть деталировку гематом по обе стороны ноздрей.
Моррис взял пару, которую сняла Ева, и протянул их Пибоди, когда Ева указала на свою напарницу.
Нацепив очки, Пибоди наклонилась.
Вижу только большую массу лопнувших кровеносных сосудов. Она нахмурилась, сосредоточилась, когда Моррис подсветил точечным фонариком кожу сбоку от носа Натали.
А, да, теперь вижу. Я бы, наверно, не заметила, но теперь вижу. Он заклеил ей рот, а потом зажал нос. Сильно сжал большим и указательным пальцами. Перекрыл доступ воздуха.
Со сломанным носом ей и без того было очень трудно дышать. Он сделал так, чтобы ей было еще тяжелее.
Допрос с пристрастием, сказала Ева Моррису. Если бы это было просто садистское убийство, порезал бы ее, сломал бы больше костей, пожег бы еще больше, и ожоги были бы более обширными. Скорее всего, было бы сексуальное насилие или травмы груди и гениталий.
Согласен. Он просто хотел причинить ей боль. С мужчиной он сократил программу, пыточную часть пропустил. От драки перешел прямо к удушению.
Потому что женщина сказала ему все, что ему нужно было знать, дала ему то, что требовалось, заключила Пибоди.
А мужчина должен был умереть, потому что женщина сказала убийце, что ее жениху известно то же, что и ей. Или он видел то же, что и она. Мотив в ней, тихо сказала Ева.
В управлении Ева сидела у себя в кабинете за письменным столом, поглощая кофе и добавляя данные к своему первоначальному отчету. Она еще раз позвонила в контору окружного прокурора, спросила, как насчет ордера. Выслушала в ответ обычные отговорки.
Адвокаты, подумала она. Адвокаты аудиторской фирмы внесли ходатайство о блокировании ордера. У них это выходило автоматически, как коленный рефлекс. «Ничего неожиданного, твердила себе Ева. Ордер они все равно получат, но скорее всего не раньше конца рабочего дня».
Она позвонила в лабораторию, чтобы поторопить их с работой. У нее это тоже было нечто вроде коленного рефлекса. Ответ она опять получила стандартный: вещественные улики изучаются. Мы не волшебники. И так далее, и тому подобное.
Итак, на руках у нее два трупа. Жених и невеста, убиты каждый в своем доме, в нескольких кварталах друг от друга, с интервалом примерно в час. Сперва женщина. Один и тот же работодатель, но разные отделы. Насильственная смерть, пропавшие компьютеры и диски.
Никаких врагов.
Убийца не мог обойтись без средств передвижения, думала она. Невозможно пехом тащить на себе компьютер от одного места преступления к другому. Ева, хмурясь, проверила входящую почту: может, Пибоди уже установила, какого типа компьютеры были в собственности убитых. Оказалось, что ее надежная напарница уже скопировала для нее список компьютеров, зарегистрированных на обоих. Два настольных, два карманных. В список не входили электронные записные книжки, не требовавшие регистрации в Службе компьютерной охраны. Наверняка у убитых были такие книжки. Но книжек, как и компьютеров, на месте преступления не оказалось. В обоих случаях.
«Хорошее оборудование и довольно компактное», решила Ева, изучая модели. Но она как-то слабо себе представляла убийцу, втаскивающего компьютер Натали Копперфильд вверх по пожарной лестнице в квартиру Бика Байсона.
Нет, у него была машина для транспортировки. Компьютер Натали он надежно запер, пока заканчивал свою ночную работу.
Где же он запарковался? Может, он живет где-то поблизости? Он работает один?
Принес изоленту с собой, скорее всего, и электрошокер тоже, а также лазерную указку или что он там использовал для ожогов. Подготовился. Но орудие удушения и в том, и в другом случае находил на месте. Значит, полагался на случай.
Он знал, что в доме первой жертвы нет ни камер наблюдения, ни сигнализации. Знал, что дом второй жертвы охраняется гораздо лучше. Значит, он все изучил заранее. Опять-таки подготовился. А может, уже бывал раньше в обоих местах? Еще до убийства? Может, имел личные контакты с убитыми?
