Ольга ЭрС точки зрения чудовища
Пролог
Здороваться по утрам с Висконти уже традиция. Я не спеша ступаю по дорожке, мощеной плиткой кофейного цвета, и вдыхаю полной грудью аромат чайной розы.
Висконти ждет меня, как всегда. В чашечках его цветов блестит утренняя роса, крупные шипы и толстые стебли полны животворной травяной крови. Я смотрю в глубину закрученных бутонов ровно пять минут, и в эти пять минут я снова жив и свободен.
Затем часы в библиотеке громко отбивают девять утрастекла в распахнутом окне дребезжати я возвращаюсь в реальность.
К увитым диким виноградом стенам, на разрушенных верхушках которых уже давно свили себе гнезда вороны. К частично заросшим клумбам, к величественному уцелевшему фронтону дома и левому крылу за моей спиной.
Когда я смирился с тем, что случилось, я начал заново знакомиться с домом. Каждый кирпич в стене, каждый осколок витража, каждая резная панель внутри. Перила, ступени, гобелены и даже подсвечникивсе обрело новое звучание и свою историю. Возможно, именно история спасла меня от безумия, а вовсе не пятеро преданных слуг, не побоявшихся на свою голову остаться вместе со своим непутевым виконтом.
Их могилы находятся возле часовни, прямо в дальнем конце поместья. Часовня давно не действует, да и тел в могилах нетно мне легче представлять, что свидетели моего несчастья там, рядом со мной, а не на деревенском кладбище. Мой дворецкий Поль, великолепная кухарка Хелена, Сониа, чья твердая рука не дала развалиться этому бедному дому вконец. Марел, умевший слушать меня, как никто, и младший садовник Олех, без которого розарий, мое утешение, погиб бы.
Конечно, будь Лоза настоящим поместьем пять человек ничего не смогли бы сделать, но вся Лоза это два этажа и два крыла дома, крошечный парк, пруд и часовня. Совсем не похоже на Большие Ключи, в которых прошло мое детство.
Был ли я разочарован?
Нет.
Денежные затруднения дядюшки дали мне свободу, а свобода закончиласьвот этим. Не имея возможности купить для меня патент в армию или хоть какое аббатство, он выслал меня с глаз долой. Туда, где я мог без всяких препятствий перечитывать Альтера, выбросить парик и предаваться разнообразным развлечениям.
Возможно, вы слышали обо мне. Я что-то вроде жутковатой истории, которую рассказывают детям на ночь. Даже удивительно, насколько быстро она превратилась из реальности в страшилку, а из страшилкив сказку. Всего-то несколько десятков лет, да немного фантазии и вы наверняка узнаете этот сюжет о прекрасном, но черствым сердцем юноше, который в наказание за свое равнодушие был превращен в Чудовище. И только любовь прекрасной девушки может спасти его от этой участи и вновь вернуть ему человеческий облик. Впрочем, я слышал, что несколько лет назад приезжие купцы в Большой Долине рассказывали эту сказку уже иначе, и моей гипотетической возлюбленной оказалась дочь феи.
Интересно, если бы феи в самом деле ходили среди нас, хоть одна бы захотела полюбить человека с моим прошлым?
Есть кое-что приятное в том, чтобы быть частью знатного и уважаемого семейства. Пусть ты и живешь в таком захолустье, как Малая Долина. Видели бы вы лица гостей, которым я разослал приглашения к своему двадцатилетию: столько дней тащиться по местным дорогам, чтобы вручить мне аляповатую, дорогую безвкусицу, и принять участие в безумной пирушке, которую закатили мои друзья.
Да, у меня было когда-то много друзей, они гостили у меня месяцами, и бесчинствам нашим не было конца и края.
По пьяной прихоти я распорядился продать всю эту воняющую ненавистью и раболепием кучу барахла, и приказал наполнить вырученными монетами ванну, дабы и скупаться в золотеоно-то и спасает меня теперь.
Вижу удивление на твоем лице. Садись ближе, спрашивай, что тебя смутило в моем рассказе? Я чувствую, от тебя пахнет розой, моя милая. Это так нежно и так трогает мое сердце. Ты позволишь обнять себя? Всего лишь на мгновение?
Винсент обнял руками воздух, изобразил поцелуй и открыл глаза.
Фарфоровый паж смотрел на виконта со столешницы, растянув покрытые краской губы в ухмылке.
Винсент кивнул.
