- И что, действительно каждый год проводили?
- Еще как! Это было главное городское событие, к нему целый год готовились. Зеваки съезжались со всей Англии. Бульдогов заранее натаскивали. Быка ночь держали в сарае, а утром, по сигналу колокола, выпускали. Если он был не очень свирепый, по-всякому его бесили. В результате бык бежал через весь город за идиотами и собаками. А на этом самом мосту на него набрасывались толпой и скидывали в реку. Ну а потом вылавливали, если надодобивали и тащили на остров, где жарили на костре и коллективно пожирали. Потом еще два города тоже такой праздник собезьянили, но там все было не так пафосно.
- А почему прекратили?спросила я. Мне нравилось слушать Тони, нравилось смотреть на него, когда он говорит. И я прекрасно отдавала себе отчет, что если бы не Маргарет, ничего этого бы не было. Я мучительно пыталась бы его понять, по двадцать раз переспрашивая, а он думал бы только о том, скорей бы эта каторга закончилась.
- Видимо, решили, что это слишком жестоко. Правда, в последние годы осенью стали проводить Георгианский фестиваль.
- Георгианский? В честь святого Георгия, что ли?
- И в честь него, и в честь королей Георгов. Святой Георгийпокровитель Англии. Да, так вот, по улицам на платформе с колесиками везут чучело быка из картона. Потом его торжественно сжигают на Лугах. Сумасшедший дом. Но весело. А вообще тут постоянно какие-то праздники, ярмарки, фестивали. Ты любишь ярмарки?
- Люблю, - призналась я.Карусели, мороженое, шарики.
- Тогда приедем сюда на Иоаннов день. Я куплю тебе шарик, круглый кислый леденец на палочке, и мы будем кататься на каруселях. На лошадках. Хочешь?
Он издевается? Хочу ли я? Я даже отвечать не стала, только фыркнула и кивнула.
- Я тоже люблю. Нас с братом бабушка водила на все ярмарки. Родители вечно заняты были. Сейчас ей уже девяносто, представляешь?
- Так ты отсюда?наконец догадалась я.Вот почему ты так хорошо здесь все знаешь?
- Да. Наш дом был на другом краю города, но его уже нет. Сгорел, когда я еще в школу ходил. А мы переехали поближе к маминой родне, в Бостон. - Тони посмотрел на часы.Кажется, уже пора найти место для ужина. Что бы ты хотела?
Вот онтот самый щекотливый момент. Нет уж, давай-ка ты сам.
- В смысле?
- Ну, мы можем пойти в нормальный ресторан с нормальной едой. А можем пить пиво и есть рыбу с картошкой.
- Это зависит от - я умышленно сделала паузу, ожидая, чем заполнит ее он. И он меня понял!
- Света, я думал, что в России женщины не так сильно больны всякими феминистическими глупостями. Если я приглашаю даму в ресторан, я ее угощаю. Не волнуйся, это тебя ни к чему не обязывает. А если переживаешь за мой кошелек, то в этом городе нет таких ресторанов, которые меня разорили бы.
- Тогда пиво, - я вздохнула с облегчением и где-то с грустью. Он делался все лучше и лучше, а я все больше понимала, что «нет, ты не для меня».Только я хочу в такой бар, чтобы
- Понятно, аутентичный. Идем.
===========================================
Мы подошли к чистенькому беленькому домику, внутри которого неожиданно притаился настоящий ад. Ну, или, по крайней мере, то, что отвечало моим представлениям о средневековом притоне. Свечи, закопченный потолок с низкими балками, деревянные столы и скамьи, оловянная посуда. Кружки с пивом разносили официантки, одетые в костюмы барочных проституток.
Мы сели за стол в углу, сделали заказ.
- Все хочу спросить, - Тони наклонился ко мне.Питер предупреждал, что у тебя плохо с английским. И Джонсон просил говорить медленнее, чтобы ты лучше понимала. Но у тебя великолепный английский, даже совсем без акцента. Разве что жаргон почти не знаешь.
Упс Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу!
- Я давно уже учу английский.В конце концов, в темноте не видно, что у меня опять горят уши.Читаю почти свободно. И говорю. Только понимала до сих пор действительно не очень хорошо. Смотрела фильмыне помогало. Наверно, надо было полностью погрузиться в среду. В первый день было просто ужасно, а потом как будто щелкнуло что-то. Слушаюи понимаю. Практически все. Ну, может, кроме отдельных слов.