Ева встала, подготовила свою доску и снова села, повернув кресло так, чтобы видеть лица своих мертвецов.
Что ты знала, Натали? Что у тебя было? О чем ты догадалась? Что бы это ни было, ты встревожилась.
Сказалась больной утром в день убийства. Вставила новый замок с «глазком», хотя всего через несколько месяцев собиралась выехать из этого дома. Да, ты была встревожена.
Но не настолько, чтобы сказать сестре или начальнице, с которой якобы поддерживала дружеские отношения.
А вот Бик пришел на работу в то утро. Возможно, не был так сильно встревожен. Возможно, хотел проверить, откуда ветер дует.
А Натали была не настолько встревожена, не настолько испугана, чтобы попросить жениха при-ехать, не оставлять ее одну на ночь.
Она не опасалась за свою жизнь, несмотря на нож в спальне. Взволнована, расстроена, встревожена насторожена. Но она думала, что ее жизни ничто не угрожает. Наверно, чувствовала себя глупо, даже стыдилась себя самой, когда принесла в спальню нож. Но не была настолько испугана, чтобы позвонить в полицию или хотя бы переехать к жениху на пару дней.
Может, она над чем-то работала. Ей хотелось остаться одной, чтобы было тихо, чтобы никто не мешал, не отвлекал. Но вот стемнело, и Натали стало тревожно.
Чтобы освежить свою память, Ева вызвала на экран и прослушала запись с мобильного телефона Палмы.
Привет, Нэт!
Палма? Ты где?
Где-то над Монтаной. Линия ВегасНью-Йорк, помнишь? Челночные рейсы. Туда-сюда, туда-сюда. Все билеты проданы. Я вернусь в Нью-Йорк поздно, ты не против, если я к тебе вломлюсь? Не передумала?
Конечно, нет! Я очень хочу тебя увидеть. Я соскучилась.
Я тоже. У тебя ничего не случилось?
Нет. Нет, просто мне о многом надо подумать.
Ты поссорилась с Биком?
Нет, у нас все в порядке. Просто много чего происходит. Послушай, ты завтра свободна?
После такой смены? Можешь не сомневаться. Может, плюнешь на работу и устроим девичник?
Я с удовольствием. Мы могли бы походить по магазинам.
Свадебные планы?
Ага. И я могла бы прояснить мозги, может, кое-что обсудить с тобой.
Собираешься перебежать под другие знамена?
Что? Нет, ничего подобного. Дело в том, что
Черт, опять меня вызывает кресло 5А.
Иди. Поговорим завтра утром. Нет, погоди, у тебя есть новый ключ и код? Я тебе послала сегодня утром.
Конечно, есть, не волнуйся. У тебя такой усталый вид, родная. Что О, ради всего святого! И как не надоест трезвонить? Извини, Нэт.
Ничего страшного. Иди. Скоро увидимся. Палма, я так рада, что у нас будет время поговорить!
Я тоже рада. Оладушки на завтрак?
Можешь не сомневаться.
Пока!
«У жертвы явный стресс, подумала Ева. Даже не нужно проводить голосовой анализ». Она это слышала и видела по глазам Натали. Не страх, а напряжение и усталость.
Она собиралась сказать сестре, что ее тревожило. Рассказать ей все в подробностях, как она, Ева в этом не сомневалась, все рассказала жениху. Палме повезло, что ее не было в городе в момент совершения убийств.
Натали нужен был совет. Она искала, с кем бы поделиться своей ношей. «Я это знаю, я это обнаружила, я это подозреваю. Я не знаю, что мне следует делать».
Закрыв глаза, Ева восстановила в памяти квартиру Натали. Аккуратная, типично женская. Все подобрано со вкусом, все гармонично. Вся одежда, которую Ева перебрала в шкафу, была выдержана в одном определенном стиле. Трудолюбивая бухгалтерша, практичная и организованная. Новый замок. Осторожная и предусмотрительная.