Да, наверное, с поцелуем я переборщил. Возможно, мне стоит просто упасть на колено и простереть руки?
Паж молчал.
В прочем, что толку? Никто и никогда не придет сюда послушать мою историю, кроме тех, кто давно ее знает, горько усмехнулся виконт.
Паж молчал.
Ты знаешь, когда я был маленьким, мама говорила мне, что каждая изящная вещьэто красота, застывшая вне времени, продолжил мужчина. Но важно, чтобы она по-настоящему трогала твое сердце.
Паж все еще молчал.
Винсент, нога за ногу, подошел к столу и присел, заглянув фигурке в глаза.
Она любила сравнивать людей с яблоками. Самое ценное в косточках, из которых появилось яблоко. Самое ценное в сердце и душе, все остальноесор и трава.
Паж издевательски молчал.
Виконт выпрямился и взял фигурку двумя пальцами.
Жаль, я не мог тогда сказать ей, как она ошибается, мой милый паж.
Фигурка упала на пол и хрустнула, раздавленная под ногой Винсента.
Сердце и душатакой же сор.
Виконт покачнулся с носка на пятку.
А что делать, если прекрасная девушка, что однажды придет сюда, будет нестерпимо вонять козой? спросил он у обитых расползшимся шелком стен.
Стены удрученно молчали.
Глава 1
Нагруженная корзинами телега, поскрипывая колесами, остановилась у мельницы. С телеги, не дожидаясь помощи возницы, спрыгнула высокая, дородная женщина, в богато расшитой накидке. Алый платок на голове и пышущие алым же щеки, вместе с зеленой тканью платья, придавали женщине сходство с маком .
А неплохо, неплохо сестрица устроилась, окинула цепким взглядом прибывшая окружающий пейзаж.
Местность и впрямь была замечательная: мельница стояла на берегу реки, носящей интригующее название Затейка. Цветущий кустарник отражался в вечерней воде, перекинутый чуть поодаль невысокий мост разбивал поток, и река ворчала, шумела, спрашивала и пела на несколько голосов сразу.
Мельничное колесо молчаломельник свято верил, что местным водяным никак не понравится, если к закату работа все еще будет кипеть. А кому охота связываться с тайным народцем и навлекать на свою голову беду?
Милютка, душенька, наконец-то добралась! от справного на вид двухэтажного дома к телеге, подобрав подол сарафана, бежала молодая женщина.
Сестры обнялись и расцеловались.
Ох, добра-то ты привезла, добра, как на несколько месяцев, растянула губы в кривой улыбке мельничиха.
Ежели мне понравится, неужто прогонишь, Малена? фальшиво огорчилась Милютка.
Ну что ты, нет конечно, нам на мельнице всегда нужны лишние руки, пропела Малена.
Возница только крякнул.
Сестры снова обнялись.
Ну, пойдем, пойдем, ты как раз к ужину, муженек мой страсть как не любит, если опоздать, заторопилась мельничиха, увлекая сестру за руку. Позже, разомлев от сытной еды и горячего питья, Милютка соизволила благосклонно признать, что муж у вредной младшей сестрицы не так уж и плох, разве что молчалив слишком, да задумчив. Да и дом, сразу видно с достатком, и целую комнату Милютке отдали, и перину толстую на сундук постелили, и кадушку притащили, и угли в жаровне горячими держали.
Странность у нас одна в дороге приключилась, вспомнила Милютка, когда мельник, пожелав доброй ночи, ушел спать, а сестры еще остались поговорить, да вспомнить девичьи времена.
Странность? подняла голову штопавшая мужнину рубаху Малена.
Возница мой, дурак, свернул сперва не туда, так спасибо нам подмастерье кузнецов встретился. Аж позеленел, говорит, чего это мы прямиком к Чудищу удумали ехать, в проклятое место.
Ах, это, протянула сестра. Ну дак ясное дело, что вам у виконта безобразного делать. Еще проклятье перешло б на тебятьфу-тьфу, охрани боги!
Ась? не поняла Милютка. Малена со вздохом отложила в сторону штопку.
У покойного маркиза Докуло, благослови боги сына его кузена, Юджиса, что он не присылает никого, кроме сборщика налогов, был родной брат, граф Юлиан.
Не слышала о таком, сморщила озадаченно нос Милютка.
Да откуда ж тебе слышать, если он помер давным-давно? удивилась Малена. Туточки они с покойной графиней несколько лет жили.