Последнее было враньем, понимала я абсолютно все, но звучало правдоподобно.
Нам принесли жареную рыбу с картошкой, но не пиво, а элькак оказалось, здорово крепкий. Какое-то время мы молча ели, украдкой посматривая друг на друга. С каждым глотком мне становилось все грустнее. Ну почему, Дорогое Мироздание, у тебя такое странное чувство юмора? Почему ты подбрасываешь мне мужчину, который до безумия нравится мне с первого взгляда, и при этом я точно знаю, что моим он никогда не будет? Чтобы я в очередной раз прониклась своей ущербностью?
- Расскажи мне о себе, Света, - Тони отложил вилку, вытер губы салфеткой и осторожно коснулся моих пальцев. Я вздрогнула.Я знаю только, что ты живешь в Петербурге, с детства дружишь с Люси и что ты не замужем.
Люси? Ну а почему бы, собственно, и нет? Люси так Люси.
- А что ты хочешь знать?
Отблески свечи мерцали в его глазах, как звезды дальнего космоса. У меня закружилась голова.
- Все, что ты захочешь рассказать.
- Ну хорошо, - я пожала плечами и допила эль. Не успела я поставить кружку, официантка уже стояла рядом со следующей. Я кивнула в ответ на ее немой вопрос, и здоровенная кружка тут же оказалась передо мной на столе.Мне тридцать два. Я архитектор. Но сейчас у меня нет постоянной работы, только частные заказы. Живу одна. Да, не замужем, детей нет. Родители умерли.
- А раньше не была замужем?
- Нет. То есть был гражданский брак. Четыре года.
- Гражданский брак? Ты имеешь в виду брак без регистрации или без венчания в церкви?
- Без регистрации. Венчают у нас только тех, кто уже состоит в официальном браке. Хотя, конечно, можно договориться и так, но это уже нарушение правил. Церковный брак без регистрации государство вообще браком не считает.
- Понятно. У меня тоже был такой гражданский брак. Пять лет жил с девушкой. Хотел на ней жениться по-настоящему, завести детей. Но она не хотела. Ей и так было хорошо. Она чувствовала себя свободной. Потом еще один раз почти уже совсем женился. На другой. Но тоже не сложилось.
- Почему? Если не секрет, конечно.
- Не секрет. Она была из знатной семьи. Не очень богатой, но древнее Вильгельма Завоевателя. А мои предкисамые простые крестьяне. Поэтому она очень сильно задирала нос и считала своим долгом учить меня жизни. Хотя была на десять лет младше. Мне, кстати, как Питерутридцать семь.
Хотя я и знала, что они учились вместе с Питером, все равно удивилась. Он выглядел моим ровесником, если даже не младше. У некоторых в этом возрасте уже внуки есть.
- Так что вот Последние четыре года я один. Ну, не буду врать, не абсолютно один, есть знакомые, но все это несерьезно.
Мне как будто кулаком под ребра врезали. Да. Несерьезно. И мы с ним еще поедем на ярмарку. И еще куда-то он предлагал. И это тоже будет несерьезно. Хотя бы уже потому, что 31 августа в 14.00 ты, Света, сядешь в самолет и Так что просто лови момент. Пусть для тебя это тоже будет несерьезно.
- Ну, а ты?спросил Тони.Почему ты рассталась со своим другом?
- Просто он был не мой человек. Сначала казалось, что очень сильно его люблю. Да, наверно, так и было. Но потом поняла, что мы просто живем в одном доме, каждый сам по себе. На самом деле он очень хороший, мы вообще не ссорились. И я о нем только самое лучшее вспоминаю, но
- Но это ведь здоровокогда можешь вспоминать без боли, правда? - Тони накрыл мою ладонь своею.Хотя все равно грустно, конечно.
- Да, это здорово, - согласилась я, радуясь, что он меня понимает.Кстати, если бы не он, я бы сюда не приехала. У меня же нет постоянной работы, постоянного дохода, и он согласился быть моим спонсором. Фиктивно, конечно, но иначе мне, наверно, не дали бы визу.
- Так, значит, я должен быть ему благодарен.
Тони, Тони, зачем ты это делаешь? Зачем ты так ведешь себя со мной?
- И что, сейчас у тебя никого нет?
- Никого. Уже третий год.
Наверно, мне не стоило этого говорить. Наверно, я поставила себя в заведомо зависимое положение, но играть в какие-то глупые игры не хотелось.
- А можно спроситьпочему? Не поверю, что тобою никто не интересуется.