Что бы у нее ни было, что бы она ни узнала, это случилось совсем недавно. Натали Копперфильд производила на Еву впечатление женщины, которая обычно хорошо знала, что ей думать и что ей делать.
Может, она поделилась информацией еще с кем-то, кроме жениха. Если так, вероятно, она сказала не тому человеку.
Взяв предоставленный ей список, Ева начала стандартную проверку коллег убитой и руководящего персонала фирмы. Потом она позвонила Пибоди по внутреннему телефону.
Отыщи и прокачай всех жильцов в доме Копперфильд. Может, она видела что-то дома или по соседству.
Я как раз собиралась этим заняться. Только что перечитала показания соседей из обоих домов. На поверхностиничего.
Значит, мы должны спуститься в глубину. Я получила «зеленый свет» на исследование их финансов. Займусь этим.
Они не были шантажистами. Нет таких флюидов.
А мы все равно проверим.
Флюидов нет. С этим Ева была согласна. И все же она вывела на экран личное дело Натали. Она нашла именно то, чего можно было ожидать от человека такой профессии. Организованная, бережливая, никогда не превышала кредит. Иногда позволяла себе пройтись по магазинам. Один раз, три месяца назад, выложила кругленькую сумму в ателье «Белая свадьба» за платье, фату и белье.
В квартире никакого подвенечного наряда не было. Ева сообщила об этом Пибоди.
Его надо подгонять по фигуре, объяснила напарница. Оно, наверно, осталось в ателье. Примерки обычно прекращаются за неделю до дня икс.
А, да, верно. И все-таки давай проверим.
У меня пара случаев хранения нелегальных препаратов. Жилец с первого этажа в доме убитой. Паули Майкл. Последний случай три года назад. В доме убитого буйство в пьяном виде и мелкие магазинные кражи. И то и другое довольно давно.
Я проверяла ее финансы. Перешлю тебе данные, ты их сохрани. А я пойду в ОЭС, проверю, что они сумели вытащить из ее мобильника.
Я могу сходить в ОЭС.
Хренушки. Не пущу я тебя туда обжиматься с Макнабом.
У-у-у.
Прокачай имена, Пибоди. Если что-то выскочит, звони мне. Если нет, перешли данные мне на рабочий компьютер и на домашний. Когда закончишь, можешь считать себя свободной. Можешь идти домой и хватать его за задницу.
Да у него почти не за что хватать, но то, что есть
Ева отключила связь, чтобы избавить себя от подробностей. Чтобы добраться до отдела электронного сыска, она предпочла эскалаторы и тем самым избавила себя от толкотни в лифте. В пересменок лифт превращался в душегубку, полную тел и запахов. На эскалаторах тоже было несладко: здесь тоже было полно полицейских, заступающих на смену, уходящих со смены, подозреваемых, которых вели на допрос. Ева пробралась к выходу и последний марш преодолела по лестнице. Она вошла в коридор электронного отдела, и ее буквально ослепили кричащие завитушки цвета «электрик» на интенсивно-розовом фоне. Только один человек на светеЙен Макнабмог назвать такое рубашкой.
Я хочу знать, где ты покупаешь все эти вещи?
А? Что? Привет, Даллас.
Потому что я хочу не допустить смертельной ошибки и попасть туда хотя бы ненароком. Ева вытащила из кармана несколько монет. Купи мне банку пепси у этой гадостной штуки, которую люди называют торговым автоматом.
Без проблем. Он на лету подхватил брошенные ему монеты.
В одном Пибоди, безусловно, была права: хватать там было особо нечего. Он был сложен, как тростинка, одевался, как цирковой клоун, но у него была душа хакера.
Гладко зачесанные назад и стянутые на затылке в хвост светлые волосы оставляли красивое и дерзкое лицо открытым. В левом ухе поблескивало множество серебряных колечек. Ева удивлялась, как они не оттягивают ему голову на сторону.
Мне досталось твое дело, сказал он и бросил ей банку пепси. Как раз на обратном пути с пит-стопа. Собирался тебе позвонить.