Вот странность какая, я бы будь графиней, носа б не высовывала из роскошных поместий, да из столицы, мечтательно вздохнула Милютка. Малена тоже на несколько секунд позволила себе замечтаться. Однако о жизни светских особ она знала мало, разве что они точно могли бы купить на ярмарке ту шитую цветами рубаху, о которой она вздыхала несколько дней, поэтому мысли мельничихи быстро вернулись обратно к реальности.
В общем, как граф с женой богам преставилисьмаркиз виконта Винсента забрал к себе на воспитание, а затем и сюда отправил, бойко продолжила Малена перечислять титулы так, будто всю жизнь при дворе и прожила.
Сестра пошевелила губами, запоминая.
Зачем отправил-то?
Малена нанесла последний стежок и обкусила нитку.
Да откуда ж мне знать-то, что у господ в головах творится? удивилась она. Знаю только, что от виконта того одни неприятности были.
А почему виконт, если папаша его графом был? продолжала любопытствовать Милютка. Мельничиха раздраженно повела плечами.
Что ты все вопросы задаешь. Может, принято так у них, у господ! Ты слушать будешь или нет?
Буду, скривила губы Милютка.
Ну вот. Любил виконт веселиться без продыху, да женщин, прости боги, красивых. И женщины его любили. Только вот, где господин, да простая девица, там несчастные семьи и беды. Да только боги недолго на это смотрели спокойно, перешла на зловещий шепот мельничиха.
Милютка подалась вперед, жадно слушая сестру.
В одну ночь, прямо в разгар праздника, дом загорелся. Говорят, виконт очень сильно пострадал, а большинство слуг разбежалось. Остались лишь самые верные, и маркиз поручил им, за неплохое жалование, ухаживать за племянником. Вот, поди, лет двадцать все ухаживают. Сами-то слуги уж умерли, так теперь их дети по наследству за виконтом смотрят.
Сколько ж за ним еще ухаживать будут? Такую прорву денег на калеку тратить!
Малена пожала плечами.
Говорят, он уже старик. Только старик старику рознь. Ему спину в жизни не надо было горбить. Хоть до восьми десятков лет живи. Как свекровь моя, утка старая. Все крякает, крякает, крякает, тьфу!
И что, так прям там с виконтом настоящие слуги и живут? Милютка пошевелила губами, пытаясь представить, сколько могут платить за уход за капризным, нездоровым умом стариком. Пойти, что ли, счастья попытать?
Да какие там слуги. Из деревни и ходят помогать. Видать, у господ свои заморочки. Господин Юджис так платить и продолжает. Не знаю уж, лично присылает посыльного или еще как.
А Юджис, этоуже забыла Милютка.
Сын кузена маркиза. А маркиз был братом графа. Который отец проклятого виконта, Чудовища, снисходительно повторила Малена. Сама она впервые услышала историю о Чудовище несколько лет назад, выйдя замуж и переехав из своей деревни сюда, следом за мужем. И потратила целый день, заучивая титулы и родственные связи, чтобы перед местными кумушками больше с глупым лицом не стоять.
И много этот сын кузена платит? хищно поинтересовалась Милютка. Мельничиха покачала головой.
Кто ж скажет? Они странные эти, кто из деревни в поместье ходит. Как ни спросишь у них про Чудовище, глаза отводят. Мол стар, немощен, требует ухода. Да только вот, что я тебе скажу. У нас все знают, нехорошее там место, проклятое. Вот с того самого пожара и проклятое. Про это еще сами освященники говорят. Мол, нечего там делать, боги отметили поместье своим гневом!
Малена зевнула.
Давай-ка спать, сестрица. Вставать рано, да и глаза у меня за работой устали.
Сестры расцеловались в щечки и разошлисьодна в соседнюю комнату, вторая поднялась по скрипучей лестнице, аккуратно держа в руке чадящую свечу. Муж уже спал, раскинувшись на сдвинутых сундуках и тихонько похрапывая. Малена откинула тонкое, стеганое одеяло и замерла. На перине, заботливо сложенная, лежала шитая цветами рубаха.