- Скорее, я никем не интересуюсь.
- До сих пор переживаешь?
- Нет. Просто никто не нравится, наверно. А может, боюсь опять сильно влюбиться и через какое-то время понять, что снова ошиблась. После этого не обида, не разочарование, а ужасная пустота.
- Ты странная женщина, Света. Обычно люди не хотят любить, потому что боятся быть брошенными, отвергнутыми. А тынаоборот, боишься разлюбить сама.
- Да, наверно, странная. Что делать?
Он не ответил, потому что снова подошла официантка с кружками. А когда она исчезла, мы заговорили уже о другом. О чем попалоо религии и истории Англии, о футболе и любимых блюдах, о соцсетях и о котиках (как же без котиков-то!).
- Слушай, а как мы обратно поедем?спохватилась я, слизывая с губ пенные усы.
- На такси.
- А машина?
- А что ей сделается? Завтра приеду на автобусе и заберу. Мне все равно сюда по делам надо.
- Вот любопытно, а почему ты ничего не спрашиваешь о России?поинтересовалась я.Не интересно, или это какая-то непристойная тема?
- А что я должен спрашивать?усмехнулся Тони.Как поживает мистер Путин? Так вряд ли ты с ним лично знакома. Что еще? Про медведей, как Салли? Про санкции? Про Крым и Украину? Наверно, мне было бы интереснее спросить у австралийца про утконосов и кенгуру. Нет, конечно, сначала мы спрашивали что-то у Люси, но вряд ли ты сейчас расскажешь что-то такое, чего я еще не знаю и о чем очень хотел бы знать. Понимаешь, Света, во всем мире есть только две страны, граждане которой свято верят: весь мир, просыпаясь утром, первым делом думает: «а что там у русских или у американцев?». Но ты не переживай, когда-то и англичане думали, что весь мир заботят только их дела.
- Тогда скажи вот что, Тони, - эль сделал меня не слишком деликатной.Тебя не смущает, что ты работаешь на своего друга?
- Это работа ничем не хуже любой другой. Просто работа. Когда пьем в баре, едем на рыбалку или сидим за парадным столом в Скайхилле, мы с Питером друзья. А когда в конторе обсуждаем доходы и расходыон мой босс, а я его служащий. Не вижу ничего обидного. Финансово мы после университета были на одном уровненикаком. Он добился многого, яменьшего, значит, не так сильно старался. Переживать, что он более высокого происхожденияглупо.
- А где ты работал раньше?
- В большой страховой компании. Но Питер платит больше. И работа интереснее. К тому же я все-таки не прислуга. Вот ты знаешь, что предки Джонсона служили в Скайхилле еще при предыдущих графах?
- Да, Люська Люси говорила.
- Граф Роберт отправил его в академию дворецких за свой счет. Ему тогда было уже тридцать восемь. Джонсону, я имею в виду. И он там был далеко не самым старым. Это, между прочим, очень престижное образование, спрос на таких специалистов огромный. И, тем не менее, Питер никогда не посадит Джонсона за свой стол. Просто это не принято. Хотя Джонсон, ко всему прочему,магистр философии, историк, специалист по средневековой Англии. Или тот же Бобан - пишет диссертацию по литературе. А у нас с Питеромтолько дипломы бакалавров и дополнительные программы MBA. Кстати, у тебя телефон пищит.
Я достала мобильник и обнаружила три смски от Люськи, отправленные с промежутком в полчаса.
«Эй, ты где?»
«Где ты опять?»
«Черт тебя подери, где тебя носит?»
Я ответила: «Я в баре с Тони».
В ответ графиня прислала непечатное слово и мерзко ухмыляющийся смайлик.
Эль настоятельно просился на волю, я встала, и меня качнуло.
- Тебе плохо?вскочил Тони.
- Нормально, - пробормотала я.Выйду на минутку.
- Тебя проводить?
- Не надо.
Я добрела до туалета, стараясь идти строго по прямой. Туалет был довольно чистенький, приятно пахнущий освежителем, поэтому просидела я там долгопока кто-то не начал ломиться в дверь. Зато стало получше.
Тони уже начал нервничать.
- Света, кажется, нам пора. Это светлый эль, он довольно крепкий с непривычки. А ты три кружки выпила.
- А сколько в кружке?
- Пинта. Пол-литра и еще немножко.
Ничего себе! Вот ведь идиотканажраться на первом свидании!