Мимо поместья никто не ходит. Сюда не добираются всадники, здесь не гуляют влюбленные парочки. Мне кажется, что даже вороны скоро перестанут кружить над домом, а уж они-то птицы не привередливые. Воспоминания становятся совсем размытыми и тусклыми, но пока что еще я помню, как дядя стоял перед воротамии не мог войти. Я помню, как он разевал рот, беззвучно, словно рыбина в пруду, как побагровело его лицо, и как он дернул в ярости воротник, словно тот душил его. А я тогда улыбался, я еще не понимал сути произошедшего, все казалось мне забавной шуткой, которая вот-вот закончится. Конечно, дяде не нужен был скандал вокруг его имени. Он поспешил объявить всем, что я пострадал при пожаре и тронулся умом. Освященник это подтвердил, а в храме, как я слышал, появился новенький алтарь.
Людская молва быстро превратила мое поместье в проклятое место, куда честным жителям лучше не соваться, если хотят сохранить свою душу целой. Первое время меня это устраивало, а потом стало очень страшно от прикованного ко мне одиночества, но было уже поздно.
Дядя приказал тем, кто мог пройти в поместье, следить за мной и за тем, чтобы я ни в чем не нуждался. Приказал и уехал, и за все время ни разу не прислал мне ни одного письма. Словно я и правда сошел с ума или умер. Я оказался прозорливее, и прибавил к приказу неплохое жалование. Правда, вряд ли только за жалование Марел дважды вытаскивал меня из петли и один раз выбил нож из моих рук. Я уже молчу об остальном. О том, чего никто не видел.
Впрочем, все без толку.
Последние годы единственный вопрос, который мучает меня: что я буду делать, когда мои деньги кончатся? Если все уйдут, если я останусь один. Придет ли смерть ко мне, когда мое тело истощится, или, лишенный последних сил, я останусь навечно заперт в своей черепной коробке?
Время покажет.
А пока чтопока что Агнес разбила огород неподалеку от розария.
Петрушка, правда, завяла, но вот лук растет себе и растет.
Исабель положила в сторону книгу, загнув уголок на недочитанной странице, и на цыпочках прокралась в соседнюю комнату. Отец спал, скинув во сне одеяло и хрипло дыша. Девушка сняла с его лба высохшую тряпочку, окунула в стоящий у кровати кувшин с водой, отжала и положила отцу на лоб.
Мужчина шумно вздохнул и открыл глаза.
Как ты? шепотом спросила Исабель, садясь на край кровати.
Мне кажется, лучше, чем утром, слабо улыбнулся отец. И беспокойно приподнялся на локте.
Скупщик приезжал?
Тш-ш-ш, лежи спокойно, погладила Исабель отца по руке. Я все распишу в срок. Утром закончила с последним кувшином. Кстати, приходил Жель, принес тебе лекарство.
Освященник? гончар кивнул. Он достойный человек, спасибо ему.
Говорить было тяжело, мужчина надсадно закашлялся и бессильно
откинулся на подушки.
Пойду, приготовлю лекарство, вскочила Исабель и чуть ли не бегом вышла из комнаты. Гончар прислушался к звону склянок.
Четвертый день уже, а я просил два. Как бы он не осерчал или не сделал чего, пробормотал мужчина. Но имею ли я право Но деньги Я не могу рисковать будущим Исабель.
Исабель, позвал гончар, решившись.
Что случилось? почти сразу появилась у порога девушка.
Сядь-ка рядом, на минутку, попросил отец, похлопывая рукой по одеялу. Исабель села и принялась нервно наматывать локон пушистых каштановых волос на палец.
Есть один вопрос, который я хотел бы обсудить с тобой, начал мужчина нерешительно. Начать разговор оказалось трудно.
Тебе нравится твоя то есть, мамина скрипка? зашел издалека гончар.
Исабель сдвинула брови домиком.
Она напоминает мне о маме, о том, как она играла на ней. Как она смеялась, как обнимала меня, Исабель запнулась.
Но ты хотела бы обучаться в городе? продолжал допытываться отец.
Девушка вздохнула.
Папочка, я правда все понимаю. Где мыи где город? Я знаю, что ты много работаешь, чтобы отправить меня учиться туда, но жизнь в городе совсем другая, и я знаю, что не смогу попасть туда.
Ты боишься, что над тобой будут смеяться?
Надо мной и здесь смеются. Я боюсь, что ты погубишь свое здоровье, ласково ответила Исабель. Я благодарна маме за то, чему она научила меня, но я не хочу, чтобы ее наша мечта сбывалась такой ценой, как твоя жизнь.
Гончар закашлялся.
Видишь ли по правде за службу у виконта я получаю несколько больше, чем ты думаешь, решился он, наконец, признаться.