Пока Тони расплачивался и вызывал по телефону такси, я сидела, старательно фокусируя взгляд на затылке блондинки за соседним столиком. Кто-то когда-то рассказал мне, что так можно уменьшить опьянение. Прием не сработал, но пока мы ждали на улице машину, ночная прохлада более-менее привела меня в чувство. По крайней мере, голова кружилась уже меньше.
В такси Тони взял меня за руку. Я закрыла глаза и прислонилась виском к его плечу. Поцелуй был таким легким, как будто моих губ коснулось крыло мотылька. Я улыбалась и чувствовала, что таю, как сливочный пломбир в жаркий день. Всю дорогу я не открывала глаза и хотела только одногоехать вот так бесконечно.
- Приехали, - прошептал Тони мне на ухо. Такси стояло все у той же калитки. Мы шли через цветники к дому, по-прежнему держась за руки. Было темно, как никогда не бывает в городе. На небе ни звездочки, только смутные очертания месяца сквозь дымку тумана и фонарь у парадного входа.
- Кстати, Джонсон закрывает дверь в девять часов вечера. И открывает в семь утра. Комендантский час.
- Почему ты мне не сказал?испугалась я.И что теперь?
- Если бы сказал, ты бы уже в восемь начала страдать, что не успеем. Теперь у нас два варианта. Позвонить ему или
- Или?..я знала, что он скажет, но все равно спросила.
- Или пойти ко мне.
Я представила, как заспанный и недовольный дворецкий в халате на пижаму после пятидесяти звонков открывает нам дверь, смотрит на меня, поджав губы Ну уж нет!
За яблоневым садом видна была тусклая лампочка, горевшая под козырьком гаража. Мы остановились у прилепившейся к торцевой стене лестницы на второй этаж, которая вела к конторе и квартире Тони.
Внезапно он подхватил меня за талию и поставил на первую ступенькутеперь мне не надо было задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза.
Когда-то давным-давно, мне было лет пять, наверно, я спросила маму: как люди узнают, что им уже надо поцеловаться. Никак, засмеялась, мама. Они просто знают, что пора. Потом я поняла, что мама выбрала не совсем правильное слово. Ничего такого люди не знают. Они просто целуются. Потому что необходимо. Потому что иначеникак. Тот поцелуй в такси был не такимон был как сон, как пушинка одуванчика, как дуновение ветерка. Это была спокойная нежность, затишье перед бурей. Но сейчас
Его губы, язык, рукивсе, что существовало в этом мире. Каждая моя клеточка тянулась навстречу, отзывалась на его прикосновениякак струны пальцам музыканта. Но этого было мало, мало, чудовищно мало В горле пересохлов отличие от, прошу прощения, другой части тела. Сердце бешено стучало вездев висках, в ступнях, в пальцах, в губах. В животе да какие там бабочки, в животе плясали огненные саламандры. Время сбилось в тугой комок.
- Пойдем, моя милая, - прошептал Тони.
Я поднялась впереди него на несколько ступенек и вдруг остановилась. Так резко, что он чуть не сшиб меня.
- Что?спросил он хрипло.
Я обернулась, посмотрела на него и молча покачала головой.
- Нет?в его голосе было не разочарование, не обида, а изумление.Почему? Ты не хочешь?
- Хочу. Но
- Тогда что? Это слишком быстро для тебя? В первый же день, сразу после знакомства?
Господи! Я чуть не застонала. Что притворяться-то, я хотела этого уже через пять минут после того, как села в его машину. И первый день тоже не при чем. Может, я такая безнравственная кошка, но с Федькой мы оказались в постели как раз через несколько часов после знакомствак большому взаимному удовольствию.
- Не в этом дело, - я впилась ногтями в ладони так, что почувствовала выступившую кровь.Я не хочу утром проснуться и думать: это было потому, что мы действительно хотели, или просто потому, что слишком много выпили?
- Для тебя это имеет значение?помолчав, спросил Тони.
- Имеет.
Он стоял, крепко ухватившись рукой за перила, и смотрел себе под ноги. Потом поднял голову и сказал:
- Наверно, ты права. Для меня это тоже имеет значение. Может быть, не всегда, но сейчасимеет. Но скажи Как ты думаешь, мы займемся этим потом? А вдруг ты завтра пожалеешь, что мы вообще встретились?
- Не думаю, - у меня снова закружилась голова.Не думаю, что пожалею. И да, наверно, займемся.
Тони засмеялся и поцеловал меня в лоб.